Kill me Softly

Клаус. Вот и снова настал этот день. Он знал, что сегодня будет происходить. Это повторялось каждый год на протяжении десяти лет. В этот день не стало ведьмы Беннет. Древний помнит, как узнал об этом и первой его мыслью было,  — Она не выдержит этого снова. Он хотел приехать к Кэролайн, забрать ее из этого дрянного города и увести, как можно дальше, дальше от смерти, печали и разочарований, на сколько это было возможно. К ее ногам бы пал весь мир, он всегда говорил ей об этом, стоит только попросить. Но он не смог. Хейли была беременна и ей угрожали жестокой расправой местные ведьмы. Он помнит, как Элайджа настоял на том, что отъезд можно отложить и в данной ситуации главное это благополучие Хейли и их малышки. Потом произошло наверно самое ужасное в его жизни, клан ведьм убил его дочь, которая даже не успела появиться на свет. Он уничтожил каждую ведьму, которая имела хотя бы малейшее отношение к убийству его дочки. Они молили о смерти после его жестоких пыток, но все было тщетно. Даже кровавая месть не облегчила его мук и невыносимых страданий. Клаус знал, что во всем этом безумном мире есть только один человек, который способен его понять и это была Кэролайн. Древний погрузившись в воспоминания не заметил, как подошел к двери ведущей на крышу. Несколько минут он просто стоял, размышляя над чем-то, а затем потянул дверь на себя и зашел. Он наконец-то смог увидеть ее. Прохладный ветер трепал белокурые волосы вампирши. Впервые Клаус видел Кэролайн такой беспомощной, подавленной и просто разбитой. Что-то сжалось у него внутри от мысли о том, сколько боли она перенесла за все это время. — Кэр, — голос слегка дрогнул от увиденной картины. Клаус слышал ее сбитое из-за всхлипов дыхание, он как будто почувствовал всю тяжесть нависшую над ней. Прошло всего лишь десять лет, для вечности это сущий пустяк, но жизнь уже успела сломать нас. Она вынимала нашу душу с каждой смертью близкого человека, разрывала наши сердца и морально уничтожала каждого из нас. Может быть это и есть та самая жестокая расплата за нашу сущность и бесконечную жизнь… Кто знает, — подумал Клаус.