Из Британии с любовью

— Пассажиры, ожидающие поезда «Санкт-Петербург — Выборг», пройдите на вторую платформу, поезд отправляется с третьего пути. Повторяю… — сильно грассирующий женский голос, уставший от маленького оклада и паскудной жизни, объявлял о прибытии очередного поезда. Гена, мнущий в руках пачку «Примы», невесело улыбнулся. Какой идиот сейчас поедет в Выборг? Работы нет, денег нет, жрать нечего — сплошное разочарование. «Впрочем, мне ли не знать о разочарованиях», — филосовски подумал Геннадий, опершись на сколоченный из досок и жести ларек, откуда узбек Ислам хорошо поставленным голосом бывшего муллы зазывал пассажиров отведать своей «настоящей» шавермы. Невольно заслушавшись списком достоинств стряпни мусульманина, Гена перестал терзать пачку и достал из нее сигарету. Прикурив, мужчина затянулся и цепко оглядел вокзал. Несмотря на вечернее время, народу была уйма. Тетки в пуховиках с объемными баулами; скучающие мужики, ждущие приезда своих откуда-то ни было; непосредственные детишки дергали за руки матерей и с интересом изучали окружение. Гена, в общем то, смотрел не просто так — он выглядывал себе источники заработка. Помочь одинокому пассажиру дотащить до вагона тяжелый багаж; забрать у молодой семьи сложенную детскую коляску; перетащить ящик с яблоками, который бабуся везет на подарок внукам —, а потом с достоинством получить свою сотку. Правда, от всей выручки потом придется отстегнуть за «крышу» сержанту Симонову. Но кто спрашивал потерявшего работу скрипача? «Да, жрать захочешь — то даже говно будешь готов месить, лишь бы было чем брюхо набить», — сжал зубы Геннадий, едва не перекусив фильтр «Примы». Думал ли он, что когда-нибудь Геннадий Самуилович Вельштейн, неплохой скрипач и, как он тогда считал, достойный муж, будет стоять на Финляндском вокзале и курить дешевые сигареты? «Эля, Эля… Паскудная ты тварь. Говорили мне, что под юбкой у тебя ветер гуляет, но я же не верил!», — снова начал вспоминать он последние полгода своей жизни. Вот он приходит домой после репетиции, специально отпросившись пораньше, дабы поздравить свою Элечку. Вон он видит жилистого мужичка с кавалерийскими усами, который по самые яйца вогнал свой хер в супругу, и как эта самая супруга картинно стонет, ударяя партнера кулаком по спине. Вон он пинками выгоняет обоих любовников из квартиры, швыряясь вещами бывшей уже жены. Потом следовал долгий кошмар трехмесячного запоя, во время которого из дома пропала почти вся бытовая техника и большая часть денежных накоплений. Как потом долго не выходил из дома, метаясь в полубреду из-за жесточайшей пневмонии, от которой он не сдох лишь благодаря бдительной соседке, вовремя вызвавшей «скорую». И, наконец, время месячной давности — отчаянные поиски работы, жизнь впроголодь и участившиеся драки с наркоманами по пути домой. С закрытыми глазами Гена вспоминал о произошедшем до тех пор, пока дотлевшая «Прима» не обожгла ему пальцы. Тихонько матернувшись, он уронил окурок и раздавил его каблуком. — Ладно, хватит дурью маяться, — строго сказал себе мужчина, тряся обожженными пальцами. В поле зрения появился потенциальный клиент — интеллигентного вида старичок с широким чемоданом, медленно шедший к надземному переходу на другую платформу. Через боль улыбнувшись, Геннадий широко зашагал к нему, насвистывая «7:40» сквозь зубы. — Нет! Нет-нет-нет-нет-нет… Ну нет же! — с ужасом шептал парень, глядя на обломки своей верной палочки. Верная товарка, прослужившая ему почти пять лет, грустно брызнула слабо светящимися искрами из переломанной части и как будто бы почернела. Гарри отчаянно махнул обломком, но больше палочка никак не реагировала. Слегка взвыв, парень тяжело опустился на холодный пол и горестно поднял глаза. «Как она смогла сломаться? Неужели из-за того, что я ткнул ею дядю?», — опустошенно подумал юноша, расфокусированым взглядом осматривая окружение. Темноту разгоняли низко гудящие фонари, освещающие платформу, на которой находилось множество людей. По проезжающим поездам парень решил, что скорее всего это вокзал. Вот только на Кинг-Кросс он был похож еще меньше, чем Вольдеморт похож на Дамблдора. Гарри повезло, и он появился не в центре вокзала, а приземлился в темном его уголке среди бездомных, которые на внезапное появление подростка не обратили вообще никакого внимания. Парня это вполне устраивало. Вот что его не устраивало, так то, что он явно оказался в какой-то другой стране. Сообщения спрятанных где-то громкоговорителей зачитывались на непонятном для Гарри языке, спрашивать какой-либо помощи у лежащих неподалеку людей юноша не рискнул, так как стойкий запах рвоты, испражнений и алкоголя явно намекал на полную бесперспективность такой просьбы. Успокоившись, Гарри решил немного подумать. Во-первых — хоть он и попал в абсолютное неизвестное ему место, но тут его по крайней мере никто не попытался сразу убить. Во-вторых — сломавшаяся палочка. Без нее Поттер ощущал себя чуть ли не голым — любой, завалящий магл вполне может огреть парня какой-нибудь дубинкой и спокойно ограбить. Но при этом парню что-то говорило, что именно по его старой палочке и отслеживали всю незаконную магию у несовершеннолетних. Но тут Гарри не был уверен. В-третьих — стоило подать весть Рону или Гермионе, а возможно и Дамблдору… Но от этой мысли в душе парня отчего-то разгорелась злость. «Могли бы и сразу прилететь ко мне, господин директор. Но ничего, я у вас еще спрошу об этом», — подумал юноша, слегка пристукивая по земле кулаком. Вот только связаться хотя бы с друзьями он не мог по простой причине — рядом не было Букли, а где здесь достать хотя бы облезлую почтовую сову, предстояло еще выяснить. Ну и наконец последнее, самое важное, в чем нуждался сейчас Гарри больше всего — это какая-нибудь еда. С этого Поттер решил и начать. Поднявшись на ноги, он наскоро отряхнулся и пошел восвояси из вонючего угла бездомных на поиск какой-либо еды, которую он надеялся купить на найденные в кармане два фунта. — Гена, слюшай, закюрить не найдется, брат? — с надеждой спросил у отдыхающего около палатки носильщика Ислам, закрывая свой развальчик на крепкий замок. Бывший скрипач меланхолично похлопал по карманам и с грустным видом развел руками. Узбек внимательно посмотрел на него и поинтересовался: — Слючилось чего, да? А то ты че-то без нашего обычного прям, грюстный прям. Обидел кто, да? — Да не, Иса, нормально все, — поморщился Гена, потерев свою шею. — Жену что-то вспомнил, да и упало настроение все. — Э-э-э… Понятно, да. Ну я тебе уже говорил и щас скажу — женщина зверь невоспитанный, да. Не удержалась сразу — лучше не пытаться тогда держать вообще прям! — подняв палец, важно выдал Ислам. — Я когда у себя в Даштабаде муллой работал всяких жен навидался. Некоторые после смерти мужа сразу к себе приводили всяких, причем иногда по несколько штук! Так что… — с выражением глубокой мудрости закончил узбек. Гена улыбнулся и пару раз фыркнул от смеха. — Упрощаешь ты все, мне кажется, Иса. Но не мне тебя судить, ага? — Ну почему же? Суди сколько влезет, да. Мы, русские, неужели мы не можем внимательно выслушать друг друга? — золотозубо улыбаясь подмигнул Иса и оба расхохотались. На ржущих мужчин с подозрением смотрели немногие оставшиеся к полуночи на вокзале пассажиры да один странный парнишка, который уныло слонялся по перрону и грустно на всех глядел. Пока узбек и еврей утирали слезы, к ним подошел сержант Симонов, добродушно пожевывая какую-то снедь: — Веселитесь, интернационал? — Так точно, товарищ сержант! — церемонно гаркнул Ислам, даже щелкнув каблуками. — Все равно уже домой собирался, так что вот и решил немного Гену развлечь, а то вон грустный какой ходил весь, да. — Ну, это правильно — кивнул сержант, после чего понизил голос. — Слушай, Ислам, мне тут немного анаши надо. Сможешь достать? За сегодня долю твою брать не стану, по цене примерно и сочтемся. — Ты же не шабачишь, Симонов, — поморщился Гена. Наркоманов он не любил по определенным причинам, о которых особо не рассказывал. — Лучше водку выпей, я тебе ее даже сам поставлю с такими делами. — Ну, ну, Гена, не думай обо мне так плохо, — с укоризной посмотрел на носильщика сержант. — Мне подкинуть надо кой-кому пакетик. А то появились, знаешь ли, выебистые особо тут у нас. А по своим каналам пробивать — долго выйдет. Так я вот и решил, что можно и… — не закончив фразу, Симонов выжидающе посмотрел на Ислама. Тот пожал плечами и сделал неопределенный жест рукой. — К завтра обещать не буду. К послезавтра — не проблема, да. — Вполне пойдет, — согласился сержант, хлопая узбека по плечу. — Тогда за сегодня ты ничего не должен. — Хорошо. Ладно, пойду я к своим, да. До завтра, брат, — кивнул он Гене. Сержант Симонов удостоился простого рукопожатия. — Да какой брат ты мне, чурка черномазая, — не удержался бывший скрипач, впрочем широко улыбаясь. Ислам довольно усмехнулся. — Вот теперь настроение у тебя хорошее, да. Хорошо, да! — заключил Ислам и удалился. Сержант милиции и носильщик еще некоторое время молчали, рассеянно разглядывая суетящихся на перроне людей. Наконец Симонов очнулся и спросил: — Мда. Ага. Ты когда уходить собрался? А то смена моя то через пятнадцать минут заканчивается, а подменяет сегодня сам капитан… — намекнул милиционер, похлопав по висящей на поясе барсетке. Гена, ничего не отвечая, достал из кармана небольшую котлету из мятых купюр и стал отсчитывать дневной налог. Набрав полторы тысячи, он спрятал остаток во внутренний карман, протянул «налог» сержанту. — Против не будешь, если я это твое оставшееся время пока тут покручусь? Вдруг еще смогу срубить чего. — Ну, ты же человек не подневольный, делать можешь что хочешь, — махнул рукой Симонов. — Вот только я тебя попросить хотел кой о чем. Вот помнится, ты английский язык знаешь более менее? — Ты про тот раз, когда я у той вопящей бабы выяснял, что у нее багаж стырили? — поднял бровь Гена. — Так там и разговора не было особого, все просто очень, на бытовом уровне. — Да хотя бы и так! — отмахнулся Симонов. — Вот смотри. Видишь паренька того, который с челкой длинной, черной такой? — указал пальцем сержант на уныло сидящего на рядом расположенной скамеечке юношу. Гена кивнул. — Да, часа три уже тут ходит. Я думал, ждет кого. — Хрен знает. Так вот, прошелся я около него пару раз, да послушал, как он к нашим бабушкам с пирожками подходил. Лопотал на своем что-то да деньги какие-то не наши сунуть пытался. Долго я понять пытался, на каком это он, и вот сообразил наконец. Короче можешь поговорить с ним то? А то чего ходит тут один, вдруг сынок важного кого потерялся? От такого, сам знаешь, нам же выгода будет. — Закончил Симонов, слегка задыхаясь. Гена вгляделся в парня повнимательнее. Темные торчащие во все стороны волосы; круглые замотанные скотчем очки; подростковая нескладность — для бывшего скрипача это все выглядело как очередной сбежавший из дома ребенок. С минуту подумав и решив, что хуже уж точно не будет, Гена кивнул сержанту: — Хорошо. Попробую расспросить его. Гарри печально смотрел на рельсы. Раздобыть поесть так и не получилось. Он подходил к сидящим старушкам с какой-то выпечкой и пытался попросить парочку маслянисто выглядящих пирожков за свои фунты, но на его конкретные запросы на чистом английском получал лишь дикие взгляды. Отчаявшись, он стал пытаться жестикулировать, всем своим видом показывая, что он голоден. На него стали смотреть совсем как на психа, к тому же около него стал крутиться местный полицейский, похожий на Дадли в форме. Что делать дальше и у кого искать помощи, Гарри не представлял. Тяжело вздохнув, он слегка содрогнулся от мысли, что сегодня похоже придется ночевать в углу бездомных, откуда его явно никто не выгонит и уже завтра пытаться что-то сделать. На Гарри надвинулась тень. Парень грустно поднял глаза и под неприятно слепящим светом фонаря разглядел черноволосого мужчину, который с таким же грустным видом оглядывал парня. Тщательно выговаривая слова мужчина спросил: — Добрый вечер. Я хочу узнать у Вас, что Вы тут делаете в такое время? То есть время суток, — уточнил мужчина, стараясь выглядеть дружелюбно. Гарри подозрительно прищурился, но ответил. — Сижу я тут, сэр. А что, это вызывает какие-либо проблемы? — А просто сидит… эм, ты сидишь тут просто так, парень? — нашелся подошедший. — А то просто я могу помочь, если что случилось. Если тебе надо, например, тебя ищет кто-то? — Ищет, ага, конечно, — с обидой ответил Гарри, вспомнив о Дамблдоре. От этой нерадостной мысли в животе немузыкально заурчало. Решив, что от добра добра не ищут, парень решился. — Может и ищут, но я про это не знаю. Есть я хочу гораздо больше, это да. Я даже заплатить могу! — быстро выдал Гарри, сглотнув выделившуюся от мысли о еде слюну. Мужчина от такого немного выпучил глаза, но ощутимо расслабился. — То есть ты тут, хм, сам по себе один? — получив утвердительный кивок, он совсем расслабился. — А накормить тебя можно. Правда, эм… — замявшись, он посмотрел на закрытый ларек, где Гарри видел готовящего на огне какое-то мясо азиата. Пожевав губами, он скривился. — Только сейчас это сделать гораздо сложнее, чем час назад. — Ну, мне бы поесть хотя бы сегодня, не обязательно прямо сейчас, — грустно улыбнулся Гарри. Внезапно на него напало вдохновение. — Но прямо сейчас я очень нуждаюсь в сове. Ну, понимаете? — поглядел поверх очков на мужчину Гарри. Тот лишь недоуменно нахмурился. — Эм, ты сказал «сова»? А зачем сова? Ты хочешь съесть сову? — сделал совсем уж неверный вывод мужчина. Юноша тихо про себя вздохнул. Значит не волшебник, узнавший его, а просто магл, проявляющий добродушие. Впрочем, Гарри все еще мог надеяться на получение хоть какой-то еды. — Нет, конечно нет. Это я пошутил. Ем я как и все маг… эм, люди, обычную еду. Мясо там, лимонад… — Шикуешь ты парень. Лимонад, мясо… — снова задумался магл, впрочем, хмурился он не долго. Вздохнув и придя к какому-то решению, он прямо посмотрел на Гарри. — Короче, еды тут, на вокзале, мы сейчас не достанем. Но ты можешь пойти со мной в мой дом, там уж накормлю, что найдется. Ну и поспать сможешь. Потому что мне кажется, что ночевать тебе тоже негде. — Не кажется. Но я наверно… Ай, да чего это я! — вовремя одумался Гарри. Проявлять ложную скромность сейчас как-то не хотелось. — Буду только благодарен, если вы возьмете меня к себе домой. Я потом отплачу. Как-нибудь, — закончил юноша немного сконфуженно. — Ну, это не спешит, — отмахнулся мужчина. — Тогда давай попусту время не терять. Правда это, мы же с тобой не познакомились по нормальному! — вдруг хлопнул себя по лбу мужчина. — Я Геннадий. Можно просто Гена. — Джена. Гьена. — попробовал на языке имя Гарри. Решив, что лучше попрактикуется в произношении его в одиночестве, ответил. — А я Гарри. Просто Гарри. — Рад знакомству, — слабо, но искренне улыбнулся Гена, протянув мозолистую ладонь. Гарри пожал ее и кивнул в ответ: — Как и я.