Пророк

      Ткнув в безжизненное тело ребенка носом ботинка, она перевернула его на спину и внимательно вгляделась в лицо. Похоже, не промахнулась. Когда дверь в кабинет директора с легким щелчком встала на место, я облегченно выдохнул и на несколько секунд привалился плечом к кирпичной стене, потирая переносицу. Кентавры, Орден Феникса, Министерство. И уйма противоречивых символов. Когда столько всего происходило в мире, волей-неволей запутаешься в интерпретациях собственных видений. Ступени под ногами пришли в движение, так что пришлось волей-неволей отстраниться от стены. Стоять было тяжело, руки слабо подрагивали. Я же почти ничего не ел сегодня, начиная с четырех утра. Неудивительно, что и настроение было достаточно пессимистичным. Следовало отдохнуть. Только ступив в коридор, я не увидел охранников, встретивших меня. Вместо них у ближайшей колонны, скрестив руки, стоял Квиринус. Преподаватель защиты выглядел вполне умиротворенно, только подрагивающий уголок рта выдавал приподнятое настроение. Теперь, когда я был посвящен в дела Ордена, похоже, нам наконец удастся побеседовать на более-менее одном уровне, без такого невероятного количества загадок и недомолвок, как раньше. Честно и прямолинейно. — Выглядишь отвратно, — заметил Квиринус. Ну, сойдет для начала. — Пошли на кухню. Домовые эльфы делают прекрасный карри, — махнув рукой, Квиррелл двинулся по коридору. Я двинулся следом. На ходу Квиринус сделал неуловимое движение рукой, будто бы отгонял что-то, после медленно сжал пальцы в кулак. — Против подслушивания, — коротко пояснил он, словив мой удивленный взгляд. — Все. Теперь можно говорить свободно. Как же я ждал этой фразы. В голове крутилась масса вещей, о которых следовало расспросить. — Прости, не мог просветить тебя раньше: Ордену требовалось подтверждение того, что ты не лжешь. Мы не могли доверять «Сыворотке правды», так как сейчас ее действие можно избежать при помощи заклинания, изменяющего память. Пришлось ждать вердикта Снейпа. Хоть я и не доверяю ему лично, Орден Феникса скрепляют невероятные мощные заклинания, препятствующие нарушению вот таких вот протоколов. — И что теперь? Я что-то вроде временного сотрудника, пока в моей памяти не накопают доказательств, что я сделал что-то не то? Или пока не получу стрелу в затылок? — невесело уточнил я. Сказывалась навалившаяся усталость. Сунув руки в карманы и чуть ссутулившись, я неспешно вышагивал чуть позади. — В целом, да, — издав короткий смешок, кивнул Квиринус. — По всей видимости, Дамблдор посчитал, что будет легче более-менее посвятить тебя в курс дела, чтобы тебя было легче контролировать и не выпускать за пределы замка. Циничная откровенность Квиррелла обезоруживала. — Потрясающе. Значит, я в опасности? Кентавры могут попытаться завершить начатое? — Кто знает. Сами они в замок не проникнут, об этом я бы не беспокоился, — Квиринус на секунду замолчал и добавил чуть тише: — А вот те, кто дергают их за ниточки — вполне себе может быть. По спине пробежал холодок. Эта тема практически не поднималась во время собрания, Орден Феникса и Министерство были больше сосредоточены на конкретных сиюминутных действиях, которые следовало предпринимать. Это было вполне понятно: даже если у кого-то и были какие-то свои идеи на этот счет, люди держали их при себе. Возвращение Темного Лорда было чем-то слишком невообразимым. — Есть какие-нибудь предположения о том, кто это может быть? — Я работаю над этим сейчас. Скажем так, исследую самые невероятные теории, — спокойно отозвался Квиринус. — Как много ты знаешь о магической истории, Алекс? Ты наверняка слышал, что последние несколько десятилетий были просто насыщены событиями. Война, истребление магглов, идеи о чистой крови. И мальчик, умудрившийся отразить заклятие Темного Лорда, так, чтобы оно попало в него самого. С тех самых пор — тишина, мир и спокойствие, продолжавшиеся до этого момента. Да. Мы определенно точно думали в одном и том же направлении. — К чему ты клонишь? — осторожно поинтересовался я. Квиринус шел молча, глядя куда-то перед собой. Мне показалось, будто бы он не собирается продолжать, но некоторое время спустя мужчина снова заговорил. — С месяц назад началось волнение в определенных кругах волшебного сообщества, — голос его звучал так же спокойно и размеренно, но что-то изменилось во взгляде, он стал безразличным, холодным и испытующим. Подобные глаза я видел у Сингера, у Грюма, у охранявших вход авроров. — Исчезло несколько бывших пожирателей смерти, из тех, что были действительно приближены к Темному Лорду. Мне удалось поднять кое-какие свои связи и узнать о других, но было уже поздно. Я нашел единственного оставшегося чуть ли не случайно. Он испугался меня, как чумы. Не сказал ничего вразумительного, только то, что уезжает из страны по личным причинам. Но до места назначения он так и не добрался. Подобные события просто не происходят случайно, Алекс, когда в магическом мире творится какая-то чертовщина. Альбус считает, что беспокоиться не о чем, пока у него есть его верный Северус, которому он безоговорочно доверяет. Как-никак, Снейп ведь бывший Пожиратель. Если Темный Лорд возродится, он наверняка сразу же созовет своих бывших приспешников. До тех пор, пока Снейп говорит, что все в порядке, можно не волноваться! Мне одному этот подход кажется ненадежным?! — По-твоему, Темный Лорд вернулся? — еле слышно поинтересовался я. — Не знаю. Но что-то точно происходит. И Снейп просто закрывает на это глаза, продолжает сваливать всю вину на кентавров и обнадеживает Дамблдора, что никакой угрозы нет! Он тянет время. Похоже, силы Ордена в этом вопросе раскололись: кто-то просто не предполагал такую возможность, кто-то медлил и ждал знаков, а кто-то просто слишком не доверял другим. — Почему ты рассказываешь мне все это? Ты не боишься, что Снейп сможет прочитать это в моем памяти? — Ах, счастливая наивность. Существует кодекс, от которого Снейп, как лицензированный легилимент, не имеет права отступать. Как исполнитель и реципиент, вы условились на какой-то цели, то бишь возвращение конкретного куска памяти. Ну, вернее, в этом случае это решило за тебя Министерство, получив соответствующий ордер. Могут быть конечно промашки, но Снейп, как исполнитель, не имеет права просто копаться в твоих недавних мыслях без разрешения. Если ты заметишь, что он это делает — а ты обязательно заметишь, Снейп не может просматривать твои воспоминания без твоего сознательного участия, — он может лишиться лицензии. Н-да-а, конспекты, по которым я готовился к приезду сюда, были просто детским лепетом, несравнимым с реальным положением дел. Магическую юриспруденцию еще никто не отменял. Квиррелл, тем временем, охотно делился подробностями. Кажется, своими расспросами я включил в нем режим учителя. — Есть конечно разные способы, которыми можно узнать больше о реципиенте. Например, немного затянуть с тем, чтобы настроиться на правильные воспоминания, и чуть больше заглянуть в детство человека. Разные есть методы. Но открыто смотреть конкретный важный кусок… я был бы только рад, если бы Снейп это сделал. От Дамблдора мне скрывать нечего, а против него это было бы существенным доказательством. — То есть, Дамблдор в курсе всего того, о чем ты говорил? — уточнил я. — Но ничего не предпринимает по этому поводу? После последней моей фразы Квиринус нахмурился и даже чуть замедлился. — Что бы я ни говорил, Альбус Дамблдор делает больше всех нас вместе взятых. Мою позицию он знает, о результатах большинства уже законченных расследований он тоже в курсе. Но пока что перед ним стоит задача немного покрупнее: найти причины и предотвратить межрасовую войну. Когда перед глазами уже замельтешила дверь кухни, Квиринус резко встал на месте. Я сделал еще несколько шагов вперед и тоже остановился, с непониманием глядя на спутника. — Что случилось? Преподаватель ЗОТИ не ответил. Он на мгновение замер, смотря куда-то вперед, после чего обернулся к стене, быстро вытянул руку и провел ею перед собой. Длинные пальцы наткнулись на что-то в воздухе, и Квиринус порывистым движением сдернул в сторону невесть откуда взявшуюся ткань. В тусклом свете коридора, вжавшись в угол каменной стенки, стояло двое испуганных детей: девочка с растрепанными каштановыми волосами и темноволосый мальчик в круглых очках. — Ну и кто у нас тут? — весело поинтересовался Квиррелл, с интересом рассматривая переливающуюся в пальцах ткань. Гарри и Гермиона — а это несомненно были они — буквально вжались в угол, взирая на нас большущими детскими глазами. Грейнджер было втянула в легкие воздух, но так ничего и не сказала, видимо побоявшись. — Так и будете молчать? — продолжал профессор, бережно складывая мантию вдвое. — Самое плохое ведь уже случилось. — П… профессор Квиррелл, это все моя вина, — высоким, почти что срывающимся голосом быстро проговорила девочка. — С этим, мисс Грейнджер, я не могу согласиться. Это не у вас карман полон сиклей, издающих при ходьбе очень слабый, но характерный звук. Впрочем, хвалю за самоотверженность. Не сказать, правда, чтобы она того стоила. Гарри прижал карман рукой, щеки его запунцовели. — Так что вы тут делаете? — поинтересовался я, прислонившись ладонью к стене. Парочка переглянулась в нерешительности, будто бы не зная, стоит ли вообще поднимать эту тему. Дети вели себя точь-в-точь как в книге, как огня опасаясь безразличных взрослых, которые не только не поймут, но и проучат за глупые и бессмысленные идеи. — Мы ходили к домовым эльфам, — неохотно признался Гарри. — Они… ведут себя странно. — Странно? — переспросил Квиррелл. В его голосе не было ничего недовольного или уж тем более высокомерного, профессор наоборот казался понимающим и внимательным. — Они замкнулись в себе, постоянно говорят о непонятных вещах, несколько даже уехало из Хогвартса, — пояснила Гермиона. — Хагрид рассказывал, что многие волшебные существа могут предчувствовать всякое, поэтому мы… и подумали, что это может быть как-то связано с кентаврами. Поэтому решили предпринять свое собственное расследование, ведь никто все равно не послушает? Ушлые детки, однако. — О каких странных вещах? Давно? — поинтересовался я. — Узнали что-нибудь с кухни? — добавил Квиринус, с интересом разглядывая парочку. — О каких-то зловещих предзнаменованиях или вроде того. Но они всегда замолкают, если спрашивать, — хорошо поставленным голосом отличницы ответила Грейнджер. — Где-то неделю. С самого начала сентября. — Ну что же, неплохая работа. Свидетельство слабое, может ничего и не значить, но с таким складом ума только в авроры. Думаю, свои очки Гриффиндор только что с трудом, но отбил обратно, — Квиринус, смахнув невидимые пылинки с переливающейся ткани, протянул мантию-невидимку Поттеру. Школьник, еле скрывая улыбку, принял ее обратно. — А теперь серьезно, — продолжил преподаватель по ЗОТИ, переменившись в лице. — Если вас нашел я, без труда нашел бы и кто-нибудь другой. И этот кто-нибудь вряд ли стал бы слушать ваши вымыслы. Мы все еще живем в достаточно смутное время, мистер Поттер, всякое может случиться. — Я… я понимаю, профессор Квиррелл. Мы не будем больше ходить по ночам, — тихо отозвался Гарри. — Будете конечно, кому вы тут сказки рассказываете. Все что я хочу сказать — это не попадайтесь. Чтобы духу вашего, Поттер, я больше не видел в этих коридорах! Гарри и Гермиона, озорно переглянувшись, активно закивали. Мальчик расправил мантию и совершил привычное круговое движение. Две детские фигурки на секунду замелькали в воздухе, после чего исчезли. — И идите поверху, если не хотите конечно поделиться своими переживаниями о домовых эльфах с профессором Снейпом, — негромко добавил Квиринус, оборачиваясь к двери в кухню и тыкая пальцем в сочную зеленую грушу на картине. Мы пристроились в углу кухни, за специально для нас расчищенным куском деревянного стола. На льняной скатерти в мгновение ока появились две тарелки с рисом и карри: похоже, вкусы Квиринуса они помнили. Атмосфера на кухне царила смешанная. Некоторые эльфы, излучая радость и готовность помочь, во всю занимались приготовлением пищи и уборкой. Некоторые, рассеянно уставившись куда-то, сидели без дела. Еще парочка сидели в углу, схватившись руками за головы. Я не знал, насколько это типично для домовых эльфов, поэтому просто не нашел, что сказать. В любом случае, пока что были вопросы и поважнее. — Мм… Переходя к более практическим вещам, — наконец вернулся к разговору Квиррелл, половину порции карри спустя. — Как много ты все-таки помнишь? — Сложно сказать, — я аккуратно очищал стекла очков, не поднимая на него взгляда. Вопрос был действительно непростой. Хоть Квиринус и знал сейчас больше остальных, посвящать его во все у меня желания, естественно, не было: после разговоров о параллельных вселенных меня посчитают свихнувшимся даже в Школе Чародейства и Волшебства. — Много отрывочных, разрозненных кусков, из которых непонятно, что воспоминания, а что видения. Нехило меня приложили головой тогда, наверное. И как я только смог трансгрессировать после такого? — Когда ты в смертельной опасности, и не такое сделаешь. Вероятно, твой «надежный» кентавр-переводчик все же тебя подставил. Или, наоборот, сообщил куда больше о происходящем, ты пошел разведать и… был не очень дружественно встречен. Версий много, добраться до него с теперешним расположением дел и хоть что-то выяснить почти невозможно. — Все настолько плохо? Неужели не удалось допросить ни одного из них? — я поместил протертые очки на переносицу и подпер голову рукой. Перспектива разделить участь четы Кэмпбеллов не очень прельщала. Неужели это так тяжело — вырубить кентавра и допросить под сывороткой правды? Или найти хоть одного из тех, кто не желает следовать решениям основной стаи? — Ты просто не представляешь, — покачал головой Квиринус. — Большинство из них и сами не понимают, что происходит. Те, кого удалось допросить, вполне способны разговаривать — другое дело, что черт ты их поймешь. То, что кентаврам может казаться очевидным, совершенно непонятно обычным волшебникам. Они мыслят совершенно другими категориями: вместо ответа говорят тебе, что Плутон в первом доме. Сколько не привлекали астрологов, в итоге можно понять только приблизительное направление их мысли, настроения, но никак не фактическую информацию. Ну, а те, кто отбились от стаи, и куда более приближены к людям, не знают ничего сами, их сородичи даже близко не подпустят во время подобной смуты, не то, чтобы что-то пояснять. Я сцепил руки в замок и устремил взгляд куда-то перед собой. Мне вспомнилось утомленное лицо Дамблдора в кабинете. Проблемам, которые ему приходилось сейчас разгребать, не позавидуешь. — Даже если и удастся вытянуть какую-то информацию, она вряд ли чем-то поможет. Их слабость, ущемленную когда-то гордость просто используют, чтобы натравить на пророков и простых волшебников, якобы «похитивших» у них прорицание, — Квиринус откинулся на спинку стула. — Грамотный пастух, которому необходимо навести панику, разрушить отношения Дамблдора с Министерством Магии и отвлечь внимание людей от главного. Главного? Что же может быть главным для Темного Лорда сейчас, когда он по идее должен искать любую возможность восстановить свои силы? — От философского камня, — закончил за собеседником я. Квиррелл удивленно приподнял брови, даже отложив в сторону столовые приборы. Ничего не говоря, волшебник продолжал смотреть на меня, чуть склонив набок голову. Так люди смотрят на привычного и вроде до боли знакомого старого собеседника, который внезапно проявил новое, доселе невиданное качество. Может, я перегнул палку и волшебникам с амнезией, которые и в коридорах-то путаются, не пристало так хорошо разбираться в секретных делах? — Даже с почти целиком отсутствующей памятью ты не перестаешь меня удивлять, — довольно усмехнулся Квиринус, покачивая головой. — Похоже, мы с тобой на одной волне. Да, я говорил именно про него. Не беспокойся, я наложил чары против подслушивания. — Известно что-то о том, где он находится? — осторожно поинтересовался я. Конечно, я вроде как сам посоветовал Дамблдору не привозить его, а еще лучше уничтожить к чертям собачьим, но неизвестно еще, насколько он меня послушал. Во время собрания он эту тему не поднимал. — Ничего конкретного, — пожал плечами Квиринус. — Что, пожалуй, к лучшему. Раз ничего не слышно, то берегут его знатно. В книге охраной камня в Хогвартсе занималось сразу несколько учителей, а тут ни слова даже на собрании Ордена. Занятно. Вероятно, он действительно не в Хогвартсе. — Скажи мне вот что, как у тебя обстоят дела с другой магией, помимо прорицания? То, что твои фамильные способности работают, я уже понял, меня больше интересуют вещи более применимые в случае, если тебе придется защищаться. Вопросы защиты невероятно волновали меня самого еще с момента отъезда из родового поместья, и я был невероятно рад, когда мы наконец затронули их. — Палочка не работает, не могу сотворить ни одного заклинания. Олливандер сказал, что дело в особенностях дерева. Новую подобрать не удалось. Остались только прорицание и трансгрессия. Послушай… — я вспомнил о том, как Квиринус творил заклинания в коридоре, да и до этого, в кабинете. — Как у меня было с магией без палочки? Квиринус снова улыбнулся, будто бы я только что сказал что-то очень забавное. — Знаешь, практически у всех волшебников есть интуитивное умение пользоваться бесконтактной магией в особых случаях — когда они злы или находятся в опасности. Что-то вроде врожденного магического рефлекса. Но ты в этом случае опять у нас уникальная снежинка. С бесконтактной магией у тебя очень плохо. Можно даже сказать, она отсутствует напрочь. Это было печально, но в каком-то смысле даже справедливо. — Ты уже пробовал трансгрессировать? — Да, Эйвери научила, — после этих моих слов Квиринус неуловимо переменился в лице. — Приятно слышать, что вы все еще в хороших отношениях, — небрежно обронил он. — Как она? — Жива-здорова, — немногословно поделился я. Что-то явно странное творилось между этими двумя. — У меня создалось впечатление, что вы с ней что-то не поделили. — Это еще мягко сказано. Вероятно, она до сих пор не может простить мне то, что я забирал с собой в сомнительные путешествия ее драгоценного братца на протяжении стольких лет, — Квиринус пожал плечами, будто бы давая понять, что больше ему на эту тему добавить нечего. — Значит, для трансгрессии осталось только дождаться разрешения Дамблдора. С магией конечно было бы легче, но это уже хоть что-то. — Разве что Северусу даже не понадобится палочка, чтобы как-то на меня воздействовать. У него на это даже разрешение Министерства есть. — Сама легилименция пока что является единственным способом достать хоть что-то из твоей памяти, даже если сеансы проводит Зельевар. Пока что предъявить ему нечего, придется играть по его правилам. Я замечу, если на тебя будут наложено что-то магического характера, но читай и запоминай все, что он дает тебе, а еще лучше — ходи к мадам Помфри. Она сможет определить, если тебе дали что-то не то. Если сможем заметить хоть что-то — у меня есть знакомый легилимент из Министерства, которому можно доверять, воспользуемся его помощью. Завтра я опять отлучаюсь из Хогвартса на несколько дней. Если понадобится помощь — обращайся к Флитвику. Остается только искать доказательства и ждать новостей. Звучало не очень воодушевляюще, но Северус действительно был ключом к тому, что узнать больше о случившимся. — И последнее. Будь осторожен с людьми из Министерства. Не буду удивлен, если кто-то считает тебя беспощадным убийцей кентавров, который развязал все это сам ради своих сомнительных целей, после чего сделал видимость потери памяти. Поступок вполне соответствующий твоей репутации. Глубоко вздохнув, я уперся подбородком в сцепленные в замок руки. Это пока что было одно из самых действительно страшных и сложных вариантов развития событий — если плохой парень в этой истории на деле я сам. — И что, если это окажется правдой? — больше риторически поинтересовался я. — Как бы оно не вышло, будем работать с тем, что есть, — флегматично пожал плечами Квиринус и принялся за еду. Я некоторое время сидел молча, переваривая только что сказанное, после чего хмыкнул и тоже вернулся к своей тарелке карри, вновь ощутив невероятный голод.