Одиночество втроем

      Вы когда-нибудь стояли перед сложным выбором? Это тягостное чувство может подолгу осадком оседать на стенках тонкой души и чернить и без того черное сердце в насыщенный темный. Это происходит само собой каждый раз, когда все зависящее от тебя становится слишком тяжелым для одного человека. И ты бы рад разделить эту ношу с кем-либо, ты бы мечтал скинуть ее на кого-нибудь другого, но все что ты можешь сделать — это корить.       Корить себя, весь окружающий мир, бога, да даже соседского кота, что мурчит под твоими окнами четвертые сутки. Но все равно больше всего достанется именно тебе.       Чимин терпеть не мог, когда его ставили перед сложным выбором, заставляя выбирать то, чего он выбирать не хочет. Он эгоист, но по-прежнему ценит чужие чувства, словно собственные не так важны и нужны ему.       Пак заламывает пальцы, смотрит упрямо в одну точку и старается переварить все то, что произошло полчаса назад. Такого ведь быть не может, так?       Но стена ему не отвечает, а пол и вовсе кружит голову своими параллельными прямыми на изгибах ковра. В доме подозрительно тихо или же у Чимина вакуум вокруг головы, и он просто перестал различать звуки. Он не был уверен в себе, в своих поступках, но главное — в своей жизни. Он упустил из виду тот факт, что все в этой жизни не вращается только вокруг него самого. Жизни вообще плевать на человеческие личности, потому что такого понятия, как «жизнь», не существует в природе. Она есть только у тех, кто ее проживает, словно старая фотоаппаратная пленка с одной тысячей кадров на ленту винтажного стиля.       Легкий стук по гладкой поверхности двери выводит брюнета из собственного оцепенения, заставляя мутный взгляд немного проясниться. Ви стоял в дверном проеме и тихонечко постукивал костяшкой указательного пальца. Его голова была повернута в сторону дверного косяка, а нога слегка прогнута в коленке. Поза расслабленная и выражает крайнюю усталость человека. « Как давно он здесь?»       Чимин горбит спину и кутается в одеяло, отчего-то боясь поднимать взгляд на Ви. Чувство какого-то повтора не вызывает радужных чувств, напротив, оно пугает и побуждает кожу покрыться мелкими крапинками мурашек. — Значит, вот оно что, — тихо выдыхает Ким, отталкиваясь от косяка и резко отбрасывая длинную челку назад, чтобы открыть глаза. В бездонных и всегда теплых глазах сейчас плавают айсберги и метет метель. — О чем ты, Ви? — ведомый инстинктом самосохранения, Чимин неловко подается назад, ощущая, как простыни под ним собираются в волны.       Блондин наступает мягко, без резких движений, словно боится спугнуть. Однако его глаза неумолимо пугают, лишают всякого рассудка и вообще напоминают тэхеновы. — Чимин, — Ким опускается на корточки прямо перед раздвинутыми в нелепой позе ногами брюнета, — ты же сейчас обдумывал слова Тэхена, я прав?       Чим ощущает двойное давление и не может повернуть языком. Он не смеет отрицать эту очевидную правду и выдавать ложь, просто для него невыносимо сложно разобраться во всем, что на него навалилось. Тяжесть правды всегда весит больше тонны. — Это имеет значение? — слова слетают на одном выдохе, потому что сил говорить у Чимина просто нет. — Честно? Нет, — Чимин вскрикивает, когда сильные руки блондина, слегка царапая нежную кожу на запястьях, вдавливают их в матрас. Складки простыни и сброшенного одеяла отчетливо просчитываются позвонками, пока блондин нависает сверху. Его ноги не позволяют чиминовым сдвинуться вместе, а свободная футболка неприлично взлетела вверх, оголяя торс. Сердце вот-вот уже готово было пробить грудную клетку, когда губы блондина склонились над самым ухом, а зубы ощутимо вцепились в мягкий хрящик. — Отпусти! Что ты делаешь?! — брюнет коленками пытался дотянуться до ребер или хотя бы бедра, чтобы освободить собственное тело из плена, но все было безуспешно. — Хмм, — тихий выдох вместе с мокрым следом от языка на шее, — не знаю, возможно, даю тебе возможность обдумать все еще разок? — Пусти! Я буду кричать! — Кричи. Все равно тебя никто не услышит, — тихий смех растворился где-то глубоко в сознании, оставляя лишь неприятное ощущение «крапивы» там, где прикасаются руки Ви. Чимину становится больно, а слезы сами выступают в уголках глаз. — Давай только без истерик? Ты же уже давно не девственник, чтобы сокрушаться над раздавленной гордостью, — эти слова… Чимин уже слышал их однажды, но от другого человека и в другом месте. Тогда почему сейчас он слышит их от Ви? Почему? — Ты… — брюнет сглатывает, поворачивая голову в сторону блондина и стараясь рассмотреть его лицо, — неужели это и правда ты?       Ви тянет губы в ухмылке, стягивая со своего парня штаны и вновь оставляя белые полосы царапин на тазобедренных косточках. Они жгут, но для Чимина эта боль не сравнится с иной, что изнутри пожирает. — Сюрприз. Не ожидал, что все получится именно так, да? Я-то думал, почему ты все время был так спокоен в моем обществе и так люто недолюбливал моего братика. Ты так глуп? — блондин откровенно смеется, зажимая рукой чиминов рот, другой же поднимает ногу, сгибая ее и позволяя себе вторгнуться в тело. Чимин сжимается.       Сжимается настолько сильно, что у Кима не выходит с первого раза войти. Он психует и пару раз наотмашь бьет брюнета по лицу, наслаждаясь гримасами боли.       Да, Чимин действительно оказался глупцом с самого начала. Сейчас же он пожинал плоды собственных глупостей, впитывал капли чужой, непонятно откуда взявшейся ненависти и просто тихо взращивал новые плоды собственной жизни.       В голове пусто, а смотреть на это лицо просто невыносимо. Чимин мысленно ломает все свои слабые замки и рушит себя изнутри. От этой боли не уйти. От этого страха не избавиться. Он тихо всхлипывает в ладонь, мечтает о скорейшем конце и невольно вспоминает разговор с Тэхеном, которого не слушал и никогда не понимал. — Ты такой послушный и тихий, — шепчет Ви, вдалбливаясь в растерзанное тело, — это даже непривычно. «Просто заткнись!» — Знаешь, ты не думай, что я такой плохой. Ты мне понравился, очень, просто это моя натура. Я ведь тебя честно люблю и, если хочешь, мы можем даже свадьбу потом сыграть. Я буду заботиться о тебе и дальше, только ты Тэхена к себе не подпускай. Я давно заметил, что он обо всем догадывается. Он ведь даже заявил мне, чтобы я прекратил. Смешной он.       От этих слов Чимин лишь плакал. Ему хотелось бы укрыться и спрятаться куда подальше, хотелось бы вскрыть этому парню внутренности и осыпать проклятьями. Но… Чимин давно признался себе, что слишком слабый. Морально уничтоженный и замученный жизнью. — Твой взгляд мне не нравится, — отпихивая от себя Чимина, блондин еще с минуту шуршит чем-то, а после вовсе покидает комнату. Чимин понимает, что это финал.