Темница моего разума

      Мадам Жири дружелюбно, но немного сдержанно поприветствовала Рауля. Она боялась этой встречи, ожидая, что виконт не поймёт мнимого желания Кристин немного отдохнуть от всего, чтобы примириться со случившимся и снова успокоиться. Но тогда, если бы это и было настоящей причиной, он бы всё понял. Может быть, его непонимание было вызвано тем, что он чувствовал, что что-то было неправильно, что-то, что женщины ему не говорили. Поэтому она знала, что должна быть с ним осторожна. Ведь она не хотела ни возбуждать его подозрения, что Эрик мог быть всё ещё жив и влиять на нежелание Кристин выходить за своего жениха сразу же, ни совсем отвергать Рауля, если Эрик зайдёт слишком далеко и не сможет выздороветь. В таком случае она хотела, чтобы у Кристин была возможность выйти замуж за виконта.       Поэтому она пригласила Рауля в дом и провела его в гостиную. Когда она уверилась, что он был удобно усажен, она начала: — Мой дорогой виконт, я знаю, что Вы пришли, чтобы увидеть Кристин, но то, о чем мы в прошлый раз говорили, уже случилось. Одна из моих подруг предложила принять Кристин на несколько недель, чтобы сменить обстановку, которая, надеюсь, поможет ей ненадолго забыться. Поэтому я боюсь, что Вы не сможете увидеть её сегодня, так как Кристин уже не здесь. Я отправила её к моей подруге сразу же, как только пришло письмо.       Рауль скрипнул зубами. Ему совсем не нравилось развитие событий. — Вы отослали её, не дав нам шанса попрощаться? — спросил он немного раздражённо. — Кристин, в конце концов, моя невеста, и нужно было устроить подобающее прощание, если — и помните, моя дорогая мадам Жири, я не совсем убеждён, что в этом причина — если это расставание действительно необходимо. Я всё ещё думаю, что Перрос-Гирек был бы идеальным местом, чтобы оправиться от этого испытания вместе, как пара. Как женатая пара.       Мадам Жири вздохнула. — Я знаю, знаю, месье виконт, — ответила она. — И Вы, может быть, правы насчёт этого. Но, к сожалению, Кристин с этим не соглашается. Ей не кажется, что быстрая свадьба и переезд в Перрос-Гирек сейчас помогут. Она говорит, что ей нужно побыть одной, ей нужно время для себя, чтобы подумать о случившемся, чтобы примириться со всем этим.       Она покачала головой, изображая безнадежность. — Не думайте, что я не понимаю, что её поведение, должно быть, причиняет Вам боль, — продолжила она. — Ведь я понимаю, и, поверьте, в каком-то роде я чувствую себя так же, потому что она не захотела поехать ни со мной, ни с Мэг. Но я её очень люблю, и я понимаю, что её нужды должны быть на первом месте. Поэтому я отпустила её, хотя мне и было больно это делать. В конце концов, я, в общем-то, её растила. Она пришла в Оперу Популер в семь лет, осиротевшей, одинокой, потерянной. Я взяла её под своё крыло, и с годами она стала мне второй дочерью. Она всегда была со мной и Мэг, мы никогда не разлучались ни на одну ночь. Я очень по ней скучаю, так же как и моя Мэг, но так как мы знаем, что ей будет лучше, если она немножко отдалится от всего, включая и всех нас, тех, кто участвовал в этой драме, мы выполнили её желание и отпустили её. Можете ли Вы сделать это же для неё, месье виконт?       Рауль застонал. — Это тот монстр! — прошипел он. — Он всё ещё её держит. Он никогда её не отпустит, её сознание никогда от него не избавится! Если бы я не был так уверен в том, что он, наверное, встретил свою смерть в огне — ведь как бы он сумел пробраться через быстро собиравшуюся толпу вокруг горящего здания? Я хочу сказать, что даже мы с Кристин с трудом вышли из толпы покровителей и выступающих, которые спаслись из горящего здания, членов пожарной бригады и прохожих-зевак. Если бы он попытался спастись, в чем я сомневаюсь, он был бы позади нас. Но с его лицом его бы обязательно узнали и арестовали, или же его вообще отправили бы на самосуд сразу же. Поэтому, он должен быть мертв, я уверен в этом. Но если бы я не был так в этом уверен, я бы подумал, что он каким-то образом влияет на нежелание Кристин выйти за меня замуж. Что он всё ещё как-то контролирует её, заставляя её сопротивляться мне, может быть, выжидая момент, чтобы забрать её у меня! — О, месье виконт, — ответила мадам Жири, натянуто улыбаясь, — у Вас и правда бурное воображение. Я уверена, что если бывший учитель Кристин был бы ещё жив, он бы её больше не преследовал. Я понимаю это так, простите меня, если я не права, но Кристин сказала мне, что он мог бы быть с ней, что она пообещала ему остаться с ним, но когда он понял, что обманом заставил её это пообещать, он отпустил её и отослал её с Вами. Разве не так? Я хочу сказать, что если бы он хотел оставить её, то зачем бы ему отпускать её с Вами, а затем за Вашей спиной снова её возвращать? Это бы никак не сработало. Нет, мне кажется, что Ваш страх, что Кристин всё ещё под его контролем действует под какими-то чарами, которые он на неё наложил, совершенно необоснован.       Теперь её улыбка была искренней, так как она сказала правду. Глубоко в душе она знала, что даже если бы Эрик был в том состоянии, чтобы манипулировать Кристин, он бы не стал этого делать. Он бы уважал своё решение отпустить её с виконтом. Если бы они с Кристин могли бы снова оказаться вместе, то Кристин пришлось бы взять инициативу.       Рауль кивнул. — Вы, конечно же, правы, — признался он. — Но Вы ещё должны понимать, как плохо для неё будет выглядеть отсрочка нашей свадьбы. Эта ночь вызвала много слухов, люди, которые видели её выступление с… Ним… Говорят о том, как она, казалось, таяла в его объятиях, будто бы… Вы знаете, будто бы она хотела этого. И когда он провалился в люк вместе с ней… Люди пытаются понять, куда они отправились, что они могли там делать… И почему мы теперь откладываем нашу свадьбу. Люди начинают говорить, что у меня, наверное, возникли сомнения насчёт её чистоты… — он позволил своему голосу сорваться, чтобы мадам Жири поняла, что он подразумевал. — В любом случае, — продолжил он, — скорая свадьба, поэтому, необходима, она заставит замолчать этих распространителей слухов и спасёт репутацию Кристин. Для её же блага Вы должны сказать мне, где я могу её найти. Я тут же попрошу о специальной лицензии на брак, затем я смогу присоединиться к ней, неважно, где она сейчас находится, и мы тут же сможем пожениться.       Мадам Жири вздохнула. В каком-то роде она была тронута беспокойством виконта за репутацию Кристин, но, с другой стороны, она не могла выдать местонахождение Кристин, иначе это пошатнёт безопасность Эрика. Но и Кристин тоже нужно было время, чтобы окончательно решить. Ей нужно было провести ещё немного времени с Эриком, понять, сможет ли он выздороветь, и если сможет, то определить, хочет ли она действительно быть с ним, когда у неё будет ещё немного времени, чтобы насмотреться на него. Только если у Кристин будет шанс оценить свои шансы на счастье с Эриком, она сможет сделать окончательный выбор между своим «Ангелом» и возлюбленным своего детства. — Я сожалею, — поэтому сказала Мадам Жири Раулю, — но я не могу рассказать Вам, куда уехала Кристин. Она не хотела, чтобы Вы — ни я, ни Мэг в том числе — последовали за ней, но она подозревала, что вы в любом случае сделаете это, если будете знать её местонахождение. Поэтому мне ничего не оставалось, как пообещать, что я Вам не расскажу.       Она по-матерински ему улыбнулась. — Дайте ей нужное время, месье виконт, — попросила она, — сделайте это для неё. Я уверена, что она вовремя к нам вернётся. Уважайте её желание!       Рауль поморщился. Это последняя вещь, которую он хотел бы сделать. — Вы не оставляете мне выбора, — несчастно сказал он, а затем ушёл.       Рауль почти дошёл до своей кареты, ждавшей его на углу, когда заметил почтальона, направлявшегося к дому мадам Жири. Он ухмыльнулся. Конечно! Кристин будет переписываться со своей приемной матерью! И на письмах есть марка, говорящая об их происхождении. Конверт выдаст местонахождение Кристин, даже если она не оставит обратного адреса.       Поэтому он попросил кучера, чтобы тот отъехал за угол, из поля зрения мадам Жири, и подождал там. И через несколько минут его терпение было вознаграждено, когда тот же самый почтальон, доставивший письмо мадам Жири, повернул за угол и подошёл к дому на улице, на которой стояла карета Рауля.       Рауль помахал мужчине, чтобы привлечь его внимание, и когда почтальон подошёл к его экипажу, Рауль спросил: — Милый человек, если я не ошибаюсь, я только что видел, как Вы доставили письмо моей приятельнице, мадам Жири, даме, живущей в 12 доме по этой улице?       Почтальон кивнул. — Да, месье, — подтвердил он. — До недавнего времени здесь никто не жил, и мне никогда не приходилось туда ходить, да, но сегодня у меня было письмо для неё.       Рауль прервал болтовню почтальона. — Конечно, я это знаю, — сказал он, — но я хочу сказать, что, Вы знаете, эта леди очень взволнованно ожидает конкретного письма, и мне бы хотелось увериться, что это письмо то самое, которого она ожидает, — он улыбнулся почтальону самой очаровательной своей улыбкой. — Поэтому, я бы был Вам очень признателен, если бы Вы вспомнили, откуда оно пришло? Город или деревню, откуда оно было отправлено? Если Вы сможете мне это сказать, то тогда я узнаю, получила ли она, наконец-то, новость, на которую надеялась.       Почтальон нахмурился и задумчиво почесал затылок. Чтение не было его сильной стороной, и поэтому он всегда концентрировался на имени адресата и адресе, и никогда не думал об отправителе, или же — да простят Небеса! — о почтовой марке. — Мне показалось, что это был женский почерк, — в конце-концов решился он. — Если это хоть как-нибудь может помочь, то есть, если Вы знаете, ожидает ли Ваша подруга письма от мужчины или от женщины, но, простите, я не обратил внимания… Я хочу сказать, что для меня важно доставить письмо нужному человеку, то есть, я не смотрю на имя отправителя или на его адрес. В конце концов, я их не знаю, поэтому мне не важно, кто написал это письмо.       Рауль застонал. Неужели ничего не пойдёт сегодня по его плану? — Я понял, — ответил он менее вежливо. — Но если я скажу тебе, что это крайне важно для этой милой дамы, что мне обязательно нужно знать, написал ли ей тот человек, от которого она хотела услышать одну новость, что мне придётся очень волноваться, пока я не буду уверен, что эта ситуация разрешилась в её пользу, ты…       Почтальон затряс головой. — Нет, месье, — со страхом в голосе прошептал он. — Если Вы просите меня задержать её письмо и отдать его Вам…       Рауль быстро покачал головой. — Конечно, я не прошу тебя об этом, ты, идиот! — фыркнул он. — Что ты обо мне думаешь? Я просто прошу тебя обратить внимание на место, откуда приходят письма, получаемые моей подругой. Ты понимаешь, это очень деликатное дело, она не сможет это открыто со мной обсуждать, но поскольку я очень о ней беспокоюсь… Ну, если бы я знал, получает ли она письма от того, от кого надеется получить, тогда мне будет гораздо спокойнее. Поэтому в следующий раз, когда она получит письмо, я попрошу тебя обратить внимание на адрес отправителя, или, в случае, его он не будет упомянут на конверте, на место, где находится почта, то есть, на марку. Если ты сможешь мне это сказать, то я буду очень признателен, — Рауль выделил слово «признателен» особенной интонацией, чтобы почтальон понял, что он заплатит за эту информацию, без того, чтобы сказать прямо, чтобы не быть уличённым во взяточничестве.       Почтальон ухмыльнулся. Он отлично понял и без слов. И он бы, конечно, предпочёл, чтобы этот хорошо одетый аристократ не пообещал определенную сумму в качестве вознаграждения. Ему было проще успокоить свой профессиональный долг таким образом. Ведь, сказать честно, он не нарушит никаких прав личной корреспонденции, если он поведает этому господину о том, откуда приходят письма, которые получает его подруга, ведь он не прятал писем от неё, не передавал их этому молодому щеголю, не открывал их, не читал и не информировал дворянина о содержании писем. — Я могу это сделать, Ваша светлость, — покорно пообещал он Раулю, — конечно, это вполне возможно. Как Ваша светлость желает, чтобы я проинформировал Ваше Высочество об искомом месте? Ведь прибытие нового письма может занять несколько дней, и я, конечно, не могу ожидать, чтобы Ваша особа столь уважаемого положения ждала здесь так долго…       Рауль закатил глаза. — Конечно нет, ты, болван! — зашипел он и, вынимая записную книжку и ручку, написал свой адрес. — Здесь ты сможешь меня найти, когда узнаешь, откуда приходят письма, которые она получает. Но запомни, — добавил он, — я смогу узнать, говоришь ли ты мне правду. Поэтому, просто прийти с названием места не получится. Если я узнаю, что ты мне соврал… — он сурово посмотрел на мужчину. — Я сомневаюсь, что ты захочешь узнать, что тогда случится, — сказал он, пытаясь звучать, во всяком случае, вполовину угрожающе, как его ненавистный соперник — Призрак.       Почтальон кивнул. — Конечно, конечно, Ваша светлость, ничего, кроме правды, это понятно, — промямлил он, а затем развернулся и зашагал своим путём, звоня в следующую дверь, куда он должен был доставить письмо.       Рауль ухмыльнулся. Он нашёл способ определить, где Кристин. Она, может быть, не будет писать каждый день, но когда-нибудь его новый союзник сможет сказать ему, где она скрывалась, он присоединится к ней, и они поженятся. Да, это просто вопрос времени, вскоре Кристин станет его женой. И он приказал своему кучеру привезти его к кабинету нотариуса, чтобы он мог заказать специальную лицензию на брак сразу же.

***

      Мадам Жири стало гораздо легче, когда почтальон пришёл сразу же после ухода виконта. Ещё бы чуть-чуть! Она не хотела и думать о том, что могло бы произойти, если бы Рауль всё ещё был здесь, когда она получала письмо Кристин. Ему бы, наверное, захотелось узнать, что написала Крсистин, и у мадам Жири было предчувствие, что в этом письме было много не предназначенного для ушей виконта. Ей пришлось бы импровизировать, но что, если он попросил бы её показать ему письмо? Если бы она отказала под предлогом того, что это её личное дело, он мог бы заподозрить, что содержание письма не предназначалось для того, чтобы о нём узнать…       Она не хотела зацикливаться на том, что могло бы случиться. Ей хотелось прочитать письмо Кристин, узнать, помогло ли Эрику присутствие Кристин, и что теперь Кристин чувствует к Эрику, увидев его в самом жалком состоянии.       Она быстро вскрыла конверт и начала читать. Она была рада узнать, что Кристин добралась до Бошервиля без приключений, что мадемуазель Перро разместила её в гостевой комнате, что Кристин нашла и мадемуазель Перро, и персов очень приятными и услужливыми. Затем мадам Жири приступила к чтению абзаца об Эрике.       «Это разбивает мне сердце, — писала Кристин, - видеть моего Ангела в таком безнадёжном, уязвимом состоянии. О мадам Жири, Вы не можете себе представить, насколько плохо я себя чувствую, сознавая, что я вызвала такое бедствие. Если бы он только выздоровел! Если бы у меня только был шанс заставить его понять, насколько я сожалею обо всей боли, которую ему причинила, и как я хочу помочь ему после всех страданий, которые он перенёс. Я провожу с ним столько времени, сколько возможно, чтобы заставить его почувствовать моё присутствие и преданность. Я говорю с ним, пою ему, кормлю его. Да, мадам, его нужно кормить! И месье Хан со своим слугой ещё купают и одевают его. Он не может ничего делать сам! И я не уверена, что он понимает, что я здесь. Кажется, он ест чуть больше, когда я кормлю его, говорю с ним, умоляя его проглотить ложку, которую я кладу ему в рот, и месье Хан уверяет меня, что опасность того, что Эрик умрет от голода, уже миновала благодаря моему присутствию и заботе, но… Но это весь прогресс, который он пока совершил. Я здесь уже два дня, и это всё, что поменялось. Он начал есть больше, как только я приехала, но за эти два дня ничего не изменилось. Я знаю, что ещё не должна терять надежду, но я всем сердцем молюсь о том, что это не навсегда, что мой дорогой Эрик сумеет выздороветь!»       Мадам Жири боролась со слезами. Нет, она знала, что ожидать чуда было глупо, и всё же… Ей нужно было признать, что глубоко в душе она надеялась, что, когда Кристин окажется рядом с ним, Эрик выйдет из комы. По-видимому, она была неправа. И снова она раздумывала, есть ли у него шанс на выздоровление, ведь даже присутствие Кристин ему не помогло. И она была рада, что не совсем отвергла виконта. Кто знает, может быть, когда-нибудь Кристин поймёт, что для них с Эриком не будет будущего, и затем она будет признательна терпению своего друга детства, ожидающего её.