Пророк

      Домовой эльф еле сдерживал слезы, вновь занося над рукой молоток. Звук ломающихся пястных костей вкупе с пронзительной болью приносили сладостное облегчение.       Проделав уже знакомый путь до подземелий, я остановился возле массивной двери из темного дерева и трижды постучал костяшкой указательного пальца, негромко, будто бы надеясь, что меня не услышат. Но меня услышали. — Войдите, — послышался усталый голос Северуса. Зельевар сидел за своим столом возле окна в дальней части комнаты. Возле одного из стеллажей, присев на одно колено, сидела темноволосая девочка со стопкой книг в руках. Оторвав глаза от пергамента, Снейп бросил на меня короткий изучающий взгляд, после чего встал. — Добрый вечер, профессор. Мисс Реверте? — позвал он. Девочка переместила на полку оставшиеся в руках книги и наконец обернулась. Одета она была в стандартную форму Хогвартса с серебристо-зеленым галстуком. Судя по росту, может, второй или третий курс? Зеленые глаза, ничем не примечательное лицо, длинные черные волосы. — Можете заканчивать на сегодня. Жду вас завтра в то же время. Похоже, девочка была за что-то наказана. Темноволосая забрала со стула сумку, пробормотала что-то отдаленно похожее на «досв-данья» и обошла меня стороной чуть ли не по стенке, бросив недоверчивый взгляд. Странные нынче дети. Дверь захлопнулась. В замке, подчиняясь быстрому взмаху палочки, провернулся ключ, отрезая меня от внешнего мира и оставляя один на один с Северусом. Было, признаться, не по себе, но желание узнать о Флеминге пока что пересиливало неприязнь к Зельевару. Я опустился в только что развернутое кресло, откинулся на спинку и перевел взгляд на легилимента. — Наш первый сеанс прошел достаточно плодотворно, хоть мы и смогли подобраться только к небольшому фрагменту перед самим вашим исчезновением. От этого и будем отталкиваться дальше, — заговорил профессор, занимая место в кресле напротив. — Так как вам пришлось активно сражаться, у вас могли остаться хоть какие-то обрывочные воспоминания об этом, так что сегодня будем пытаться подобраться с этой стороны. — То есть, по-вашему, предыдущий сеанс прошел нормально? — с сомнением в голосе уточнил я, вспоминая о том, как я вырубился от головной боли. — Вполне себе, — кивнул Северус. — Первые разы не даются людям легко, а уж учитывая ваше состояние, все могло быть куда хуже. Flos Dumalum должен был облегчить симптомы. — Да, в отношении этого. Мне казалось, его не используют на пророках, — заметил я с явным подозрением в голосе. — Это вполне могло послужить причиной моего плохого самочувствия. — Так как это формальная процедура Министерства, я обязан использовать его. Были неудачные случаи, связанные с пророками, принимавшими слишком высокие дозировки для достижения наркотического эффекта, но это не применимо в нашем случае. Исходя из моего опыта, ваше состояние было связано с воспоминаниями, а не зельем. Если вас беспокоят вопросы вашего здоровья, проконсультируйтесь с Мадам Помфри, я могу составить вам индивидуальный рецепт для облегчения ваших симптомов. Потрясающе. Еще чего не хватало — индивидуальных рецептов. Следовало действительно потом заглянуть в больничное крыло посоветоваться, но пока что, по все видимости, не оставалось ничего, кроме как, скрипя зубами, согласиться с Зельеваром. Надо будет разузнать потом об этих «формальных процедурах». Перед моими глазами предстал уже знакомой формы пузырек с вязким черно-синим содержимым. — Я так понимаю, больше нет необходимости в том, чтобы я…? — Снейп чуть приподнял руку с пузырьком, видимо уточняя, следует ли ему пробовать зелье первым. — Я бы все же предпочел, чтобы вы это сделали, — с непроницаемым лицом отозвался я. У всех секреты, никто никому не доверяет, ходят тут всякие с фляжками. Моя паранойя в отношении всяких сомнительных средств оставалась при мне. Откупорив крышечку, Северус глотком осушил часть пузырька. Когда Flos Dumalum перекочевал ко мне, я попытался прислушаться к своим ощущениям. Но к прорицанию, как я уже убедился, включателя не прилагалось, так что я ничего не почувствовал. Вздохнув, я тоже сделал глоток. Legilimens.       Просторное помещение забито студентами пятнадцати-шестнадцати лет, стоящими попарно. Я сжимаю в руках палочку, не отрывая взгляда от стоящей передо мной девушки со средней длинны темными волосами. В то время как Хантингтон свободно и играючи раскачивается, перенося вес с одной ноги на другую, я сосредоточен до предела. — Stupefy! — выкрикиваю я, рассекая палочкой воздух. Вторым движением, незаметным за созданной вспышкой, я быстро вывожу еще одно движение и мысленно произношу «Petrificus Totalus». Сдвоенная вспышка несется на готовую к обороне девушку. Как я и предполагал, Роу кричит «Protego», отбивая первое заклинание, после чего замирает с поднятой палочкой без возможности пошевелиться, все-таки сраженная вторым заклинанием. Я делаю несколько неспешных шагов к ней, уголок рта сам собой расплывается в усмешке. Сработало. — А-а, интересная тактика, молодой человек, — замечает подошедший Флитвик. Пожилой волшебник стоит, сложа руки за спиной, и с интересом переводит взгляд с меня на Ровену. — Вы, несомненно, очень способны для вашего возраста. Но у вашего подхода есть один большой недостаток. — Какой? — недоуменно спрашиваю я, опустив палочку. Внезапно ожив, Роу молниеносно завершает начатое движение. Вспышка сбивает меня с ног, я врезаюсь спиной в стоящего позади искусственного воина в доспехах и неловко сползаю на пол, глотая ртом воздух. — Вы слишком зацикливаетесь на своих собственных действиях, и в итоге недооцениваете противника, — мягко улыбнувшись, говорит Флитвик. — Не торопитесь так. Подождите, продумайте все спокойно. Вам не хватает терпения. Непринужденным шагом Роу подходит ближе, смахивает с лица прядь волос, улыбается и протягивает мне свободную руку.       Картинка начала отдаляться, звуки утихли, и я снова увидел перед собой подлокотники и свои колени. В этот раз я действительно чувствовал себя не настолько измотанным, но… при чем тут дуэльный клуб Флитвика? Зельевар изучающе смотрел на меня, подперев голову рукой. Вот уже во второй раз мы первым делом залезаем в воспоминания о детстве. В голову опять пришли слова Квиринуса о том, что даже заключивший формальный контракт легилимент может находить уловки, чтобы увидеть больше. — Это воспоминание… не особенно было связано с кентаврами, — заметил я. — Вы все еще пытаетесь «настроиться»? — Похоже, вы достаточно много времени обучались мастерству поединка именно в дуэльном клубе, поэтому мы и наткнулись именно на него, — пожал плечами Северус. — Вас это беспокоит? — Меня беспокоит тот факт, что подавляющее большинство времени пока что уделялось воспоминаниям, которые не имеют к теме вопроса никакого отношения, — спокойно пояснил я. Можно было подумать, что Зельевар и не пытался добраться до потерянных кусков, а… просто изучал меня? Черт, да даже думать об этом было как-то не по себе. — К чему вы ведете? — К тому, что я бы предпочел работать с другим легилиментом, назначенным Министерством, — честно ответил я. — Я уверен, у профессора Квиррелла есть специалист на примете, который мог бы помочь с этим, так что не думаю, что это будет большой проблемой. Северус откинулся на спинку кресла и некоторое время молча смотрел на меня, раздумывая. Я облизал кончик губ, во рту все еще стоял лакричный привкус Flos Dumalum. — Значит, вам посоветовал это профессор Квиррелл, — заметил Снейп, покачав головой. — Вот, в чем тут дело. Меня поражает ваше непоколебимое доверие к этому человеку после всего того, что он сделал. Легилименция, применяемая для того, чтобы просмотреть воспоминания, действительно не требует особенно много времени. В вашем же случае некоторые куски памяти вообще отсутствуют, и неизвестно, могут ли они когда-либо быть восстановлены. Поэтому единственный способ — это пытаться получить хоть какие-то крупицы через ассоциации, другие воспоминания. Чем больше мы просмотрим даже обычных воспоминаний, тем больше шанса добраться до утерянных кусков. Учитывая, что это вторая наша сессия, в происходящем нет ничего удивительного. Другому специалисту также потребуется время настроиться и адаптироваться. Это будет потерей времени, которого у нас нет. Мы продолжаем? Как бы мне не хотелось это признавать, в его словах был смысл. Я неохотно кивнул. Мои мысли были уже в другом месте — очень уж резанули по ушам слова, сказанные о Квиринусе. Доверие после всего того, что он сделал. О чем это он? Legilimens.       Свежий лесной воздух обжигает легкие. Цепляясь за кустарники и проваливаясь в покрытые мхом ямки, мы несемся вперед, слыша треск коряг и глухое рычание позади. Скалясь, массивное черное создание со светящимися глазами быстро покрывает оставшееся между нами расстояние. Обернувшись, Квиринус делает взмах палочкой, но заклинание быстро исчезает в пасти оборотня, не нанося никакого вреда. Оказавшись возле нас, оборотень прыгает на Квиррелла. Квиринус кое-как уворачивается от массивной туши, но лапа создания цепляет его за запястье. Палочка улетает куда-то во тьму, в то время как сам мужчина врезается спиной в дерево позади себя. — На него не действует магия! — кричу я, продолжая осыпать огромного волка градом разнообразных заклинаний. Я пытаюсь зачаровывать коряги под его лапами, поджигать листья, но магия будто бы рассеивается, только касаясь оборотня. Единственная оставшаяся у нас метла была сломана еще полчаса назад, запасных порталов подготовлено не было, а до зоны трансгрессии еще как минимум километров десять. Ситуация была по меньшей мере безысходной, и все ради чего? Пары старых книжек и амулета. — Не вся! Я знаю, что подействует, но мне нужно немного времени, — кричит мне в ответ профессор по защите, вновь уворачиваясь. Находить выход из подобных ситуаций — его специализация, вот только передышки тут никто не даст. Магия не работает, ничего нет, еще пара секунд и нас банально раздерут в клочья. — Как ты его получишь…? Проскользив по мокрой земле и развернувшись, оборотень совершает еще один прыжок на моего спутника. Не найдя ничего подходящего, Квиррелл выпрямляет руку в мою сторону, сжимает ладонь в кулак и резко дергает. Мое тело легко отрывается от земли, и в следующее мгновение я с невероятной скоростью врезаюсь в оборотня, сбивая его с намеченного курса. Мы вдвоем пролетаем несколько метров и обрушиваемся на землю. Когтистая лапа, зацепившаяся за мое плечо, без труда проходит через одежду, кожу и мышцы, и прибивает меня к земле. Несмотря на шок, плечо и грудь прошивает адская боль, от удара спиной и затылком о землю темнеет в глазах. Оклемавшись, создание трясет головой, издает короткое рычание и все сильнее начинает вдавливать меня в землю. Из груди волей-неволей вырывается хриплый стон: под весом волка смещаются сломанные ребра. Резкая боль не дает вздохнуть. Перед моим лицом оказывается вытянутая морда оборотня с глазами, покрытыми неясной сероватой пленкой, и оскаленными зубами. Здоровой рукой я безуспешно пытаюсь отстранить от себя пасть волка и практически теряю сознание от боли, когда оборотня буквально сносит в сторону черным туманом. Пару раз перекувырнувшись, животное начинает неистово дергаться, пытаясь сбить с себя разрастающуюся мглу. Квиринус еще несколько секунд держит палочку наставленной на оборотня, но волк остается лежать на месте, также, как и выигравшая ему время «приманка». Во рту ощущается привкус крови. Перед глазами начинает темнеть, фигура Квиррелла смазывается.       Перед глазами снова предстал полумрак комнаты. Я резко вздохнул и, содрогаясь, схватился за бок. Плечо и ребра были в целости, но я все еще не мог отделаться от пережитого ощущения того, с какой легкостью смещаются кости и рвутся ткани. Сглотнув, я нервно провел ладонью по губам, просто чтобы убедиться, что на них ничего нет, и воспоминание точно закончилось. От только что пережитого ужаса подрагивали руки. — Ч-черт… — выдохнул я, тяжело дыша. Черт возьми. Что это было?! Я прекрасно осознавал, что это было. Особо не задумываясь, меня просто использовали в бою, как гребанную приманку, чтобы не испачкать руки самому и добраться до палочки. Отвлекающий маневр. Живой щит, чтобы наверняка оградить себя от укуса оборотня. Ч-черт. — Профессор Флеминг, вы выглядите удивленным, — иронично покачал головой Снейп. — Это какое-то… недоразумение. Хотя, он ведь сам говорил, что наша дружба всегда строилась на недоверии. Я сглотнул. Кажется, теперь я понимал, что он имел ввиду. — Вы действительно не знаете, на что способен такой человек, как Квиринус Квиррелл? О событиях в Корнуолле? — О чем это вы? — севшим голосом поинтересовался я. И снова Корнуолл. Что-то о нем говорил Флитвик. — Вы серьезно не задавались вопросом, почему профессор Квиррелл постоянно отлучается в Лондон на судебные заседания и как он лишился своей лицензии аврора? Я не знал, что ему ответить. У нас было слишком много других насущных тем, так что я так и не удосужился спросить Квиринуса об этом. Если подумать, то… мне действительно ничего не было известно о преподавателе ЗОТИ. Старый приятель, с которым меня связывали какие-то дела, и которого по каким-то своим причинам не могла терпеть Эйвери. Профессор, исследователь темных искусств, эдакий Индиана Джонс магического мира, бывший аврор, не гнушающийся при этом всякими сомнительными подпольными делами. Подробности его прошлого известны мне не были. О том, как он лишился лицензии, Квиринус тоже ни разу не упоминал. Северус, тем временем, начал свой рассказ. — С полгода назад по стране прокатилась волна необычных смертей. Умирали дети шести-десяти лет, причем от рук таких же детей. Подобное произошло в нескольких небольших городках на южном побережье подряд. Все шло по одинаковому сценарию: один из детей, за которым было замечено странное поведение, находил любое холодное оружие и устраивал бойню в каком-нибудь замкнутом пространстве, когда вокруг было минимум взрослых, после чего убивал сам себя. Этим вопросом быстро заинтересовалось Министерство. В числе людей, занимавшихся расследованием, был и профессор Квиррелл. Растерянно скрестив на груди руки, я внимал словам Зельевара. — Как выяснилось, у смертей действительно была магическая природа. Причиной всему был проклятый медальон. В нем остался отпечаток умершей в невероятных мучениях души, способной свести с ума живого человека. История медальона до сих пор неизвестна. Нашедшие его дети некоторое время носили его, после чего сходили с ума и устраивали кровавую бойню. Медальон после этого бесследно исчезал, только чтобы появиться в другом месте. Вспышки происходили в соседних городах или деревнях от предыдущего места, туда же и рассылались авроры. План действий был прост: оглушить поддавшихся влиянию детей, чтобы медальон могли перехватить специалисты, а также максимально предотвратить жертвы. Сделать это было, конечно, невероятно сложно, ведь медальон мог исчезнуть в любой момент, — продолжал Северус. — Дело было очень серьезным, проклятую вещицу было буквально невозможно перехватить. Авроры несколько раз опаздывали, иногда всего лишь на пару минут. В какой-то момент, по какому-то наитию, в правильном месте в правильное время посчастливилось оказаться Квиринусу. Он успел на место расправы, в младшую школу, когда весь… процесс был в самом разгаре, и сумел уничтожить медальон. Своими методами. Зельевар говорил негромко, он был спокоен и даже более мрачен, чем обычно. — Воспользовавшись несколькими давно запрещенными темными заклинаниями, Квиррелл сумел привязать медальон к телу мальчика, на котором он был надет, после чего убил его, уничтожив медальон вместе с ним. Я молча внимал. В голове боролись совершенно разные образы хорошего друга и хладнокровного убийцы. — К моменту, когда все закончилось, в комнате осталось еще двое выживших детей. Артефакт был очень могущественным, он мог свести с ума неокрепший разум, просто находясь рядом с ним. Чтобы убедиться, что проклятье не коснулось оставшихся, Квиринус убил и их, — еле слышно продолжал Северус. — По всей видимости, это была его трактовка приказа «минимизировать жертвы и ставить главным приоритетом здоровье детей». Несмотря на все просмотренные и прочитанные мною фильмы ужасов, руки у меня похолодели. Одно дело смотреть глупые фильмы или читать новостные сводки о людях, которые находятся в сотнях километров от тебя, и о существовании которых ты даже не подозревал, и совсем другое — слушать нечто подобное о человеке, которого ты знаешь лично. Вспомнилась странная беседа этих двоих в кабинете Дамблдора, которая зацепила меня еще тогда. Северус сказал, что не следует совершать поспешных действий, главное предотвратить ненужные смерти. Квиринус говорил что-то о том, чтобы остановить болезнь, пока она не разрослась. Все это внезапно обрело смысл. — Но… не стал бы он убивать одержимых детей, если был другой выход, — рассеянно заметил я, пытаясь придумать хоть какое-то оправдание произошедшему. — Да и невинные оставшиеся, при чем тут вообще они? Убить нескольких детей просто, чтобы убедиться? Это звучало совсем дико. — Невинные оставшиеся свидетели, — приглушенно поправил Северус. — Я тоже не вижу этом никакого смысла, но, по всей видимости, профессору Квирреллу в разгаре сражения показалось, что причина этому все же есть. Так же, как в разгар поединка ему показалось вполне разумным бросить на съедение оборотня своего спутника. Все, что угодно, чтобы добраться до своей цели, несмотря на любые жертвы. Такое часто происходит с аврорами со стажем, особенно с теми, кому пришлось в юном возрасте поучаствовать в первой магической войне. Что поделаешь, ситуации, в которых люди оказываются на войне, просто вынуждают их развивать подобное отношение. Так сказать, умение сражаться до конца любыми силами, ведь иначе — смерть. Пережить войну в молодом возрасте, после чего какое-то время проработать аврором на такого рода делах. Это объясняло его незаурядные навыки, проницательность, да и в целом внимание к мелочам. Волей-неволей он начинал немного напоминать Грозного Глаза. Я осторожно коснулся ладонью бока. Это ведь всего лишь снова пережитое воспоминание, почему у меня до сих пор ноют ребра? — Надеюсь, теперь вы понимаете, почему Квиринус лишился лицензии аврора, — подвел итоги Северус. — В этом нет ничего хорошего или плохого: он просто более не пригоден для подобной работы. Не представляю, как человека с рабочим прозвищем «Инквизитор» допустили до работы с детьми. Если история выйдет за пределы судебного процесса, родители всеми правдами и неправдами добьются того, чтобы его больше не было в Хогвартсе. Квиринус выдающийся специалист в области темной магии и ценный член Ордена. Я не пытаюсь пренебречь его заслугами, но он неуравновешен, непредсказуем и опасен. Каким бы подозрительным мне ни казался Северус, мне было нечего возразить ему. Так вот, кто такой Инквизитор. Если судить человека по его друзьям, то… каким же человеком должен был быть Флеминг? Legilimens. — Как поживает твой брат? Он ведь уже может ходить? — Ты не пройдешь дальше. — Я пришел поговорить с Александром. — Это и мой дом тоже. И я сказала. Ни шагу. Дальше. Эйвери стоит, направив палочку в лицо Квиринусу. Я еле удерживаю себя в вертикальном положении, опираясь на деревянную перекладину. За несколько дней интенсивной терапии специалисты из Святого Мунго более-менее срастили мое кости, но дышать все еще тяжело, и я не могу произнести ни звука. Правая рука безвольно болтается в перевязи: из-за поврежденных мышц магию я пока тоже не могу использовать. Все, что остается — безмолвно созерцать всю картину с лестничной клетки второго этажа, оставаясь незамеченным. — У нас с твоим братом полно незаконченной работы. — Что это, интересно, за работа такая, после которой он возвращается со сломанными ребрами? — светловолосая и не думает сдвигаться с места. Я почти никогда не рассказываю ей о том, чем занимаюсь, но иногда ей это и не нужно. Несмотря на полное отсутствие интереса к теории, моя младшая сестра все же принадлежит к роду прорицателей, и иногда находит другие способы, как находить ответы на свои вопросы. — Убери палочку, Эйвери. — Попробуй заставь меня. У тебя ведь больше нет лицензии, на твои проступки больше не смогут закрывать глаза. Я слышала о том, что произошло в Корнуолле. Ты чертов маньяк. — Так и пораниться недолго, — мерно произносит Квиринус. Палочку Эйвери буквально вырывает у нее из пальцев; серый кусок дерева ударяется о стену и закатывается куда-то далеко под обувную полку. Волшебник остается стоять совершенно расслабленным, его руки также, как и прежде, покоятся в карманах плаща. Обстановка в помещении накаляется до предела. Выругавшись про себя, я все же начинаю медленно пробираться к лестнице, слегка пошатываясь на каждом шагу. Как бы чего не вышло. Эйвери ничего не отвечает. Освободившейся от палочки рукой девушка со всего размаху пытается влепить бывшему аврору пощечину. Инквизитор в последний момент останавливает ее, словив за запястье. Ему начинает надоедать этот никому не нужный шум. — Отойди, малышка, — негромко отчеканивает Квиррелл и чуть сжимает пальцы, чтобы русоволосая не вздумала выкинуть еще что-нибудь подобное. Лучше бы он этого не делал. В глазах ведьмы проблескивает нечто угрожающее. По рукаву волшебника пробегают невесть откуда взявшиеся языки пламени, быстро распространяясь все выше. Квиринус резко отшатывается, разглядывая предплечья. В мгновение ока походный плащ заходится огнем.       Стены кабинета давили, головная боль не заставила себя ждать. Схватившись рукой за висок, я незаметно для себя покачивал головой из стороны в сторону, пытаясь найти успокоение в монотонном движении. Перед глазами мелькали неясные образы, мысли путались. — На сегодня мы закончим, — немного пронаблюдав за моим состоянием, сообщил Северус, после чего добавил с ноткой иронии: — Вы все еще хотите сменить легилимента? В изнеможении я выбрался из кабинета и неторопливо двинулся вверх по многочисленным лестницам, иногда придерживаясь за стены. Как и говорил Флитвик, я спешил невесть куда, так и не разобравшись. Рисовал красивые схемки, зацикливался на своих теориях настолько, что уже не мог от них отказаться, и не приемлел другие точки зрения. Черт, старый учитель действительно будто бы знал меня лучше, чем я сам. Я попытался вспомнить, сколько раз Снейп давал мне повод в нем усомниться. Сомнительное пойло — раз. Видение — два. Слова Квиррелла — три. В основном, это были, конечно, слова Квиррелла. Что, если предположить… что, если предположить, что сомнительное пойло действительно было формальной процедурой Министерства. Видение, на самом-то деле, говорило мне только о том, что Дамблдор со Снейпом пытались вступить в контакт с кентаврами, а те реагировали на них агрессивно, как и в принципе реагируют сейчас на всех волшебников, которые попадаются на их пути. Все остальное — мои домыслы, в основном из-за того, что Дамблдор, черт возьми, оставался спокойным и скрытным. Последним аргументом против Северуса были слова Квиринуса, которым я до сих пор слепо верил. Что, если все действительно было ближе к канону, чем я думал, и Квиррелл не был спасением. Что, если это от Квиррелла следовало спасаться? Добравшись до рабочего стола в своей комнате, я рухнул в кресло и прикрыл глаза в попытке хоть как-то привести мысли в порядок. Кто-то здесь явно пытался заморочить мне голову.       Я открыл глаза из-за того, что в висках пульсировала кровь. Сквозь смутную пелену я осознал, что сижу за столом и что есть силы сжимаю в кулаке перьевую ручку. В открытой тетради передо мной — два слова, написанные крупными буквами на обе страницы.       БЕГИ. СЕЙЧАС. Где-то глубоко внутри зашевелилась тревога, понемногу начавшая перерастать в невнятный страх. Это… я написал?