Темница моего разума

— Я знал! — Рауль подскочил на ноги. — Что-то не сходилось в истории, которую мне рассказали! Теперь у меня есть доказательства. Да я съем свою шляпу, если всё это было без применения силы! — Сядь и веди себя прилично! — жесткий голос старого графа прервал его. — Ты уже и так достаточно опозорил наше имя, и ты не будешь больше унижаться перед друзьями и родственниками, — прогремел он, — или ты об этом пожалеешь.       Лицо Рауля покраснело, когда он услышал столь жесткий выговор. — Прости меня, отец, — заикнулся он, — просто… Я… — Сейчас же замолчи, — угрожающе прошептал он, — или я откажусь от тебя, вышвырну тебя и, что самое главное, лишу тебя наследства. Ты не единственный де Шаньи, не ты один достоин стать наследником титула и богатств семьи. Альфонс будет гораздо лучшим графом, чем ты, — граф улыбнулся робкому молодому человеку, сидящему за другим концом длинного стола.       Рауль прикусил губу. Угрозы отца задели его за живое. Он ненавидел Альфонса, своего кузена и следующего, кому передали бы наследство, если бы Рауль умер, не имея сына. — Прости меня, отец, — повторил он, — я не хотел… — Достаточно, — выплюнул старый граф, — если я услышу от тебя ещё одно слово об этом ужасном положении, в которое ты нас поставил, ты больше не будешь моим сыном.       Рауль стыдливо отвёл глаза. — Да, отец, — промямлил он.       Он не знал, как пережил остальную часть застолья. Он с трудом улыбался и вежливо говорил о погоде и политических вопросах, но в этот момент он чуть ли не кипел, зная, что его соперник всё-таки выиграл, что Кристин теперь была легально замужем за этим… Существом, и, наверное, ей пришлось удовлетворять похоть этого чудовища. Он бы никогда не принял, что это её выбор. Рауль был уверен, что монстр угрожал Кристин некоторое время, заставил её покинуть Париж и приехать сюда, где у него, очевидно, были союзники: его крестная и священник.       Когда гости, наконец, разошлись, Рауль покинул своих родителей и вернулся в дом, где провёл последние две недели, или же в дом, соседний с домом Мари Перро. Он снова должен был поговорить с Кристин, рассказать ей о том, что узнал, и увериться, что она поняла, что он найдёт способ спасти её из лап чудовища ещё раз.       Рауль вздохнул. Его бедная маленькая Кристин! Как ей, наверное, было тяжело изображать, что она его не любит, зная, что монстр рядом и навредит ему, если она не согласится на все требования. Сколько ей стоило быть равнодушной, говорить, будто она не хочет за него замуж. И всё для того, чтобы он был в порядке.       Но затем он вспомнил, что теперь Кристин была легально привязана к этому уроду-убийце, и что был шанс, что он… Использовал её. Рауль вздрогнул от этой мысли. — Этот монстр! — прошептал он. — Да я живьём сниму с него шкуру, если он забрал её невинность, если он так её опозорил!       Рауль задрожал, представляя, как обнаженный Призрак бросает Кристин на кровать, срывает с неё одежду, стальной хваткой держит её руки, чтобы она не могла его побороть, а затем раздвигает её ноги и… — Нет! — простонал Рауль. — Этого не могло быть! Она должна быть всё ещё чиста! — хотя он сам не мог понять, почему так считал. Да, невеста де Шаньи должна быть нетронутой девственницей, особенно если она из театральной среды, в которой репутация не имела значения, как Кристин, но после сегодняшнего скандала он не мог даже надеяться на то, что, женясь на Кристин, он не будет выгнан из семьи, особенно после того, как отец угрожал лишить его наследства, если он хоть раз снова поднимет эту тему. Теперь Рауль мог сделать Кристин лишь своей пассией, освободив её от этого демона. А чистой любовница де Шаньи не была обязана быть.       Но почему-то мысль о том, что у Кристин был кто-то первый, неважно, при каких обстоятельствах это случилось, очень его волновала.       Когда Рауль пришёл к дому Мари, он был в ужасном настроении. — Откройте! — потребовал он, отчаянно барабаня в дверь. — Впустите меня! Кристин, мы должны поговорить!

***

      Три дамы, которые сидели вместе, обсуждая происшествие утра и думая, как всё это могло повлиять на будущее Кристин и Эрика, переглянулись, услышав шум. — Виконт, — прошептала Мари.       Кристин кивнула, сдерживая слезы. — Рауль, — согласилась она, — он ещё не сдался, хотя я сейчас замужем. Он никогда не оставит нас с Эриком в покое! — Ему должно быть стыдно за своё поведение, — вмешалась мадам Жири, — но, видимо, он хочет, чтобы над ним смеялись ещё больше! — Что нам теперь делать? — нервно спросила Кристин. — Мы будем его впускать?       Мари пожала плечами. — Мы не обязаны этого делать. Давайте просто подождём. Может быть, если мы не откроем дверь, он подумает, что мы не дома, и уйдёт.       Три дамы сидели тихо несколько минут, надеясь, что разозлённый виконт поймёт неприемлемость своего поведения и перестанет стучать, но чем дольше они ждали, тем громче кричал Рауль. — Впустите меня, — вопил он, — мне нужно поговорить с Кристин, у меня есть новые доказательства, теперь я понял, что тут творилось… — Я думаю, что он не собирается уходить, — вздохнула Мари через некоторое время. — Нам придётся его впустить, но, я считаю, лучше будет иметь мужскую защиту на всякий случай.       Кристин засветилась. — Это отличная идея, — сказала она. — Я быстро схожу в соседский дом и попрошу месье Кхана присоединиться к нам.       Ей не пришлось далеко идти, так как когда она открыла заднюю дверь, чтобы предупредить Надира, она столкнулась с персом лицом к лицу. — Я слышал, как виконт барабанит в вашу дверь, — прошептал Надир, — и пришёл предложить свою помощь. Мужчина, очевидно, очень раздражён, и один Аллах знает, на что он способен в таком состоянии. — Я как раз хотела попросить Вас помочь нам, — призналась Кристин. — Мы надеялись, что Рауль сдастся после всего этого и оставит нас в покое, но, похоже, этого не случится, и поэтому нам придётся его впустить.       Они быстро вернулись в гостиную и появились там в то же время, когда вошли Мари и Рауль. Глаза виконта расширились, когда он увидел Надира. — Что он здесь делает? — спросил он. — Я думаю, я могу спросить у Вас то же самое, — мягко ответил он. — В конце концов, я был свидетелем сцены в церкви этим утром. После того, что там случилось, я думал, что Вы будете держаться подальше от мадам Кристин и больше не будете её беспокоить. Во всяком случае, так бы сделал порядочный человек, — остро добавил он. — Вы не знаете, что случилось на самом деле, — закричал на перса Рауль. — Кристин может быть замужем за этим… Этим существом, но это ничего не значит! Но Вы, очевидно, не знакомы с ситуацией, и было бы замечательно, если бы Вы не лезли в это дело, месье. И Вы тоже, дамы, — Рауль развернулся и взглянул на Мари и мадам Жири. — Это касается только меня и Кристин.       Он зло оглядел мадам Жири. — Но, всё-таки, я бы поговорил с Вами потом, мадам, — язвительно сказал он. — Вы должны мне объяснить, как могли это допустить!       Когда Рауль сказал слово «существо», Кристин побледнела. По его речи было очевидно, что он догадался, кто её муж. Мадам Жири взяла Кристин за руку и успокаивающе сжала её ладонь, словно говоря ей: «Мы здесь, с тобой, мы тебя не предадим, мы будем бороться вместе.»       Мадам Жири повернулась к Раулю. — Вам тоже хорошего дня, виконт, — жестко сказала она, напоминая ему о том, что он забыл поздороваться. — Вы, конечно же, можете поговорить с Кристин, но не наедине. Вы настолько раздражены, что мы уже боимся за её безопасность. — Что? — Рауль в таком удивлении посмотрел на неё, словно у неё выросла вторая голова. — Вы боитесь за её безопасность, пока она со мной? Но Вы, очевидно, ничего не сделали, чтобы она не стала добычей этого монстра? Вы все что, сумасшедшие? — Пожалуйста, присядьте, месье виконт, — вмешалась Мари, становясь идеальной хозяйкой. — И Вы тоже, месье Хан, — добавила она, — давайте все сядем и мило побеседуем. Может быть, так мы все успокоимся и по-дружески обсудим, в чём проблема.       Все дамы сели, и Надир последовал их примеру. С громким вздохом Рауль, в конце концов, тоже упал в кресло. — Как вы все можете быть так спокойны, когда это случилось? — сердито спросил он. — Когда бедную Кристин заставили выйти замуж за этого монстра! — Прошу прощения, месье, — прервал его Надир, — я не уверен, что понял, о чём Вы говорите, но Вы считаете, что мадам Туро вышла замуж не по своему желанию? Ведь, если я правильно понял сцену в церкви, оба священника были уверены в том, что это свадьба по любви? — По любви! — с издёвкой проговорил Рауль. — Вы совсем ничего не поняли, месье! Никто в здравом уме никогда не полюбит это существо.       Он повернулся к Кристин и с любовью на неё посмотрел. — Не бойся, любимая, — сказал он ей, — я тебя вытащу из всего этого. Я снова спасу тебя из лап этого чудовища. Я теперь всё понял.       Кристин покачала головой. — Ты всё неправильно понял, Рауль, — мягко сказала она. — Пожалуйста, поверь мне! — Нет, Кристин, не надо больше изображать. Я всё понял. Я знаю, кто твой муж. Он ведь не выполнил своё обещание, да? Он не оставил тебя в покое, как обещал тогда. Он просто немного подождал, а потом снова пошёл к тебе. Я не знаю, чем он тебя шантажировал, но он, наверное, как-то тебя заставил, может быть, угрожая убить меня, мадам Жири или мадемуазель Мэг… Да Бог знает кого, и таким образом заставил тебя пойти с ним на сделку. Он заставил тебя покинуть Париж и приехать сюда, где у него, очевидно, есть союзники…       Он презрительно посмотрел на Мари. — Я думал, что Вы достойны уважения, мадемуазель, — усмехнулся он, — но, как я вижу, Вам дорог этот монстр, так как он, предположительно, Ваш крестник, — он покачал головой, не веря. — Чувствовать долг перед своим крестником — это одно, — прошептал он, — но передать такого невинного ангела, как Кристин, в руки этого урода… Как, чёрт возьми, Вы могли это сделать? — Прекрати сейчас же, Рауль! — голос Кристин был твёрд и ясен. — Перестань оскорблять моих друзей. Ты неправ во всём. То есть, ты узнал, кто такой Эрик, мы знали, что долго это скрывать не получится, и ты узнаешь правду о моем муже. В конце концов, если бы ты спросил любого человека об Эрике Туро, ты бы узнал о его лице. Но ты ошибаешься, если думаешь, что он заставил меня выйти за него замуж. Как бы странно тебе это не казалось, но я действительно люблю своего мужа.       Кристин улыбнулась, и лицо её прояснилось, когда она подумала об Эрике. — Я думаю, что всегда любила его, — продолжила она, — просто мне понадобилось некоторое время, чтобы это понять.       Она посмотрела Раулю в глаза. — Я считаю, что ты узнал об этом раньше, чем я, — заговорила она. — Нет, Рауль, не отрицай этого, ведь ты поэтому всегда ревновал, разве нет? Поэтому ты бы убил его на кладбище, если бы я не вмешалась. Поэтому ты хотел, чтобы жандармы убили его во время его оперы. Поэтому ты всегда подгонял меня, хотел, чтобы я как можно скорее вышла за тебя замуж и не позволял мне подумать и проанализировать мои настоящие чувства.       Рауль вздрогнул. Искренность в его голосе напомнила ему о многих вещах, о которых он хотел забыть. На могиле отца Кристин говорила бестелесному ангелу о том, что она, уже зная, что это плохой выбор, понимала, что её душа рвалась к нему. Когда она и этот урод пели вместе на сцене Оперы Популер, играя пару влюблённых, их слова звучали искренне, они, казались, были полны томления и желания. И, наконец, когда Кристин обещала монстру выйти за него в его логове, чтобы спасти Рауля, когда она целовала его, хотя её не просили, но, причём, дважды! Он задрожал от этих воспоминаний. — Как ты могла? — заныл он. — Как ты могла выйти замуж за это… Это существо! Он даже не человек! Во всяком случае, не совсем! Но если бы он даже был человеком, он всё ещё извращённый убийца-садист! Как ты могла даже думать о том, чтобы броситься к такому человеку?       Кристин со злобой взглянула на Рауля. — Не смей так говорить о моем муже, — напомнила она ему, — о мужчине, которого я люблю. Эрик не является ни извращенцем, ни садистом, а что насчёт его преступлений… Да, он убил Буке, но из самозащиты и в равной борьбе. Буке следил за ним и пытался угрожать ему. То, что всё это случилось во время выступления, является всего лишь неудачным стечением обстоятельств. — Ещё он обманывал директоров Оперы Популер, — напомнил ей Рауль, — вымогал у них деньги, а это, как я помню, преступление.       Кристин улыбнулась. — Он помогал им управлять оперой, — сказала она Раулю. — Эти два дурака совсем ничего не знали. Да даже Лефевр плохо разбирался в музыке и талантах, — продолжила она, — но эти двое были ещё хуже. Они были безнадёжны. Без помощи Эрика они бы просто развалили театр за две недели. Да, его угрозы были немного невежливыми, но я могу тебя уверить в том, что каждый су, который они ему платили, был честно заработанным.       Рауль закатил глаза. — Ты и правда одурманена этим уродом, — выплеснул он, — если ты так его защищаешь, оправдывая каждое его преступление!       Кристин покачала головой. — Нет, Рауль, я не слепа к его прошлому, но я понимаю, почему он так себя вёл. Можешь ли ты хотя бы представить, как тяжело жить с таким лицом, как у него? Быть отвергнутым всеми…       Она повернулась к остальным. — Простите меня, — прошептала она. — Я не говорю, что вы тоже плохо относились к Эрику. Я знаю, что вы его самые преданные друзья. Но вы ведь знаете, что всё остальное человечество, включая его мать, ясно показали, что из-за его лица не считают его человеком, а, скорее, странностью, которую нужно пытать и ненавидеть.       Надир ей улыбнулся. — Никаких обид, — успокоил он её, — мы поняли, о чём Вы говорите.       Рауль воззрился на него. — И Вы тоже? — спросил он. — Вы тоже на его стороне? Вы ещё один друг и союзник этого ужасного преступника?       Надир кивнул. — Почему же я, по Вашему, жил в его доме? — спросил он. Затем он добавил с тёплой улыбкой: — Кстати, так же, как и Вы!       Рауль вскочил на ноги. — Вы что, все совсем с ума сошли? — застонал он. — Вы все, кажется, не только терпите, но и обожаете это существо. Он что, промыл вам всем мозги? Что здесь происходит? — Пожалуйста, сядьте, — попросила его Мари, — и успокойтесь. Ничего странного здесь не происходит. Нам всем просто дорог человек, которого заставили жить на задворках общества слишком долгое время. Я так понимаю, что Вы плохо знаете моего крестника, но Эрик хороший человек в душе. Я могу признать, что с годами он стал жёстче, и что он научился вести себя с другими так, как обращались с ним с его детства. Но знаете ли Вы много людей, месье виконт, которые бы могли взять под крыло грустную маленькую сиротку, научить её и стать её лучшим другом? Как много мужчин Вы знаете, мужчин, которые смогут отпустить любимую женщину с другим поклонником, хотя она только что пообещала остаться с ним, так как он считает, что она будет счастлива с другим?       Она остро посмотрела на Рауля. — Можете ли Вы то же сказать о себе? — спросила она. — Вы бы отпустили её той ночью, как он? Сейчас Вы бы смогли это сделать? — Он пытался меня убить! — выплюнул Рауль. — На моей шее всё ещё остались ссадины от веревки, которой он пытался меня удавить! — А разве Вы не пытались сначала сами его убить? — тихо заметила мадам Жири. — Разве не Вы хотели использовать Кристин как приманку во время этого представления, чтобы выманить его из убежища прямо в руки жандармов с заряженными револьверами? — Он был угрозой! — выкрикнул Рауль. — Не только Кристин, но и директорам и остальным рабочим театра! Он похитил Кристин после её дебюта, он убил Буке, он вымогал у директоров деньги! Нам нужно было от него избавиться! — Он не был угрозой, — ответила Кристин, — он меня не похищал. Я сама за ним пошла той ночью, и в смерти Буке можно винить только самого Буке, так как он следил за Эриком. Это была самозащита. А что насчёт директоров — мы уже до этого сказали тебе, что его советы помогали успешной работе театра. — А Пианджи? — продолжил Рауль. — А люстра и пожар? Что насчёт этого? У тебя есть оправдание и этим действиям, да? — Смерть Пианджи была случайной, — объяснила Кристин, — Эрик не хотел его убивать, он просто его связал, но возлюбленный Карлотты шевелился и сделал неверное движение, из-за этого он и умер. Эрик сожалеет об этой смерти, но она была не умышленной. А что насчёт люстры — можешь ли ты винить Эрика за то, что он хотел спасти свою жизнь, создавая диверсию, которая позволит ему скрыться?       Рауль взглянул на неё. — То есть, всё, что он делает, хорошо, и это можно обьяснить, — сказал он, — а всё, что делаю я, не важно, пытаясь избавить театр от опасной неприятности, или же тебя от нежелательного поклонника, плохо. Я правильно понял?       Он облизал губы и воззрился на Кристин. — Кстати, где он сейчас? Почему он не здесь, чтобы защитить тебя? Почему он оставляет свою… Жену, — выплеснул он последнее слово, — с одними лишь пожилыми женщинами и иностранцем? Или он, может быть, прячется где-то рядом, наблюдает? Тогда я его выманю.       Он вдруг вскочил и схватил Кристин, поднося кинжал, который он прятал в своем ботинке, к её шее. — Теперь ты пойдёшь со мной, дорогая, — сказал он ей, — и покажешь мне то, что вы делали после вашей свадьбы. Только в этот раз ты будешь делать это со мной, и, уверяю тебя, тебе это понравится гораздо больше!       Рауль повернулся к Надиру и двум дамам. — Никто из вас не двигается, — приказал он им, — или я не поколеблюсь и убью её! — и с этими словами он потащил Кристин к двери.