Иные

Толпа народа тихо суетилась вокруг. На небе наконец-то не было ни облачка, хотя солнце не спешило показываться во всей своей красе. Лето было грандиозно испорчено несколькими причинами. Во-первых — меня отправили на пол лета в деревню. Во-вторых — сейчас я на похоронах. В-третьих — после этого всего я поеду к своему двоюродному брату Илье. Тот ещё придурок, да… Сейчас я молча стояла и просто обдумывала всё, что случилось со мной неделю назад. Когда я позвонила маме, она вызвала скорую. И сама же приехала на вызов. Да, она доктор. Очень хороший. Но слишком поздно было трепыхаться — бабушку уже было не вернуть. Меня забрали в город на два дня — отец должен был вернуться из Израиля в четверг. После была быстрая подготовка, списки, и куча, целая куча прочего. В субботу, именное сейчас, похороны. В воскресенье будет захоронение. И уже сразу после поминки на могиле я поеду к Илье, фи. Братец меня жестоко изводил, когда я была маленькой. И сейчас, я уверена, будет тоже. Яна — старшая сестра Илюхи — была пофигисткой, ее не волновало то, что надо мной издеваются. Она молчала и терпела мое присутствие… Но об этом позже. Меня никто не трогал — я была той, кто застал смерть. Мне дали время «очухаться». Думаю то, что я видела, мужчину-ангела, дыру в стене… Может, это был просто шок? В любом случае, если я заявлю такое, меня не воспримут всерьёз. Или, хуже того, отправят в психушку. Так что я решила молчать до последнего об этом инциденте. Да и что от этого взять? Я просто видела как душа моей бабушки попала в ад. Если банально и кротко. Но, ой, что-то нехорошое у меня предчувствие на этот счёт. Всё не так просто, верно? Надо будет обдумать все это позже, на свежую голову. А сейчас… Я медленно подошла к телу моей любимой бабушки. Какая она красивая… Лежит, будто на цветочном поле, будто спит… Но это неправильно. Почему я об этом думаю? Ох, черт, как же всё запуталось в голове! Я положила ей на грудь цветок ее любимой мимозы из сада. Она очень любила эти цветы, говорила, мир не так прекрасен без них. Надеюсь, этот цветок скрасит ее мир. Где она сейчас? Что там, за гранью? Увы, мы можем теряться лишь в догадках. Было странное ощущение злобы. Правда, я и сама не знала, на кого — на себя или… Или на кого? Монарх забубнил что-то в песне, но по-моему, никто его не слушал. Ну я так точно. Всю эту, кхм, церемонию, я провела в небытье. Накатывали мрачные мысли, ведь если бы я не побежала за молоком, могла помочь бабушке. Я могла бы успеть вызвать скорую. Могла бы… Но увы, синдром бабочки*, и ничего не изменить. Странно… Я думала, мне будет грустно, или хоть поплачу, но… не-а. Ничего такого и в помине не было. Ощущение пустоты, злобы. И, может, даже равнодушия? Я стеклянными глазами смотрела на то, как гроб закрыли и спустили куда-то вниз, на платформе. Было что-то еще, но я и не помню. Полностью очнулась я только когда сидела в машине. Прислонившись к стеклу, я провожала взглядом все столбы, которые мы проезжали. Отец изредка о чем-то говорил с мамой, но я не вникала в их слова — хотелось одиночества, одеялко и кружку чая. От скуки я начинала считать все фонари, которые видела — хоть как-то пыталась отвлечься. Когда мы приехали, я и не сразу поняла. Отцу пришлось потолкать меня в плечо. Передернув плечами от зябкости, — куртку я безнадежно забыла дома — я вышла на улицу и вздохнула. Сейчас будут сборы одежды, вещей и всякой всячины. Похоже, до 15 августа мне придется выживать в Санкт-Петербурге. Я слышала, там есть красивый музей — Зимний дворец. Обязательно схожу. Тем более, могу и одна, а еще один день без Ильи — лучший день. Мысленно отметила, что надо бы купить пейнтбольный пистолет. И патронов побольше. А то мало ли… К моему несчастью, у двери в подъезд стоял Юрий Павлович — мамин коллега. Он часто приходил к нам на чай, но всегда не во время. И не в тему…  — Милана Андреевна! Вас срочно вызывают в… — они с мамой слишком далеко отошли от нас с папой — дальше я ничего не слышала. Отец лениво открыл дверь и скучающим взглядом проводил маму и Юрия Павловича, — фуф, язык сломается, пока выговоришь! — и как они сели в машину. Видно, теперь помогать со сборами будет мне он. Я позлорадствовала. Отец был крайне ленив и любил поспать. Но также он любил свою работу и доводил все дела до конца. Никогда не понимала — как так можно?.. Уже в квартире отец сразу, как вышел из ванной, поплёлся в мою комнату — точно, помогать будет! Уиии. Не развязывая кеды, я выпрыгнула из них и поскакала к своему любимому шкафу. Отец сидел на моей кровати и составлял список… Видно, список вещей. Но как только я начала складывать одежду, которую посчитала нужной и пригодной, отец нервно вытаскивал и половину (а может и больше) назад, в шкаф и собирал сам. Через минут десять его нервы сдали, и он отправил меня куда подальше от чемодана. Я, конечно, не подарок, но обидно было. Отец редко находился дома — все время разъезжал по странам, но такова была его работа. Хотелось, чтобы он гордился мной, хвалил, баловал. Но ничего этого не было. Мною занималась мама да бабушка. Я предпочитала быть самостоятельной, отталкивала помощь, чаще всего проводила время одна — не каждому человеку я хотела открываться, рассказывать про себя. Иногда, я не понимала других, не могла найти с ними общий язык… Можно сказать, я — социопат. Недо-социопат. Моя лучшая подруга, Арина, часто уезжала с родителями за город, а в итоге только с ней я могла говорить на чистоту. Арина всегда понимала меня, не навязывалась, была открыта и не скрывала свои недостатки. Но еще мы ссорились… Очень много ссорились. Почти каждую неделю наш разговор заканчивался обидными фразами да обвинениями. Я, наверное, была проклята — ни один человек не мог говорить со мной по душам нормально. Мы мирились, конечно, но чувство одиночества никуда не пропадало. Я чувствовала себя белой вороной, когда все обсуждали мальчиков, косметику да какие-то журналы, я бегала к старшим ребятам когда те занимались на школьном стадионе и играла в футбол с ними. Мне нравилась их компания — простая, независимая от мнения «королевы стиля», веселая, которая безобидно шутила и подкалывала друг друга. А потом… Потом накатила учеба и я забыла про ребят из 11. В итоге они выпустились, а я и не заметила. Из-за того, что я не была с ними, а играла со старшими, на меня натравили слухи, устроили байкот… Да прям как в фильме «Чучело», только помягче. Ну, в смысле, меня поддевали колкостями, осуждали мой выбор… Думаю, всё же я сама виновата — отвечала гордо, презрительно. В итоге половина девчонок больше не замечают меня. И все же, я не умею общаться с людьми. Может, многие удивятся, но меня нету ни Вконтакте, ни в Одноклассниках. Есть страничка в фейсбуке, да и только для того, чтобы смотреть новости. Общаться у меня не получалось — то есть, страничка в соцсети была ненужна. Время пролетело быстро — я смотрела сериалы, ела бутерброды с чаем и только. Я и не заметила, когда пришла мама — она сразу ушла помогать со сборами. Меня, конечно, отстранили, но я уже не обижалась. Пф, у меня сериалы. Время настигло меня, когда за окном было совсем темно. Нет, не так. За окном было СОВСЕМ ТЕМНО. Время смотреть было бы глупо — и так ясно, пора спать. Как бы я себя не уговаривала, спать не хотелось. А ведь завтра длинная поездка, еще цветы положить бабушке, и вообще, силы нужны. Но спать не получалось. Меня терзало сомнение, что та галлюцинация была реальностью. И с каждой минутой я все больше прорисовывала то воспоминание. Черты презрительного лица, крыльев, бабушки… Почему все это произошло со мной? Почему бог меня так не любит? Кажется, я сошла с ума.