Не оставляя Козырей

      Шли последние приготовления перед генеральным сражением, которое должно было случиться в небе Японии. К британцам подходили все подкрепления из Зоны-11, тогда как Орден стягивал свои силы из Китайской Федерации и Южно-Китайского моря. Из-за разрыва командной цепочки с обеих сторон, реально задействовать армейские контингенты с других континентов, в разумные сроки, не представлялось возможным.       При этом, даже несмотря на то, что армии Чёрных Рыцарей дезорганизация затронула не так сильно (из-за того, что ставка верховного главнокомандования находилась на Икаруге), как британцев, войска Шнайзеля превосходили Чёрных Рыцарей числом пять к одному. К тому же, на этом сражении присутствовали все оставшиеся в живых Рыцари Круглого Стола со своими приданными отрядами.       Впрочем, то, что враг превосходит их числом и имеет при себе страшнейшее вооружение, известное человечеству, со времён изобретения найтмэр-фрейма, нисколько не смущало бойцов Ордена — им было не привыкать воевать в таких условиях. Они начинали с меньшего, они сражались со Священной Британской Империей, когда их было горстка бойцов, они раз за разом восставали из пепла, и вновь наносили удары Британии.       Потому численность врага их не смущала — пока с ними был Зеро, о поражении не могло быть даже мыслей… ведь недаром Зеро говорил, что «Неважно, сколько будет врагов, и как они будут сильны, мы будем крушить их!». И бойцы Ордена были настроены показать эту силу духа и силу воли в очередной раз, вырвав победу из пасти поражения, вновь разгромив Британию в генеральном сражении.       Войска занимали позиции, командные найтмэры проходили последние предстартовые проверки, ремонтные части готовились к приёму повреждённых машин, а медицинские подразделения освобождали койки и готовили медицинские припасы. Бой обещал быть жестоким, потому никто не хотел быть неподготовленным. - Лелуш… это ведь был Сузаку, – у Зеро тоже были свои приготовления к бою. Ему нужно было объяснить своей сестре тот факт, который он старательно пытался обойти. - Так ведь? – Наннали укоризненно смотрела на своего брата, от чего сердце юноши, невольно, сжималось.       Она явно смогла сложить два и два, получив вполне предсказуемый результат. - Да, это был он. Ланселот — это его личный найтмэр, – ответил опальный принц, надеясь обойти скользкие темы… но его младшая сестра явно не разделяла намерений брата. - Что с ним случилось? – потребовала она. - Случилось? – Лелуш старательно искал пути выхода из сложившейся ситуации, но нужные решения (кроме использования гиасса, от одной мысли о котором желудок подкатывался к горлу) никак не приходили в его гениальную голову. - Я ещё совсем недавно была слепой, – ответила девочка. – А потому у меня сохранился мой слух. И я не могла не услышать изменения в голосе Сузаку. Что-то случилось с ним. Он никогда не звучал так… механически, – добавила она. – Что с ним произошло, Лелуш? - Я произошёл, – ответил опальный принц, отведя взгляд. – Я не знаю, как Сузаку выжил, но последнее наше столкновение явно не прошло для него бесследно, – добавил юноша. - Но… но почему? – не веря своим ушам, спросила Наннали. – Вы ведь были друзьями… – дрожащим голосом, добавила она. - Наша дружба… она была осквернена кровью, смертью и предательством, – равнодушно ответил Лелуш. – А то, что от неё осталось, сгорело в огнях второго сражения при Токио, – процедил юноша сквозь зубы. - Боже… – прошептала Наннали, видя, до какой степени её брат ненавидит того, кого когда-то называл лучшим другом. – Что же произошло между вами, если ты сейчас говоришь с такой яростью… - Многое. Первую, микроскопическую, трещину наша дружба дала тогда, когда оказалось, что именно он на своём Ланселоте стоял между мной и моими планами, – начал Лелуш, устало вздохнув. Этот разговор явно займёт некоторое время, благо войска пока только собираются для сражения, и фигуры только расставляются на доске.       Ещё несколько часов у него было. - Но тогда я не испытывал вражды к Сузаку. Я считал, что мы являемся врагами из-за недоразумения, – признал Лелуш. – Из-за разности взглядов и подходов. Я попытался даже договориться с ним несколько раз… конечно, каждый раз я терпел в этом поражение. - А потом случилась Специальная Административная Зона, – Лелуш сказал так, словно отрубил топором. – Сузаку любил Юфи. Он действительно любил её всем сердцем… это было то ещё зрелище, – грустно усмехнувшись, вспоминая об этих, куда более простых и светлых, временах. - И разумеется он не слишком хорошо воспринял её смерть. Тем более, от моей руки, – продолжил Лелуш. – А ложь и полуправда от V.V., так вовремя упавшая в его уши, окончательно закрепила его статус как моего врага, – Наннали молча слушала это, широко раскрыв глаза.       Ради себя и своего брата она должна была понять причину произошедшего. - Сузаку, впрочем, в долгу не остался. Сначала он чуть не убил Каллен, и лишь моё прибытие, когда Сузаку уже навёл свою винтовку на беззащитный Лотос, спасло её от неминуемой расправы – добавил юноша, от чего Наннали накрыла рот ладонью.       Она очень тепло относилась к пламенной японке-полукровке, как и сама «Алая Демоница» всегда хорошо относилась к Наннали. Понимание, что она могла потерять хорошую подругу из-за желания мести Сузаку было… несколько обескураживающим. Ведь с одной стороны, Каллен была врагом Сузаку, но с другой, Куруруги ведь до этого никогда не был сторонником убийства тех, кто не мог ему ответить.       Теперь Наннали понимала, НАСКОЛЬКО сильно повлияла смерть Юфи на Сузаку. Она и раньше замечала, что тот стал холодней и сдержанней в общении с окружающими. Когда он общался с ней, некоторая теплота возвращалась в его голос… но лишь её доля. - В ходе дуэли я сумел его обездвижить, но ему потом пришли на помощь, – пожал плечами Лелуш. Он не слишком интересовался этой частью провальной битвы при Токио, и его можно было понять. Были в этой битве и куда более интересные вещи. - Но, так или иначе, когда я узнал о твоём похищении и прибыл на Каминедзиму, туда прибыл и он. В ходе нашей конфронтации он узнал о моей личности и сумел взять меня в плен, – все подробности этой истории Лелуш не стал упоминать, оставляя лишь самое важное. – А после этого, он притащил меня к подножию трона отца! – прорычал юноша.       Он до сих пор не мог простить этого Сузаку. Даже несмотря на то, что логически он понимал — Сузаку более чем имел право на месть, даже несмотря на то, что это делало их в расчёте, Лелуш не мог заставить своё сердце простить действия Куруруги. Он знал, что нанесёт его бывшему другу самый болезненный удар, и специально нанёс его. Он цинично потребовал взамен друга звание Рыцаря Круглого Стола, чем крайне обрадовал Чарльза — всё согласно людоедским постулатам социал-дарвинизма.       И это ещё при том, что Сузаку хватало смелости обвинять Лелуша в наличии проклятой силы! При том, что он служил человеку, обладающему этой силой задолго до самого опального принца! Этот проклятый лицемер всё равно нашёл бы себе оправдание, хотя бы в необходимости работать внутри системы, а потому наличие гиасса у императора было бы допустимой вещью с его точки зрения.       Уже хотя бы за это Лелуш хотел отомстить тому, кого когда-то называл другом. Но, он старался быть человеком логики, пусть у него не всегда это и получалось, а потому он признавал то, что Сузаку поступал правомерно… просто, своими действиями он показал, что является прямым и последовательным врагом Лелуша. После этого события, когда память вернулась к опальному принцу, он больше не играл в поддавки с Куруруги, и воевал с ним по-настоящему. - Взамен меня Сузаку потребовал право быть членом Рыцарей Круглого стола, что Чарльз ему с радостью и предоставил, – продолжил Лелуш, не скрывая отвращение в голосе, как по поводу действий Сузаку, так и по отношению к своему отцу. - Отец же решил сделать из меня свою послушную марионетку, после чего он использовал на мне гиасс, стёр мне память и заставил жить фальшивой жизнью. И именно руки Сузаку удерживали меня, когда Чарльз искажал мою память, заменяя её фальшивками! – прорычал юноша, ударив кулаком по стулу.       На этот раз, он не поморщился от боли, как сделал бы ещё несколько месяцев назад. - Боже… – Наннали всё больше понимала, что не хотела слушать эту исповедь своего брата.       Она уже видела, что начало происходить между Сузаку и Лелушем. Друзья не мстят друг другу, не уходят по этой кровавой спирали взаимных вендетт — они прощают друг друга. Может не сразу, может не окончательно во всём, но прощают. Куруруги же своими действиями показал то, что более не считает Лелуша своим другом.       Но это явно был не конец. - Дальше, мы снова встретились во время того, как я вернул себе память и своё альтер-эго, – продолжил Лелуш уже более спокойным тоном. – Если ты помнишь тот странный звонок, то это была проверка со стороны Сузаку, чтобы убедиться, что у меня до сих пор имеются ложные воспоминания, – добавил юноша, невесело усмехнувшись. - Затем Сузаку отобрал у меня Каллен. Он явно решил отобрать у меня всё, что для меня представляло ценность — тебя, моего аса, мою память… – Лелуш сжал кулаки. – Но я всё ещё верил в то, что он следует своим принципам. Я верил в его порядочность как человека. Верил в его честное слово, если уж он его мне давал. - И что же произошло дальше? – превозмогая своё нежелание, преодолевая порыв убежать как можно дальше от этого разговора с его жестокой правдой, спросила Наннали.       Пока что даже сам Лелуш признавал, что какая-то тоненькая ниточка между бывшими друзьями оставалась. Маленький лучик надежды на восстановления дружеских отношений, несмотря на всех пробежавших между ними кошек. Мизерная, крохотная, но надежда. Что же разрушило её? Что же окончательно разрушило эту чудесную дружбу двух столь разных людей? - Я попросил его защитить тебя в предстоящем сражении, – ответил Лелуш. – Я умолял его. Я даже признал, что являюсь Зеро. Он согласился с моей просьбой, но взамен потребовал личной встречи, – опальный принц тяжело вздохнул.       Теперь, когда Сузаку оказался всё ещё живым, эти воспоминания вернули свои болезненные очертания. Почему мёртвое иногда не может оставаться мёртвым? - Я согласился. У меня не было выбора, – признал Лелуш. – Но я уже давно взял за привычку слушать свою паранойю. Нередко, к моему величайшему сожалению, именно она оказывалась голосом здравого смысла, спасавшим меня в самых безнадёжных ситуациях, – юноша усмехнулся своим словам. - Я вызвал Гилфорда при помощи Иеремии, и назначил встречу, шантажируя Гилфорда информацией, о местонахождении его госпожи, – признался Лелуш, не испытывая особых угрызений совести. – С определённой точки зрения, это было правдой — я действительно знал, где находится Корнелия. Она как раз отдыхала в карцере в это время, – усмехнувшись своей шутке, добавил опальный принц.       Наннали неуютно поёрзала в кресле. Иногда знание не приносило с собой ничего, кроме лишних печалей… и знание про методы, используемые её братом, не приносило ей покоя — наверное, глупо было надеяться на обратное. - При помощи гиасса, я обеспечил себе страховку, на случай предательства… и каково же было моё удивление, когда эта подстраховка мне понадобилась! – прорычал Лелуш, однако юноша почти сразу взял себя в руки, не желая пугать сестрёнку. - Неужели… – Наннали начала понимать истинную причину столь бушующей ненависти своего брата по отношению к своему бывшему лучшему другу. - Да. Сузаку, обещавший мне, что будем лишь мы вдвоём, сдал меня Шнайзелю, – прямо, не подслащая пилюлю, ответил опальный принц. – Он предал меня, предал моё доверие, и мог нарушить своё обещание по отношению к тебе. Больше я не собирался верить этому жалкому, лживому предателю, – добавил Лелуш, после чего его злобная ухмылка превратилась в кровожадный оскал. - А потому, когда Каллен появилась на поле боя, я приказал ей убить Сузаку. Как мне казалось, этот приказ она выполнила… – фыркнув, юноша снова ударил кулаком по подлокотнику. – Но он опять оказался слишком упрямым, чтобы просто умереть.       В помещении на несколько минут повисло молчание.       Наннали едва сдерживала слёзы, угрожавшие потечь из её глаз. Видеть, как была разрушена эта дружба, было просто физически болезненно для неё. Она ведь помнила те времена, когда Сузаку и Лелуш общались, играли и веселились друг с другом, как они заботились о ней… и как они вдвоём сумели выжить в разорванной войной Японии. - И что ты собираешься делать теперь? – спросила Наннали. - Раз уж судьба намерена и дальше сталкивать нас, то я намерен закончить начатое Каллен лично, – жестко ответил Лелуш, но заметив выражение лица своей сестры, он почувствовал, как кровожадность уходит из него, подобно воде из пробитой бочки. – Ты… ты ведь не хочешь этого? - Конечно же, не хочу, Лелуш! – воскликнула девочка. – Я уже не могу понять происходящего! – добавила она. - Два дорогих мне человека, два вчерашних лучших друга детства — теперь злейшие враги. Моя семья, хорошая или плохая, но всё же моя семья, желает убить друг друга самыми жестокими способами... точнее то, что от неё осталось. Мой любящий брат оказался лидером мировой сверхдержавы и убийцей моей любимой сестры… – Наннали накрыла глаза ладонями, не в силах более сдерживаться. – Ко мне вернулось зрение… но мне кажется, это произошло лишь чтобы я могла увидеть всю эту кровь и смерть, – горько добавила она.       Лелуш более не мог это терпеть, потому он буквально подлетел к своей сестре, и заключил её в объятия. К счастью, Наннали не дёрнулась и не попыталась сбросить с себя руки своего брата, вызвав у опального принца огромное облегчение. Он не хотел доставить такую боль своей сестре… но и врать больше он был не в силах. Не тогда, когда она спрашивала напрямую. - Я не хотела ничего этого… – прошептала Наннали, немного успокоившись. – Я просто хотела жить рядом с тобой, общаться с Сузаку и твоими друзьями… - Но ты же понимаешь, что это не могло продолжаться вечно. Нас бы нашли и отправили в Пендрагон, где нас бы разделили, и мы были бы игрушками в руках отца, – тихо произнёс Лелуш. – Именно поэтому я начал действовать. - Я знаю… я понимаю это, и именно поэтому мне так грустно, – ответила Наннали. – Лелуш. Пожалуйста, если у тебя будет возможность не убивать Сузаку, прошу тебя… - Наннали… не проси меня дать тебе обещание, которое я не смогу сдержать, – юноша устало вздохнул.       Брать в плен Сузаку и в лучшие времена было делом практически невозможным.