Пророк

      Все то же крыльцо фамильного особняка, по которому я буквально слетаю вниз, спрыгивая с последних трех ступеней. Вдали, возле самого входа в лес, виднеется высокая фигура в походном плаще. Я аппарирую и в мгновение ока оказываюсь в шаге от своего спутника. — Малютка Эйвс, я так понимаю, все также трогательно меня ненавидит? — усмехается Квиринус и закуривает, прислоняясь к дереву. — Так зачем я тебе понадобился? Ни за что не поверю, что ты вытащил меня в такую рань просто чтобы поесть карри. — Я нашел переводчика. Полукровку, — говорю я и опускаюсь на одно колено, чтобы завязать шнурок. — Но ему нужно кое-что из твоей библиотеки. — Мне тоже много чего нужно, — Квиринус вскидывает брови и выпускает струйку дыма перед собой. — Ты уверен, что оно того стоит? — Он прилично рискует. Табун сожрет его и не подавится, если узнает, что он сливает информацию людям, — я поднимаюсь и бросаю взгляд на наручные часы. — Где там твой портал? — Как скажешь, — волшебник пожимает плечами и щелчком пальцев избавляется от окурка. Не долетев до земли, тот воспламеняется и осыпается на траву безобидным пеплом. — За мной. Я следую за ним в темную чащу. Преодолев несколько сотен метров, мы останавливаемся на пригорке, и Квиринус достает круглые надтреснутые очки в серебряной оправе, обернутые в ткань. На счет три, мы касаемся портала. Деревья и местность вокруг слегка изменились. Мы переместились в другой лес. Коротко передохнув, мы направляемся к заброшенной деревушке, дома в которой Квиринус так любил использовать как тайники и места для встреч. Войдя в старый, но все еще весьма себе целый дом на опушке, я прохожу в гостиную и собираюсь было направиться к одному из старых книжных шкафов, когда с удивлением обнаруживаю на диване посередине комнаты человека. Темноволосый волшебник сидит, откинувшись на спинку дивана и закинув ногу на ногу. Он одет в белоснежную рубашку со старомодными серебряными запонками и не особо примечательную походную мантию-плащ. — Томас, и вы здесь? — удивленно говорю я, останавливаясь на пороге. — Доброе утро. — Доброе. Да, я пришел лично поблагодарить вас за проделанную работу, — вскинув на меня темно-зеленые глаза, неспешно протягивает волшебник. — Вы прочитали доклад о ритуале? Вошедший следом Квиринус проходит мимо дивана и направляется к полкам у стены, где хранятся нужные мне свитки. — Да. Должен сказать, я удивлен уровню детализации, до которого вы смогли дойти за такое короткое время. По сути, с достаточной подготовкой его можно воссоздать хоть здесь и сейчас, — закинув одну руку на спинку дивана, замечает мой собеседник, проследив глазами за Квиринусом. Сидящий передо мной человек был одним из самых строжайших критиков, с которыми мне только приходилось иметь дело, так что услышать от него подобный комментарий — нечто неординарное. Но я не испытываю прилива профессиональной гордости. Я испытываю облегчение от того, что с этой работой, похоже, наконец покончено. Мой собеседник одевался и вел себя, как молодящийся английский джентльмен с аристократическими манерами, но глядя ему в глаза, я каждый раз ощущал себя так, будто бы я стою на краю бездны. Бездонной, бескрайней, страшной и черной бездны, от которой меня разделяет лишь шаг, и чем больше я смотрю в нее, тем меньше у меня уверенности в том, что я сумею вовремя отстраниться. Глядя в эти зеленые, изучающие меня глаза, и замечая в них слабый отблеск интереса, я все больше испытываю пронизывающий меня насквозь животный страх, который настоятельно советует мне заткнуться, а еще лучше — закрыть глаза и убираться отсюда к чертовой матери. — Я рад, — отрывисто отвечаю я, глядя куда-то на брови собеседника. Единственная наша точка соприкосновения — клочок работы. Не показывать эмоции. Не вовлекаться. Не смотреть подолгу в глаза. — На этом наш договор, к сожалению, подходит к концу. Ты получил свой безопасный билет обратно в Великобританию, а я получил своего тщательно проведенное исследование. Несмотря на то, что плату ты уже получил, я подумал, что хочу сделать тебе небольшой прощальный подарок, в честь нашей блестящей сделки, из которой мы оба извлекли столько пользы. — Мне ничего не надо, — все также ровно отвечаю я. — Благодарю. — Ты даже не выслушал. До чего же скромные нынче молодые люди. Я молчу. — Я хочу предложить тебе поучаствовать в этом ритуале. В качестве, непосредственно, Кровавого Пророка. По маске моего спокойствия проходит трещина, и взгляд мой сбивается с бровей собеседника на его глаза. Страшные, будто затягивающие в себя глаза. — Что? — Я знал, что это не оставит тебя равнодушным. Я предлагаю тебе пройти этот ритуал и развить свой потенциал до уровня легендарных пророков древности. Тебе не придется заниматься никакими приготовлениями, я устрою все, в обмен на некоторые интересующие меня детали будущего. — Я отказываюсь, — отвечаю я, уже не пытаясь отводить глаз. — Только подумай об этом. Ты идеальный кандидат: твои врожденные способности к прорицанию, совмещенные с кровью сильнейших в этой отрасли. Этот ритуал предоставит тебе доступ к знаниям, которые тебе не собрать даже за несколько жизней своих исследований. Этот ритуал сможет раскрыть нам будущее, а значит — поможет его контролировать. — Мне это неинтересно. — Могу я поинтересоваться у тебя, почему? На некоторое время в комнате повисает тишина, ненадолго прервавшаяся лишь короткой вспышкой зажигалки — севший на подоконнике Квиринус закурил сигарету. — Зачем мне знания или способности, если у меня не останется личности, чтобы ими распоряжаться? — вопросом на вопрос отвечаю я. Зеленые глаза смотрят на меня и будто бы сквозь меня, явно не понимая, а возможно и не стремясь понять, о чем я говорю. — Хорошо, — отвечает темноволосый волшебник, все также не меняя положения на диване. — Это твой окончательный ответ, я так понимаю? Этот спокойный, фальшиво-доброжелательный тон оседает где-то глубоко в груди, делая следующий вдох болезненным и тяжелым. — Да. Я отказываюсь, — проговариваю я, хоть и понимаю уже, что мои слова уже не имеют никакого значения. — Я выполнил свою работу. Мне пора идти. — Очень жаль, — буднично отвечает Томас. — Видишь ли, мне нужно, чтобы ты остался. В следующее же мгновение мои локти резко стягивают за спиной, по ощущениям почти выломав их из суставов. Здоровенный волшебник раза в три здоровее меня железной хваткой фиксирует мои плечи, для надежности встряхнув меня, как мешок с картошкой. Мой взгляд в который раз утыкается в Квиринуса. Прислонившись спиной к стене, Квиррелл сидит на подоконнике. Лица его не разглядеть из-за плотного клуба сигаретного дыма, скрывшего его черты и понемногу растворявшегося в окружающую волшебника легкую дымку. — Ты знал, к чему это идет, с самого начала. Да? — негромко интересуюсь я. Будто бы сгустившись еще сильнее, дымка ничего мне не отвечает.       Я оказался отброшен спиной к стене, по которой я неторопливо сполз вниз, на землю. Тело будто бы оказалось переполнено жидким свинцом. Я был обездвижен целиком, парализованными были даже глаза. Подобно тряпичной кукле, я безразличным взглядом уперся в точку перед собой. В тот момент меня не покидало стойкое ощущение, что было бы лучше, если бы я разбил голову о камень. Вряд ли это бы многое бы изменило, но по крайней мере избавило бы меня от роли беспомощного наблюдателя. Сказать, что я очень крупно про№бался — значило не сказать ничего. Убрав палочку в рукав, Квиррелл опустился передо мной на одно колено и быстро обшарил мои карманы. Куиннс — или, пожалуй, лучше сказать Том, — тем временем прислонился спиной к столу в другой части комнаты и скрестил руки на груди. Наткнувшись на сверток, спрятанный во внутреннем кармане плаща, Квиринус осторожно вытащил замотанную в шарф тетрадь, после чего небрежным рывком прислонив меня к стене так, чтобы я не падал вбок. — Ну вот, все в сборе, — беззаботно сообщил он, выпрямившись и крепче замотав тетрадь в шарф. — Не помню, когда нам последний раз удавалось вот так вот поговорить в открытую. — Пожалуй, у нас есть на это время, — безразлично отозвался Том, неторопливо сверяясь с часами у себя на руке, — пока наемники не закончат. Все в этом человеке будто бы потерпело существенные изменения, от взгляда до движений. Тревожная, напряженная, местами натянутая речь эксперта по кентаврам, будто бы вечно куда-то торопящегося и извиняющегося одновременно, внезапно стала медленной, тихой и отчетливой. Сам вектор внимания этого человека будто бы оказался направлен в другую сторону. Вечное стремление Куиннса уйти в себя, в свои мысли, закрыться и защитить свой внутренний мир, минимизировав контакт с миром внешним, сменилось мощным ощущением присутствия и направленного на окружающий мир внимания, интенсивного и опасного. Одного только взгляда подобного человека, нецеленаправленного, но коротко резанувшего по тебе среди толпы других людей, было достаточно, чтобы неосознанно насторожиться, ощутить если не чью-то силу, то уж точно ее пока что нереализованный потенциал. — Ты позаботился о непреложном обете? — поинтересовался он, коротко кивая на меня. — Да, еще когда он ничего не помнил, — ответил Квиринус, передавая тетрадь своему собеседнику. — Отлично. Я уже думал, он не принесет ее. Последнее время у него начало появляться слишком много свободной воли, — сказал Реддл, пряча тетрадь во внутренний карман мантии. — Людям свойственно стремиться к независимости, в какой бы ситуации они не оказалась, — пожав плечами, заметил бывший аврор. — Не думал, что после ритуала у него останется хоть какой-то отголосок личности. — Говоря об отголосках личности, что станется с обладателем тетради? — Драко Малфоем? Он уже сделал то, что от него требуется, больше он ничего не вспомнит. У мальчика есть потенциал, пусть пока останется там, где есть. Присев на стоящий рядом сундук, Квиринус достал из кармана плаща портсигар и ловким щелчком большого пальца отворил его. Его бледные пальцы отчего-то мелко подрагивали, пока он доставал сигарету. Впрочем, дрожь быстро прошла, стоило ему закурить. — Выходить на связь было особо трудно последние пару недель, — заметил он, устало выпуская дым с наслаждением зависимого. Взгляд его был устремлен куда-то вверх, будто бы вдаль от происходящего в комнате. — Весь этот маскарад отнимал время. Сингер становился все более детален в своих проверках последнее время, да и Хантингтон несколько раз чуть не подловила меня. Следовало быть предельно осторожным. — Сингер нашел себе очень интересную команду. Не могу понять только, откуда такая внезапная внимательность с его стороны в самый неподходящий момент? — спросил Квиррелл, потирая лоб, правая сторона которого все еще была покрыта запекшейся кровью. — У меня есть пара мыслей на этот счет. Ты помнишь Кевина Кэмпбелла? — Пророка, убитого со своей женой? — Да. Видишь ли, он был выбран мной не случайно, — начал свой рассказ Реддл. — Мы работали с ним в отделе по связям с кентаврами, пока я собирал информацию о Куиннсе. Я тогда занимал должность помощника какого-то никому неинтересного клерка. В какой-то момент, мы с Кевином разговорились и пожали друг другу руки на прощание. В этот же момент у него случилось видение. Я не успел прочитать его целиком, но понял, что оно обо мне. Я не мог раскрыть себя в Министерстве Магии, так что не смог разобраться с ним сразу. Сразу после этого он исчез, и мне удалось нагнать его только в особняке в Честере. — Там ты и решил подстроить «расправу кентавров над пророком»? — уточнил преподаватель защиты. — Да, — подтвердил Реддл. — Я подкорректировал память клерку, в теле которого я был, и перешел к Куиннсу. Тот как раз был в отпуске, так что все получилось очень удачно. На место своего же преступления я уже прибыл в облике специалиста по кентаврам, и получил возможность внести все нужные мне корректировки. — Кевин успел рассказать кому-то, что он видел? — задал следующий вопрос Квиррелл. — Перед смертью он признался, что не сказал ничего никому из Министерства, но я не успел выспросить ничего более. — Значит, он мог рассказать кому-то не из Министерства, — озвучил следующий логический шаг Квиринус. — Да, я тоже так подумал, — неспешно проговорил Реддл. — Не знаю, кто именно был связующим звеном и на каком этапе, но до Сингера дошла информация о том, что в Министерстве есть предатель, как-то связанный со мной. Почти сразу после этого он ушел со своей предыдущей должности, сильно сократил круг своих доверенных лиц и перешел в безопасность. Я вспомнил о видениях, связанных с Кэмпбеллом и его женой Роуз. Перед самым своим отъездом он успел написать письмо. Письмо это было адресовано профессору Флитвику. По всей видимости, профессор заклинаний и сообщил о ненадежном человеке в Министерстве Сингеру. Так же, как и у Темного Лорда, у Сингера был свой человек в Хогвартсе. — Значит, так Сингер и узнал о тебе? — продолжил расспросы Квиринус. — Думаю, что он подозревал обо мне и ранее, но развернул бурную деятельность лишь тогда, когда мы начали действовать более решительно, и ему действительно появилось, с чем работать. Министерство не поддержало бы подобную инициативу без достаточных доказательств, так что он прикрыл свое расследование проверкой безопасности. Тогда и был создан его небольшой отряд, в который он по счастливой случайности включил и простодушного специалиста по кентаврам. Если бы я не имел доступ к их встречам, он, наверное, уже успел бы заполучить себе Флеминга, и тогда все было бы куда сложнее. — Все и так чуть не провалилось, причем неоднократно, — хмыкнув, сообщил Квиррелл. — Я знал, что Министерство следит за развитием дела Флеминга, но уж никак не ожидал, что Цербер прибудет сюда лично, да еще и решит подпалить мой страховочный трос, пока я тут жонглирую коктейлями Молотова на складе с нитроглицерином. Одна его излюбленная Хантингтон чего стоит. Если Цербер всегда прорабатывает официальную сторону вопроса и методично подбирает к каждому человеку нужный ключ, то его протеже, пользуясь дозволенной ей безнаказанностью, просто входит в дверь с ноги. — Твоя бывшая ученица? — Да. — Ты неплохо справился со всей ситуацией, — заметил Реддл. — Я неплохо справлялся с ситуацией, пока приходилось заниматься рутинной подготовкой, попутно играя в детектива. Чего я не ожидал, так это того, что Флеминг внезапно вспомнит ритуал, — произнес преподаватель защиты, кивнув в мою сторону. — До этого ты очень тщательно контролировал их встречи. — Это и вправду было чем-то неожиданным. Я не знаю, что произошло после его встречи с Лесничим, но с тех пор мой контроль над его сознанием стал еще хуже. С легилименцией на тот момент все еще было более-менее спокойно, он вспоминал лишь бесполезные обрывки, и я думал, что так оно и останется. Я недооценил Северуса, который умудрился индивидуально подобрать как препарат, так и правильную методику, которая в итоге привела к тому, что Флеминг вспомнил ритуал. Нам несказанно повезло, что Северус действительно каждый раз сам принимал половину препарата, ослабляющего окклюменцию, в качестве доказательства его безопасности. Если бы это было любое другое воспоминание, Северус без проблем противостоял бы ему даже с препаратом, но ему довелось коснуться своим сознанием древнего ритуала создания Кровавого Пророка, в процессе которого приносится множество жертв, и разрушается сама личность наблюдающего. Благодаря препарату, он никак не смог защитить свой разум от подобного, и потерял сознание вместе с Александром. Это выиграло нам целую ночь. — Н-да, забавное вышло совпадение, — хмыкнув, сказал преподаватель защиты. — Нам очень повезло, что ты мог наблюдать за каждым сеансом. Когда я получил твое сообщение о том, что там произошло, то серьезно подумал, что на этом все и закончится. Веселая тогда выдалась ночка. Пришлось похитить Эйвери из особняка Флемингов, вернуться в Хогвартс, найти и сделать марионетку из какой-то маленькой девочки, после чего забрать из больничного крыла Северуса, попутно устроив помехи в системе безопасности. Что самое невероятное, у меня даже получилось провернуть все это за спиной у Дамблдора, которого на тот момент не было в замке. Все идет прекрасно, лучше не придумаешь: я сваливаю бессознательные тела Снейпа и Эйвери в подземелье, поливаю все это дело канистрой сонного зелья, запечатываю их там к х%ям и, довольный собой, насвистывая выхожу из подземелий под утро. Только чтобы увидеть Цербера, который уже вцепился во Флеминга и тащит его на допрос под сывороткой правды! Сказать, что я @хуел — это не то, мать его, слово. Я был готов устроить дедушке преждевременный сердечный приступ. Томас слушал сопровождаемую активной жестикуляцией тираду Квиррелла с несколько отстраненным, изучающим спокойствием. — Тебе было весело, как я вижу, — наконец прокомментировал он. Замолчав, Квиррелл неторопливо щелкнул портсигаром и вложил в рот следующую сигарету. — Что тут сказать? У меня веселая работа, — отозвался бывший аврор, пожав плечами, и зажег кончик сигареты. — Когда он начал говорить о книгах и о создании мира, я, признаться, напрягся, но они просто посчитали его за безумца, как и мы, когда в первый раз услышали всю эту дичь про параллельные вселенные. — Вечная проблема с древними ритуалами: их никогда не получается повторить идеально. Определенные сбои вполне ожидаемы. Во время ритуала я и сам чуть было не убил его, посчитав, что ритуал провалился, и он просто сошел с ума. Кровавый Пророк должен обладать возможностью раскрыть детали будущего, о которых его спрашивают. Кто бы знал, что в его голове это пророчество примет форму каких-то книг, которые он якобы читал где-то в параллельной вселенной? — Даже полностью разрушенному сознанию нужен какой-то нарратив, история того, как же оно оказалось там, где оказалось, — неспешно проговорил Квиррелл. — Разрушенная личность Флеминга, похоже, вновь попыталась сформироваться вокруг предсказания Кровавого Пророка. Александр писал о чем-то подобном, когда исследовал пересечение пророчества и безумия. Чем больше видений, тем больше вероятности сойти с ума. Если же твое текущее сознание и есть продукт видения, тут уж сложно остаться вменяемым. — В каком бы формате ни было ритуальное предсказание, самое главное — это уроки, которые мы могли вынести из него. Мы добрались до точки, в которой сейчас находимся, только благодаря ему. Все это время. Все это время я думал, что я был единственным обладателем этого воистину странного, невероятного знания. Как оказалось, я рассказал об этом кому-то еще когда появился здесь. Более того, именно за этим я здесь и появился. — Если бы они услышали о ритуале во время допроса, большая часть нашего дальнейшего плана вряд ли бы сработала, — заметил Квиринус. — Конфликт с кентаврами был бы несколько сглажен, ведь появилось бы доказательство, что пророки пропадали не только со стороны людей. Дамблдор вернулся бы в Хогвартс на постоянной основе, а скрывать от него происходящее было невероятно тяжело, даже когда он был в разъездах. К тому же, Флеминга бы всецело отдали в руки Сингера до выяснения деталей, а значит пришлось бы искать другой способ заманить Дамблдора в выручай-комнату. Не знаю, что ты сделал во время допроса, но он пошел в очень выгодном для нас направлении. — Я ничего не делал на допросе. Он сделал все сам. Поначалу, после его пробуждения, мой контроль над его сознанием был куда более полным, я мог вручную подбирать каждую параноидальную идею, которая приходила ему в голову, взращивать нужное мне недоверие к Министерству и Ордену. Но с тех пор, как он приехал в Хогвартс, начал преподавать и восстанавливать свое прошлое, мой контроль над ним начал ослабевать. Больше не было полутонов, во время допроса я мог или отключить его сознание полностью, также, как я сделал это в кладовке, когда он нашел зелья; или захватить его целиком, но тогда чертова магическая сыворотка, скорее всего, подействовала бы и на меня. Я знаю, как избежать ее влияние, если есть время на подготовку и модификации памяти, но не когда она уже действует. Не имею ни малейшего понятия, как он сумел продержаться так долго. — Ментальная магия — его конек, — заметил Квиррелл. — К тому же, на кону была жизнь его сестры. — Предпочел сказаться безумцем, чем дать ей умереть. Предсказуемо. Закончив последнее предложение, Томас взглянул на лежащую на ковре Эйвери. Квиринус посмотрел на нее же. — Зачем ты перенес ее сюда? — поинтересовался Квиринус, переведя взгляд на собеседника. — Решил облегчить тебе работу. Вот только когда я добрался до подвала, Северуса на месте уже не было. Где он? — Мертв, — спокойно сообщил Квиррелл, не переменившись в лице. — Я убил его. Я так понимаю, Дамблдор…? — Мертв, — также спокойно сказал Темный Лорд. В створках двери, прислонившись одним плечом к дверному косяку, стоял доктор Куиннс. — Ты…? — Адское пламя, — тихо проговорил темноволосый. Движением, отработанным до автоматизма еще десятки лет тому назад, Дамблдор попытался выхватить палочку. Пораженные проклятием пальцы в последнее мгновение дрогнули, и палочка покатилась по полу. Поток пламени ударил в директора, отбросив того на несколько метров. Сделав несколько шагов вперед, Реддл поднял подкатившуюся к его ногам палочку. Стоило Тому выпрямиться, как в глазах его промелькнуло удивление. Необузданный поток пламени, ударивший в Дамблдора, теперь был зажат между его почерневшими ладонями. Огонь принял форму неровной, живой, теплой и колышущейся сферы. Годрик Пятый, в своих трудах о становлении истинного волшебника, детально описывал овладение каждой из стихий без палочки, как обязательную часть пути. Но Адское Пламя являлось исключением, только подтверждающим правило: оно обладало своим собственным нравом, являлось независимо существующим естеством, которое никогда по-настоящему никому не подчинялось. Руки директора почернели, но сам директор оставался как нельзя спокоен, держа в руках маленький пульсирующий шар огня. — И что ты сделаешь? — поинтересовался Томас. — Адское пламя можно недолго контролировать, но его невозможно погасить. Долго ты не продержишься. Спокойно выдохнув, Дамблдор плотнее прижал руки к огню. Дрогнув, пламя подчинилось его воле и уменьшилось еще сильнее. Пока дверь выручай-комнаты открыта, он не выпустит дьявольское заклинание из рук, чего бы ему это не стоило, ведь тогда оно сможет распространиться на весь замок, сжигая его изнутри. Взглянув на диадему, Томас предпринял попытку левитировать ее к себе. Впрочем, далеко переместиться ей было не суждено; стоило украшению немного переместиться вперед, как Альбус ловко прижал крестраж ногой к полу. Огонь дрогнул и начал понемногу распространяться на рукава его мантии. Не выпуская пламя из рук, Дамблдор спокойно смотрел в глаза своему бывшему ученику.       Дверь с дребезжанием захлопнулась, и Том, бессильно прислонившись к ней спиной, медленно сполз на пол, тяжело дыша. Как обмолвился когда-то Грин-де-Вальд, следует превзойти и убить своего учителя, ведь только тогда можно достичь истинного могущества. Наконец, это свершилось. По телу разлилась пьянящая слабость. Как долго он стремился к этому.       Коридоры Хогвартса, по которым он свободно и открыто прогуливался последние несколько недель, вызвали определенное движение в глубинах того бездонного черного омута, что представляла из себя его память. Перед глазами вновь проносились картины из жизни, которую он давным-давно оставил в прошлом. Картины, связанные с его бывшим учителем, сгоравшим теперь по ту сторону двери вместе с частью его самого.       Адская боль медленно сгорающего в пламени крестража пронизывала грудь, вынуждая Тома изо всех сил вцепиться пальцами в рубашку и мантию на груди. Сердце окутала невероятно сильная, пронизывающая боль, отголоски которой распространялись по всему телу. Никогда в своей жизни Реддл не боялся боли. Он смеялся над ней, считая, что только слабаки с отсутствием воли позволяют боли одолеть себя, сильных же мира сего она может лишь раззадорить. Сколько раз он оказывался смертельно ранен, один раз даже убит, сколько раз оказывался подвергнут пыткам (это, к слову, было последнее, что нападающие успевали сделать в своей жизни), сколько раз расчленял себя самостоятельно, создавая крестражи. Все это время он спокойно абстрагировался от физической боли, будто бы наблюдал ее со стороны, но в этот раз все было по-другому, сама боль была другой. Она была живой и необычайно яркой, проникнувшей глубоко в сердце, теперь напоминающее невероятно тяжелый пульсирующий ком.       Тяжело выдохнув, Том врезался спиной в дверь, будто бы выбитый и легких воздух и плоская боль в спине могла хоть как-то отвлечь его от глубокой, терпкой и саднящей боли в груди. Черт возьми, что же за странное чувство?!       Бинс плыл по коридору, задумчиво кружась в воздухе и пытаясь в очередной раз придумать, чем бы ему себя занять в этот скучный день. Уже прошло несколько месяцев с начала года, и младшекурсники совершенно перестали замечать присутствие призраков, как и большинство остальных учащихся и преподавателей. Лишь изредка какая-нибудь крайне чувствительная и тонкая натура лет четырнадцати выходила в полнолуние посидеть на подоконнике в один из его излюбленных коридоров и порассуждать о любви, страсти, непонимании и сложностях своей никем непонятой натуры, но тут уже Бинсу хотелось самому скинуть тонкую натуру с подоконника вниз, лишь бы та перестала мучить себя и окружающих призраков своим заунывным нытьем. Не так давно, впрочем, в замок прибыли авроры, и консультант, специализирующийся на магических существах. За недели своего пребывания здесь Куиннс успел наладить хорошие отношения со всеми — от эльфов до призраков, кикимор, инферналов и прочей обитающей в пределах замка нежити. Не входили в этот список только люди, но Бинса это мало волновало, покуда ему было с кем поболтать о жизни своей вечной. — О, дарова доктор Куиннс. Ты че тут делаешь? — весело поинтересовался он, во всей красе своего деревенского говора, за который его всегда отчитывала МакГонагалл. — Если ты не исчезнешь, я сделаю это за тебя, распылив твою душу в стеклянную пыль, которая будет развеяна сквозь измерения, — еле слышно проговорил Куиннс, не поднимая глаз на призрака. — Че все нервные-то такие последнее время? — риторически поинтересовался Бинс и, расставив широко руки, петляя полетел дальше по коридору.       Боль, проникавшая все глубже и глубже в сознание, разворачивалась перед глазами все новыми и новыми красками.       Целеустремленность и темпераментность, оставшаяся с молодых лет, вперемешку с ледяным спокойствием и умением оценивать любое событие через призму своего опыта, характерные людям, проживших не один десяток тяжелых, насыщенных и непредсказуемых лет — все это формировало железную уверенность в том, что пережить в этом мире можно все, каким бы невыносимым оно ни было. Осознание это было чистым, давно уже выкристаллизировавшимся и безоттеночным желанием жить, обозначавшим, что другие варианты не то, чтобы не расценивались — их попросту не существовало в системе координат. Каким бы глубоким ни было это убеждение, боли, впрочем, оно никак не уменьшало. Боль оставалась болью.       Кое-как поднявшись, темноволосый волшебник медленно побрел к лестнице вниз, держась за стену. Его уже видели. Если у преподавателей есть хоть капля интуитивной магии, они наверняка скоро будут здесь. Следовало уходить как можно быстрее, но уничтоженный крестраж почти не оставил сил. Черт, до чего же глупая промашка. Свой ход он уже сделал, теперь ход был за Квиринусом, который все это время был наготове, поджидая того самого момента, когда защитные заклинания Дамблдора обрушатся. Тогда он замкнет контур, тщательно создаваемый им самим на протяжении некоторого времени, и вместе с ним отрежет замок от окружающего мира.       Его ни в коем случае не должны были найти здесь. Что же, оставалась еще одна хитрость, к которой он мог прибегнуть. До этого времени Темный Лорд стремился работать с легилименцией крайне осторожно, чтобы не дать Флемингу обнаружить его присутствие, но сейчас это уже не имело значения. Спустившись по лестнице на этаж вниз, Томас прикрыл глаза и нашел во тьме сознание Александра. Легким усилием воли он проломил его, полностью подчинив личность профессора прорицания себе.       Придерживая спутника за плечо, Флеминг помогал Куиннсу преодолевать пролет за пролетом. Глаза Александра смотрели куда-то перед собой, в хаотичном, тревожном поиске. Юный пророк будто бы наткнулся на нестыковку в своих вычислениях, и раз за разом повторял их, ничего не меняя, и раз за разом натыкался на ту же самую нестыковку, не в состоянии выйти из этого порочного круга. Спустившись на нужный этаж, Томас тихо выругался про себя, наткнувшись взглядом на спешащую в их сторону Ровену Хантингтон. — Куиннс? Что случилось? — поинтересовалась Роу, с удивлением глядя на странную парочку. — Все в порядке, — выдавил из себя Куиннс, прикрыв глаза. — Забыл принять свои таблетки. — Я отведу мистера Куиннса в его комнату, — поведал Флеминг, рассеянно глядя куда-то перед собой. Как же тяжело, но необходимо было продолжать этот смешной маскарад. Разыгрывать бесхребетного врача, таскающегося за этой женщиной-аврором. Интересно, каким было бы ее лицо, если бы только она узнала, что человек, убивший ее родителей и сподвигший ее на годы упорных тренировок защиты от темных искусств, стоял сейчас перед ней? Более того — услужливо носил ее чемодан и кофе по утрам. Не это ли Квиринус назвал бы очаровательной иронией? — У нас срочное собрание вместо ужина. Я скажу не ждать тебя, но присоединяйся, если почувствуешь себя лучше, — бросив резкий, задумчивый взгляд на отстраненного Флеминга, сообщила Ровена. Взглянув в глаза Куиннсу, девушка ненадолго замерла, будто бы еле заметно сощурившись, но в следующее же мгновение двинулась дальше по коридору, по всей видимости вспомнив нечто куда более важное. Доведя Куиннса до его кабинета, Флеминг рассеянно двинулся дальше по коридору. Где-то впереди, на стене, треснули часы. Наваждение спало.