Бетонные стены воздушного города

Не на все вопросы мы хотим получить ответы. Но что делать, когда приходит время, и нежеланные ответы все же звучат? Сильнее напрягая слух, ловить каждое слово, не упуская из внимания даже точки. Учиться смотреть сквозь пальцы и видеть истину, которую раньше боялся разглядывать. Ветер перемен не всегда дует в лицо. Но если будешь готов получить удар в спину, даже самый сильный порыв тебя не сломает. Бешеной каруселью закрутилась жизнь Кори Уаилда. Под пристальным взглядом камер и глаз зрителей одно событие начало сменять другое, постепенно заставляя самого главного участника сего действа терять равновесие, вываливаться из собственной жизни, словно спица из колеса. К таким поворотам двадцатипятилетний Кори был и не был готов одновременно. Будучи по своей натуре человеком, не стремящимся держать абсолютно все под своим контролем, Уаилд просто плыл по течению, стараясь не упустить самые важные для него вещи из поля зрения. Таких вещей было немного… Большая их часть окружала Кори еще в той старой жизни. Он по-прежнему писал. Неизменно докучал Саманте своим нежеланием идти на контакт с аудиторией, исполняя поручения сестры лишь иногда, чтобы создать хоть какую-то видимость того, что ему не безразличны ее старания ради их общего будущего. Изредка наведывался в дом, в котором провел большую часть сознательной жизни, исполняя роль благодарного и заботливого сына. Время от времени навещал автосалоны, тестируя одну машину за другой, при этом не имея ни малейшего желания какую-то из них приобрести. Все, что волновало Кори, — скорость и ощущение новизны, когда новый необузданный механизм начинает поддаваться контролю. Но сегодня, стоя перед дверью своей квартиры, открепляя яркий плакат, красными буквами на котором выведено «Ты — мой Бог», и снимая с ручки раскрытый вытянутый презерватив, Кори понял, что с одной из старых вещей ему все же придется расстаться. — Я съезжаю, найди нужного человека, пускай подыщет варианты, — на этом разговор с Самантой закончился, а Кори перешагнул порог квартиры, в которой прожил четыре года. *** — Знаешь, когда ты приглашал меня составить тебе компанию в поиске жилья, я не думал, что вариантов будет так много! — Ларс сидел в машине Кори, листая в его сотовом полученный файл с адресами. — За сутки не управимся. — Могу отпросить тебя с работы, устроим себе неделю «почувствуй себя риелтором». — Сорок три, сорок четыре… Полсотни. Боюсь, недели будет мало, — Ларс сглотнул. — Скажи, ты хотя бы имеешь представление о своем будущем жилье? Указанные районы настолько разнообразны. — Не волнуйся, мы не будем педантично идти по списку сверху вниз, город я знаю хорошо, по одному только адресу могу примерно представить, как будет выглядеть дом, но меня не это интересует, — Кори ткнул пальцем на столбик в таблице с надписью «этаж». — Хочу как можно выше. — Насколько? — Выше тридцатого этажа. — Тогда… Тут все просто, — Ларс занялся подсчетом. — Всего четыре адреса, заводи машину, начнем с ближайшего. *** Почему Кори при любом удобном случае старался повсюду таскать Ларса с собой? Этим вопросом он задавался часто, и каждый раз вносил в ответ нечто новое, в итоге окончательно придя к нужному выводу, целиком и полностью удовлетворяющему его: Ларс являлся для него одновременно старым и новым, тем, от чего Кори еще не был готов отказаться и к чему еще не был готов приблизиться, хотя, последнего, безусловно, он желал больше всего. Интерес к журналисту рос с каждым днем, потребность быть рядом доводила до того, что, расставаясь в реальном мире, они встречались вновь на границе сознания, едва на небосводе загорались звезды. От решительных действий Кори останавливали не внешние факторы, а прежде всего неизведанность. В его голове крутилось столько возможных вариантов развития одного единственного события, что становилось дурно. В такой ситуации, при возможном исходе, он не мог ручаться даже за самого себя. Ведь что если Саманта окажется права, и весь интерес к Ларсу строится только на нереализованном желании отблагодарить человека? И тогда стоит только едва перешагнуть черту дозволенного, почувствовать вкус желаемого, и все рухнет, как карточный домик. И останутся только голые факты. Кори такого скоропостижного завершения его интереса и разрушения начинающей обрастать броней привязанности не желал, поэтому двигался к своей цели миллиметровыми шагами, прочнее держа в голове мысль: «Все под контролем». Вплоть до сегодняшнего дня. Поиски квартиры увенчались успехом, в итоге Кори въехал в апартаменты, находящиеся на сорок первом этаже небоскреба в южной части города. Полнейшая безопасность по всем фронтам: въезд во двор совершается при наличии пропуска, который могут получить только жильцы, во всех остальных случаях для прохождения на территорию оформляется гостевой доступ (после соглашения владельца и диспетчерской). Но даже, если каким-то образом, удастся прошмыгнуть мимо поста охраны, дальше фойе не дадут пройти администраторы, знающие в лицо каждого владельца и не обделенные бдительностью на рабочем месте. Но все же, ключевым фактором в выборе квартиры послужило наличие балкона (из четырех просмотренных вариантов этот оказался единственным, в котором можно подышать свежим воздухом, при этом далеко не уходя). Правда, о былой роскоши прежнего балкона, что так отличало его от остальных, внося в жизнь домочадцев изюминку, можно было забыть — этот ничем не выделялся: незастекленная боковая лоджия, но вид, открывающийся с нее, покорял. Впрочем, витражные окна во всю стену, находящиеся с трех сторон в квартире, позволяли любоваться им круглосуточно. — Можешь поздравить меня, сегодня я наконец заключил договор аренды! С того момента, как Кори въехал, прошла неделя. Как бы ему не хотелось увидеться с Ларсом раньше, плотные рабочие графики обоих делали его желание невозможным (не ночью же к нему тащиться). — Я здесь как раз для этого. Подумал, раз теперь так мало людей в курсе о твоей новой дислокации, тебе будет скучно праздновать новоселье одному. На самом же деле, Ларс даже не подозревал, что был единственным, кто знал об этом месте и единственным, кто успел побывать внутри. Из семьи адрес никто не уточнял (в ближайшее время ни у кого не значилось в планах наведаться в гости), а других людей, кому бы Кори мог доверить эту информацию, у него просто не было. Под пристальным взглядом Кори, Ларс вытащил содержимое пакета на стол. — Торт и шампанское? Собрался корабль на воду спускать? Прости, но кидать бутылку не во что. — Мы нередко в детстве переезжали, мама всегда покупала торт и шампанское на новоселье, нам с сестрами даже немного доставалось игристого. Она говорила, если как следует не подсластить начало новой жизни в новом доме, то неудачи будут заходить в дверь без стука. Как-то раз, не прошло и недели — нас обчистили. Видимо, кто-то халявил во время поедания торта. Сестры часто сидели на диетах. — Да уж, суеверие женщин ничем не смыть, так и быть, я займусь шампанским, а ты тащи нож. В новой квартире двери почти отсутствовали, единственным исключением была входная и та, что вела в ванную комнату. Кухню, рабочее место и зону для отдыха не разделяли никакие стены или перегородки, от этого сто квадратных метров пространства, в месте полном окон, казались бесконечными. Именно планировка позволила Кори, находясь в гостиной на диване, наблюдать за Ларсом, копошащимся в выдвижных ящиках в поисках ножа. — Прости, забыл сказать, я, кажется, убрал его в холодильник. Посмотри на второй полке в сковороде. — Хата настоящего холостяка, ничего не скажешь, не удивлюсь, если там и вилка окажется, — едва Ларс открыл дверцу холодильника и заглянул внутрь, добавил. — Не удивился! — Так удобней — все под рукой. — Знаешь, надо как-нибудь пригласить тебя на экскурсию в свою квартиру во время дедлайна на работе. Посмотришь, как выглядит полноценное «под рукой». Во всей красе и в полном объеме, так сказать. — Заметано. Кори без стеснения наблюдал за Ларсом, пользуясь случаем, пока тот стоял к нему спиной. Парень притащил торт поистине гигантских размеров, «для двоих» такой явно нельзя было назвать. И времени, чтобы педантично разрезать его на равные части понадобилось достаточно, так что Кори смог налюбоваться видом тренированных мышц на руках и спине, силуэт которых проступал сквозь обтягивающее темно-синее поло. Отросшие пряди с выгоревшими на солнце концами вновь были забраны в короткий хвостик на затылке, открывая вид на длинную линию шеи. Будь Кори чуть смелее, а планы насчет Ларса не такими глобальными, на тронутой загаром коже уже давно бы сомкнулись его зубы. Уаилд перевел взгляд на вид из окна: солнце медленно опускалось за горизонт, оставляя на небе алое марево, где-то вдали из-за зажженного в окнах света здания превратились в фонари. Контролировать свои мысли и желания, находясь с Ларсом на таком близком расстоянии, становилось почти невыносимо. А повышенный интерес в последние дни со стороны журналиста к его персоне заставлял зайтись новыми фантазиями, в красках разрисовывая все возможные причины. «Этому не бывать, размечтался! Угомонись», — мысленно приказал себе Кори, разливая в высокие бокалы шампанское, Ларс как раз вернулся на диван и принес с собой торт. Гора из белых сливок, фруктов и шоколадных коржей, пропитанными творожной начинкой, — мечта любой сладкоежки. — Знаешь, нас все равно никто не видит, поэтому я решил обойтись без тарелок. Его нужно съесть быстро. Держи, — Ларс передал Кори вилку, опуская торт на стеклянный журнальный столик. — Предупреждаю сразу, я еще тот криворукий тип. — Как-нибудь переживу. Шампанское играло на дне бокалов, бутылки хватило, чтобы трижды наполнить их. А торт, как и обещали Ларсу в кондитерской, действительно оказался вкусным. Журналист, находясь с Кори, уже привык чувствовать себя комфортно, и участившиеся встречи со времени знакомства привели к тому, что расслабляться в его компании он научился мгновенно. Несмотря на то, что рабочие вопросы еще сковывали обоих, Ларс сумел разделить официальное общение в стенах «Massword» от общения вне его стен. Он начинал чувствовать, что за очень долгое время наконец обзавелся другом, которого так долго ему не хватало. Им не обязательно было вести разговоры о продвигающихся делах у Кори, обо всем том, что касалось его творчества и жизни публичной личности (хотя, с последним и сам парень еще окончательно не свыкся). Они могли свободно обсуждать и другие темы, находя точки соприкосновения и общие интересы. — Боишься высоты? — Очень. — И поэтому забрался аж на сорок первый этаж? А как же та ситуация на мосту, что-то ты не очень был похож на человека, у которого поджилки трясутся при возвышении над землей более, чем на метр. — Так и есть, я пытаюсь бороться со своими страхами, — искренне улыбался Кори, откинувшись на мягкую спинку дивана из белой кожи, на который он забрался с ногами, подмяв обе под себя. На улице окончательно стемнело, появилась еще одна возможность по-новому заценить все прелести панорамных окон. Зря что ли такие бешеные деньги платят жильцы только за один вид из них? — Жить, специально окружая себя тем, чего боишься — это же какие нервы нужно иметь? Мою семью выше пятого этажа не затащишь до сих пор — мама жутко боится. — Я почти переборол свой страх, с каждым разом трясет все меньше. С годами понимаешь, что многое поддается контролю, — пристально вглядываясь в лицо Ларса, Кори задал вопрос. — А ты боишься чего-нибудь? — Честно? — Нет, просто так спросил. — Мой страх больше воображаемый, нежели реальный. Наверное, он на свет появился раньше, чем я, — Ларс провел рукой по лбу, будто вытирая капли пота, видно которых не было. — Я очень боюсь облажаться. Повисла пауза. Кори не спешил как-то комментировать сказанное Ларсом, ожидая (впрочем, как это часто происходило), когда парень сам решит продолжить. Техника активного слушания: внимательный взгляд глаза в глаза. Большего журналисту, чтобы, собравшись с мыслями, продолжить, не было нужно. — Для меня слишком большое значение имеет общественное одобрение, я могу даже не взяться за дело, если заранее не буду уверен, что изучил его от и до, и в нем не всплывут какие-нибудь подводные камни. В противном случае, если этой работы не избежать, буду тратить куда больше времени, чем любой другой человек на детализацию и грамотное построение. — А разве нужно поступать иначе? — Наверное, следует добавить, что тратить время на те вещи, на которых долго не останавливаются. Командный процесс это часто тормозит. Иногда, во многих проектах такие люди, как я — балласт. Одновременно с этими словами в помещении потух свет, на несколько секунд все вокруг погрузилось во тьму, а после вновь фосфорический свет озарил комнату. — Капля драматизма в жизни не помешает, — пьяно протянул Кори, кажется, последний бокал шампанского упорными и настойчивыми движениями добился своего: к лицу прилила кровь, а в помещении, казалось, градусы стремительно взлетели вверх. Стало душно. — Ну, так пусть каждый борется со своим страхом подходящими методами, — Ларс занес бокал над головой и опрокинул содержимое внутрь, выпивая до последней капли. Кори пришлось сделать то же самое, и эта «капля» оказалась для него финишной — от шампанского всегда пьянеют быстрее. Ларс о состоянии собеседника не догадывался — оно не бросалось в глаза, поэтому, неведомо для себя, он воспользовался подходящим моментом, чтобы задать вопрос, который волновал его с самых первых дней заочного знакомства. — Почему ты выбрал именно меня? И снова этот взгляд глаза в глаза. Кори стушевался, несколько секунд пребывая в дикой панике, не зная, что ответить. После выпрямился, наконец отлипая спиной от дивана и задумчиво склонив голову, спрятался за волосами. — Так не честно. — О чем ты? — Я слишком пьян, чтобы бессовестно врать. — Спроси я в другой раз, ты бы ушел от ответа? — А что мне остается делать? Такая правда не каждому по вкусу. Как этот торт, не все любят сливки, даже при желании не будут ими давиться, — Кори протянул руку, забрал кусочек десерта и, раскрыв рот шире, разом запихнул. Со стороны смотрелось забавно, особенно процесс пережевывания — щеки ломило от напора. — Так он в очередной раз продемонстрировал технику «как сделать вид, что ты очень сильно занят и ваш вопрос внимания не стоит», — Ларс засмеялся, рукой облокачиваясь о спинку дивана. — Просто оставил себе немного времени подумать, не влетит ли мне за мой ответ. — Все так ужасно? — Ты даже не представляешь насколько, — протянул Кори, прекращая жевать. — Так просвети. — Скажи, когда Нил, кажется, так звали того парня, признался в своих чувствах, тебя смутило наличие члена у него между ног? — Кори потребовалась адская храбрость, чтобы задать этот вопрос, но стоило его озвучить, страх отошел куда-то на второй план, ощущение, что он поступает неправильно, улетучилось, а в голове воцарилась мысль о полном контроле над ситуацией. Ларс пребывал в смешанных чувствах, поэтому не решаясь отдать предпочтение мозговому процессу и всевозможному додумыванию слов за собеседника, просто продолжил разговор. «Будь, что будет», — крутилось где-то на задворках сознания. — Скорее да, чем нет. Я не задумывался на этот счет. — Ни разу? Даже после его смерти? — Сильно удивлю, если скажу «нет»? Голова была занята другими вещами, а после его смерти — тем более. — А если я попрошу тебя задуматься… Хотя стой, зачем мне это? Я, в отличие от него, в любви тебе признаваться не собираюсь, поэтому меня это не сильно волнует, — Кори тряхнул головой, вновь прячась за тенью волос — своего рода привычка, когда капюшон не покрывает голову. — Очень на это надеюсь, иначе ты совсем меня в тупик поставишь. — Чем же? Чувствами? — Нет. Природой их происхождения. Ведь я спросил, почему ты выбрал меня, сомневаюсь, что на конференции случилось то, что в народе называют любовью «с первого взгляда». — Да, звучит бредово, — Кори широко улыбнулся, вдруг почувствовав, что кожа в уголках губ липкая. Кто же запихивает такой большой кусок торта целиком в рот? Впрочем, кем бы ни был этот человек, он не застрахован от того, что может испачкать себя и все вокруг. И у Кори это вышло прекрасно. Ларс протянул руку к его лицу, пальцем убирая с уголков губ и подбородка остатки творожной начинки и сливок. Сцена из фильма — не иначе. И именно она заставила Кори широко распахнутыми глазами смотреть на журналиста, до которого так и не дошел смысл прошедшего диалога — по крайней мере, именно так казалось Уаилду. Сердце ушло в пятки, когда прежде, чем Кори успел все тщательно обдумать и взвесить, его рука уже перехватила руку Ларса, а язык прошелся по коже, слизывая с пальцев остатки торта. Происходящее казалось таким нереальным, но таким возбуждающим, что остановиться на этом Уаилд уже не смог. Подаваясь вперед к Ларсу, он накрыл его губы своими. Журналист, не ожидая такого резкого напора, не смог удержать равновесия, заваливаясь вместе с Кори на диван. Пройдясь подушечками пальцев по шее, чувствуя тепло его кожи, Уаилд запустил ладонь в копну волос, накрывая затылок Ларса и заставляя того прижаться плотнее, углубил поцелуй. Кровь зашумела в ушах, когда влажный язык скользнул внутрь, а по телу побежала толпа мурашек, что-то крича о невозможности происходящего. Но Кори было плевать. Хоть Ларс и не отвечал ему, но и не спешил сопротивляться, заставляя Кори на мгновение поверить, что все возможно, и сильнее увлечься его губами. Отстраняясь лишь на секунду, чтобы влажный язык скользнул по нижней губе, вбирая ее в рот, посасывая и оттягивая, затем выпуская только для того, чтобы вновь, пропихиваясь сквозь неподатливые губы, скользнуть внутрь, ощущая сладкий привкус. С трудом отстранившись от Ларса, Кори взглянул в его лицо, замирая на месте — ни единой эмоции. Серые глаза журналиста заменили все вокруг. И то, что Кори в них увидел, парню не понравилось. — Закончил? — сухо спросил журналист, заставляя Кори инстинктивно отстраниться, принимая сидячее положение. — Что это было? — и голос настолько холодный, на мгновение даже показалось, что воздух в комнате промерз вместе с ним. «Возьми себя в руки, Уаилд! Возьми себя в руки», — стараясь не растерять все мужество, Кори неспешно выдохнул, прикрывая глаза. — Обыкновенное влечение к человеку. Ты просил ответить, почему я выбрал тебя? Такой ответ устроит? Там, на конференции, я ухватился за ниточку и обзавелся желанием узнать, что может ждать меня, если рискну потянуть за нее, что окажется на ее конце. Только… Не вздумай решить, что я тут перед тобой в сантиментах рассыпаюсь, и спутать мои слова с признанием в любви, я еще сам не понял, что это… — Кори хотел еще что-то добавить, но решил заткнуть себе рот, стараясь не выпалить чего лишнего. К слову, абсолютно вовремя. — Я тебя понял, как разберешься, дай знать, но только… — журналист поднялся с дивана и, прежде, чем направился к выходу, добавил, — без моего участия. *** Нескончаемые потоки дождя лавиной обрушились на город. То мелко накрапывая, то барабаня вовсю, мерзкий ливень не заканчивался уже второй день подряд, погружая жителей в пучину серости и тоски… Ларсу несказанно повезло — последний день дождя выпал на его выходной, и без каких-либо трудностей он мог оставаться дома, особо не обращая внимания на творившееся за окном. На первую половину дня журналист выстроил себе поистине грандиозные планы: необходимо было разобрать стиральную машинку и выяснить, из-за чего перестал работать отжим, а после приготовить еду перед началом рабочей недели. И какого же было его удивление, когда провалявшись дольше положенного в кровати и затянув с важным и не отлагаемым, он обнаружил себя за просмотром ток-шоу, приглашенным гостем в котором значился Кори Уаилд. Яркий свет прожекторов, минимум четыре камеры, постоянно переключающиеся с крупного плана на дальний, полный зал воодушевленных зрителей, восторженно смотрящих на автора, и не умолкающая ведущая с безупречной прической и ярким макияжем. В центре всего, сложив руки на колени, в кожаном красном кресле сидел Кори, одетый в черный, выглаженный до парадного лоска узкий костюм. Скрывая за фальшивой улыбкой свое неудобство, он добрые двадцать минут отвечал на заранее подготовленные вопросы ведущей Карен Страйд, удовлетворяя любопытство телезрителей. Несмотря на инцидент двухнедельной давности, по прошествии которого Ларс с Кори больше не виделся, журналист, не скрывая от самого себя, испытывал чувство жалости по отношению к звезде. Об эмоциях, которые переживал Уаилд, находясь под прицелом телекамер, Эванс мог только догадываться (безусловно, оказываясь близко к истине). Но он точно знал — присутствовать на подобного рода передаче парень не желал. На возникший еще в начале трансляции вопрос, Ларс уже давно получил ответ: целью визита на «You’re in the shot» стала новость, требующая огласки, — книгу «Бетонные стены воздушного города» в следующем году собрались экранизировать. Конечно, эфир в сорок пять минут целиком и полностью не могли посвятить только освещению таких аспектов, как: «Кто станет режиссером»; «Где будут проходить съемки»; «Примет ли автор книги непосредственное участие в отборе во время кастинга» и «Какой успех пророчат фильму по предварительному прогнозу». Да и зрители у экранов ждали далеко не этого: ток-шоу уже давно переквалифицировались на вопросы личного характера, приобретая славу за счет скандальной известности. Посему, отчеканив официальную часть программы, Карен перешла к вопросам личного характера. Ларс наблюдал за ходом передачи отрешенно. Мысли все время уплывали не в то русло… Он смотрел на мелькающее на экране лицо Кори. Стоило ли всерьез задуматься над его словами? Наверное, стоило. Но делать этого Ларс не собирался, окончательно поняв, что жизнь его ничему не учит. Прежде всего, журналист хотел быть честным с самим собой: зачем ломать голову над тем, что не тревожит; разыгрывать спектакль, имитируя бурную мозговую деятельность, и мучить себя бестолковыми рассуждениями, когда в черепной коробке, как в пустыне, ветер гоняет перекати-поле. Самое большее, что в этой ситуации мог сделать Ларс, не свойственное ему прежде, — задуматься о своей жизни, о безвозвратно прошедших годах. Десять лет. Подумать только, но ровно столько времени минуло с того момента, когда Ларсу еще не было все равно. Треть жизни журналист живет с абсолютной халатностью в сердце по отношению к своей судьбе, полнейшей незаинтересованностью в переменах, с мыслью «меня и так все устраивает». Кто-нибудь решил бы, что прошедшая встреча с Кори вынудила Ларса встряхнуться, оглядеться по сторонам и осознать реальность, в которой находится, и непременно ошибся. Инцидент с автором не заставил парня пошевелить даже извилиной. Все случилось гораздо позже… Когда в неподатливую почву забросили зерно, и ему потребовалось время, чтобы свыкнуться с ней и пустить корни. Неделя. Ларсу понадобилась ровно неделя, чтобы наконец обратить внимание на факты: ни непрочитанных сообщений, ни пропущенных звонков, ни случайных, как бы невзначай, встреч в офисе — ничего. Казалось, Кори залег на дно, покорно исполняя просьбу журналиста разобраться со всем без его участия. И тогда Ларс впервые поймал себя на мысли, что ожидал от автора других действий. «Сравниваешь несравнимое?» — всплыло в голове. «Ожидал, что он поступит как Нил, и твой почтовый ящик будет ломиться от писем?» Журналист не знал, как реагировать на выпады головного мозга. Не желая подставляться под удар и проигрывать в борьбе с самокопанием, он просто задвинул эту мысль — так в голове начала разрастаться свалка вопросов без ответов. Рабочая обстановка придала ускорение, и еще неделя пролетела перед носом, как выпущенная стрела. Все такая же бездумная, все такая же однообразная. Однообразие — именно оно стало причиной зарождения: «Благодаря Кори последние пару месяцев ты практически не задавался вопросом, чем себя занять?» И снова не единого вывода. Очередной выброс на свалку. Ларс вынырнул из своих мыслей, внимательнее вслушиваясь в диалог между ведущей и автором. — … недавно Мика Форетто, комментируя проделанную работу, высказалась на Ваш счет, как, цитирую: «Не представляю, с какой критикой в дальнейшем столкнется Кори Уаилд, но того, чем кишит сейчас Интернет, мне хватило, чтобы понять — мальчишка (Мика вдвое старше Кори) влип по самое горло. У людей не вяжется его красивое личико с талантом и тем, насколько глубоко он чувствует этот мир… Вот и прет изо всех щелей. Но знакомство с ним заставило поверить — такие, как он — не из тех, кто захлебывается в дерьме, что варится вокруг. Надеюсь, я не ошиблась, и прочные нервы автора и осознание многих вещей такими, какие они есть, сыграют ему на руку». У Вас найдется, что добавить к словам фотографа, с чем согласиться или что опровергнуть? — Могу лишь сказать, что Мика не перестает меня удивлять. Наше с ней взаимодействие на площадке свелось к минимуму, куда больше я успел пообщаться с кисточками, пудрой и руками девушек, орудовавшими этими предметами. Просто буду надеяться вместе с ней, что она не ошиблась, — зал одобрительно загудел. — А сейчас настало время перейти к финальной части программы — вопросы от наших телезрителей. Несколько из них, самых любопытных и нетерпеливых, уже ожидают на линии своей очереди. Что же… Пусть их вопросы растопят наши сердца и подогреют неугасаемое любопытство, надеюсь Кори, отвечая на них, нам в этом поможет. В студии раздался механический женский голос, звук оказался нечетким — на линии были помехи. — В статье вы не ответили прямо на вопрос, поэтому пользуясь случаем, спрошу еще раз. Ваше сердце свободно? — голос на втором плане восторженно визжал «она это сделала, сделала». «Фанатки», — пронеслось в голове Ларса, а на губах появилась коварная улыбка — он был тем, кто приложил руку к этому «не ответили прямо». — Здесь нет окон, поэтому не могу знать наверняка, дождь так и не кончился?! Иначе почему меня вновь так тянет на откровения? Сердце свободно? — задумчиво повторил Кори. — Как знать… Еще пару недель назад я думал, что оно «не совсем занято». — Таким образом, вы признаетесь, что есть человек, в котором вы заинтересованы? — добавила Карен. — Вы очень правильно выразились, — Кори подмигнул девушке, тут же театрально широко улыбаясь и в смехе склоняя голову, добавил. — Только он не заинтересован во мне! Сердце пропустило удар — на последнем слове взгляд Кори был направлен точно в камеру. Через мгновение у Ларса появилось желание удариться головой об стену. — И сейчас вы раскроете нам этого человека? — Нет, — на корню пресек Кори. Ларс на облегченном выдохе едва не выплюнул на диван легкие. А на том конце провода задорно добавили. — Значит, у нас есть шанс. Аудитория зала, наполовину набитая девочками-подростками, поддержала говорившую аплодисментами, громкими выкриками и писком. Посыпались новые вопросы, конечно же, звонивших интересовало только одно — автор и его окружение: любимый парфюм; марка его личного автомобиля; еда, которую предпочитает; место, которое чаще всех посещает в городе и, конечно же, любимые музыкальная группа, книга и фильм. В итоге, один за другим звучали ответы: Dior Homme Parfum; Mercedes-Benz S 63 AMG; автор признался, что ленив и чаще заказывает на дом — спагетти с цыпленком в остром соусе и пиццу с паприкой, отсюда появилась потребность два раза в неделю посещать спортзал; правда, если делать различия между местом, в котором он быть вынужден, и местом, в котором ему хотелось быть, Кори добавил в перечень «Вечный» фонтан и тест-драйв в автосалонах; в любимчиках оказались старая добрая группа «Arctic Monkeys», зачитанный до дыр в детстве «Гарри Поттер» и засмотренные до зубрежки два фильма «Бойцовский клуб» и «Начало» — интересный набор, ничего не скажешь. Позже в сети найдутся люди, которые окрестят его, как «типичный». Конечно же, не все дозвонившиеся членораздельно смогли озвучить то, что хотели, но у Кори всегда находилось, что добавить и как поддержать стесняющегося (сходившего с ума от эйфории) телезрителя. Конечно же, глупо было надеяться, что хотя бы один колкий, лишенный приличия вопрос не пробьется сквозь пучины адеквата и не попадет в прямой эфир. — Автор, как вы относитесь к насильственному сексу во время первой встречи? У Ларса чуть глаза не выпали от удивления. А позже, в смехе он едва не попрощался с жизнью. «Вот это неловкий момент», — заключил он. — Знаете, меня пугает наличие словосочетаний «насильственный секс» и «первая встреча» в одном предложении, а еще тот факт, что голос задающей девушки так юн… — Кори покачал головой, сдерживая смех. — Боюсь, если отвечу на этот вопрос, с карьерой придется попрощаться. — В тихом омуте… — осторожно намекнула ведущая, а на лице Кори отразилось удивление. — Боже, вы не так меня поняли. Аудитория взорвалась в дружном смехе, а щеки автора налились румянцем, не сумевшим укрыться от пристального взгляда телекамер. Карен объявила о новом вопросе, и шум в студии стих. — Как поживает Ваша мама, автор? А отец, ему спокойно спится? — мужской голос задающего был лишен задора своих предшественников, звуча уверенно и четко. И пока зрители едва уловимо перешептывались между собой, ожидая ответа, Кори сидел без лица, белея на глазах камеры за долю секунды. По ту сторону экрана Ларс не смог унять тревожной мысли: «Что-то пошло не так». Не дав напряженной паузе продлиться долго, человек, задавший вопрос, громко рассмеявшись в трубку, продолжил: — Они сорвали большой куш, когда явили миру такой талант. Тяжело справляться с ролью гордости семьи? Кори не отмирал, и Карен попыталась исправить этот момент, отвечая за него. — Кажется, нашего автора окончательно смутили. Думаю, каждый сын и каждая дочь захочет стать гордостью своих родителей. Кори с лихвой оправдал надежды своей семьи, а роль… Разве с ней нужно справляться? Этим моментом нужно наслаждаться. Не более. Время эфира подходило к концу, и ведущая принялась зачитывать финальную речь. И пока, находясь в студии, Кори пытался унять дрожь в руках, Ларс внимательно следил за выражением на его лице… Появившееся чувство беспокойства за Кори затмило все, а желание узнать причину такой реакции заставило забыть обо всем и, набрав короткое сообщение «перезвони», отправить. *** Скрываясь под куполом капюшона, словно прячась от всего мира, а не от противного дождя, Кори вышел из машины, уступив место парковщику. До двери оставалось каких-то несчастных пять метров, но Уаилд не спешил заходить внутрь. Словно рой пчел, в его голове носились мысли, путаясь друг с другом и создавая неразбериху. Телефон разрывался от звонков — вибрация раздражала, не вынимая из кармана, Кори выключил источник противного звука. Переступив порог просторного фойе, автор поспешил к лифту, когда его окликнул настойчивый голос. — Мистер Кори, Вам письмо, — служащий, вытянул руку за стойку администрации, дожидаясь, когда вошедший перехватит конверт. Не найдя в себе сил для ответа, Кори молча кивнул. Дверцы лифта закрылись, раздался короткий сигнал, и кабина стремительно взлетела вверх — все внутренности будто сдавило. Вода стекала с одежды на пол. Стараясь не замочить письмо, думая о том, кто мог быть отправителем, если домашний адрес никому не давали, Кори развернул бумагу. Фаланги пальцев будто лишились нервных окончаний, немея, все тело свело судорогой. На чистой белой бумаге было напечатано всего лишь пара строк: «Все тайное рано или поздно становится явным. Пришло твое время платить по счетам. Поиграем?»