Из Британии с любовью

— Ну, Валек, Царство тебе Небесное, что ли, — хлюпнул носом мужчина в плотном малиновом пиджаке и трубно высморкался прямо в рукав. Стоящие рядом с ним сотоварищи в таких же пиджаках, слегка приобняв мужчину, отвели его от свежей могилы подальше, а расторопный поп махнул стоящим неподалеку Гарри и Геннадию. Те поняли и принялись споро забрасывать гроб землей. Удовлетворившись качеством работы, один из пиджаков кинул Гене небольшую связку купюр и скорбящие наконец-то удалились. Гарри, до этого молчавший, с ухмылкой проводил широкие спины взглядом: — Нет, все-таки я не понимаю таких как они. — Да? А чего их понимать-то? — невнятно ответил Гена, пытаясь раскурить слегка промокшую от осенней сырости сигарету. Гарри требовательно протянул руку к мужчине, возмущенно глядя на него. Бывший скрипач поднял бровь, но прикинуться дурачком не удалось. С неодобрительным взглядом он протянул Поттеру влажную пачку и дал коробок спичек. — Так вот, чего их не понимать-то. Бандиты обычные, местные. Ну случились разборки у них, с кем не бывает, — продолжил Гена мысль, опершись на свежевкопанный крест. — Питер — криминальная столица всей вашей России? — с мерзкой улыбочкой спросил Гарри, получив за это подзатыльник. — Тебе кто эту гадость сказал, паскудник? У нас тут столица культурная, в первую очередь! — обиженно ответил Гена, отворачиваясь от подростка. Тот хихикнул и ткнул мужчину острым плечом. — Да ладно тебе, Гена. Я же тоже хочу пошутится. — Пошутить, — автоматически поправил мужчина. Гарри задумался и принялся тихо, по слогам, правильно произносить слово. Гена не мог перестать удивляться. За три месяца, которые прошли с появления Гарри Поттера, бывший скрипач открывал все новые и новые таланты юноши. Русский язык Гарри начал учить сразу по прибытию, но за три месяца он добился просто идеального произношения практически без акцента. Сначала Гена заподозрил какую-то дурную шутку со стороны юноши, но Гарри рассказал ему, кто же он такой и как вообще оказался в Питере. Это решительно перевернуло весь взгляд Гены на мир. Ну еще бы — когда вы узнаете, что среди вас могут жить люди, способные натурально убивать вас словосочетанием или летать на метлах, то исключительные способности отдельно взятого молодого волшебника к языкам станут самой незначительной вещью. Конечно, сразу обо всем Гарри и не рассказывал. Но общая проблема всегда сближает людей. Некоторое время сразу после появления Поттера Геннадий продолжал работать носильщиком на Финляндском вокзале, но дела там лучше не становились. Крыша становилась все дороже, а количество дневной выручки не увеличивалось. Трезво рассудив, что такими темпами выходить в плюс он вообще не сможет, Гена решил сменить место заработка. Через чудом сохранившихся знакомых узнав о том, что на Ковалевском кладбище есть два места для разнорабочих, он тут же согласился. Гарри, к его удивлению, не стал ныть или отлынивать и вот уже два месяца они рыли могилы, опускали гробы да таскали тяжеленные надгробия. И вот, во время очередного перекура, где-то в сентябре, Гарри завел такой разговор. — Не люблю кладбища. — Да? — меланхолично ответил Гена, чиркая спичкой, пытаясь зажечь ее. — Плохие воспоминания? — Ну не то что бы плохие, — криво улыбнулся Гарри, потирая предплечья. — Просто убить меня пытались на кладбище одном. Недавно вот. — Кто? За что? — вытаращил глаза Геннадий, едва не роняя сигарету. Юноша ощутимо передернулся, что-то вспоминая, и неохотно ответил. — Да есть один… Лорд. Вот он и пытается. Ты же помнишь, я рассказывал, откуда я вообще? — Что-то помню, — осторожно ответил мужчина. Рассказ Гарри ему показался откровенным бредом, но вот демонстрация… Когда на утро у Поттера отросли им же отрезанные под корень волосы, Гена едва не свалился в обморок. Но большим Гарри не делился, до этого момента. — Правда я уже половину не помню. — Ну оно и не важное было, — махнул рукой Гарри. — Хуже гораздо другое. Волдеморт. Тот, кто уже пытался убить меня в детстве. И который вроде бы умер во время попытки. Сука, лучше бы он и в правду умер! — не выдержав, закричал Гарри. Гена, видя состояние подростка, ухватил его за руку и посадил на скамеечку рядом с собой. Всучив юноше сигарету, он поджег ее и строго приказал: — Втягивай. Гарри послушно затянулся и закашлялся. Подождав, пока подросток перестанет кащлять, мужчина снова заставил его наполнить легкие табаком. Убедившись, что Гарри привык, Гена мрачно кивнул и попросил: — Расскажи лучше все с самого начала. И Гарри Поттер рассказал. О четырех годах, полных смертей, опасных существ и черных магов. О том, как в одиннадцать лет убивал одержимого; в двенадцать василиска; в тринадцать спасал своего несправедливо обвиненного крестного; в четырнадцать гонял драконов. О том, как в начале лета вернулся к жизни заклятый враг, которого Гарри себе не выбирал. Закончил Гарри своей ссорой с родственниками. Гена, продолжая шокировано молчать, лишь отечески приобнял подростка. Так они просидели некоторое время, пока парень осторожно не выскользнул из-под руки. — Спасибо, Гена. Мне надо было выговорится. — Немного виновато улыбнулся Гарри. Бывший скрипач лишь кивнул. — Пожалуйста. В конце концов — должен же к тебе хоть кто-то относится по человечески. — Задумался о чем-то? — голос Гарри вытащил Гену из на удивление приятных воспоминаний. Мужчина встрепенулся и помотал головой. — Да так. О прошедшем. А что такое? — Во-он там, — махнул рукой Поттер в южном направлении. Гена непонимающе нахмурился, но приглядевшись понял, что имел в виду юноша. Очередная группка романтиков, видимо начитавшихся кого попало, приперлась на кладбище и уютно расположилась на могилках. Со вздохом потерев глаза, Геннадий перекинул лопату на плечо и двинулся в сторону сидящих. — Чего им неймется, е-мое… — буркнул мужчина, нехотя хлюпая резиновыми сапогами по грязи. Гарри осторожно двигался следом, стараясь не влезть в особо глубокие лужи. Приближаясь, двое начали слышать отдельные звуки, издаваемые сидельцами. К удивлению Геннадия, они пели под гитару. — Марширует кладбище, дружно, да не в ногу: Новые товарищи, старая дорога Не печалься, Машенька — мы еще живые Хоть уже безглазые, хладные, немые… Строями да парами, хором, в одиночку За камнями-нарами, павшие в рассрочку… Не кручинься, милая, мы еще вернемся Станем новой силою, со смертью разберемся… — Марширует кладбище, дружно, да не в ногу: Новые товарищи, старая дорога — Однако. — Удивленно заметил Геннадий. Песня неприятно перекликалась с воспоминаниями, но мужчина подавил неприятные мысли. Зато Гарри наоборот заинтересовался. — Это о чем они поют, Гена? Явно же не в прямом смысле. Ну, я имею в виду — запнулся на миг Гарри, формулируя мысль, — Не о настоящем же воскрешении мертвых они говорят? — Нет, конечно нет, — кивнул скрипач, перешагивая через чью-то могилку. — Я бы сказал, что они поют о нашей жизни вообще. Ну, нашей жизни тут. Многие, пока живут, получают лишь хрен лысый — жрать нечего, с работой облом, друг друга за говно держим. Никто на будущее думать не умеет, ни народ, ни правительство наше, — вздохнул Геннадий, останавливаясь за метров десять до певцов. Те потихоньку проиграли еще что-то из ДДТ и принялись за стихи, не обращая внимания на не очень-то и скрывающегося за могилками Гену. Тот покачал головой и снова повернулся к Гарри. — А вот помрет у нас кто — так сразу оказывается, что он замечательный человек, трудяга, красавец и вообще — какой человек помер! Давайте его уважать и дела его продолжать. Ну и вот, — пожевал губами скрипач, формулируя мысль, — Так и не меняется нихрена. Что при жизни, что после смерти. Марш единый, всех и каждого. Буде он мертвый или пока еще живой. — Как-то безысходно, — тихо ответил Гарри, немного ежась от холода. Гитара тем временем смолкла. Один из сидящих поднялся, оперся нетвердой рукой на надгробие и прокашлялся. Отплевавшись, мужчина начал декламировать: Идем по жнивью, не спеша, С тобою, друг мой скромный, И изливается душа, Как в сельской церкви темной. Голос у мужчины был тоскливый, тягучий. Слушающие их скрипач с волшебником молчали, изредка поглядывая друг на друга, боясь даже шепотом мешать читающему. Осенний день высок и тих, Лишь слышно — ворон глухо Зовет товарищей своих, Да кашляет старуха. Овин расстелет низкий дым, И долго под овином Мы взором пристальным следим За лётом журавлиным… — И это грустное, — пробормотал Гарри. Гена лишь покачал головой. — Нет тут веселья и счастья в этой стране, парень. И не было никогда. Только слабая надежда на будущее. Летят, летят косым углом, Вожак звенит и плачет… О чем звенит, о чем, о чем? Что плач осенний значит? И низких нищих деревень Не счесть, не смерить оком, И светит в потемневший день Костер в лугу далеком… О, нищая моя страна, Что ты для сердца значишь? О, бедная моя жена, О чем ты горько плачешь? Повисла тишина. Сидящие любители кладбищ молча пили водку из жестяных кружек, а смотрящие на них Гарри и Гена глубоко задумались, каждый о своем. Наконец Гарри пошевелился: — Мне профессор Дамблдор говорил, что великая сила, которая может помочь пережить даже смерть — это любовь. А здесь, э-э-м, — запнулся юноша, пытаясь подобрать слова, — у вас, даже она не поможет, так? — Боюсь нет, Гарри, — слабо улыбнулся Гена, поражаясь наивности наставника парня. — Но с ней все же легче. Правда, мне с любовью не повезло совсем, — закончил он грустно. — Может просто был не тот человек? — отчего-то покраснел юноша. Гена засмеялся. — Кто знает, дружище? Кто знает? Сидящие на могилках услышали смех скрипача и лениво посмотрели на Гену, но никак не отреагировали. Скрипач потрепал все еще красного юношу по плечу и двинулся к выпивающим. — Так, ребята. Поете хорошо, читаете еще лучше, — остановился неподалеку от них Гена, закинув лопату на плечо. Облизнувшись на пару чищеных яичек и половинку бутылки водки, которой грелись сидящие, мужчина строго взглянул на них и закончил. — Жратву и водку оставьте. А сами — пиздуйте отсюдова.