american trash

Я чувствую вкус этих губ. Я чувствую кровь на них. Это сделал я? Снова и снова. Он становится моей игрушкой, а я его самым страшным кошмаром. Я не хотел этого. Это не должно было произойти еще раз. — Луи? — опять этот робкий голос, такой же как и при первой встрече в этом же туалете. Я ждал когда он закончит свою тихую речь, не отрываясь от его губ. Я знал, что он устал от всего этого и отвлекал меня своим разговором, чтобы я перестал высасывать из его ран кровь. Его речь совсем не мешала мне. Я продолжал. Я знал, что на его теле очень много болезненных мест, и не задевал их, по крайней мере, пытался. Но когда моя ярость выходила из-под контроля (это случалось когда алкоголь смешивался с наркотиками, а в последнее время я выпивал и закидывался каждый день), то мне было уже плевать, какие раны у него на спине или руках. Я его бил. Прости меня Гарри, что-то вышло из-под контроля. — Пожалуйста, Луи, — он простонал последнее слово. — я бы целовался с тобой всю вечность, но… — Продолжай. — я, не думая о его боли, схватил оба его запястья и прижал все тело к холодной стене. — Прости за сегодняшнюю кровь на твоем лице. — я говорил ему в рот, почти не отрываясь от сладких губ. — Я не могу. — еще секунду назад он твердо держался на ногах, а теперь его тело, имея только догорающую последнюю искорку в потухших глазах, безжизненно опустело и потянулось вниз; упало, державшись только благодаря мне. — Мне ужасно жаль тебя, Гарри. — я оторвался от его губ, и через мгновенье его тело опустилось еще ниже, почти доставая коленами до плитки. — Но в моей крови уже достаточно алкоголя чтобы избить тебя до смерти, так, как не избивал тебя Зейн. Вставай, блядь! После моих слов Гарри медленно зашевелился, пытаясь доползти по стенке хотя бы до уровня моих губ, но не смог даже поднять голову. Я резко отпустил его руки, откидывая мысли: «Он может пораниться» на задний план; может быть, я просто хотел причинить ему боль (алкоголь мешал трезво думать). Его тело с грохотом приземлилось на белоснежную плитку, руки и ноги безжизненно ваялись на полу. — Жалкое зрелище. Тебе бы лучше отдохнуть, да побыстрее! — я присел перед ним, доставая сигарету. — Будешь? Ах да, ты все тот же правильный парень с кучей секретов. А ты, ведь, почти изменился, только, зря судьбу испытывал. — Я люблю тебя, Луи, пожалуйста, проводи меня домой. — он приподнял голову и потянулся к моей руке; они у него все еще теплые. — Мне нужна твоя помощь. — Да, хорошо, поднимайся тогда. — я смягчил свой голос, чтобы он перестал бояться меня. Гарри неуклюже и нерасторопно попытался подняться, схватить мою руку, но я не дал сделать это, отдернув ее назад, а потом все же помог ему подняться. Его темная рубашка пропускала алую кровь, но, ведь, на черном она незаметна. Оставалось вымыть его лицо от крови, но… Мой кулак кипел от непонятной мне ярости и уже пытался ударить Гарри. Я держался, долго держался, но трезвый разум совсем не остался в моей голове, поэтому я дал волю алкоголю властвовать надо мной; над ним тоже. Удар был сильным, как мне показалось. Он скривился от боли и простонал, приложив к больному месту руку. — Прости, Гарри, я, настоящий я, не хочу этого! — я сделал шаг назад и посмотрел на свои окровавленные руки. Он ничего не сказал. Молчание раскалывало мою голову, тишина проникала в уши безмолвным криком о помощи тела, которое, казалось, уже потеряло все силы и готово было уже отпустить жизнь. — Гарри, идем, пожалуйста. — алкоголь в моем организме освобождал место трезвости, и я, уже не опьяненный бутылкой пива, свободно мыслил. — Я ненавижу тебя! — Гарри оттолкнул меня в сторону и придвинулся к раковине, повернув голову к зеркалу, явно, чтобы рассмотреть всю свою «красоту» на лице. — Я тоже. — возможно, я почти протрезвел, но что-то внутри меня пыталось заставить меня избить его; совсем не хочется. — Словом «прости» тут не отделаешься? — Это же я. Я все прощу. — Гарри отвернулся, но я заметил проскальзывающие слезы на его глазах. — Нет, я ненавижу себя! — прохрипел он почти шепотом, но было достаточно, чтобы я смог услышать. Я потянул руку к его покрытой мурашками коже и коснулся. Мой палец скользил по нежной коже, заставляя ее покрываться еще большими мурашками. Я хотел сказать: «Это больше не повторится», но сам не верил своим словам. Идиот. — Можешь ударить меня. — единственное, что не было ложью из моих полупьяных уст. — Мне жаль. — Я не хочу драться. Ты же все равно ответишь мне в двойном размере. — он сказал это с улыбкой на губах (мне не требовалось много усилий, чтобы понять, что он чувствует); это было правдой. — Просто уйди, пожалуйста. Я сделал шаг назад и уперся в дверь, нащупав ручку, долго думал: выходить или нет — и не вышел, я запер ее. О чем думал сейчас — сам не знаю. Возможно, это было ужасной ошибкой. Гарри развернулся с улыбкой на лице, как я и подозревал, со слезящимися глазами. Узнав его чуть ближе, можно было понять, что он скрывает все свои эмоции; сейчас не было сил их скрывать. Что же я натворил… Я подошел ближе, почти вплотную встал около него и шепнул на ухо: «Закончим у меня дома, я вымою тебя, малыш». Алкоголь и трезвый разум хоть и конфликтовали друг с другом, но нашли общий язык.