Бетонные стены воздушного города

Как долго нужно знать человека, общаться и быть рядом с ним, чтобы доверительный интервал между ним и тобой сузился до границ маленького мира, в котором кроме двоих нет никого? Наверное, достаточно. Достаточно долго и самое главное — результативно. Человек должен чувствовать, что он имеет довольно большой вес на чаше жизненных приоритетов своего собеседника, должен чувствовать, что все сказанные им слова не ушли в пустоту, а были восприняты правильно и осмыслены. Между Кэсси и Троем с годами как раз возникла та самая ситуация, когда доверительный интервал приблизился к нулю, границы собственных миров стерлись и слились в один. Именно по этой веской причине Кэсси, придя домой к другу с самого раннего утра, если не сказать с рассвета, вот уже несколько часов лежал мордой лица в подушку, скорее всего, с неменяющимся выражением, и напряжено вздыхал. Трой знал — этим вечером в жизни друга случился какой-то крутой поворот, повлекший глобальные изменения. Эти самые изменения с усилием воли Кэсси как раз пытался переварить и принять с глубокой ночи по самое утро. Холлинг не трогал парня, не предпринимал попыток заговорить с ним и выяснить в чем дело, он молча занимался своими делами: дописывал статью, загружал в стирку вещи, готовил завтрак… Если бы не запах жаренного бекона, блондин наверняка бы еще несколько часов заплывал за буйки своего безграничного сознания. Но пришлось подниматься и тащить свое тело к столу, где его уже ждала персональная порция яичницы с беконом и овощами. — Что-то не так, — едва прожевав, выдал Кэсси. — Я вроде готовил как обычно. — Да нет же, не с едой. Со мной что-то не так, — и взгляд в пустоту. — Если ты о пушке на лице, недавно ставшем щетиной, так ты знай, это в тебе настоящий мужик проснулся. Не пугайся, со всеми обладателями члена такое случается. Ну, почти со всеми. Но друг его, казалось, не слышал. — Эй? С тобой точно все в порядке? — удивившись абсолютно нулевой реакции блондина, уточнил Трой. — Нет. — Хм… Вижу же, что на языке вертится, давай выкладывай, какую великую вещь выстрадал твой головной мозг, — повинуясь своему разогнавшемуся аппетиту, Трой не переставал есть. — Я влюбился! Вилка выпала из рук Холлинга, он удивлено уставился на друга. — Погоди, ни «мне, КАЖЕТСЯ, я влюбился», ни «ВОЗМОЖНО», а вот так фактом прямо в лоб? Откуда такие умозаключения, дружище? — Хватит издеваться, этот факт дорого мне стоил. — Да вижу, что не дешево, вон как волосы осыпаются. Знаешь, пересадка сейчас стоит ого-го, — Трой отодвинул пустую тарелку, его лицо достаточно редко принимало серьезное выражение, но именно оно сейчас сияло очевидней некуда. — У тебя бывает подобное чувство достаточно часто. Относительно часто, так почему ты решил, что на этот раз все именно так, каким кажется? Ты же помнишь, как в прошлый раз все закончилось… Печально. Холлинг окунулся в воспоминания того самого «прошлого раза»: любовью Кэсси стала двадцатисемилетняя замужняя дама по имени Луиза, они встречались почти полтора года, опьянённый ее бойким нравом и броской внешностью, парень всерьез намеревался ждать ее развода и даже готовил неподалеку от своего старого дома новое трехкомнатное любовное гнездышко, но судебная процедура затянулась, контакты блондина расширились, и его внимание переключилось на более молодой и куда более жгучий объект. Луиза получила развод, а Кэсси — «чемпионский разряд» в постельном забеге со своим новым парнем по имени Кларк. Луиза осталась у разбитого корыта, ненужная любовнику и уже тем более бывшему мужу, а Кэсси остался в постели Кларка, оправдывая себя тем, что семья разрушилась не по его вине, изначально, при первых встречах с Лу, на ее пальце даже кольца не было. А на след от него… На след внимания можно было не обращать. С того случая прошло больше года, так что же сейчас за таинственный друг появился у Форда? — Просто чувствую и все, — Кэсси молчал. Больше по этому поводу он не проронил ни слова, а вот добавки попросил. Не постеснялся. *** Кошмары. Не каждую ночь ты ворочаешься во сне от нежеланных видений, не каждую ночь холодный пот стекает по всему телу, а на лбу появляется складка глубиной с Марианскую впадину, не каждую ночь ты видишь во сне тех, кого уже долгие годы нет в живых. Сегодняшняя ночь у меня была именно такая — в мои чертовы, далеко не заказные сны, приходил Нил Меринг. Такой же молодой нетронутый временем парнишка, с вечной улыбкой на лице и неизменным чувством собственного достоинства глубоко внутри. На этот раз не кусок, вырванный из наших общих воспоминаний… Не явившийся с посланием призрак… И уж точно не та страшная ночь, которую воображение так старательно воссоздавало по деталям долгие годы после его смерти. Сегодня мне снилось нечто особенное — то, чего мы оба лишились, когда злой рок настиг нас. Во сне рисовалось будущее, которому никогда не суждено сбыться: моя собственная свадьба, Нил и его молоденькая жена — свидетели, к слову, женился я на ее лучшей подруге, трехлетняя дочка Мерингов в компании детей чуть постарше раскидывает перед нашей парой лепестки роз, не забывая изредка осыпать собственную голову (так ей кажется, что она становится неотъемлемой частью праздника). Торжественная речь и предоставленный тост Нилу, во время которого он не перестает повторять «черт меня дери, но я говорю чистую правду». И казалось бы, что кошмарного в этих снах? Что может так сильно нагнетать обстановку? И ответом служит собственное сознание, которое отчаянно отрывает в уголках памяти реальную картину, посылая сигнал, — в происходящем сне есть подвох. А дальше мозговой процесс, бурная не прекращающаяся деятельность нейронов и трезвость рассудка накрывает прямо за свадебным столом — я осознаю все случившееся, мирясь с горькой мыслью, что оно нереально. Очнуться ото сна не получается, тепло одеяла и мягкость простыней ощущаются параллельно видению. Окончательно выйти из дремоты позволяет лишь телефонный звонок, мелодия которого разносится по комнате уже не в первый раз. Шарю по постели рукой в поисках сотового и, найдя, с трудом разлепив глаза, осторожно, чтобы подсветка не лишила зрения, вглядываюсь в экран. Входящий вызов — Трой. — Кажется, у кого-то выдалась веселенькая ночка, раз этот кто-то решил прогулять. Между прочим, рабочий процесс в самом разгаре, — наполненный жизненной энергией голос Холлинга оказался как раз кстати. — Эй, энерджайзер, заделись зарядом, вроде поспал достаточно, а все равно чувствую себя потраченным до нуля! — Беда! Сегодня как раз забыл переходник дома. — Значит, я со спокойной совестью останусь в кровати, а в объяснительной сошлюсь на твою рассеянность. — Рад бы помочь, да, боюсь, она не перебьет у Пак желание видеть твою задницу на рабочем месте. — Распечатайте мою фотографию и наклейте на картонного чувака с рекламы кофе на первом этаже, посадите на мой стул — Элис ничего не заподозрит. — Дай трубку этому прогульщику, — послышался приглушенный голос начальницы. — Все. Атас. Нашу контору спалили. Теперь меня повяжут вместе с тобой как соучастника… О-о-о, она уже дерется. А, не, просто телефон выцарапывает. Прямо вместе с моей рукой, — распалялся на том конце провода Трой. — Ларс, детка, лавровый венок зацепился за кровать и так сильно пережал тебе череп, что ты не можешь подняться? — по тональному напору казалось, что Пак уже с ногами забралась на стол. — А у вас во время моего отсутствия феминистский кружок образовался, что за прессинг с утра пораньше? — С утра пораньше? Ты на часы смотрел? Три часа по-твоему самое время для подачи завтрака в постель? — Я бы не отказался. Организуешь? — Вместе с заявлением «по собственному»? Легко. Уже могу брать адрес из личного дела и прыгать в авто? — сарказма в голосе хоть отбавляй. — Пак, почему ты такая язва? Мужики не дают таким плохим девочкам, — буркнул я в трубку, медленно плетясь на кухню, включил чайник. О начальнице я знал один неоспоримый факт: побесится себе вдоволь и успокоится. Горка домашней работы для журналиста не в новинку. — Дай мне полчаса, закину что-нибудь в желудок и мигом примчусь в офис, так уж и быть, галстук мне сама завяжешь, — широко улыбаясь, но при этом сохраняя невозмутимость в голосе, я наполнил стакан парой ложек сыпучей черной растворимой гадости и сверху залил кипятком. — Стоять! Во сколько ты договорился с Кори о встрече? — В пять, — быстро сориентировавшись, нагло соврал я — интервью было назначено на семь часов. — То есть у тебя два часа. Ларс, ты просто мечта любого начальника, — процедила сквозь зубы Пак, тут же добавляя фразу, что явно с трудом ей далась: — Оставайся дома. Приведи себя в божеский вид, подготовься к интервью и не позорь меня и «Massword». — Есть, мэм, — на этих словах я отключился и, уже поворачиваясь на девяносто градусов вправо, найдя свою цель, добавил: — Значит, у меня появилось время, чтобы наполнить тебя до отказа, а после насладиться столь неповторимым вкусом, — обратился я к кофе-машине, сиротливо стоявшей на кухонном столе. Телефон снова заерзал на столешнице, разнося жужжащий звук по кухне. Трубку поднял не глядя: — Пак, какая ты непостоянная, что, все-таки хочешь видеть меня у себя в … — договорить я не успел, насмешливый знакомый голос произнес: — Ты настолько ленив, что переговариваешься с начальницей на рабочем месте по сотовому? Я оторвал трубку от уха, внимательно разглядывая высветившиеся цифры. Номер не был записан. Оно и понятно, вчера я не обменивался контактами с Кори, так откуда у него появился мой? Именно этот вопрос я и озвучил в трубку, вместо ответа на прозвучавший. — Выцепил из договора, как видишь, еще не разучился читать. — Раз решил позвонить лично, наверное, хочешь предупредить, что встреча откладывается? На какой день перенесем? Предварительно загрузив в аппарат все необходимое, я нажал на кнопку на кофе-машине — горячий эспрессо сейчас был жизненно необходим. — На четыре часа! — прозвучало тем временем. — Етить, — если бы у меня что-то было в руках, я непременно выронил вещь. А еще раньше он перенести не мог? Чего вообще за пять минут не предупредил? — Что такое, занят? — Нет. Как же я могу быть занят, если ты — моя работа? — Значит, договорились на четыре. — Хотелось бы только узнать где? — нарезав сыр для бутербродов, не удержался и закинул пару кусков в рот. — В Центральном парке, буду ждать у Вечного фонтана. Сыр встал поперек горла. Что? У фонтана? Мне до него езды почти час. А времени только на дорогу впритык. — Хорошо, но если опоздаю — подожди немного, — и скинул вызов. Если честно в своей логике я вообще не был уверен. Почему я не отказал Кори? Он своим переносом встречи просто поставил меня в неловкое положение, мало ли чем я занят, что я себе распланировал… А распланировал я себе вот что: чашка кофе и бутерброды — три минуты, экспресс душ — четыре минуты, чистка зубов и бритье — две минуты, одеться и выйти — шесть минут, понять, что выходя забыл ключи от машины — три минуты, подняться и спуститься обратно — пять минут. И вот уже почти полчаса убито только на сборы и минут сорок пять на дорогу, спасибо, что без пробок. Да, со стороны, конечно, выглядело педантично, но повторюсь, — больше всего в жизни я ненавидел ждать, тем более не мог заставлять кого-то испытывать те же чувства по отношению к себе. *** Вечный фонтан располагался в центре парка, незамысловатая конструкция в виде большого стеклянного шара, будто застывшего в воздухе, омываемая потоком чистой воды, несомненно, приковывала к себе взгляды. Его установили около двух лет назад на месте разрушенного вандалами памятника. Вечный фонтан, соответствуя своему названию, за эти годы ни разу не выключался, днем и ночью подсвеченный огнями так и радовал своим видом посетителей парка. Неподалеку от «воздушного» шара я и нашел длинную фигуру в неизменном балахоне, ожидающую меня. — Привет, прости за задержку. — Не страшно, я сам только подоспел. Вот, держи, — он протянул мне яркий полиэтиленовый пакет, на дне которого покоилось явно что-то съедобное — запах прошиб ноздри. — Голоден? — С чего бы? — скептически переспросил я, но пакет все же взял, открывая. Внутри оказалась здешняя популярная уличная еда — «Хрустящие конвертики с картошкой». — Просто скажи «спасибо» и поешь, я позвонил Пак — она призналась, что совсем недавно разбудила тебя. Стало как-то неловко: тридцатилетний мужик дрыхнет в постели, в наглую просыпая работу. — Очень внимательно с твоей стороны, спасибо, — согласился я. Признаться съеденного наспех на завтрак мне не хватило — голод я почувствовал еще в дороге. — Сегодня слишком хорошая погода, чтобы сидеть в помещении, так что присядем на любую из свободных скамеек и продолжим наше интервью? Услышанное заставило наконец обратить внимание на окружающую меня обстановку. Видимо, поднявшаяся со звонком суета заполнила все мое сознание, и кроме конечной цели — встретиться с Кори и не опоздать — я больше ничего не видел. Погода и вправду была воодушевляющей: несмотря на жару, мое тело не спешило обливаться потом — прохладный ветер не позволял, играя на контрастах. — Как скажешь, — удобно устроившись на лавочке, я все-таки решил поесть. — Еще горячие. А ты не хочешь? — Я съел свой, пока ждал тебя. — Предусмотрительно, — свободной рукой я достал телефон и без предупреждения включил диктофон — Кори никак не отреагировал. — Я тебя вчера сильно утомил, что ты так долго проспал? — Нет, просто в предыдущую ночь посетила бессонница, отсюда и результат. Шум воды гипнотизировал, сам того не зная, Кори выбрал подходящее место — здесь мысли о ночном кошмаре не беспокоили. Они просто не успевали закрасться в голову. Казалось, что шум отпугивал их. — Так на чем мы вчера остановились? — Сегодня ты решил сразу перейти к делу? — усмехнулся я сложившейся ситуации. — А чего время зря терять? У меня на эту беседу свои планы и на вечер, к слову, тоже. Возражать не стал, вытерев салфетками руки, выбросил в ближайшую урну пакет и, достав листок с вопросами, приступил ко второй части интервью: — Итак, я помню твою просьбу, поэтому, отложив в сторону скучные вопросы, специально для тебя перейду к рубрике «откровенных» и личных. Заранее предупреждаю тебя, что ты не обязан отвечать на все и если сочтешь вопрос неуместным, просто скажи об этом, и мы его пропустим. — Ты словно права мои зачитываешь при задержании. Да понял я, понял, начинай уже, — Кори боком облокотившись на лавочку, предпочел сидеть ко мне лицом, я же занял классическое положение, хотя, признаться, жутко хотелось забраться на нее вместе с ногами. — Начинаю, — вопрос двадцать семь в списке, — расскажи, о самом странном случае, произошедшем в твоей жизни, во время которого ты испытывал неловкость или смущение? Кори усмехнулся. — Не поверишь, сегодня по дороге сюда как раз вспоминал о нем: поездка в нудистский район округа Паско, штат Флорида — чем не самая странная вещь? Три дня полнейшего смущения, неудобства и «обожемнетоженадотакделать»? В народе это место называют «нудистской столицей Америки», я убедился в этом на собственном опыте. — Как же тебя занесло туда, неужели ты… — О нет-нет. Если бы это касалось меня, ни о каком смущении и речи бы не шло. Школьный приятель, с которым мы до сих пор поддерживаем дружеские отношения, позвал меня на празднование окончания экватора в универе. Сказал, что все растянется надолго, попросил брать с собой по минимуму вещей и приготовиться получить массу впечатлений за это время. Им с одногруппниками показалось забавным снять коттедж в том районе и замутить грандиозную вечеринку. — Ты ведь мог отказаться? — предположил я. — Боюсь, что нет. Алекс попросту не предупредил меня, въезжая в город я, конечно, заподозрил подвох: голые водители, голый садовник, голые отдыхающие домочадцы на веранде дома — но куда-либо деваться было уже поздно. Знаешь, раньше я думал, что об этом районе ходят слишком преувеличенные слухи, но я никогда так не ошибался. Люди, живущие там, получают кайф, а люди находящиеся проездом — шок. — Забавная история, — во время его рассказа на моем лице сияла блаженная улыбка — неплохое наполнение статьи. — То есть, на три дня ты приобщился к законам и порядку Нудистского городка? — Первый день ходил в одежде, пока нам устраивал экскурсию одногруппник Алекса, к слову, сам он без стеснения сбросил с себя все лишнее во время нее. — Первый, говоришь? — Ну, да. На второй и третий в крови было столько алкоголя, что стало уже по барабану. Но все это происходило на территории коттеджа и, несмотря на то, что сам я был нагим, не переставал удивляться, к примеру, голому доставщику пиццы. — Вот это пунктик в биографии. — И такое случается, — пожал плечами Кори. После еды во рту ощущалась сухость, достав из сумки воды, утолив свою жажду, я передал бутылку парню — он не отказался. — Едем дальше: один грязный факт из твоей жизни? — Я не стираю носки. — Не удивил. — Месяцами. — А если серьезно? — И трусы тоже! — О, а вот это уже интереснее, — я не переставал улыбаться, — так и напишу в заголовке «Грязный автор по имени Кори». — Будь так любезен, — согласился он. Спину начало пригревать, с каждой минутой на улице становилось все жарче, даже долетавшие брызги воды от фонтана не спасали. Вокруг стояли лавочки, находящиеся в тени кроны деревьев, но мы случайно сели на ту, что стояла под лучами солнца. — Тебе не жарко так сидеть? Может, снимешь свой балахон? — Так хочется меня раздеть? «Чего?» — я не понял сарказма. — Да ладно, расслабься, мне не жарко, я комфортно себя чувствую, если хочешь, можем пересесть на другую скамейку. Я отрицательно покачал головой. — Тогда продолжим? — Следующий вопрос, скажи, у тебя есть свой фетиш? Его автором являлся Трой Холлинг, на кой-черт ему понадобилась осведомленность в таком вопросе, я не знал, но коллега долго настаивал на мысли, что носителем фетиша и его потребителем является каждый, просто у всех он разный, а встречается и вовсе уникальный. Возможно, у Кори был именно такой. — Есть. Но это личное, не для интервью, я обязательно отвечу тебе… Но позже. — Я же говорил, можем опустить. Тогда следующий вопрос… — Стоп, — Кори прервал меня, едва я опустил взгляд на листок бумаги. — Помнишь, я говорил, что и о тебе хочу узнать больше, у меня нет никакого интереса открываться малознакомому человеку. — Но до этого у тебя неплохо это получалось. К тому же, ты открываешься не мне, а своим поклонникам, а со всеми, даже если очень захочешь, лично не познакомишься. — Ну и тугодум, — вынес вердикт Кори, опираясь локтем об изгиб лавочки и опуская на руку голову. — Я же просто хочу завязать беседу с тобой. Мне правда хочется узнать тебя ближе. У меня не так много личного общения с новыми людьми. — Просто я прямолинеен и изначальный твой ответ меня не удовлетворил, — искренне признался я. — Какой неудовлетворенный… Так вот, расскажи о себе что-нибудь. Начни, как сам любишь, с простого и банального: откуда ты, чем занимался до «Massword»? — Моя семья — трудовые эмигранты, мы переехали в этот город, когда мне было лет десять-одиннадцать. Мой отец редкостный трудоголик, он и сейчас днями и ночами пропадает на объектах. Наверное, во времена моего детства у мамы было много завистников — в ее кошельке всегда водилось достаточно денег, «трать — не хочу». Все образовательные ступени я прошел безвыездно в городе. Когда получал первое высшее образование, родители купили квартиру и, помахав рукой, с младшими сестрами переехали во Вьетнам — отец получил новый проект. Я же предпочел остаться здесь. Чем занимался до «Massword»? Ничем. После учебы это мое первое и, надеюсь, последнее пристанище. Мне искренне нравится это место, и я бы не променял его ни за какие коврижки. Если только не погонят в шею, тогда придется рассматривать альтернативные варианты. Я все же не удержался и залез на скамейку, забрав под себя одну ногу. Так сказать, ни себе ни людям. Но удобство и комфорт были превыше всего. — Судя по твоему рассказу о семье, странно, что ты связал свою жизнь с журналистикой. Связи есть, перспективы тоже, почему же не пошел по стопам отца? — Душа не лежит. Покатит объяснение? — Кори отрицательно покачал головой, и мне пришлось продолжить: — Каждая сделка отца, каждый проект — большой и не всегда оправданный риск. И нервотрепка. Боюсь, у меня запала и нервов не хватит. Так что вот так… — Пробивной характер отца не передался тебе с генами? — Возможно. Впервые за эту встречу я позволил себе дольше чем на секунду задержаться взглядом на лице Кори: ветер колыхал волосы, струящиеся легкой волной, светлую кожу едва тронутую загаром припекало солнце, глаза, не выдерживая яркого света, то и дело закрывались в прищуре. Я задал еще парочку нестандартных вопросов, удовлетворившись абсолютно банальным ответом, так как ничего нового придумывать и изобретать не было смысла. Возможно, они и вовсе минуют статью. — Пусть этот вопрос не из категории пикантных и горячих, но пропускать его не хочется: расскажи о своем детстве, возможно, какой-нибудь забавный или памятный случай из него. У каждого ребенка должна быть история, оставившая большой след в его памяти. Кори некоторое время не сводил взгляда с фонтана, думая о чем-то своем. — Сомневаюсь, что моя история то, что нужно, но все же попробую передать ее так, как когда-то прочувствовал: мне было лет девять, может чуть больше, с мальчишками во дворе мы часто играли в догонялки, в тот день я со всех ног, смеясь и крича, убегал от своего друга — охотника, не заметив под ногами преграду, запнулся и встретился лицом с землей. Ничего серьезного. Жив остался. Эта история немного о другом… Мой друг проигнорировал факт случайного падения (мне показалось, что должен был сделать обратное) и, воспользовавшись случаем, «убил» меня. Я сильно разозлился на него и не нашел ничего лучше, чем устроить разбор полетов на месте. Драка получилась что надо: не успели сцепиться, а нас уже разняли прохожие. В итоге, у меня пара царапин на лице, а у друга, видать больше от неожиданности нападения, сломанный нос. И не было в этой истории ничего запоминающегося, если бы не поступок его матери: этим же вечером она пригласила меня к себе домой, демонстративно отправив раненого сына в комнату, привела на кухню и угостила чаем и конфетами. Я трясся от страха, как флаг на ветру. Все ожидал, когда же она начнет меня отчитывать и ругать за проступок. Но ничего подобного не случилось… Она просто расспрашивала меня о произошедшем, словно ее сыном на мгновение стал я, так внимательно выслушивала мою версию произошедшего и понимающе кивала, что я чуть коньки не отбросил. В голове только и носилось «что происходит?» Тогда-то я и понял, что его мать совершила одновременно самый ужасный и самый добрый поступок на земле: с одной стороны, она заставила меня, словно под прицелом автомата, давясь собственными соплями и слезами, осознать, что на самом деле эту кашу заварил я, и мой поступок оказался наиглупейшим, а с другой — она попыталась встать на мою сторону, взглянуть под другим углом на ситуацию, посочувствовать моей обиде и в итоге помогла мне искренне признать свою ошибку и извиниться перед другом. Уж не знаю, каких книжек по детской психологии она начиталась, но на мою судьбу и дальнейшие отношения с «братвой» она явно повлияла. — Вот это да… — только и смог протянуть я. — Захватывающе. А мама друга еще та штучка. — А ты? Что расскажешь о своем детстве? — хитро прищуриваясь, спросил Кори в ответ. — Так сразу? Я еще от твоей истории отойти не успел, а ты уже на меня лавину обрушил, заставляя мозг включиться. — А до этого он у тебя не работал? — А чего ему работать? Вопросы на листе, а ассоциативный ряд из картинок в голове работает в автономном режиме. Так что изволь… Я в детстве был еще тем разбойником. Иногда мне казалось, что меня специально родили для того, чтобы я кулаками махал. Правда, как бы не захотелось порисоваться, огребал я не меньше. Видимо, попадались ребята, нашедшие в себе то же призвание. Как-то раз, благодаря таким дракам, я даже человека спас случайно. Во взгляде Кори читался неподдельный интерес. — Чего остановился? Я не дам тебе на этом закончить, продолжай. — Да, да. Пытаюсь вспомнить как и где это было. — Что, неужели геройство уже не в моде и эта не одна из тех заезженных историй, что рассказывают девчонкам в баре или у тебя с памятью проблемы? Кори, открутив крышку у бутылки и сделав пару глотков, передал её мне со словами: — Если не знаешь, что ответить или нужны секунды для раздумий — это лучший способ, чтобы беспалевно отвлечь внимание. — Его ты и демонстрировал на конференции? — усмехнулся я, принимая бутылку и осушая до дна. — Там была одна из тех ситуаций, когда нужно следить за своими словами. Это один из немногих приемов, потом научу тебя, если захочешь. И все же, кого ты умудрился спасти? Вдруг твоя история станет украшением моей новой книги?! — Сделаешь меня главным героем? Что ж, валяй, я процент возьму с тебя неграбительский, обещаю, — губы Кори растянулись в улыбке, а в груди болезненно кольнуло. Мысль о сне шаровой молнией влетела в голову — Нил за свадебным столом улыбался так же. «Ларс, без паники» — стараясь совладать с нахлынувшими чувствами, я продолжил беседу: — Очередная потасовка случилась на пустыре, на месте которого сейчас стоит автосалон Mercedes-Benz. Наша небольшая компания пришла, чтобы смахнуться с другой. Разборка едва успела перерасти в драку: обычно я был более зациклен на происходящем, не выпускал из виду детали внутри, но в этот день взгляд сам бегал по окружающей местности, хоть на шухере стоял другой человек, и в итоге наткнулся на силуэт мужчины вдалеке — он стоял под деревом, нацепив на шею петлю и вот-вот собирался прыгнуть. Окликнув всех, я пулей помчался в сторону того дерева. Когда приблизился, мужчина уже дергался на петле, мне оставалось только схватить его за ноги и, приподняв, держать, пока не подоспеет подмога. Кто-то вызвал скорую, один парень забрался на дерево и перерезал веревку, а мы внизу держали беднягу. Все обошлось, и он остался в живых. Тогда я был не совсем смышленым, не мог понять всю правильность своего поступка, ведь, что мешало этому человеку свести счеты с жизнью в другое время и в другом месте? Но по сей день я точно знаю одно — свидетелем ТАКОГО я не хотел становиться. — Твой вопрос на конференции был связан с этим мужчиной? Кори сделал весьма логичный вывод, но, увы, ошибся. — Нет, это был не единственный инцидент в моей жизни, — больше всего на свете я не хотел затрагивать эту тему, но сам не знаю почему, не мог себя остановить: — Когда я был студентом, один парень покончил с собой из-за меня. Повисла длинная и напряженная пауза. — А жизнь тебя хорошенько швырнула… — с досадой в голосе произнес Кори. — Наверное, с таким грузом трудно жить?! — Не сказал бы, очень долгое время я об этом не вспоминал и не думал. Даже в кошмарах Он перестал меня навещать. Озвучивать вслух самую тяжкую картину из жизни оказалось не так-то просто. Несмотря на все сопротивления и мысленные уговоры, тело начинало потряхивать, словно меня охватил болезненный озноб. — Что же заставило тебя вспомнить о нем? Ведь в конференц-зале ты неспроста задал мне этот вопрос? — Кори оказался чересчур проницательным. — Твое лицо. Удивление Кори невозможно было скрыть. И дабы не загонять ситуацию в тупик, я решил пояснить: — Вы очень похожи. Признаться, у меня дар речи пропал, когда я взглянул на тебя. Перед глазами встал тот день… Я не знал куда себя деть, а моя паника привела к тому, что прозвучал тот самый вопрос. Если честно, когда пришел запрос на сотрудничество, я думал, что свихнусь. Хотел отказаться, но что-то остановило. Возможно, любопытство. Не уверен, — дрожь в теле становилась ощутимее с каждым словом. — Но твое лицо. Господи, у меня до сих пор в голове не укладывается, как такое может быть… Договорить я не успел, холодный, лишенный эмоций голос перебил весь мой эмоциональный поток одной единственной фразой, вызывая полнейшее недоумение: — Потому что это не мое лицо!