Темница моего разума

— Рауль, пожалуйста, — умоляла Кристин, — не делай этого! Ты сейчас просто вышел из себя, ты зол, тебе больно. Тебя задевает то, что я выбрала Эрика, а не тебя. Когда ты успокоишься, ты будешь об этом жалеть! — Прекрати ныть, — выплюнул Рауль. — Могу поспорить, что ты так не делала, когда этот монстр заставлял тебя поддаться своей похоти. Ведь ты с ним не боролась, да? Но если ты бесстыдно позволила такому уроду заниматься с тобой любовью, тебе нечего играть из себя целомудренную. Только самая дешевая шлюха сможет так себя вести с чудовищем. Ты должна быть рада тому, что настоящий мужчина всё ещё хочет твоё тело после того, как ты так себя осквернила!       С этими словами он вытащил её из дома. — Быстро, — приказал Надир дамам, уходя в заднюю дверь, — бегите к окнам, смотрите, куда он её ведёт! Я пошлю Дариуса за жандармами и скоро вернусь к вам, и тогда мы сможем за ними пойти.       Мари и мадам Жири не надо было повторять дважды, они поспешили к окну и выглянули, сразу же увидев, как Рауль тащит Кристин по узкой тропе, которая вела в ближайший лес.       Мари ухмыльнулась. — Несмотря на то, что он здесь жил некоторое время, виконт, очевидно, не ориентируется на местности, — прошептала она. — Эта дорога ведёт не из деревни, как может показаться, а после нескольких поворотов выводит назад в Бошервиль с другого конца города. Так как дорога проходит через лес, он не заметит, что снова приближается к городу, если у него, конечно, нет отлично развитой интуиции. Но, даже если и так, в его нынешнем состоянии… — Давайте просто будем надеяться, что он не свернёт с тропы, — молилась мадам Жири, — и что он не перестанет ей угрожать.       В этот момент они увидели, как Надир и Дариус вышли из соседского дома и присоединились к ним. Мари объяснила Дариусу, куда отправить жандармов, чтобы Рауль пришёл прямо к ним в руки. — Пойди предупреди власти, — приказал Надир Дариусу, — а мы поспешим, чтобы его догнать. Так он будет между нами, и мы сможем его остановить до того, как он навредит Кристин.

***

— Пожалуйста! — снова умоляла запыхавшаяся Кристин. — Пожалуйста, Рауль, отпусти меня! Я знаю, что ты не хочешь делать мне больно, ты угрожаешь мне только из-за своей уязвлённой гордости. Пожалуйста, давай присядем и поговорим! — Восстанавливай дыхание, — презрительно усмехнулся Рауль. — Не говори, беги! Мы ещё не ушли достаточно далеко от Бошервиля. Кто-то может услышать твои крики. А я уверен, что ты будешь кричать, когда я покажу тебе, как настоящий мужчина занимается любовью с женщиной. И, могу поспорить, что ты будешь это делать, чтобы досадить мне, неважно, понравится тебе, или нет!       Он толкнул Кристин вперёд, из-за чего она споткнулась о крупную корягу. Кристин удержалась в последний момент, чтобы не упасть. — Вот, это тебе за то, что ты ноешь, — ухмыльнулся Рауль. — Теперь замолчи и смотри под ноги.       Он тащил Кристин ещё пятнадцать минут, пока не решил, что они ушли достаточно далеко от города. Маленькая полянка с соблазнительной травой и папоротниками была идеальным местом для того, что он запланировал. — Великолепно! — проговорил он. — Я всегда мечтал сделать это на природе. Мягкая зелёная трава, солнце сияет над нашими обнаженными телами, птицы поют вокруг… — он повернулся к Кристин. — Снимай платье! — приказал он.       Глаза Кристин в шоке расширились. — Нет! — закричала она. — Я этого не сделаю! Ты не сможешь меня заставить! — Посмотрим, смогу ли я, — ухмыльнулся Рауль. — Либо ты сейчас же снимаешь своё платье, либо я срежу его с тебя ножом. И твоё белье тоже. В таком случае, у тебя не будет ни кусочка одежды, который бы скрыл тебя, когда я закончу с тобой, и тебе придётся идти домой раздетой. Ну, так ты снимешь платье, или ты хочешь, чтобы я порезал его на ленточки?       Кристин теперь плакала. — Рауль, ты ведь всегда был джентельменом, — рыдала она, — ты ведь не можешь меня так унизить! Вспомни, кто ты, не опускайся так сильно!       Нож Рауля прорезал ткань возле её декольте, открывая верхнюю часть корсета. — Я не шучу, Кристин, — прогремел он. — Либо ты сейчас же раздеваешься, либо тебе будет нечего надеть через несколько минут!       Кристин была в растерянности. Она знала, что не сможет остановить Рауля в его планах, только не тогда, когда у него есть нож. Сотрясаясь от рыданий, она потянулась к пуговицам на своем платье и начала их медленно расстёгивать по одной.       В конце концов, всё платье было расстёгнуто, и Кристин прижала его к себе. — Спусти его вниз, — приказал Рауль, — затем корсет, или я начну резать…       Кристин уронила платье. В то же время она отвернулась от Рауля, чтобы защитить свою скромность.       Рауль рассмеялся. — Снова изображаешь целомудрие, да? — спросил он. — Никто на это не поведётся, моя дорогая. Женщина, которая была в таком отчаянии, раз отдалась уроду, сделает всё, чтобы настоящий мужчина взял её! Теперь снимай корсет и развернись, чтобы я мог лучше тебя видеть…       Кристин снова робко потянулась за спину и начала развязать корсет, снимая его со своего дрожащего тела. Теперь она была лишь в чулках, панталонах и рубашке, и было ясно, что Рауль не остановится и заставит её снять в том числе и остальную одежду. — Развернись, — снова приказала Рауль, — если ты хочешь, чтобы у тебя осталась одежда для возвращения домой.       Кристин подчинилась. Она посмотрела вниз, опозоренная тем, что так раздета. — Теперь рубашку, — продолжил Рауль. — Или… О, может, снимешь её медленно, словно пытаясь меня поддразнить. Ты делала это для своего урода? Да? Показывала ему себя медленно, по частям? Может быть, сбросишь сначала левый рукав, чтобы я увидел твою левую грудь?       Кристин тряслась от рыданий. — Пожалуйста, — еле-слышно проговорила она, — не заставляй меня ещё больше унижаться!       Рауль схватил упавшее платье и отрезал кусок от подола. — Ну, это твой выбор, — сказал он спокойно. — Я не заставляю тебя снимать рубашку. Если ты хочешь оставить её… — и он отрезал ещё один кусок от юбки.       Кристин чувствовала, что застряла между молотом и наковальней, она подчинилась, позволяя рубашке съехать с её плеча и открыть её левую грудь, но тут же закрыла себя руками. — Убери руку и дай мне посмотреть на твою грудь, — прошипел Рауль. — Ты без проблем показывала ему, ты привыкла выставлять себя напоказ, так что прекрати изображать, что чувствуешь хоть что-то, кроме предвосхищения! — Руки вверх, месье! — прогремел жесткий голос прямо позади Рауля, и он почувствовал, как к его спине приставили пистолет. — Кажется, мы подоспели как раз вовремя, чтобы защитить леди! — Кто? Что? — ахнул Рауль. Он понял, что возрастающее желание к неприкрытому телу Кристин затуманило его разум, и он даже не позаботился о том, что происходит вокруг. Он, естественно, очень удивился леснику, или, судя по пистолету, приставленному к его спине, охотнику. От его постыдной ситуации его могли спасти только высокомерие и самоуверенность. — Кто Вы, и кто дал Вам право вмешиваться? — взревел он. — Что заставило Вас поверить в то, что эта красотка — леди, и что она хочет, чтобы Вы защитили её? Вы вообще знаете, кому Вы угрожаете? Я виконт де Шаньи! — Нет, ты не виконт де Шаньи! Во всяком случае, больше им не являешься! — проговорил ещё один голос, и высокий пожилой человек встал в поле зрения Рауля. — Отец? — уверенность Рауля тут же испарилась, когда Надир и две дамы тоже вышли из-за деревьев и побежали к Кристин, упавшей на землю и бесконтрольно рыдающей. — Не оскорбляй меня, используя это слово! — закричал старый граф. — Я тебя уже предупреждал сегодня, что больше не буду терпеть твоё неподобающее поведение. И вместо того, чтобы последовать моему совету, ты продолжаешь стыдить своё имя. Несмотря на то, что эта девка, — он указал на рыдающую Кристин, — и является дешевой шлюхой, ты ей не интересен. Де Шаньи может соблазнить или заплатить женщине, но он не может заставить её, а ты пытался сделать именно это. Мы достаточно долго стояли здесь, чтобы понять, что она не хочет с тобой быть. Её целомудрие не имеет для меня значения, но твоё имеет. Поэтому я сейчас же выгоняю тебя и лишаю тебя наследства. С сегодняшнего дня Альфонс будет новым виконтом де Шаньи.       Рауль побледнел. Он теперь потерял всё, не только Кристин. Его титул, его положение в обществе, его власть, всё теперь перейдёт к его кузену! Кристин во всем виновата! Почему эта глупая женщина отвергла его, доводя его до такого? Но что он может теперь сделать? Без его положения в обществе он никто! Он должен попытаться переубедить отца. — Пожалуйста, отец, прости меня! — умолял он, пытаясь говорить как можно более искренне. — Я правда сожалею. Эта женщина, наверное, заколдовала меня, заставила делать то, что я бы никогда не сделал. Может быть, её чудовище научило её заклинать меня, чтобы контролировать…       Старый граф просто рассмеялся. — О, это так похоже на тебя, Рауль, — сказал он, — ты как всегда винишь других в своих ошибках и оплошностях. Нет, в этот раз такое не сработает. Я устал от тебя. Я просто рад, что никто из наших родственников не был свидетелем всего этого, что только я видел, как низко ты опустишься ради девки, которой ты даже не интересен. Я позволю этим жандармам, которые стоят здесь, арестовать тебя и бросить в тюрьму за попытку изнасилования. Может быть, это тебя чему-нибудь научит. Но это опозорит наше имя. Поэтому, я просто попрошу их проводить тебя в Кале, где ты сядешь на первое судно, направляющееся в Алжир, где ты присоединишься к Иностранному Легиону и будешь воевать за свою страну. Также ты поклянёшься никогда не возвращаться ни во Францию, ни в Европу. Ты проживешь остаток своей жизни в Северной Африке, если, конечно, не умрёшь в битве. Если ты попытаешься вернуться, знай, что ты будешь разыскиваемым преступником, обвиняемым в покушении на изнасилование, и что здесь тебя будет ждать тюрьма.       Рауль чуть не осел на землю. Пелена ревности потихоньку развеивалась, и он снова приходил в чувство. Теперь он знал, что то, что он хотел сделать с Кристин, было неправильным. И он понял и множество остальных вещей, понял, как чувствовало себя чудовище той судьбоносной ночью, не контролируя себя так же, как и он несколько минут назад. Он начал стыдиться своих действий.       Он повернулся к Кристин. — Я сожалею, — прошептал он. — Я не уверен, что ты сможешь, но если ты найдешь прощение в своём сердце, то извини меня.       Кристин его проигнорировала. Мари и мадам Жири помогли ей снова одеться в платье, но она всё ещё сидела на земле, истерически рыдая. — Теперь я понимаю, почему ты так долго выбирала того, кого действительно любишь, — продолжил он. — Твой Эрик и я… Мы ведь так похожи, разве нет? — он горько рассмеялся. — Мы оба были готовы убить соперника, мы оба манипулировали тобой — Боже, как же ты, наверное, ужасно себя чувствовала, когда я практически заставил тебя выманить его из убежища, говоря, что все молились на тебя. И мы оба теряли контроль, когда чувствовали, что теряли тебя. Только он вовремя остановился и отпустил нас, а я…       Он отвёл взгляд, стыдясь собственного поведения. — Я бы это сделал и унизил бы тебя в самом ужасном смысле этого слова, — признался он. — Может быть, ты права, и, несмотря на всё произошедшее, он лучше меня. Будь что будет, но теперь я привязан к Африке и уйду с твоего пути, исчезну из твоей жизни. Никогда не жалей о том, что выбрала его, а не меня, Кристин, это всё, что я могу сказать, и, если ты когда-нибудь сможешь, прости меня!       Затем он развернулся к жандармам. — Я весь ваш, господа. Вы собираетесь отвезти меня в Кале?       Жандармы заколебались. — Если месье последует за нами, — в конце концов сказал старший из них, указывая вперёд, — то эта тропа ведёт в город, но проходит мимо вокзала. Если мы поспешим, то можем сесть на поезд в Руан, где проведём ночь, а завтра поедем в порт…       Граф кивнул, соглашаясь. В таком случае позор Рауля можно будет перенести, сохранив всё в тайне. Ему не стоит рассказывать своим родственникам о том, что случилось сегодня вечером, он просто скажет всем, что Рауль уехал, чтобы разобраться в себе и пережить разбитое сердце. И потом он скажет, что его сын был в такой депрессии из-за потерянной возлюбленной, что он решил вступить в армию и искать смерти в битве. Да, так имя его семьи будет в безопасности, и через некоторое время он примет своего племянника Альфонса и провозгласит его новым виконтом де Шаньи.       Жандармы ушли вместе с Раулем, а старый граф последовал за ними на вокзал. Надир и Дариус, стоявшие поодаль, остались наедине с тремя дамами.       Кристин все ещё рыдала. — Тихо, моя дорогая, — попыталась успокоить её мадам Жири, — всё закончилось. Ты теперь в безопасности, Кристин. Он больше тебе не навредит. — Это было ужасно, — стонала Кристин. — Он хотел, чтобы я… Я… Он приказал мне раздеться! Он хотел увидеть меня… — она сильно покраснела, — Обнажённой, — прошептала она. — И хотел прикасаться ко мне и… Я бы умерла! — закричала она. — Я не могу так предать Эрика! Это бы меня убило! — Тихо, — снова прошептала мадам Жири, — он не зашёл так далеко, ты была всё ещё одета, когда мы пришли. Тебя нельзя винить за то, через что ты прошла, виноват только он. — Он сказал, что порежет мою одежду на ленточки, если я её не сниму, — рыдала Кристин. — Тогда бы я шла домой раздетой! Он уже повредил платье, он был решительно настроен! Мне пришлось снять его, корсет тоже, и приспустить рубашку… — она стыдливо отвернулась от мадам Жири. — Я пыталась закрыться, — простонала она, — но я, может быть, была недостаточно быстра, он мог увидеть мою… Мою… — не сумев произнести слово, она указала на свою левую грудь. — Успокойся, моя маленькая, — пыталась уговорить её мадам Жири. — Тебя нельзя винить за эти действия. Твоей виной не является то, что виконт мог посмотреть на… Твою неприкрытую грудь. — Но я раздевалась перед ним! — закричала Кристин. — Я вела себя как бесстыжая проститутка, снимая бóльшую часть моей одежды у него на глазах! — Всё было совсем не так, — вмешалась Мари, — ты ведь не делала это по собственному желанию. Тебя заставили это сделать, это совсем разные вещи. — Теперь я опозорена, — продолжила Кристин, — Эрик больше не захочет меня видеть после того, как я показала мою… Мою… Это другому мужчине. И все остальные: граф, жандармы, месье Хан и Дариус видели меня в самом неприятном виде, полуголой… — Эрик не будет тебе об этом напоминать, он на тебя не обидится, — решительно сказала мадам Жири. — Он будет любить тебя ещё больше после того, что ты вынесла, он всё ещё будет обожать тебя, хотя виконта и остановили не совсем вовремя. Эрик так сильно тебя любит. Он не прекратит это делать из-за того, что ты не могла что-то контролировать. Тебе об этом не надо волноваться. — А что насчёт меня и Дариуса, то Вы поверите, что мы тут же отвернулись, увидев, что Вы не совсем одеты, Кристин? — спросил Надир. — Я не могу говорить за старого графа и жандармов, но ни Дариус, ни я не смотрели на Вас.       Он усмехнулся. — Мы хотим пожить чуть подольше, — добавил он, чтобы разрядить обстановку. — Мы не хотим, чтобы Эрик нас убил за то, что мы не уважаем его жену. — Давай, Кристин, — умоляли мадам Жири и Мари, снова поднимая её на ноги, — мы понимаем, что для тебя это было очень тяжёлое происшествие, и что ты теперь вся на нервах. Но ты не можешь оставаться здесь, в лесу. Ты должна пойти с нами домой, принять ванну, и потом немного отдохнуть, — Мадам Жири улыбнулась. — Подумай об Эрике и о том, как счастливы вы будете, когда снова встретитесь. И помни, что ты никогда не должна сомневаться в его любви к тебе!