Темница моего разума

      Кристин и Эрик немедленно начали составлять письмо к мадам Жири, Дариус вернулся домой, чтобы рассказать Надиру об их плане (естественно, на их родном фарси, чтобы их нежеланный гость их не понял), а Мари отправилась в город, чтобы встретиться с отцом Мансаром. — Очень рад Вас видеть, мадемуазель Перро, — поприветствовал её старый священник. Вы всегда так помогали, принося мне цветы для алтаря. Что привело Вас ко мне сегодня?       Мари нервно сглотнула. — Я прошу Вас выслушать мою исповедь, — запнулась она. — Если Ваше время позволяет, конечно…       Отец Мансар строго её оглядел, а затем медленно кивнул. — Я сейчас свободен, — сказал он Мари. — Пойдемте со мной в церковь?       Мари с облегчением выдохнула. Она ожидала больше вопросов. Она регулярно ходила на исповедь, но прошло очень мало времени с последнего раза. При этом, она обычно ждала воскресенья, если ей нужно было в чём-то признаться. Никогда она не делала этого среди недели. Но если отец Мансар и нашёл её просьбу странной, он этого не показал. Поэтому она просто поблагодарила его и последовала за ним в церковь.       В исповедальне Мари не выдержала и выпалила: — Я скрываю преступника!       Отец Мансар улыбнулся. Это не было для него неожиданностью. Несколько недель назад он читал в газете заголовки о так называемом «Призраке Оперы» — уродливом гении, который был хладнокровным убийцей, попытавшимся похитить молодую певицу и сжегшим Оперу Популер. Эта история напомнила ему о мальчике, которого он знал почти тридцать лет назад. Уродливое лицо, вернее, половина лица, высокий, худой, в возрасте около тридцати пяти лет, при этом и гений во многих областях, особенно в музыке. Всё сходилось. Как много людей могло быть с таким врожденным дефектом, при этом ещё и невероятно одаренными во стольких областях? Но мальчик, которого он знал, пропал почти тридцать лет назад, было ли возможно, что такой маленький ребёнок выжил самостоятельно и вырос?       Эта история его захватила, и потом он подумал о мальчике Эрике, которого учил столько лет назад. Теперь Мари, крестная этого мальчика, призналась, что она скрывает преступника. Это явно не совпадение.       Поэтому он мягко спросил: — Эрик?       Мари удивлённо кивнула. — Вы знаете? — спросила она.       Отец Мансар покачал головой. — Нет, я не знал, что он здесь. Но я читал газету о так называемом «Призраке Оперы», и, прочитав эту историю, я подумал о нём. Я пытался понять, мог ли это быть наш маленький Эрик, убежавший так давно. Если бы он выжил так долго один, — он вздохнул. Мальчик подавал надежды, он был таким добрым, хорошеньким ребёнком, и теперь он стал преступником, человеком, совершившим зверские деяния. Как это могло произойти? Какую жизнь несчастный, уродливый ребёнок узнал, чтобы так измениться в худшую сторону? — Он заставляет Вас его скрывать? — спросил отец Мансар. — О, нет, нет, конечно нет, — быстро успокоила его Мари. — Он никогда этого не сделает. Я знаю, что он совершал ужасные вещи в жизни, но глубоко в душе он не изменился. Он всё ещё честный человек, я это знаю. — Расскажите мне всё, — обнадежил её отец Мансар. — Я должен всё хорошо понимать, — вдруг он что-то вспомнил. — Та молодая девушка, которая живёт с Вами, я видел её в прошлое воскресенье. Это как-то связано? Если нет, то как Вы можете скрывать Эрика вместе с гостьей в Вашем доме?       Мари улыбнулась. — Да, это связано. Эта молодая леди, та самая, о которой упоминалось в заметке в газете, — певица, Кристин Дааэ. Она приехала потому, что волновалась за Эрика. Она, в конце концов, любит его, — она затормозила, а затем добавила: — Они надеются, что Вы согласитесь их поженить.       Отец Мансар ахнул. — Мадемуазель Перро, я знаю, что он Ваш крестник, и я могу понять, что Вы его любите и не хотите, чтобы он попал в руки властей, которые, скорее всего, осудят его нечестно. Но попросить меня связать жизнь невинной, чистой девушки с его? Как Вы могли об этом подумать? Даже если то, что Вы говорите, правда, он всё ещё разыскиваемый преступник. Им всегда придётся прятаться. Как Вы можете поддерживать эту свадьбу?       Мари взглянула на него. — Они так любят друг друга, — сказала она. — Я никогда не видела такую пару, как они, такие преданные друг другу. И Эрик так долго жил без любви. Вы помните, как Мадлен — Господи, спаси её душу — с ним обращалась. И он был таким маленьким тогда. Он был хорошим ребёнком, когда мы его знали. Да, у него ужасный характер, но он никогда не был злым и жестоким. Я верю в него. Я знаю, что она ему подойдёт, что она сможет вернуть его на правильный путь. Он нуждается в ней, а она — о, Боже, она его обожает. Он весь её мир. Она одинокая сирота, он всё, что у неё есть. И всё, чего она хочет, — мягко добавила Мари.       Затем она начала рассказывать отцу Мансару всю историю, услышанную от Кристин и Надира, о том, как Эрик взял под крыло осиротевшую девочку, как он учил её петь, изображая Ангела Музыки, как он влюбился в неё, и как всё вышло из-под контроля, когда появился соперник, и Кристин сняла с Эрика маску. Она рассказала ему, как Эрик потерял сознание и заболел, добравшись до квартиры Надира, как последний привёз больного друга сюда, и как приехала обеспокоенная Кристин. — Теперь и виконт приехал сюда, — закончила она свой рассказ. — У него лёгкое сотрясение, а его гордость задета, и он хочет заставить девушку выйти за него замуж, хотя она постоянно говорила ему, что любит его как брата. Поэтому, — умоляла она отца Мансара, — им нужно сразу же пожениться. Конечно, было бы лучше, если бы Эрик сначала полностью выздоровел, и они смогли бы приехать в безопасное место, где они могли бы жить нормальной жизнью, но они не могут так долго ждать. Кристин нужно быстро выйти замуж, ведь мы не знаем, какие способы воздействия есть у виконта, которые он может использовать, чтобы заставить её выйти за него. Ей нужно быть уже замужем, когда он начнёт действовать.       Отец Мансар нахмурился. Прослушав историю Мари, он был уверен, что Эрик начнёт всё с чистого листа и станет честным человеком, но… — Если бы я даже хотел, я бы не смог, — сказал он ей. — Запросы рассматривают за несколько недель до того, как я поженю пару. И, даже если бы у нас было это время, виконт об этом узнает. И Эрик не сможет попросить о специальной лицензии с таким лицом и будучи разыскиваемым преступником. — Я знаю, — согласилась Мари, — но мы надеемся, что мадам Жири сможет действовать от их имени. Сейчас они пишут письмо с доверенностью и подписью, и она попытается получить эту лицензию от шведского консульства, раз Кристин — шведка, и она всё ещё имеет шведское гражданство. — Ну… — промямлил отец Мансар, — давайте подождём и тогда посмотрим, если у неё все получится. Если нет, в любом случае, вопрос спорный. Если она сможет получить лицензию, я подумаю. Но я хочу до этого поговорить с ними обоими. Я хочу знать, что Эрик действительно раскаивается и хочет начать новую жизнь, до того, как я свяжу судьбу женщины с его, и я должен знать, правда ли она любит его и не имеет никаких скрытых мыслей по поводу свадьбы. Если я уверюсь в этом, и они смогут получить лицензию…       Мари засветилась. — Спасибо, отец, — сказала она. — В конце концов, есть надежда, что всё пройдёт хорошо. Приходите ко мне в один из этих дней, чтобы поговорить с ними, и чтобы Вы сами могли понять, как они любят друг друга.       Старый священник кивнул. — Я так и поступлю. Как насчёт послезавтра?       Мари обрадовалась. — Это будет идеально. Я расскажу им. Я уверена, что они будут счастливы! — Я тоже немного взволнован, — признался отец Мансар. — Я уже в предвкушении встречи с Эриком и хочу увидеть, что осталось в нём от того маленького мальчика, — затем он стал серьёзным. — Мне не нужно давать Вам отпущение грехов, — сказал он Мари. — Если всё, рассказанное Вами, правда, то я думаю, что нет ничего плохого в том, что Вы скрываете Эрика. Вы защищаете его от властей, которые не будут судить его честно. Это не грех. Это Ваша обязанность, как его крёстной. Продолжайте приглядывать за ним, и я буду молиться за него и за молодую леди. Надеюсь, эта ужасная история когда-нибудь обретёт счастливый конец.

***

      Через два дня старый священник пришёл в дом Мари, чтобы встретиться с Эриком и Кристин. Эрик надел свою маску. Это была та самая маска, которую Мэг нашла той судьбоносной ночью. Кристин взяла её с собой, на случай, если Эрику она понадобится. И, хотя Эрик немного привык к тому, что Мари, Кристин, Надир и Дариус видят его без маски, он не хотел показывать своё ужасно уродливое лицо старому священнику.       Отец Мансар осмотрел его с ног до головы, а затем улыбнулся. — В какого красивого молодого человека ты превратился, Эрик! — сказал он.       Эрик фыркнул. — Красивого! — усмехнулся он. — С лицом, как у меня!       Отец Мансар успокаивающе положил ему руку на плечо. — Не обижайся, Эрик, — сказал он. — Половина твоего лица, возможно, не совсем красива, но в остальном ты хорошо выглядишь. Теперь, как насчёт того, чтобы мы поговорили наедине, а затем я поговорю с этой молодой леди? — он посмотрел на Кристин, прижимающуюся к Эрику и с такой любовью смотрящую на него, как не все невесты смотрели на своих женихов. — Располагайтесь в гостиной, — решила Мари. — А мы с Кристин приготовим кофе и пару сэндвичей…       Оба мужчины согласились и перешли в гостиную. — Теперь, Эрик, расскажи мне всё, — попросил отец Мансар своего бывшего ученика. — Как ты самостоятельно выжил после того, как сбежал, как встретил мадемуазель Дааэ, всё: и плохое, и хорошее. Почти тридцать лет назад я хорошо тебя знал, но многое случилось, и я снова должен тебя узнать. Я должен знать, каким человеком ты стал, чтобы выполнить твое желание и поженить вас с ней.       Эрик огорчился. — Ох, отец Мансар, если Вы всё узнаете, Вы отвернетесь от меня, — промямлил он. — Ведь я совершил столько злодеяний. Я не заслуживаю любви Кристин.       Отец Мансар улыбнулся. По тому, как Эрик говорил о своих прошлых ошибках, было понятно, что он понимал неправильность своих действий и раскаивался во всём. — Позволь мне судить об этом, сын мой, — сказал он, милостиво улыбаясь.       В Эрике что-то переломилось, и он рассказал всю свою историю. Он рассказал старому священнику всё: начиная от жизни с цыганами, о Джованни, о смерти Лючаны, о Персии, и, наконец, о недавних происшествиях в Опере Популер. — Я, наверное, совсем сошёл с ума, — признался он. — Я вёл себя, как сумасшедший. Немудрено, что Кристин испугалась и отвернулась от меня. Я всё ещё не могу поверить в то, что она могла поменять решение и влюбиться в меня, но как-то это случилось. Она свет в моей жизни, полной темноты, моя спасительница. Для неё я постараюсь стать лучше. С нею у меня, надеюсь, получится. Я бы никогда не посмел связать её с собой, особенно принимая во внимание опасность, грозящую мне, как преступнику, но виконт может заставить её выйти за него замуж, и она не должна это выносить. Только ради её блага я прошу Вас поженить нас как можно скорее, ведь, только если она уже будет замужем, у виконта не будет шансов. Если у нас ничего не выйдет, то он может что-нибудь придумать, ведь они были тайно помолвлены, что в каком-то смысле означает обещание, которое он может заставить её сдержать. Вы поможете нам? — умолял он. — Не ради меня, сделайте это для её блага. Помогите мне защитить её.       Некоторое время отец Мансар молчал. Он только смотрел на Эрика, прямо ему в глаза. На его радость Эрик мог встретиться с ним глазами, он не вздрагивал и не отводил взгляд. Через несколько минут отец Мансар кивнул. — Мари была права, — сказал он. — Несмотря на всё случившееся, ты всё ещё честный человек, Эрик. Я рад этому и горжусь тобой. Ты был практически в аду и сбился с истинного пути, но снова вернулся. Дважды. Сначала — когда ты отвернулся от шаха и его матери, и второй раз — когда ты отпустил девушку и позволил ей уйти с виконтом. Я уверен, что сейчас ты будешь пытаться стать уважаемым гражданином той страны, в которой будешь жить. Теперь, позови, пожалуйста, свою невесту, чтобы я смог с ней поговорить.       Эрик кивнул. Он быстро присоединился к двум дамам на кухне. — Отец Мансар хотел бы поговорить с тобой, Кристин, — сказал он ей.       Кристин взглянула на него. — Как всё прошло, Ангел? — спросила она. — Он нас поженит?       Эрик поцеловал её в лоб. — Я думаю, что он может, — прошептал он, — если ты сможешь убедить его, что действительно меня любишь!       Кристин улыбнулась. — Тогда я лучше пойду и расскажу ему всё, — сказала она, быстро погладив Эрика по щеке, не скрытой маской.       Она вошла в гостиную и приблизилась к старому священнику. — Вы хотели поговорить со мной, отец Мансар? — спросила она.       Он взглянул на неё. — Эрик сказал мне, что ты его любишь, — начал он разговор, — и, глядя на то, что происходит, я думаю, что он прав. Но, дочь моя, если я правильно понимаю, ты не всегда любила Эрика, было время, когда ты хотела выйти замуж за другого. Не могла бы ты мне поведать, почему ты передумала? Что заставило тебя понять, что ты хочешь быть с Эриком? Ведь ты должна понимать, что если я вас обвенчаю, то это навсегда. Ты должна быть полностью уверена, что он тот человек, за которого ты хочешь выйти замуж, а не очередной поклонник.       Кристин кивнула. — Я понимаю, почему у Вас есть сомнения в искренности моих чувств к Эрику, — призналась она, — но я хочу быть именно с ним, а не с Раулем. Просто… — она вздохнула. — Я превозносила Эрика, почитала его, и когда я узнала, что он простой смертный, при этом ещё и изуродованный, я была разочарована. Зла. Я чувствовала себя преданной. Мне было стыдно за то, что он был мне важен. Тогда я обратилась к Раулю. И он… Ну, он понял, как использовать моё смущение и заставить меня принять его предложение и стать его невестой. Я… Я не была уверена в правильности своих действий, поэтому и хотела хранить нашу помолвку в секрете. Я… Я пыталась себя убедить в том, что была права, что Эрик не заслуживает моих чувств, и что я выбрала более достойного человека. Но… Я не могла выбросить его из головы. Почему-то моё сердце всё ещё рвалось к нему, хотя разум говорил мне, как это неправильно. Я этого тогда не понимала, только сейчас я знаю, почему была такой… Нерешительной. Так не хотела выбирать дату свадьбы с Раулем. Но затем… Той ночью, когда я поцеловала Эрика… — она покраснела. Не было ли рискованно говорить священнику, что она, девушка, была инициатором поцелуя с мужчиной, с которым не была помолвлена в то время? Не посчитает ли он её падшей женщиной из-за этого? — Я думаю, я тогда всё поняла, — неловко продолжила Кристин. — И когда он нас отпустил, когда он не выполнил свои угрозы, я полагаю, что тогда осознала, что он не так плох, как я считала, что в нём осталось добро, что он не был таким недостойным, как я думала, — она вздохнула. — Это я его не заслуживаю, — призналась она, — не наоборот. Я ужасно обращалась с Эриком. Он был добр, нежен ко мне, учил меня петь… То, что он всё ещё может простить меня, и хочет быть со мной после всего, что я сделала, просто великий подарок для меня. Если вы согласитесь нас поженить, святой отец, учитывая то, что мы сможем получить лицензию, то Вы сделаете нас обоих очень счастливыми.       Отец Мансар улыбнулся. — Дайте мне знать, когда получите лицензию, и я вернусь, чтобы вас поженить. Здесь будет безопаснее, чем в церкви, но и легально, в то же время. Теперь, давайте позовём Эрика и нашу хозяйку и вместе выпьем кофе, чтобы отпраздновать возвращение Эрика после стольких лет.