***
Люциан на поле боя чувствовал себя неуютно, поскольку количество насилия явно переваливало за норму. Всюду раздавались хруст костей, треск кожи, крики, вопли, плеск пущенной крови и лязг металла. Под лезвием его косы побывал не один десяток демонов, которыми генерал прежде командовал, и это вызывало смешанные чувства. Моргенштерн буквально прорубил себе ход к дверям штаба, вскоре собиравшимся разрушиться. Место, ставшее ему почти родным, дышало на ладан. Он прорубил себе путь, чтобы встретить Йенса Гросса — ответственного за безопасность. По долгу службы тот должен был проводить Люцифера в безопасное место. Люциан заметил их и пустился следом. — Йенс! Мать твою, Йенс! — пытался докричаться до него генерал. Йенс обеспокоенно обернулся и прибавил шагу, прошептав что-то Люциферу. Люциан меньше всего хотел играть в догонялки, поэтому бросил косу вперёд, преградив им дорогу. — Стой же наконец! — пытаясь отдышаться, выпалил генерал. Йенс усмехнулся. Люцифер с интересом посмотрел на Моргенштерна и склонил голову набок. Он поднял руку, давая знак Гроссу, чтобы тот ничего не предпринимал. — Хочешь сказать что-нибудь интересное? — поинтересовался Денница, приблизившись к Люциану. — Да, — закивал генерал. — Это безумие. Это всё — сплошное безумие. — Правда, — улыбнулся Люцифер, — но я не могу запретить Велю играть в его войну. Он очень этого хотел — пусть порезвится. — Да они в клочья друг друга порубят! — сердито закричал Моргенштерн. — Одумайтесь, Владыка! — Гм… — Люцифер сложил руки на груди, — может, это голос крови… Как думаешь, Йенс? — он повернулся к заведующему по безопасности. Гросс пожал плечами и распечатал чупа-чупс. Все равно ему говорить было нечего. — Моргенштерн… Один из моих потомков, — задумчиво посмотрел Люцифер на генерала. — Сколько вас, тысячи? И ты один испугался войны? — Я её не боюсь, — выпрямился генерал. — Я не люблю бессмысленности. Почему обязательно крушить всё под чистую? Почему нельзя было сесть и поговорить? — Ску-ука, — хмыкнул Люцифер и игриво улыбнулся. — Такая же скука, как и политика. Я говорил Вельзевулу, что всё это ни к чему, однако он меня не слушал. Может, у нас это в крови? Интриги, заговоры, борьба за власть… Разве радость не в простых вещах вроде вкусного вина? — Может быть, Владыка, — с надеждой согласился Люциан. — Может быть. Но неужели вы ничего не можете сделать? — Веля не остановить, — Денница пожал плечами. — Можешь подождать, пока кто-нибудь из них упадёт замертво. Даже я, просидевший тысячи лет во льдах, знаю, что счастливых концов не бывает. Меня этому научили бросившие меня умирать предатели. Только Вельзевул заботился обо мне. Даже для этой сучки Лилит я потерял ценность. Никогда не доверяй своим любовникам, Люциус. — Я Люциан, — настойчиво поправил его Моргенштерн. — Молох мне не любовник. Так уж вышло, что мы женаты. — Прелесть какая, — Люцифер приложил ладони к щекам. — Давно? — Ваше сиятельство, вам не кажется, что сейчас не время для таких разговоров? — с напряжением поинтересовался Люциан. Но Денница будто его не слушал. — Надо же, Йенс! Демоны женятся! Я и не знал. — Умопомрачительно, — без особого энтузиазма согласился Гросс. — Вы поторопитесь, потолок сейчас рухнет. — Пошли с нами, Люциус, — Люцифер поманил его за собой. — Ты смешной. Моргенштерн вздохнул и выдернул косу из пола, чтобы можно было открыть дверь. Правда, сбежать не удалось, поскольку путь вёл во внутренний двор. Как раз в самое пекло битвы за власть. Молох и Вельзевул отгородились куполом, чтобы никто не смог им помешать. Сколько Люциан ни старался, пробить его он не смог. Слышался гомерический, психопатичный смех Молоха и язвительные комментарии Вельзевула. Молох ловко отрубал гигантскому насекомому лапки, с грохотом падавшие на землю и сгоравшие в лаве, но те быстро отрастали. Люцифер присвистнул. — Да, правда, он жуткий. Йенс, принеси что ли стул какой-нибудь. Или ящик. — Так точно, — Йенс повёл плечом и ушёл искать седалище для Владыки. — Вы так и будете смотреть?! — воскликнул Люциан, не понимая такого равнодушия. — Ну да. Там купол, если ты не заметил, — Люцифер пальчиком указал в сторону бьющихся. — Туда не пройти. Они не хотят, чтобы им мешали. Так зачем пытаться? Ты же не заходишь в двери, на которых написано «не входить»? Моргенштерн вздохнул. — Вы как будто не понимаете. Один из них умрёт! Люцифер улыбнулся и захлопал в ладоши. Он этого и ждал. Зрелища. Кровавого зрелища. Моргенштерн обречённо обернулся и посмотрел на Молоха. Главнокомандующий на ходу превратился в огромное быкоподобное существо и начал рвать Вельзевула заживо на части. Люциан наблюдал за Люцифером. Владыка прекрасно себя чувствовал, как подросток, увидевший кровавый фильм про супергероев. У Люциана разрывалось сердце от невозможности помочь. Он положил ладони на поверхность купола. — Эй! — окликнул его Люцифер, сидя на принесённом Йенсом ящике. — Тебе что, невесело? Что ты за ханжа такой! Генерал грустно улыбнулся. — Ну да. Я не переживу, если Молоха убьют. Зато вам, похоже, всё равно, кто победит. Люцифер хмыкнул и попросил у Гросса бинокль. — Вельзевул честолюбив до ужаса, хотя не знает, насколько эта битва бесполезна. Я воспринимаю это как подарок судьбы. Если по телевизору идёт порно — зачем переключать? «Ох уж этот пубертатный период», — вздохнул Люциан. — «Всё из одной области». — Йенс, а разве ты не служил Молоху? — с грустью спросил Моргенштерн. Гросс ответил не сразу, будто ответ доходил постепенно. — Служил, до сих пор служу. Здесь от меня присяги не требовали. Говорят — я делаю. — Как у вас всё просто, — мрачно подытожил Моргенштерн и сел возле колонны, прижавшись к ней спиной. Молох раз за разом получал новые раны, реагируя на это презрительным смехом, бравостью и азартом. Люциан сидел так, будто чувствовал все эти порезы, все эти удары. Он теребил кольцо и шептал, умоляя главнокомандующего победить. Вернуться живым. Вернуть Ад. Вернуть родные места. Объятия. Разговоры до ночи. Утренний завтрак. Синяки от верёвок на запястьях. Сладость пьяных поцелуев. Боль в спине от жаркой любви. — Ты прям религиозный фанатик, — отметил Люцифер, глядя на Люциана. — Дался тебе этот Молох. Он отнял у тебя свободу, привязал к себе и заставил быть своим. Почему бы тебе не порадоваться его смерти. — Я сам отдал ему свою свободу, Владыка, — прошептал Моргенштерн. — Меня никто не заставлял. Разговор прервался немой сценой. К куполу отлетел Молох, пожираемый гнусом, насланным Вельзевулом. Люциан видел, как мошкара пожирает плоть главнокомандующего и выделяет яд. Генерал вскочил с места и заколотил кулаками по куполу, в отчаянии крича. — Нет! Мо!!! — в исступлении кричал генерал. — Нет!!! Вставай! Всё не может так закончиться!!! Молох повернулся к нему. Угол рта дрогнул. Он собрал ладонью мошек с лица и раздавил их, однако изуродованная кожа не торопилась восстанавливаться. Одними губами главнокомандующий произнёс: «Я вернусь». Ты не заметишь, как я вернусь. Люциан готов был скрести когтями, грызть зубами пресловутый купол, чтобы добраться до Вельзевула и разорвать его голыми руками за всё. Плевать, что ему не хватит сил. Генерал был даже готов умереть, если бы знал, что перед этим он отомстит за любимого мужа. Но и Вельзевула потрепало. Он жил благодаря ярости. Благодаря знанию, что Ад будет принадлежать Люциферу — тому, кого он всегда любил. Ради которого был готов на всё. С топором Молоха в груди, отравленным едкой слизью, Вельзевул с рыком наслал ещё больше гнуса на главнокомандующего и ударом приложил демона об землю. Советник терял силы — купол слабел. Молох терял силы — купол слабел. Но Моргенштерн всё равно не мог пробиться. Сквозь слёзы Люциан мог различить чёрные фигуры на остатках крыши. Ящеры прибыли, но всё же запоздали. Если Молох уцелеет, это будет чудо. Убийцы смогли пробиться через призрачную преграду, и она исчезла, как только сотни отравленных ножей вонзились в тело исполинского насекомого. Люциан сорвался с места и побежал к Молоху, забыв об оружии. Он сбросил шлем. Опустился на колени рядом с главнокомандующим и начал снимать плотоядную мошкару с лица Молоха. Тот был недвижим и не отвечал. Когда весь гнус оказался уничтожен, это никак не изменило ситуации. — Мо… Давай же… — почти плача, Моргенштерн приложил шершавую и родную руку Молоха к щеке. — Пожалуйста. Ещё одно чудесное воскрешение. Из уголков рта показался чёрный дым Инферно. Это значило только одно. — Нет… — Люциан рухнул Молоху на грудь, а потом резко выпрямился. Из его груди вырвался яростный и отчаянный крик. В нём сконцентрировалась боль. В нём повисло отчаяние. Одна из чёрных фигур приблизилась к Люциану, подумав, что ранили и генерала. Фигура сняла капюшон — это стояла Люциста. Она осторожно села напротив брата. — Мы бились, как могли… — прошептала она. Но Люциан не видел её. Он положил голову Молоха себе на колени и словно начал баюкать его. Раскачиваться взад-вперёд, убитый горем. Переплёл пальцы с обездвиженной рукой. Целовал бледные, грязные пальцы, прикладывался к окровавленной ладони. Люцифер впервые видел, чтобы так по кому-то скорбели. — Я так же скорбел по Творцу, — улыбнулся Денница. Люциан не видел и его. — Он твой бог? — спросил Люцифер, глядя на убитого горем генерала. — Он мой бог, — неразборчиво пробормотал Моргенштерн. — Я помогу, если он станет служить мне, — мягко предложил Люцифер. — Что?! — встряла Люциста. — Они бились за независимость, чтобы в итоге оказаться на поводке?! Чёрт возьми! Люциан! — окликнула она брата. — Не волнуйся, мы справимся… Моргенштерн молча показал сестре на топор главнокомандующего и лёг рядом с Молохом. — Я не буду жить без него. Убей меня и похорони рядом с ним. Это всё, чего я прошу у этого мира жадных мразей и беспринципных ублюдков. Сестрёнка. Окажи честь. Люциста поджала губы и вернулась с топором. Занесла его для удара. — Подожди… — раздался сиплый шёпот. Люциан почувствовал чью-то прохладную ладонь. Его пальцы переплелись с чьими-то. — Далеко собрался, мой мальчик? — повернул голову Молох и сильнее сжал руку Люциана. — Твой бог, значит… — Ублюдок! — закричал очнувшийся от транса Моргенштерн и чуть было не вскочил, но Молох удержал его и хрипло засмеялся. Люциста облегчённо вздохнула. Посмотрела на Владыку, убедиться, не оскорбила ли она его. Люцифер улыбнулся своим мыслям. Взглянул на неё, мол, да, я знал, что он ещё жив. И пошёл в сторону Вельзевула. — Будем считать, что Второй круг вы отбили, — хмыкнул Денница. — Всё-таки Девятый-то ещё не обжит. Надо было оттуда, пожалуй, и начинать. Мне всё равно, где пьянствовать. Пришлите туда самых поджарых мужчин, и я сюда долго не вернусь. О Вельзевуле не беспокойтесь — я поумерю его амбиции. Не хочу, чтобы кто-то испытывал чувства, похожие на мои. В конце концов, ничего страшнее этого нет. Если бы подох его любовник, я бы плевать на это хотел. Но чуть не погиб его бог — а это уже другое. Мало кто способен это понять. Да почти никто своим скудным умишком. Но те, кто способен, мои братья по несчастью. И хотя бы их страданий быть не должно. — Молох, — обратился Люцифер. — Пора тебе наконец вернуться к работе. Жду не дождусь приглашения на массовые казни предателей. Поводка не бойся — просто не позволь Аду скатиться в ту самую жопу, в которую его загнал Вельзевул, руководствуясь благими намерениями. Может, когда-нибудь мне и станет интересно воевать и заниматься политикой, но это случится очень нескоро. И да, зрелище было просто восхитительным. Мои комплименты, — сверкнул глазами падший. — А с мужем тебе повезло, считай, он подобен самому мне. — Ага, — лениво отозвался Молох, потративший на тихо плачущего от шока Люциана все силы и теперь способный лишь пошевелить пальцами. Боль разрывала тело главнокомандующего после короткой схватки со смертью. Как ему хотелось вернуться обратно, в мерзлоту Восьмого круга и зализать раны. Кто бы знал.Оказия 12-2: Все, что я взял от любви — право на то, что больней
28 мая 2016 г. в 19:14
Слайз сразу заявил о желании быть мозгом операции, так что предпочёл бороться на расстоянии. Люциан же не смог покинуть Молоха в ответственный момент, поэтому всегда был по правое плечо, облачённый в доспехи из грубого чёрного металла.
Главнокомандующий заявил о себе громче всех. Он не закричал о себе в рупор — о нём прогремел гром. Перед штабом, оккупированным Вельзевулом, Молох приземлился подобно комете, оставив после себя огромный огненный кратер. Это создало суматоху, положившую началу массовой резне. Ящеры не обманули — они появились в срок. Толпа талантливых и безжалостных убийц, умеющих исчезать прямо на глазах и появляться за спиной, когда сопротивляться уже поздно. Похожие на Слайза как две капли воды, они забавляли Молоха. Набрать бы себе элитный отрядец.
Люциан никогда не видел Молоха таким довольным и воодушевлённым. Облачённый в огромные доспехи из кровавого металла, очень похожего на камень, с белыми крыльями за спиной, он пышел силой. Крылья большие, поражающие воображение. Одно движение — и демон мгновенно взмывает в воздух. Несомненно, если бы Люциан умер и попал в рай, где обитал такой ангел, он бы не слезал с него. В глубине души Моргенштерн понимал, что это мишура, но какой лоск и пафос это придаёт битве. Вдруг здесь есть кто-то, кто записывает? Занятная получится легенда!
Молох появился как бог-громовержец. Он взвился ввысь, окутанный чёрным облаком — мощью Инферно. Достаточно было поднять тяжёлый топор, которым тот был вооружён, чтобы с бордового неба раздался оглушающий гром. Здание штаба дало трещину, началось землетрясение. Казалось, весь Второй круг заплясал от боли и затрещал по швам. Увлеченный разрушением, изредка главнокомандующий наблюдал, чтобы Люциан случайно не помер.
Было забавно крушить армию, когда-то служившую ему самому. Демоны, дававшие присягу, атаковали ящеров и умиляли Молоха.
«Жалкие предатели», — думал Молох, наслаждаясь силой, и наблюдал, как их крошат в фарш. Все эти офицеришки, генералишки, сержантишки, оказавшиеся лживыми и продажными тварями. Теми, кем их и считал главнокомандующий. Ситуация осложнилась, когда появился Легион. Он выбрался на крышу штаба и поднял меч, призывая Молоха к битве.
— Нашёл себе хозяина под стать? — рассмеялся главнокомандующий, приземляясь на хрупкую, покрытую сетью трещин каменную крышу.
— По крайней мере, он не трахает моего сына, — с ненавистью выпалил Легион, придерживая развевающийся по ветру длинный чёрный плащ. Волосы лезли ему в лицо.
— Ты уверен? Ты теперь за всеми следишь, кто кого трахает? Достойное тебя занятие, — фыркнул Молох. — Я не хочу тебя убивать. Люциан огорчится.
— Надо же. Давно тебя интересует его мнение? — презрительно отозвался Легион. — Мнение твоей игрушки.
— Ты глуп, — покачал головой главнокомандующий. — И тебя убью не я, а твоя тупость. Странно, что ты вообще ещё жив.
— Это ты достаточно глуп, чтобы бросить вызов нашему Владыке, — резко возразил ему Легион. — Ты не он, так что тебя ждёт поражение.
Молох хмыкнул, думая, стоит ли терять время на такого плебея.
— Твоему почтенному Владыке на тебя насрать, как и на всех остальных. Знаешь, что он делает? Нет, он не думает о мести. Не думает о благоустройстве армии. Совсем, — главнокомандующий демонстративно развёл руками. — О чём же он думает? Это просто, Легион. Я даже могу дать тебе возможность угадать, о чём может думать смазливый мальчишка-психопат.
— Не стоит, — мрачно ответил Легион.
— О том, на чей бы член ему прыгнуть, не более, — с ухмылкой произнёс Молох и тут же отразил яростный удар меча Легиона.
— Он ещё обретёт могущество! — это будто стало лозунгом Легиона. С этими словами он стал бросаться на главнокомандующего. Тот поначалу уклонялся, но, в конце концов, пнул мужчину в грудь и приложил острие топора к его лбу. Легион лежал и часто дышал. Ухмылялся.
— Ты не убьёшь меня. Ты сам говорил, что не убьёшь.
— Тогда почему ты боишься? — Молох с оскалом склонил голову набок. — Воображение уже рисует тебе твой раскроенный череп? Моё — да.
— Не убьёшь, — упрямо заявил Легион и нервно рассмеялся.
Встал сложный моральный выбор. Поймёт ли его в будущем Люциан? Примет ли его? Из Легиона ужасный союзник, но отличный враг. Ему не повезло сделать ставку на колченогую лошадь. Молох боролся за власть, и Легион — это одна из ступеней наверх. Даже если он пощадит его, в будущем это отзовётся новыми проблемами, так почему бы не решить всё сейчас. Главнокомандующий задумчиво постукивал лезвием по черепу вздрагивающего и трусливого Легиона.
Размышления прервал Вельзевул, возникший едва ли не из воздуха. Затрещала земля, и из адских недр, полных кипящей лавы, поднялся уродливый исполин. Огромное тысячерукое насекомое с головой мухи, издающее непрерывное и звонкое жужжание. Тонкие сетчатые крылышки трепетали по воздуху, но огромному уродцу не было дано взлететь. Снизу кишели огромные щупальца, бесконтрольно разбивающие всё вокруг себя. Одно из них приметило Молоха и захотело пришибить.
Он оскалился и посмотрел на Легиона.
— Я не убью тебя. Но и спасать не стану тоже.
Его ухмылка — последнее, что увидел Легион.