Темница моего разума

      Мари Перро была очень удивлена, когда получила письмо утренней почтой. Она вообще очень редко получала письма. Внучка её кузины писала ей иногда, но это письмо не могло быть от неё. Мари совсем не узнавала почерк, и обратный адрес было трудно прочитать, казалось, будто кто-то пытался размазать чернила, пока они были ещё мокрыми. Она посмотрела на марку. Париж. Письмо пришло из Парижа. Она тут же захотела прочитать его. Возможно ли, что письмо было написано той самой леди, о которой упоминал месье Хан? Ещё одна подруга её бедного крестника — Эрика?       Она вздохнула при мысли об Эрике. Даже несмотря на то, что она знала, что он совершил недавно, его нынешнее состояние разбивало ей сердце. В конце концов, она укачивала Эрика в своих руках, когда он был крохотным младенцем. Мадлен никогда не занималась малышом. По правде говоря, она не очень радовалась интересу Мари к нему. Вместо того, чтобы считать ребёнка счастьем, она считала бедного малыша проклятьем, незаслуженным наказанием судьбы.       Но Мари любила ребёнка, она всегда проверяла, хорошо ли он поел и правильно ли он одет, она постоянно пыталась уговорить Мадлен полюбить сына, и сердце Мари было разбито, когда мальчик убежал из дома.       Она всегда молилась, чтобы её маленький крестник был в порядке и нашёл место в этом мире, но только через много лет она узнала, что с ним стало. Когда Мадлен умерла и в газете было размещено объявление о розыске её пропавшего наследника, этот господин из Персии, месье Хан, связался с ней. Он сказал ей, что Эрик всё ещё жив, что теперь он, скрываясь, живет в Париже и не хочет возвращаться домой. Она знала, что он говорил правду, потому что он мог в мелких подробностях описать уродство Эрика, и он показал ей письмо, написанное характерным почерком, который она очень хорошо помнила. Он сказал ей, что Эрик каким-то образом там манипулировал директорами Оперы Популер, но не стал вдаваться в подробности. Конечно, когда газеты стали полны историями об убийце, о некоем «Призраке», она узнала, что это и был её крестник, и как только она поняла, что безответная любовь заставила его совершать все эти ужасы, она стала жалеть его и чувствовать себя виноватой в одно и то же время. Она всегда знала, что мальчик нуждался в любви, так почему она не пыталась дать ему больше, и почему она больше не старалась заставить Мадлен увидеть свою неправоту? Она очень хорошо понимала, что всего лишь ещё одно разочарование, ещё один отказ со стороны женщины, которую он полюбит, произведёт катастрофический эффект на её дорогого Эрика.       Поэтому она даже ни на минуту не сомневалась, когда месье Хан спросил, не желает ли она помочь ему заботиться об Эрике. Она думала не о преступлениях, которые он совершил, а о боли, которую ему пришлось перенести… Снова. Она простила Эрика и молилась за него: и за его здоровье, и за его душу.       Когда месье Хан появился со своим подопечным на следующий день, Мари помогала пациенту устроиться. Ей разбивал сердце вид её любимого крестника в таком состоянии, и она поклялась, что сделает всё в её силах, чтобы помочь ему вернуться в сознание.       Месье Хан дал ей адрес мадам Жири, ещё одной верной подруги Эрика, которая ещё и приходилась приемной матерью молодой певице, в которую он влюбился. Возможно, что мадам Жири смогла узнать что-то от девушки, что-то, что поможет им в лечении Эрика. В таком случае женщина должна была с ней связаться. Возможно ли, что письмо об этом? Что мадам Жири пыталается сказать им что-то, что поможет им решить, как лучше помочь Эрику?       Мари быстро вскрыла конверт и начала читать. Её глаза расширились, когда она удивилась этим великолепным новостям. Девушка, в конце концов, любит Эрика! Мадам Жири отправляет её сюда, она приедет в этот же день полуденным поездом!       Мари упала на колени и поблагодарила Бога за это чудо. Глубоко в душе она знала, что это поможет Эрику. Приезд девушки поможет ему выздороветь, и рядом с нею он сможет начать новую жизнь. Всё наконец-то начало поворачиваться в пользу её дорогого Эрика!       Она быстро срезала путь через кусты к соседскому дому. Дому Мадлен и Шарля, который теперь принадлежал Эрику, дому, где её заболевший крестник и два его друга теперь жили.       Она нашла всех троих в гостиной. Эрик был одет двумя своими друзьями и удобно усажен в кресло. Месье Хан читал ему, пока другой мужчина, Дариус, занимался горшками с цветами, стоящими на подоконнике.       Мари улыбнулась Эрику, любяще сжала ему руку и пожелала доброго утра, прежде чем повернуться к Надиру. — Можно поговорить с Вами, месье Хан? — спросила она. — У меня есть важные новости.       Надир кивнул. — Мне нужно обсудить кое-что с твоей дорогой крёстной, Эрик, — сказал он безучастному пациенту. — Дариус почитает тебе во время моего недолгого отсутствия. Я скоро вернусь, не беспокойся!       Дариус забрал книгу из рук своего хозяина и начал читать Эрику какую-то техническую литературу об архитектуре. Они решили не читать ничего, что было бы похоже на историю любви…       Надир последовал в кухню за Мари. — Что случилось? — спросил он. — Нас нашли? Эрик теперь здесь в опасности?       Мари покачала головой и без единого слова протянула Надиру письмо.       Надир взял его и начал читать. Когда он закончил, то мужчина не знал, что сказать. Через какое-то время он повернулся к Мари и спросил: — Что Вы собираетесь делать? — Я пойду и встречу девушку на вокзале, конечно же, — сказала ему Мари. — И когда она будет здесь, я приведу её сюда, чтобы она увидела Эрика… Или чтобы он увидел её. Надеюсь, её присутствие выведет его из летаргии.       Надир нахмурился. — Вы уверены, что мы можем ей доверять? — спросил он. — Что, если она снова поменяет решение и поймёт, что не хочет связываться с Эриком, в конце концов… — Мы должны доверять ей, — решила Мари, — мы просто должны попробовать. Это его шанс на выздоровление. Разве не будет замечательно, если он снова выздоровеет, но ещё и обретёт, наконец, любовь? — её лицо засветилось при этой мысли.       Надир кивнул. Он не был так же оптимистичен, как мадемуазель Перро. Ни короткий визит мадам Жири, ни встреча со своей крёстной Мари ничего не изменили для Эрика. Можно ли надеяться, что Кристин Дааэ сумеет вывести его из летаргии? Что, если, увидев её, он вспомнит боль, которую она ему причинила, и еще больше закроется в своём подсознании? — Я считаю, что мы должны только ждать и наблюдать, — сухо заметил он.

***

      Поезд Кристин вовремя появился на вокзале Бошервиля. Она осмотрелась, заметив затем пожилую женщину на перроне. Она подошла к ней и застенчиво спросила: — Мадемуазель Перро?       Женщина обняла её и кивнула. — Да, моя дорогая, — сказала она чуть громче, чем нужно, чтобы услышал кондуктор, — я так рада тебя видеть! Антуанетта сказала мне, что тебе нужно немного свежего воздуха, чтобы восстановиться после воспаления лёгких, и я уверена, что ты скоро полностью выздоровеешь!       Кристин выглядела озадаченной, поэтому женщина прошептала: — Подыграй мне. Это липовая история для моих соседей, будто дочь подруги осталась со мной, чтобы выздороветь. Ведь мы не хотим привлекать внимание к присутствию Эрика, правда?       Кристин улыбнулась. Она очень хорошо понимала. — Я так благодарна, что Вы позволяете мне остаться с Вами, — сказала она достаточно громко, чтобы кондуктор мог её услышать. — Доктор сказал, что воздух Парижа слишком загрязнён и совсем плох для моих лёгких.       Во время этого разговора сумки Кристин уже были разгружены, и Мари дала инструкции, чтобы их принесли позже в её дом. Затем она взяла Кристин за руку. — Пойдём, пойдём, — обнадёжила она молодую женщину, — тут недалеко!       Кристин хотела было спросить свою новую компаньонку об Эрике, но поняла, что нельзя упоминать о нём, пока их могут услышать прохожие. Ей нужно пождать до того, как они прибудут в дом мадемуазель Перро.       Когда две женщины достигли своей цели, и дверь дома была закрыта за ними, Мари улыбнулась Кристин. — Дай мне посмотреть на тебя, дитя, — сказала она. — Это правда, что ты его любишь? Несмотря на его лицо и всё остальное?       Кристин кивнула. — О да, мадемуазель Перро. Я люблю Эрика. Просто я через некоторое время поняла, сколько он для меня значит. Как он? Можно я его увижу? Что-нибудь изменилось в его состоянии за это время?       Мари грустно покачала головой. — Пока нет, несмотря на всё, что пытались сделать месье Хан и его слуга. Эти двое действительно заботятся о нём. Но раз ты здесь, надеюсь, всё станет лучше.       Кристин сглотнула. — Я не знаю, как буду жить дальше, если он не выздоровеет, — прошептала она. — Он для меня весь мир, и я… Всё это из-за меня! — в её глазах застыли слёзы, и Мари обняла её. — Ну, ну, даже не думай об этом, — сказала она Кристин. — Нам нужно просто верить, что всё изменится к лучшему. Никогда не переставай надеяться, моя дорогая. Мы сильная команда: ты, я и двое мужчин из Персии. У нас всё получится. Мы любим Эрика. Любовь — это самое сильное лекарство. Даже если у нас не получится сегодня, всё ещё есть шанс, что мы поможем ему завтра. Пока он жив, есть надежда! Теперь пойдём, моя дорогая, я думаю, ты хочешь увидеть Эрика как можно скорее?       Кристин кивнула. — О, пожалуйста, можно мы пойдём к нему прямо сейчас?       Мари кивнула и показала Кристин, как срезать дорогу через кусты. Надир ждал их на другой стороне.       Он поприветствовал Кристин, а затем сказал ей: — Я приведу Вас сейчас к Эрику, но, пожалуйста, мадемуазель, помните, что он очень болен. И его состояние… Разбивает сердце тем, кто его любит. Но ему не поможет, если Вы устроите нервный срыв перед ним. Поэтому я позволю Вам увидеть его только при условии, что Вы пообещаете мне, что останетесь спокойной и собранной, независимо от того, как подействует на Вас его состояние. Вы можете мне это пообещать? Будете ли Вы достаточно сильны?       Кристин кивнула. — Бог даст мне нужную силу, — сказала она, — чтобы я могла помочь моему дорогому Ангелу.       Надир долго глядел на неё, будто пытаясь решить, можно ли верить её словам, а затем кивнул. — Хорошо, — проговорил он, — давайте попробуем.       Он ввёл Кристин в гостиную, где Эрик сидел в своём обычном кресле. — К тебе гостья, Эрик, — объявил Надир, пытаясь изо всех сил говорить радостно. — И она гораздо очаровательнее, чем я, Дариус, или даже твоя крёстная.       Кристин почти забыла о своём обещании, когда увидела Эрика. Она еле подавила рыдание. Она не была уверена, чего ожидала, но реальность затмила все её худшие страхи. Мужчина в кресле, несомненно, был Эриком, но от него прежнего ничего не осталось. Он сидел чуть сгорбленно, неподвижно, слепо глядя на неё. Она сразу поняла, что он её не видит, даже не замечает её присутствия. Его сознание, его гениальность пропали. Он был просто оболочкой себя прежнего. — О Ангел, — прошептала она, тут же поторопившись к нему. Она упала на колени рядом с его креслом, обняла его торс и спрятала голову у него на груди. — Теперь я здесь, — сказала она ему. — Я наконец-то нашла тебя, Ангел. Я больше тебя никогда не оставлю, — она посмотрела на него. — Я люблю тебя, — призналась она. — Я сначала этого не осознавала, но я наконец-то поняла, что действительно люблю тебя.       Она закрыла глаза, думая о том, насколько по-другому она представляла себе момент, когда признается в любви своему Ангелу.       Дариус подошёл с полной тарелкой супа. — Сейчас господину Эрику пора поесть, — объяснил он. — Может быть рядом с Вами, мадемуазель, у него появится аппетит?       Кристин решительно встала на ноги. — Покажите мне, — попросила она Дариуса и Надира. — Как Вы заставляете его есть? Позвольте мне попробовать.       Маленькая улыбка появилась на лице Надира. Он начал надеяться, что присутствие молодой женщины может действительно что-то изменить. Она не впала в истерику, увидев состояние Эрика, хотя он и видел, насколько ей было тяжело, и она действительно хочет попытаться помочь заботиться о нем. — Позвольте, я покажу, — поэтому сказал он Кристин, садясь рядом с Эриком и поднося ложку с супом ко рту пациента, чуть приоткрывая его кончиком ложки. Затем он быстро перелил суп в рот Эрику и легонько надавил ему на горло, чтобы он проглотил еду. Это заставило Эрика кашлянуть, но в конце концов, он проглотил полложки.       Кристин снова боролась со слезами, глядя на неудачную попытку Надира накормить Эрика. — Позвольте мне, — попросила она перса. — Это меньшее, что я могу сделать для него.       Она села рядом с Эриком, наполняя ложку и поднося её к губам Эрика. — Вот, мой Ангел, — уговаривала она. — Попробуй этот вкуснейший бульон. Ты был очень болен, ты должен восстанавливать силы, давай, съешь, сделай это для меня!

***

      Эрик снова был раздражён. Что-то или кто-то снова пытался пробиться сквозь его толстые защитные стены, добраться до него снаружи, может быть даже уговаривая его покинуть его убежище и вернуться в болезненный мир снова. Он не хотел этого. Нет, он никогда туда не вернётся, но…       Что-то звало его. Как песня сирены, призывающая уменьшить бдительность. Он действительно не хотел, но его намерения ослабевали. Он не собирался рушить свои стены, о, нет. Но так ли сильно повредит маленькая трещина в них? Только одна, и очень маленькая, достаточная лишь для того, чтобы впустить этот манящий шёпот, который был ему так приятен. Будто эхо давно забытых воспоминаний, или… Первый весенний ветер.

***

      Эрик чуть приоткрыл рот и, как только Кристин чуть надавила на его горло, он проглотил всю ложку бульона.       Кристин засветилась. — У тебя отлично получается, Ангел, — уверила она его. — Я знала, что ты сможешь сделать это для меня. Теперь ещё раз, пожалуйста. Запомни, ты должен снова выздороветь, восстановить силы…       Полчаса спустя Эрик доел тарелку бульона. Надир улыбнулся. — Молодец, Эрик, — сказал он своему пациенту. — Теперь Дариус и я приведём тебя в порядок, и затем ты сможешь отправиться спать.       Кристин предложила помочь им и дальше, но Надир отказал ей. — Нет, нет, мадемуазель Дааэ, — сказал он. — Вы не сможете помочь нам мыть Эрика. Мадам Жири оторвёт мне голову, если я позволю Вам видеть его раздетым!       Кристин покраснела. Она об этом не подумала. — Но когда мы закончим, — пообещал Надир, — Вы можете прийти и пожелать ему спокойной ночи, может быть, даже уложить его.       Кристин понравилась эта идея, и, как только Надир вернулся, говоря, что Эрик уже в постели, она последовала за ним в спальню своего Ангела. Она села на постель Эрика и взяла его руку. — Теперь ты должен поспать, любимый, — сказала она ему. — Я спою тебе колыбельную, чтобы помочь тебе заснуть. Отдых необходим тебе так же, как и еда.       И она начала петь старую шведскую колыбельную, которую пел ей её отец, когда она была маленьким ребёнком. Когда она закончила, она наклонилась и поцеловала Эрика в лоб. — Спи, Ангел, — прошептала она. — Чтобы снова выздороветь и вернуться ко мне.       Затем она на цыпочках покинула комнату.       Надир ждал её за дверью. Затем он попросил её спуститься вниз. Когда они снова оказались в гостиной, он улыбнулся. — Я не хотел говорить этого наверху, — сказал он Кристин, — так как мы не знаем, понимает ли Эрик то, что мы говорим перед ним, поэтому я и стараюсь избежать детального разговора о его болезни в его присутствии, но Вы, мадемуазель, посланница Бога. Он не ел столько же, сколько сегодня, с того дня, как пришёл ко мне в ту ночь, и я могу поспорить, что теперь он отдыхает более спокойно, чем обычно. Не разочаровывайтесь, если он не вернётся сразу же. Я знаю, что все мы тайно надеялись на это. Но сегодня у него был огромный прогресс, и я ещё не перестаю в него верить. Когда Вы здесь, я уверен, что мы поможем ему полностью выздороветь.