Невеста Noblesse

Франкенштейн влетел в толпу разъярённых оборотней, раскидывая их на своём пути. Он был подобен громадному комбайну, который безжалостно косил всё, что вставало перед ним. И это можно было назвать полноценной кровавой жатвой, где снопы падали один за другим, окунаясь в потоки крови и страданий. Ведь Тёмное Копьё жадно поглощало всех, кто приходился ему по вкусу. И чем гаже был характер жертвы, тем вкуснее она казалась. - Я займусь ими! - крикнул Раель, появляясь там, где никто не ожидал его увидеть. Как смертельная тень он возникал за спинами тех, кому удавалось снова встать на ноги после столкновения с Франкенштейном и его ехидной улыбкой. Последние месяцы глава клана Кертье потратил на то, чтобы достичь тех высот и способностей, которыми овладел его покойный брат в сфере тайных техник ассасинов. Раель не мог быть полностью удовлетворён результатами, потому что считал себя в лучшем положении, чем то, в котором когда-то оказался его брат перед ликом смерти. У Раджека было неполноценное духовное оружие, но он был неуловим и силён, не смотря на это. Раель хотел не просто достичь своего брата, но и превзойти его, как будто оправдывая его ожидания, ведь брат верил в него, призывая Раеля стремиться и откидывать поставленные им же самим границы. И их отец тоже верил в них, зная, что для своих детей его собственные достижения не станут совершенным мерилом их способностей. Однако эта битва не была тем полем боя, на котором Раель желал испытать себя. Но возможность помахать кулаками, и показать несколько новых приёмов манила. Он не мог себе отказать, тем более, что Франкенштейн давил на него чувствами «матери», желая поговорить с обидчиками своей «дочери» лично. Франкенштейн размахнулся и отшвырнул ещё несколько оборотней в сторону. Они были сильны, поэтому устояли на ногах. Их не стоило недооценивать, чем Франкенштейн не собирался заниматься. У него просто было плохое настроение, а под руку попадались только оборотни. Душа явно требовала разнообразия. Правда, из-за этой жажды у Тёмного Копья лишь усиливался аппетит, быстро перерастающий в самое натуральное обжорство. Оно желало душ, желало их жизней и их страданий. - Я же сказал, что сам! - вскричал нечаянно Раель, понимая, что был недостаточно быстрым, поэтому Франкенштейн увёл его жертву прямо из-под его аккуратного носа. - Сам? Малыш ноблесс, а справишься? - нахально один из оборотней перегородил ему дорогу, отрезая его таким образом от Франкенштейна. Это походило на приём, способный разделить силы врага на две части, чтобы потом уничтожить каждую численным превосходством. - Сам, так сам, Раель-ним, - улыбнулся на прощание «мама» своей тёплой улыбкой. – Советую тебе ускориться. А то я их всех перебью. Громадный оборотень рассмеялся. - А что теперь скажешь? - пробасил он, сильно выдыхая. - Всегда пожалуйста, - хмыкнул благородный. Но затем выпучил глаза и закричал: - Ты — воняешь! Франкенштейн усмехнулся, раскидывая в стороны тех, кто мешал ему пройти. Некоторые из них даже после удара об стены обшитые железными пластинами не упали замертво, а поднялись и очень быстро стали преследовать свою добычу, которая была совсем не против такой игры в «догони Франкенштейна». В отличие от маленькой Эраны, чей опыт проживания в открытом мире едва насчитывал год, у Франкенштейна всегда имелось множество уловок и хитростей, которыми он мог удивить любого врага столетие назад, два столетия назад и даже восемь столетий назад. Однако сегодня, как и впрочем во всех битвах, где ему не давали предварительно спокойно подготовиться, он был практически гол, если не считать Тёмного Копья, которым великий учёный собирался пригрозить обидчику своей маленькой Госпожи. И, возможно, не только пригрозить, но и намеренно отправить на тот свет путём, полным разного сорта страданий и мучений. И побольше. Подобно огромному снаряду бушующего негодования Франкенштейн практически влетел в огромные металлические двери, вовремя высвободив силу и прорезав себе путь в другом закрытом перед ним проходе. - Хм, а где же хозяин этого питомника? Оставил своё дикое зверьё без присмотра, а сам пошёл рыб ловить? Или блох чесать, - Франкенштейн остановился посредине небольшого зала, в конце которого возвышалось что-то вроде каменного кресла, сделанного по подобию трона Лорда оборотней. Такие вещи говорили только о раздутом самолюбии и чувстве повышенной значимости. А ещё преданности давним традициям. Или же отсутствию денег на приличный стул. По какой-то причине преследователи не решились последовать за своей жертвой, оставшись стоять перед дверьми. Это заставило Франкенштейна слегка нахмуриться. Он думал, что забава будет обильной, с участием большого количества мохнатых и пушистых изделий, из которых ему предстояло выпустить кишки. Но что-то пошло не так. - Ловушка захлопнулась, - проговорил кто-то с улыбкой. Опасливо пятясь назад, оборотни поспешили покинуть место встречи своего хозяина и незваного гостя. Вокруг загорался свет, быстро скрещивающийся между собой, образуя структуру металлической сети. От сильной вибрации световых лучей пространство заполнялось неприятными звуками, которые были едва выносимы для чувствительного слуха оборотней. Подобными устройствами были снабжены современные тюремные камеры Лукодонии. Только там ещё был специальный газ, наличие которого гарантировало наполовину бессознательное состояние заключённого. Люди бы назвали это бесчеловечным, но ведь в этих камерах содержали вовсе не людей. И явно плохо справлялись со своей задачей, потому что перед Франкенштейном стоял один из бывших заключённых Лукодонии. Предатель, заключивший когда-то давно союз с Фратией, выследивший и истребивший по его приказу остатки Последователей Иридия. Но не за это ему предъявили основное обвинение. То были лишь некоторые утяжеляющие обстоятельства. - Добро пожаловать, Виктор Франкенштейн, - мужчина с длинными белыми волосами и шрамами на лице и теле вышел из-за каменного кресла. В складках его одежды скрывалась тьма. - Не могу сказать, что мы давно не виделись. Когда меня посадили в тюрьму, ты был на пике популярности в Лукедонии. И вряд ли бы запомнил, такого, как я, - он улыбнулся, обнажая клыки. - Судя по всему, ты скучаешь по родным стенам, - ехидно проговорил Франкенштейн, намекая на сеть вокруг себя и не желая говорить о том, что узнал собеседника. Это было лишним. - Да, в твоих словах есть смысл, - согласился хозяин клетки. - Жить без тюремных стен весьма тяжело первое время. Но навыки охотника не притупляются, потому что волки всегда смотрят в лес. Даже если в камере тепло, и еда весьма выгодно отличается от дохлых зайцев. Но всё же это не сочные людские детёныши. - Хм, дай предположу, неужели это всё для меня? - Франкенштейн демонстративно сложил руки на груди. - А я думал, что вы тут ловлей ноблесс занимаетесь. Я может ещё и гожусь, как нечто сочное и в рассвете сил, но никак не похожу на людского детеныша. Думаю, что я буду несколько жестковат без предварительной варки. - Нет, как блюдо ты явно ядовитый вариант. Но для ловли высшего ноблесс на Франкенштейна, тебя вполне хватит, - его улыбка была непозволительно широкой. - Однако в тебе есть и иная польза. Знаешь, я всегда хотел быть коллекционером, - он заложил руки за спину. - Нет, в этой клетке нет слабых мест. Не стоит её осматривать. И сломать её тоже очень трудно. От соприкосновения с ней может произойти взрыв. Внутри неё, конечно же. Франкенштейн немного нахмурился, понимая, что ловушка хороша, но что-то тянуло провести небольшой тест. Ведь Франкенштейн был учёным и просто не мог поверить на слово какому-то оборотню, что эта ловушка идеальна. Если на кнопке была надпись «не нажимать», он обязательно хотя бы трогал её пальцами. - Так о чём я? – опомнился оборотень. - О своих детских мечтах, - напомнил великий учёный, раздосадованный тем, что не понимает, то ли на самом деле попал во что-то скверное, то ли это всё блеф старого маразматика. - Ах, да. Я хотел стать коллекционером. Я не питал слабости к драгоценным камням или благородным металлам. У меня этого всегда было достаточно. Может, я и выгляжу сейчас странно, но я из богатого рода. Предметы мебели, кстати, тоже не были мне интересны. В общем, меня и посадили-то из-за этой страсти к необычному, - он сделал неопределённый жест рукой. - К живым существам, которые обладали весьма интересными способностями. Двухголовые оборотни не в счёт. А вот пары, симбиозы, модификации, мутации и даже последствия заболеваний, которые делали существо сильнее и интереснее. Это да, это было изумительно. Думаю, что здесь мы в какой-то степени можем даже друг друга понять. - А у тебя прекрасная память. Я вот о своём детстве особо ничего припомнить уже не могу, - вздохнул Франкенштейн. - Бессмертие, оно такое, - пожал он плечами наигранно раздосадовано. - Но лучше к делу. Я так полагаю, что мне предстоит стать частью этой странной коллекции? - Не стоит меня перебивать. - Ой, прошу прощения. Но я немного тороплюсь. Кое-кто ожидает меня. Поэтому лучше меня не задерживать по пустякам. О своих детских мечтах ты вполне можешь поговорить с кем-нибудь ещё. А мне вот надо идти. - Да? Теперь у тебя много времени. И ты более никуда не торопишься, - улыбка оборотня была весьма паршивой. Его зубы давно не ведали того, кто звал себя дантистом. – Думаю, ты знаешь, что моя коллекция была изъята. И это было весьма болезненно. Ведь когда-то она была частью моего тела. И в будущем его частью, возможно, станет твоё Тёмное Копьё. - Хочешь подержать? - теперь довольно-таки мерзко улыбался Франкенштейн, делая такое заманчивое предложение. - Ой, не стоит, не стоит, - оборотень отрицательно взмахнул ладонями. - Я прекрасно знаю, что из себя представляет Тёмное Копьё. Такое надо вводить в тело постепенно. Пожрать его я всегда успею. Сейчас главное, чтобы за тобой пришли. Ведь оружие духа тоже весьма занятная вещь. Далия бы не отказалась от Грандии Кертье. - Осмелюсь спросить, - лицо Франкенштейна стало неподвижным. - Но что вы собрались извлекать из Госпожи? У неё нет ни духовного оружия, ни какого-то особенного артефакта внутри. - А, да, - было странно, но оборотень всё время соглашался. - Она мне нужна вся. Я буду её новым тюремщиком, а Тёмное Копьё её оковами. Ведь не всякое можно вживлять в своё тело в том виде, в котором оно находится. Но практически всё можно сделать полезным для достижения своих целей. - Довольно интересная фантазия, - проговорил Франкенштейн холодно. - Только вы уже опоздали. Тёмное... Копьё. - Бесполезно, - оборотень остался неподвижен, но затем внезапно отпрыгнул в сторону, уворачиваясь от чёрного клинка. - Хм, а здесь какой-то рычаг, - Раель ухмыльнулся. – Наверное, он тут для того, чтобы я им воспользовался. Только в следующую секунду ему пришлось самому отпрыгивать, потому что в него полетел снаряд какой-то синей энергии. - А модификацией вы не пренебрегли. Неужели оборотням так сильно нравятся новые технологии? - Франкенштейн резко сорвался с места и замахнулся для сокрушающего удара. И предназначался он клетке. Пока что клетке. – Скоро станете ходячими мобильными телефонами! Раелю не потребовалось нажимать на какие-то рычаги, пока он спасался от непрерывающихся атак оборотня, его союзник же разделывался со своей тюрьмой. Франкенштейн знал, как устроена эта светящаяся камера, потому что когда-то был тем, кто придумал её. - Я же не псина, чтобы держать меня в клетках, - тень Франкенштейна легла за спиной оборотня. - Я человек. - Монстр, - упрямо ответил ему противник, трансформируясь и ловя Раеля за ногу. Глава клана Кертье отправился в стену, которую тут же проломил своим телом. Утерев кровь с лица, Раель снова бросился в атаку, но в этот раз он был гораздо медленнее. Перед глазами слегка дрожало из-за силы удара. Самому Раелю даже показалось, что его органы только что пережили некую встряску, после которой не могли понять, находятся ли они на своих местах или нет. - Пожалуй, что клеток с тебя хватит. Пора и умереть, - Франкенштейн опасно улыбнулся, хотя было неясно, чему он улыбался. Световая сеть казалась абсолютно целой, а он всё ещё был узником. – Знаешь, что забавит меня больше всего в боях с оборотнями или благородными. Это лишь то, что вы не воспринимаете человека серьёзно. Будто взрослый имеет дело с наивным малым ребёнком. Расслабленно нападаете на меня, не думая драться в полную силу. Могу понять это, ведь долгое время лишь благородные и оборотни могли соперничать друг с другом. Люди были лишь жалкими слабакам в ваших глазах. Но когда в бою со мной вы понимаете, что что-то не так, уже слишком поздно. Встреча со мной обычно бывает последней. Интересно, как там дела у всех этих покойничков в аду? Ох, а это ничего, что я так долго говорю, ты же куда-то торопился? Наверное, лучше было сразу уйти по своим делам, - мужчина вызывающе улыбался, не собираясь испытывать сожаление перед глупостью врага. - Ты как всегда пытаешься водить всех за нос, Виктор. В эти минуты каждый только и думает о том, какой ты на самом деле ублюдок. - Если ты пойдёшь по своим делам, то я быстро разберусь с этой игрушечной клеткой и догоню тебя, - на лице Франкенштейна пролегли зловещие тени. - Думаешь, что после этих слов я разозлюсь? Ты всего лишь пытаешься вывести меня из себя. - Об одном сожалею, что мы тут одни. А то бы я предложил твоим товарищам тебе помочь, - улыбка Франкенштейна была смертижелательной. – Потому что ты уже проиграл. А может они покинули тебя, потому что не верят в тебя? Но, учитывая твоё положение, могу их понять. - Ублюдок, - а оборотень всё же выходил из себя, не понимая, каким образом остановился столь динамичный бой, и откуда появилась возможность у мужчины с копьём вести столь долгие разговоры на тему веры и прочего. – В тебя самого-то хоть кто-то верит? - Хм, как видишь, я здесь не один. Раель пришёл в себя после удара об стену, не понимая, что разговоры посреди битв дали ему время, чтобы приготовиться и слиться с тенями. И всё для одновременной атаки. Раель нападал сверху, видя, что оборотень безоружен, но это не делало того менее опасным. Франкенштейн резко метнул в соперника Тёмное Копьё, которое влетело в световую сеть, разорвав её, и оборотень по инерции его поймал, чтобы им же откинуть другого противника, а может и разрубить пополам. Конечно же, проблемой явилось то, что выпустить копьё из рук он больше не смог. - Пока, - попрощался Франкенштейн под дикие крики боли и страданий, которыми исходил оборотень в предсмертной агонии. - Презренный человечишка. С презренными методами, - прокряхтел умирающий. - Не называй методом мою семью, - глаза Франкенштейна опасно сузились, а у Тёмного Копья резко возрос аппетит. - Прям как собака, которой кидаешь мяч, - одобрил Раель, проделанную работу. Совместная атака, одна из которых больше была направленна на устрашение соперника и активизацию его рефлексов, не особо нравилась юному ассасину. Но проделывать подобное в паре с Франкенштейной – это было нечто новое и удивительное. «Теперь я понимаю отчасти, что привлекало в битвах с ним моего отца», - подумал Раель. - А он пришёлся ему по вкусу, - проговорил Франкенштейн довольно. - Я думаю, что оно всеядно. - Ты ему не понравишься. - Я знал, что ты это скажешь, - Раель не выглядел оскорблённым. Он продолжал смотреть на то, как Тёмное Копьё с аппетитом кого-то поглощает. - А ведь он был близок к истине, - задумчиво проговорил Франкенштейн. - Тёмное Копьё может стать основой печати силы ноблесс. Однако кандалы из него весьма посредственные, потому что Госпожа и Мастер умеют их снимать. Они не подходят их стилю. - Их стилю? – изумился Раель. – Ну, если так задуматься, то к школьной форме плохо подходит. По цвету не сочетается. - Но для Мастера это не имеет значения! – разволновался Франкенштейн. – Мастер всё равно носит печати! И Госпожа тоже! *** - Мне показалось, что эта псина была тебе знакома, - Раель осматривал проход, по которому они направлялись к выходу. - Я не знал его лично, даже имени не помню. Но эта встреча заставила меня обеспокоиться, - признался Франкенштейн. - И чем же? - Тем, что это был слуга моего знакомого по имени Фратия. А мечтой Фратия была невеста ноблесс, украшающая его голову венцом владельца мира, руками, обагрёнными кровью её истинного мужа. - Хм, весьма мерзкая фантазия, - оценил Раель. – Но даже если так, это всего лишь фантазия. - Если Фратия отправился в вечный сон, то мне нет дела до его того, что он там смотрит. Но если он ещё жив, то встреча с ним будет весьма неприятной. Или же просто мерзкой. Ведь он тот, кому перешли все знания Иридия. Вся его власть, вся его мощь. Но даже это не могло бы напугать меня, если бы я не знал, насколько умён Фратия. Я бы сказал, что он слишком мудр для этого мира. - Странно слышать из твоих уст такую похвалу. - Это не похвала. Это его проклятье, которое сделало его безумцем, - голос Франкенштейна стал тише.