Вольно, генерал II: Моя утренняя звезда

      Лёгкая музыка с приятным женским голосом, почти похожая на вальс, раздавалась по развороченному кабинету. Люциан сидел на диване и часто дышал, чувствуя, как кровь засыхает и стягивает кожу. На полу лежали три трупа в разных позах: каждому выпал свой флеш-рояль. Генерал посмеивался: его опьянил адреналин. И радио пело так: «Ты сказал, что обнял бы меня, Обнимал бы меня до рассвета. Ты желал, ты спасал меня Спасал от собственной глупости».        Моргенштерн тихо подпевал, мычал мотив себе под нос и пританцовывал. Эти идиоты, иначе их и не назвать, наведались сюда в надежде, что Молох исчез. Немногие помнили о его форме Маркуса, поэтому предположили, что тот отошёл от дел. Но какой неприятный сюрприз! Оказалось, и Люциан не таков, каким они его представили. От этого генерал смеялся в том числе. Ох уж эта сложившаяся у демонов традиция считать, что слабее тот, кто занимает вторые ряды. Приятно, когда они ошибаются и в итоге захлёбываются собственной кровью.        Началось всё так: Люциан ждал Молоха, чтобы получить указания к действию, но вместо него в кабинет вошли три крупные фигуры и заявили права на компанию. Одному из них Моргенштерн приглянулся в качестве симпатичной добычи.         — Ты понимаешь, что делаешь, да? — ухмыляясь, интересуется Моргенштерн, надеясь докурить сигарету быстрее, чем начнётся драка. Уж очень она была терпкой и вкусной.         — Всё равно этого бычары и след простыл! — развёл руками один из троицы. — И тебе насрать, кому служить.         — Идиоты, — генерал подпёр голову рукой и вальяжно стряхнул пепел.         — Ты кого идиотами назвал?! — завёлся второй, и тогда начался экшен.        Моргенштерн будто попал в замедленное кино. Вот его берут за грудки и отбрасывают на пол. В полёте генерал задевает пепельницу, и она буквально подлетает, высвобождая россыпь ещё теплого пепла. Как красиво он расстелился в воздухе — как застывший огненный дух, потерявший силу. Желавшие прибрать к рукам компанию Молоха были уверенными в себе и очень настойчивыми демонами. Моргенштерн помнил, как сложно оттолкнуть от себя сразу троих. С генерала стаскивали одежду очень быстро и грубо, трещала ткань, отскакивали пуговицы. Но Люциан был не робкого десятка, поскольку каждодневные постельные поединки с Молохом, да и просто совместный с ним досуг, помогли ему выработать хорошую сноровку.        Первый насильник отлетел на диван, вскоре повалившийся на спинку от его веса. Второго Моргенштерн отправил на письменный стол. С третьим же устроил хрустящий кулачный бой. Никто из них не мог сравниться с главнокомандующим по силе, поэтому генерал посчитал это интересной разминкой. Конечно, ему бы не хотелось всего этого. Но ещё меньше ему хотелось подводить Молоха и попадать в такую дурацкую ситуацию.        Однако так просто троица сдаваться не захотела, и Люциану пришлось воспользоваться любимой косой и заняться жатвой. Генерал подумал, что давно не расчехлял её и многое начинал забывать, а здесь — раздолье. После кровавого танца, полного лишних акробатических трюков, призванных впечатлять, но не более, Моргенштерн и оказался на диване, опьянённый дракой. Конечно, ему было немного досадно оттого, что ничего не решилось диалогом. В любом случае — они начали первыми, вот и всё.        Радио включилось от удара по кнопке чьей-то головой. Заиграла милая вальсовая мелодия в стиле шестидесятых, отчего Люциану стало светло на душе. В ноздри въедается запах смерти, в уши — музыка жизни и веселья.        Впрочем, Моргенштерн всё же подал Молоху сигнал о том, что ему бы лучше поторопиться. Через несколько минут после этого послышался назойливый стук. Люциан задумчиво посмотрел на трупы, на своё почти раздетое тело и окровавленное оружие в руках.         — Войдите, — легкомысленно бросил генерал.        Он никак не ожидал увидеть перед собой то, что вошло в кабинет.        Моргенштерн мог чем угодно поклясться, что на секунду на месте человеческой головы незнакомца промелькнула бычья. Генерал нахмурился, но никак комментировать этого не стал. Ему почему-то стало боязно вообще что-то говорить. В воздухе повисла напряжённая тишина, прерываемая сладким голосом из приёмника. Люциан сглотнул и насторожился. Внешний вид незнакомца был абсолютно диким и неухоженным. Непричёсанные медные волосы, кустистая борода и свирепый взгляд из-под неухоженных бровей никак не сочетались с дорогим костюмом.         — Сигару, — скомандовал незнакомец, и генерал не смог не повиноваться.         — Послушный мальчик, — хмыкнул мужчина и засмолил.        Он опустился в кресло, закинул ноги на стол и выдохнул под потолок. Генерал опасался что-то делать и ощущал себя не в своей тарелке. Не сразу, но всё же он спросил:         — Извините, а вы кто?        Незнакомец медленно опустил ноги со стола. Поднялся. Подошёл к генералу, которому стало не по себе ещё больше. В глазах мужчины читалось безумие, готовое разбушеваться в любой момент, как жадное пламя. Моргенштерн больше всего хотел сделать шаг назад, но это стало бы похоже на трусость. Люциан приложил немало усилий, чтобы остаться на месте.         — Не знаю, простительно ли такому мальчишке не знать обо мне. Я понимаю, что не давал о себе знать уже много лет, потому что… — он пожевал губу. — Потому что есть солнце поярче, чем я.         — Вы похожи на брата Молоха, — осторожно ответил Люциан.        И это разгневало незнакомца. Моргенштерн увидел в глазах безумца, что именно этого потока ветра не хватало, чтобы заставить пламя разбушеваться. Неконтролируемый гнев овладел мужчиной, и в наказание он захотел потушить об генерала сигарету. Люциан уже закрылся руками, но боли не последовало.         — Это Ваал, — произнёс знакомый ироничный голос. — И упаси дьявол от родственных связей с ним.        Между ними стоял Маркус. Он с удивительной лёгкостью удерживал ручищу Ваала с тлеющей сигаретой.         — Что, думал поживиться? Ты стервятник, Ваал, — с презрением произнёс главнокомандующий. — Стоило появиться малейшему сомнению в моём могуществе, и ты тут как тут. Скажи, каково это: постоянно ждать куска с общего стола? — Молох разъедал Ваала взглядом, и Люциану стало не по себе. Он притих и по стеночке пошёл к выходу. Боги и без него горшки обожгут.         — Ублюдок, — плюнул Ваал с не меньшим презрением. — Мы в равных условиях, и я достоин не меньшего, чем ты! Посмотри на себя! Ты похож на одного из тех, кого я каждый день трахаю, а потом пожираю, — прорычал демон и попытался освободить руку, однако Маркус был сильнее.         — Так возьми, — вкрадчиво выпалил Молох, приблизившись к его лицу. — Возьми, если хватит сил.        Ваал зарычал и попытался отбросить главнокомандующего, но тот будто в пол врос.         — Видишь, у тебя хватает сил на удары исподтишка, — ухмыльнулся главком. — Я бы с тобой даже сотрудничал, но жаль, что тебе не хватит мозгов. Тебе никогда не хватало мозгов. Из-за тебя меня считали безмозглым громилой.        Они стояли, сцепившись, и Моргенштерн с нетерпением ожидал развязки. Уж слишком всё странно выглядело — будто боролись два Молоха. Ваал вцепился в плечо Маркуса, а тот — в его руку и пояс, будто хотел перебросить через себя.         — Я должен был стать главнокомандующим, — прорычал Ваал и приложил Молоха об стену. — Чёрт тебя дери!        Маркус ударил демона лбом в лицо, прошмыгнул под мышкой и ногой ударил Ваала в спину — тот впечатался в стену, как глупый кот. Демон повернулся, демонстрируя свирепое лицо, готовый напасть на главнокомандующего.         — Уверен, Люцифер дал тебе наводку, — кинул Молох, перенимая у Люциана его косу и пробуя её вес.         — Он уважает меня, — возразил Ваал, повысив голос.         — Или умело использует, — главнокомандующий хмыкнул и повернулся к Люциану. — Кстати, принцесса, а где носит Слайза? Он напрашивается на выговор.        Генерал пожал плечами. Выражение его лица быстро поменялось, когда Ваал воспользовался заминкой, чтобы броситься на Молоха. Главнокомандующий наслаждался своей молодостью: она дала ему ловкость и изворотливость — огромное преимущество перед амбалом Ваалом. Люциан застыл, даже забыл, как дышать, когда началась драка. Грузный и неповоротливый Ваал против насмешливого и жестокого Молоха, который наносил очень болезненные удары, заставляя демона рычать.         — Давай! — подначивал главком. — А потом я прикажу Люциану накинуть петлю тебе на шею. А потом знаешь что? — посмеялся Молох. — Я спущу на твоё поганое лицо!        Ваалу такое предложение не понравилось, и он ударил главнокомандующего в лицо. Моргенштерн приложил ладони к щекам, ожидая кровавой развязки. Маркус рассмеялся и с разворота ударил Ваала в подбородок. Тот пошатнулся, и Молоху хватило времени, чтобы рассечь демону брюхо косой. Брызнула кровь, демон заметался по кабинету в надежде достать изворотливого главкома.        Ваал метался, как раненый зверь, под смех Молоха.         — Иди, иди сюда! — забавлялся главнокомандующий. Он схватил Ваала за выпавшую кишку и потянул за собой. Разъярённый демон вцепился Молоху в лицо и впечатал его в стену. Молох оскалился и запустил руку в открытую кровоточащую рану, и Ваал завыл от боли.        Люциан стоял как истукан. Сердце бешено колотилось. Прошло несколько мгновений, прежде чем Молох толкнул Ваала в сторону окна. Стекло зазвенело и рассыпалось, открыв демону путь к асфальту. Маркус помахал вслед рухнувшему демону. Моргенштерн рванулся к окну. Когда посмотрел вниз, то не обнаружил трупа. Он ошарашенно смотрел на главнокомандующего.         — Он будет зол.         — И это ничего не изменит, — хмыкнул Маркус.       Холодный ветер развевал его лохматые волосы. В уголках глаз красовались небольшие складки, когда он улыбался. Главнокомандующий выпрямился и зашёл в кабинет.       — Остальные — твоя работа?       Люциан кивнул и усмехнулся.       — Чья же ещё.       — Сексуально, — многозначительно хмыкнул Маркус и подмигнул генералу. — Я думал, дойдёт до того, что этот амбал упадёт, и я займусь с тобой сексом на его паршивой туше.       — Какой ты романтик, — тихо произнёс Моргенштерн, надеясь, что его не услышат.       Он подошёл к Маркусу сзади и вдохнул запах волос. Обнял его и почувствовал тепло тела. Ожидал шутки про фонарик в штанах и радость встречи. Но вместо этого главнокомандующий повернулся и поцеловал Люциана. Они были почти одного роста, и целоваться было очень просто. Молох сгорал от любопытства: сколько таких может убить генерал на страже своей чести? Насколько сильно его желание сохранить свою невинность перед ним? С большим удовольствием Маркус занялся бы сексом с генералом прямо среди убитых врагов, наслаждаясь запахом крови, но в кабинет зашёл Слайз с пакетиком из универсама напротив.       Он хотел предложить шефу перекус, но увидев, каким взглядом его встретили, передумал. Заодно секретарь отменил все встречи вечером, потому что опять большинство его времени займёт уборка.       — Я хочу тебя, — прошептал Моргенштерн, сильнее стискивая Маркуса и жадно вдыхая запах его кожи.       — Ну так возьми, — насмешливо разрешил Молох и начал отстраняться.       Генерал удержал его и жадно поцеловал, прижав к стенке. Моргенштерн почувствовал желанный терпкий привкус сухих губ и прикусил их. Маркус поначалу притворялся, что хотел увильнуть, чтобы заставлять Люциана участвовать в этой игре. Дошло до того, что генерал прижал Маркуса щекой к стене, удерживая запястья молодого демона у того над головой.       — А ты с норовом, — усмехнулся Молох, сверкнув глазами.       Вместо ответа Люциан коснулся губами мочки его уха. Ладонь генерала ловко и умело проскользила по животу главнокомандующего вниз — оказалось, что тот не носит белья. Поначалу Моргенштерна это немного смутило, но потом он понял, насколько это на самом деле возбуждает. Никто бы и мысли не допустил, что Молох мог пренебречь такой деталью гардероба. Никто даже не осмеливался думать в таком ключе. Поговаривали, что всех, кто фантазировал о Маркусе, потом находили мёртвыми. Может, это и не было слухами. Моргенштерна согрела мысль о том, что только он — обладатель такой информации. И такое доверие ни в коем случае подрывать нельзя.       Он чувствовал, как пульсирует член молодого демона и активно ласкал его, шумно дыша тому в плечо. До чего же сильно Люциану хотелось любить его дни напролёт, не выпускать из постели ни на минуту, пока не закончится эта жажда тепла. Сердце пропустило удар, когда генерал почувствовал на своих пальцах сперму Маркуса. Чёрт возьми. Он кончил от его действий. Ему нравилось, как его ласкают. Он возбуждается от прикосновений Люциана. О дьявол, дьявол, дьявол…       Но кульминации не было суждено случиться, потому что вскоре начал навязчиво и громко звонить телефон. Молох чертыхнулся и прилёг на стол, чтобы ответить. Люциан почти пристроился сзади, но главком поднял палец вверх.       — Извини, принцесса, придётся подождать до вечера.       Генерал разочарованно вздохнул и с досады шлёпнул Маркуса по бедру. Тот усмехнулся и встал со стола, повернувшись к нему. Люциан ожидал чего угодно, но не жаркого поцелуя.       — В тебе просыпается мужчина, — прошептал Молох. — Надо же.       — Сволочь, — процедил сквозь зубы Моргенштерн. — Пошли всех к чёрту. Не хочу ждать.       — Всё в твоих руках, — игриво произнёс главнокомандующий. — Умей настаивать на своём.       Моргенштерн всплеснул руками и набросился на демона, чтобы вскоре овладеть им. Маркус вцепился в плечо и волосы генерала, когда выгнулся в спине от дрожи, пробежавшей по телу. Для него не существовало внешнего мира. Ему нравилось с обаятельным оскалом посылать его к чёрту. Почти так же, как курить во время секса и стряхивать на спину партнёра пепел. Сейчас Молох с удовольствием бы процедил сквозь зубы немного коньяка — так пересохло горло. Он смотрел на Люциана, побывавшего в бою, потрёпанного, покрытого кровью, и ощущал это очарование войны. Жизнь никогда не становится достаточно яркой, если её не оттеняет смерть. Секс не становится жарким, если нет вероятности, что он станет последним.       — Быстрее, сучка, быстрее, — интимно шептал Маркус, кусая мочку уха генерала.       Тот завалил парня на стол, упёрся руками — и понеслась. Так вышло, что после секса с Молохом генерал выглядел ещё хуже, чем после бойни. Опьянённый, Люциан не чувствовал ран. Он ощущал только скрещенные на пояснице ноги партнера, который ни за что его не отпустит раньше, чем полностью насладится процессом.       Моргенштерн чувствовал, как напряжён главнокомандующий. Буквально всем телом. Чувствовались накопленное желание и одиночество. Люциан понял, что узнал одну из сторон личности Молоха, о которой не знает никто, кроме него. Молох, он же Маркус, за тысячи лет одиночества накопил эту тоску по достойному партнёру, которому не было бы стыдно отдаться. Желание отдохнуть от направленности на то, чтобы брать, и наконец-то что-то получить. Молох отзывался на каждый толчок, старательно стискивал зубы и когтями карябал стол, будто боялся своих чувств.       — Расслабься, — мягко произнёс Люциан, с любовью любуясь им.       — Заткнись, или я убью тебя, — процедил сквозь зубы Молох, готовый сорваться на стоны. Его тело говорило о совершенно ином.       — И я тебя люблю, — генерал сделал вид, что ослышался, и это показалось ему забавным. — Правда, мне кажется, что ты действительно близок к тому, чтобы меня убить.       В Молохе силился диссонанс. С одной стороны, он — завоеватель, могучий полководец, гроза почти всего Ада. С другой стороны — демон, которому хотелось расслабиться хотя бы на секунду. Для него было невыносимо такое положение и одновременно — необходимо. Он никак не мог позволить любить себя, всегда — первый.       Когда они ненадолго прервались, чтобы надышаться, насладиться друг другом, Маркус выпалил:       — Даже когда в Греции… Все со всеми… Я ни под кого не ложился. Никогда.       — Понимаю, — кивнул Люциан и прижал его ладонь к своей щеке.       — Разве? — насмешливо и пренебрежительно бросил Молох.       Для него было невозможно понять, что позиция снизу — это не унижение, не знак победы над кем-то, а просто — часть процесса, который называют «любовью». Моргенштерн беспрестанно желал его не потому, что хотел овладеть и победить. Нет, это совершенно не в его характере. Но потому, что Молох занял в его жизни первое место. И Моргенштерн хотел это выразить, пока была возможность. Он бы не осмелился предложить это главнокомандующему где-то ещё даже месяц назад, но сейчас… Сейчас-то всё иначе. Не так страшно, пусть силы у Молоха прежние, но чисто визуально не так пугающе. Люциан ощущал эту позицию «на равных» — и хотел равенства.       «Я такой же, как и ты», — говорил своим видом Моргенштерн. — «И тоже на кое-что способен».       Молоху нравилось, что Люциан поднимается к нему на эту огромную и многим недоступную гору под названием «величие». Ведь оно, на самом деле, часто оттесняет от общей массы. Единицы поднимаются туда. Моргенштерн прошёл достаточно, чтобы попытаться стать равным Молоху. Показать, что он достоин. Правда, генерала всё равно пугали попытки Маркуса прикончить его — так он воспринимал царапины в районе сонной артерии и подобное. Но на самом деле это была заточённая глубоко в теле страсть по любимому демону. По тому, кому можно довериться. И Молох понимал, что так он подвергает Люциана огромной опасности. Одна ошибка — и ему придётся убить его, тем самым убив и часть себя. Рискуя Люцианом, Молох рисковал собой.       И азарт туманил разум.       — Обними меня, — с улыбкой попросил Люциан.       — Зачем? Что за ерунда? — нахмурился Молох.       Моргенштерн шутливо вздохнул и просто вынудил главнокомандующего обнять себя. Во-первых, так меньше вероятность, что он все же вспорет ему горло, а во-вторых — так появлялись лучшие минуты близости. Когда Люциан чувствовал, как часто Молох дышит, как влажно между тел, какое горячее у демона дыхание. И какой он трепетный и непокорный любовник. К тому же существовало поверье, что лицом к лицу занимаются любовью только очень близкие друг другу демоны.