Сумасшедший

      Весь день погода стояла просто великолепная: солнце мягко грело, не провоцируя чрезмерной жары, дул довольно слабый, но нежный и прохладный восточный ветер, а на облака не было и намёка. В общем — полный штиль. Лодка мягко качалась на слабых колебаниях морской глади, постепенно понемногу нагреваясь и отдавая тепло своим пассажирам, расслабленно раскинувшимся посреди своего белоснежного островка суши.       На самом деле, мы лежали так не чтобы загореть, а в целях экономии сил: Джек соорудил из чемодана и пары моих вещиц неплохой настил, укрывавший нас от прямых солнечных лучей, во избежание лишних поводов тратить драгоценную питьевую воду, и мы не нашли пока решения лучше, чем просто беспомощно лежать на скамьях шлюпки, всматриваясь в горизонт в поисках спасительного корабля. Впрочем, уверена, что раз Роб не смог встретить нас сегодня в порту Эренделла, ему доложат обо всём, и он отправит поисковую группу. Хотя… Если он преследует цель избавиться от меня, то лучше варианта и не придумаешь, так что на поиски он может и не послать. Скорее всего, это даже к лучшему. Лучше уж умереть в лодке посреди океана, как не парадоксально, от обезвоживания, чем терпеть то, что он собрался сделать лично. В любом случае, я мечтаю только об одном — дождаться корабля. Если честно, меня даже стали посещать мысли о том, что Джек ради продовольствия может и утопить меня ночью, но я всячески пытаюсь их отогнать, поглядывая на этого странного, но, кажется, добродушного парня, что так любезно составил мне компанию.

***

      Примерно к семи часам начало заметно холодать: ветер задул с большей силой и скоростью, с каждым дуновением становясь всё прохладнее, солнце уже находилось всего на два указательных пальца от синеющего горизонта, постепенно забирая дневное тепло и ласкающий глаз свет с собой в морскую пучину. — Мне холодно, — не знаю, какова была цель этого высказывания. Возможно, мне просто надоело молчать несколько часов подряд. — Я знаю хороший способ согреться, — Джек, медленно подперев голову локтем, игриво повёл бровью и улыбнулся краешком губ. — Не раньше чем морковь станет фиолетовой, — я собралась надеть что-нибудь потеплее, но, уже подходя к чемодану, вдруг почувствовала руку на своей талии. — В Голландии фиолетовая морковь очень популярна, — он резко придвинул меня вплотную к себе, зарываясь в моих волосах и шумно дыша мне в шею, что несомненно согревало, и я даже было поддалась, — Особенно на десерт, — этот обжигающий мочку уха, манящий, но немного животный шепот вдруг заставил меня очнуться и оттолкнуть Фроста прочь, но это оказалось не так легко, учитывая, что он крепко сжал мою талию, прижав к себе спиной. — Пусти, — злобно процедила я. — Или что? « — Или что?!»       Этот вопрос просто вывел меня из себя: я готова была прямо сейчас отдать эту сволочь на растерзание акулам, но, взяв себя в руки, смогла лишь прошептать дрожащим от злости голосом: — Или твои внутренности станут кашей из внешностей…       К его несчастью, он, нагло усмехнувшись, проигнорировал мой ответ, собравшись прильнуть к шее, и тут я не сдержалась: через пару секунд он, стоная, валялся лицом вниз в паре шагов от меня. Только сейчас я поняла, что натворила, и страх тягучей тёмной субстанцией полностью затмил разум. Поэтому, когда парень наконец поднял голову, я плеснула ему в лицо солёной морской водой, даже не подумав, что это лишь усугубит ситуацию, и, осознав свою страшную ошибку, уже приготовились к удару, но, на моё удивление, последовали лишь… слёзы?       Джек лежал рядом с одной из скамей лицом вниз, судорожно прикрывая голову и чуть ли не в полный голос крича. Я не могла не подойти к нему теперь, поэтому, аккуратно присев рядом, повернула его на спину и убрала руки с головы. — Боже, Джек! Прости! Я не хотела!       Из глаз невольно покатились слёзы при виде того, что я натворила: вся передняя часть головы Фроста была в крови, а теперь и руки. Кажется, я распорола ту рану, что вчера появилась у него из-за удара балкой. Ещё и солёной воды плеснула! — Прости пожалуйста!       Голос уже скрывался на крик, и у меня откровенно началась истерика. А что, если он умрёт из-за меня? Нет! Нет, я не допущу этого! Пусть лучше я вылью на повязку всю свою пресную воду, перерву все свои тряпки на бинты, но я не дам ему умереть!       Через пару минут, когда паника начала стихать, половина суточной нормы моей питьевой воды была потрачена на промывание раны, две моих футболки пошли на повязку, а Джек наконец затих и лежал, изредка подрагивая, суета ушла, и я молча села на пол рядом с раненым, переложив его голову к себе на колени, постелив на них пушистый свитер, чтобы хоть как-то смягчить боль. Его щёки просто пылали. Чтобы почувствовать это, даже не нужно дотрагиваться до них — достаточно было просто поднести руку на расстояние пары сантиметров. Но больше я ничем помочь не могла и, дрожащими руками поглаживая его по немного впалым, бледным сейчас щекам, пыталась хоть немного его успокоить, а, заодно, и себя. Мне уже было совершенно плевать на подступивший холод, к тому же, от бедного парня шёл такой сильный жар, что мне стало даже немного душно, особенно в области успевших изрядно затечь ног, но я старалась игнорировать это, продолжая сохранять «подушку». — Прости, — вдруг тихо и очень слабо, с усилием шевеля потрескавшимися, горящими губами, прохрипел он, — Мне не следовало…       Я не дала ему договорить: — Тшшшшш… Пей, — я аккуратно напоила его и протёрла лицо ещё прохладной водой, пытаясь хоть немного снять жар. Есть больной отказался, так что, дабы он окончательно не потерял оставшиеся силы, пришлось насильно скормить ему несколько сухариков, после чего, совершенно устав, Джек уснул беспокойным, лихорадочных сном, постоянно вздрагивая. Мне было больно смотреть на него, на то, как он мучается… Но ещё больнее было осознавать, что во всем этом виновата лишь я, и, если с ним что-то случится, я никогда себе этого не прощу…