***
До самого вечера Эльза просидела на кухне в забытье, так и не переодевшись. Даже кружка ароматного напитка, так приятно отдающего в нос сладкими с горчинкой нотками кофейного зерна, ей никак не помогала, напротив, раздражая своей пахучестью, отчего у девушки закружилась голова, и она без сил свалилась на пол, не желая вставать и напрочь игнорируя вибрирующий от кучи гневных сообщений начальника телефон, откинув его чуть ли не в прихожую. Разенграффе не могла понять, что её заставило так среагировать? Ведь парень не сказал ничего особенного… Ну, подумаешь, догадался… И что с того? Хотя, может, это даёт о себе знать неприятный отпечаток прошлого? Или, может, такое давление на неё оказал именно его взгляд.? Эльза по-прежнему видела перед собой его чистые, немного детские, молочно-голубые глаза… Этот взгляд, казалось, смог проникнуть прямо в недра её ранимой, девичьей души, затронув что-то очень сокровенное… Он смог тронуть её, но чем? Как? Девушка так и не смогла ответить на эти вопросы, да и кое-что её смутило. Она наконец, переодевшись в лёгкие домашние бриджи и майку, повалившись на мягкий диван напротив камина, принялась тщательно изучать историю болезни своего нового подопечного, снова наткнувшись на ту же странность… — Почему его зрачки не реагируют на перепады настроения.? — Эльза частенько любила поговорить сама с собой, — И где затуманенность? Этого просто не может быть! Глаза всегда реагируют, если только… Её мысли прервал звонок. Эльза решила, что на этот раз лучше взять трубку, но в самый последний момент она передумала, решив ограничиться сообщениями, которых было предостаточно: «Какое право вы имели, уйти с рабочего места, даже не осведомив меня?!» «Вот, значит, чему учил вас отец?» «Вернитесь немедленно!» «Если вас не будет в Ординаторской через двадцать минут, то вас ждут серьёзные неприятности!» И последнее пришло несколько секунд назад: «Забудьте о премии в этом месяце! Завтра же зайдите ко мне в кабинет!» Разенграффе откинула телефон в сторону, вернувшись на диван. — Какое право он имеет оскорблять моего отца? Несчастный ублюдок! Снова к горлу подошёл ком, но девушка сдержалась, пытаясь перевести всё своё внимание на кипу бумаг, лежащих на подушке, и через пару минут неприятного покалывания в горле, она вернулась к работе, но скоро поняла, что история ей ничего не даст, ведь там не было и намёка на разрешение вопроса с глазами, а, между тем, в памяти заведующей снова возникли два знакомых ледяных кристалла… Совершенно чистых и ясных, словно сделанных из нежно-голубого хрусталя. Но как у психопата могут быть такие ясные глаза? Слишком много вопросов. Вымотанное за этот напряжённый день сознание молодой заведующей постепенно покидало её, и, успев лишь завести будильник, уставшая девушка забылась крепким сном.***
Утро оказалось не из приятных: девушка всё-таки проспала и второпях начала одеваться, не успев ни принять душ, ни позавтракать, ни перезаплестись, так что всё это, насколько возможно, пришлось делать на ходу. Эльза была сегодня ужасно раздражительной и, вспомнив, что нужно зайти к Блэку, чуть не взорвалась, попутно послав охранника к чёрту и пнув дверь слишком долго едущего лифта. Слава богу, Питча на месте не оказалось, и заведующая решила, для начала, провести осмотр и хоть немного прийти в себя, поэтому выпив чашку сладкого горячего чая, Разенграффе направилась прямиком на третий этаж, наплевав на санитара, который будет только мешать. Эльза понимала, что это просто безрассудство — идти туда одной, и, на всякий случай, всё же прихватила эластичную ленту, решив, что сама со всем справится, вскоре преодолев порог всё также плохо освещённой знакомой палаты… Подъём был три часа назад, но пепельноволосый всё ещё спал. Интересно, и почему никто до сих пор не позаботился об этом? Впрочем, он не был привязан, а, значит, уснул уже после подъёма. В любом случае, это шанс. Нужно связать его до того, как он проснётся. Правда, девушка не очень хорошо знала, как это делается, и неуверенно начала операцию, в ходе которой, парень лишь перевернулся на другой бок, заставив доктора, тем самым, оставить ленту где-то в недрах одеяла. Что ж, осталось только будить, но… Она не смогла. Во сне он казался таким милым и беззащитным, что даже вызвал у заведующей улыбку… Она нежно провела тыльной стороной ладони по его холодной щеке, и парень бессознательно улыбнулся, игриво зарывшись в подушку. Эта улыбка была совсем не похожа на вчерашнюю ехидную усмешку: она была совершенно искренняя, будто выражающая простое детское счастье. И тут до девушки дошло… — Так ты социопат… — еле слышно прошептала она, вдруг переведя взгляд на пол и начав размышлять вслух, — Слишком рано потерял родителей и тут же попал в изолятор, а затем в детский дом, так быстро и преждевременно лишившись всего… Тебе банально не хватило любви, и сердце твоё очерствело. Ты стал холоден к окружающим, начав презирать их, — всё также тихо шепча, заключила доктор, — Вот почему глаза не реагируют, ты просто выдавливаешь из себя эту злость, но в глубине души ты её не держишь… Тебе просто нужно обыкновенное человеческое тепло! Эльза повернулась к Фросту, думая, что он всё ещё спит, но ошиблась. Парень давно проснулся и слушал пламенные догадки заведующей. Ему особенно понравились её заключительные слова и тот факт, что она теперь называет его на «ты», поэтому он не смог сдержать улыбки, всё ещё наполовину зарываясь в подушку. — И давно ты не спишь? — растерянно спросила девушка. — Достаточно… Доктор немного покраснела, только сейчас осознав двусмысленность ранее сказанного. — Так вы поели вчера? — попыталась перевести тему Эльза. — «Вы»? Я тут, вроде бы, один. — Ладно. Ты поел вчера? — этот вопрос снова спровоцировал румянец на щеках девушки, поскольку звучало это уже как-то чересчур неформально. — Да, поел, дорогая, — с усмешкой ответил Джек, на что Разенграффе сильно нахмурилась. — Брось! Так же явно лучше! — попытался оправдаться парень. — Я не помню, чтобы разрешала переходить со мной на «ты», — вдруг строго сказала заведующая. — Я и не собирался разрешения спрашивать, — безразлично бросил Фрост. — Значит, социопат… — вкрадчиво произнесла Эльза, — Что ж, придётся тебе, многоуважаемый мой, походить к психотерапевту. — А из дома этого сделать нельзя? — Где гарантия, что ты снова не набросишься на кого-нибудь? — Как-нибудь сдержусь. — Где гарантия? — Деньги. — Что, прости? — Деньги — гарантия. — Я и не подумаю их взять, да и откуда у тебя они? — с явной насмешкой выкинула Разенграффе, что явно сильно разозлило парня. — Состояние моего отца! Оно перешло мне! К тому же, тебе я и так ни цента не дам! Ваш глав. врач гораздо сговорчивее в этом плане… — на лице Джека вновь появилась ехидная улыбка, и тот, кто чуть не понравился девушке несколько минут назад, теперь вновь вызывал у неё глубокое отвращение, поэтому доктор, как можно быстрее закончив осмотр, покинула эту, будто пропитанную желчью, палату.***
Какого же было удивление Разенграффе на следующий день, когда Фроста, впрочем как и его вещей, не оказалось в палате. Ей позвонил Блэк и попросил немедленно зайти в свой кабинет. — О! А вот и наша беглянка! — начал он, снимая очки, — Может, вы таки соизволили принести объяснительную? — заведующая положила на стол Питчу лист бумаги, аккуратно вложенный в файлик, — Хоть на этом спасибо! — саркастически бросил он. — Я могу идти? — сухо спросила Эльза. — А как там ваш новый пациент? — Его нет. — То есть? В каком смысле? — Вам лучше знать… — дерзко ответила Разенграффе, почти потеряв самообладание. — Что за намёки? Это возмутительно! Ваш подопечный был переведён на домашний режим! И вы обязаны продолжить его лечение! — Я нянькой на выезде не нанималась! Вы не имеете право заставить меня! — Заставить выполнять свой врачебный долг? — Я бы выполняла его, будь пациент в больнице! А так, это не в моей компетенции! — Что ж, в таком случае, его опекуншей и, как вы говорите, «выездной нянькой», станет мисс Саншайн. Как мне известно, это как раз входит в её компетенцию… — Но она не выдержит! — Меня это никак не касается. — Хорошо! Я продолжу его лечение на дому, но… — подумав, с горечью начала Эльза, не желая подставлять подругу, у которой и так сейчас были серьёзные семейные проблемы. — Но заведующей вам уже не быть, — резко оборвал её Питч, — Слишком много опозданий за последнее время, да и повиноваться вы, по-видимому, не умеете. — Но я… — Понижена в должности, — выпалил Блэк. Девушка стояла в полнейшем шоке, а самое страшное, не могла возразить. Она действительно последнее время была очень рассеянной, и мало кого волновало почему… Тем более Питча. У неё не осталось выбора, поэтому, закончив осмотр и выписав одну из своих пациенток-суецидниц, она, с полным гнева, боли и унижения сердцем, направилась в поместье Фростов, что находилось на другом конце Лондона, у самого Восточного леса…