Вольно, генерал II: Моя утренняя звезда

      Молох вальяжно лежал на одном из мраморных выступов купальни и потел. Волосы прилипали к лицу — он приглаживал их к голове движением назад. Жар костей не ломит — пекло тем паче. Рядом с ним сидел Милуш Радко, он же — говорливый демон Аббадон. Милуш переносил жар гораздо легче, поскольку адское солнце пустынь закалило его. Он цедил виски — и неясно, как внутреннее давление до сих пор не разорвало его голову. Стакан-то не первый.        Милуш прибыл, поскольку политическая ситуация в Аду, как обычно, накалилась. Правда, в этот раз сильнее обычного. Дела наверху заставили его задержаться в мире людей, а потому разборки с Люцифером тот благополучно пропустил. Изменения, произошедшие в родных краях, изрядно удивили Милуша. Поначалу он подумал, что попросту не туда попал. Город словно застрял в состоянии военного положения.        Пандемониум, главный мегаполис, покрыли энергетическим полем, в границах которого можно было передвигаться лишь своим ходом или транспортом — никакой магии. На въезде в город у Милуша потребовали, чтобы он подтвердил свою личность. Охранникам было плевать, чей он знакомый. Если бы не звонок Йенсу Гроссу, то, пожалуй, можно было разворачиваться.         — Вам повезло, сэр, но в следующий раз, если вас не будет в базе данных, вас не пропустят, — строго рыкнул охранник напоследок под фырк прибывшего начальника по безопасности — Гросса.         — Пропустят, куда денутся, — оскалился Йенс, похлопав охранника по плечу, и позже шёпотом что-то тому сказал — и он предусмотрительно притих.        Милуш Радко не узнал город. Всюду парами ходили полицейские. Сейчас-то они ему, конечно, машут, с ним же Йенс, однако если бы всё пошло не по плану, то те бы с удовольствием пустили дубинки в ход. Это маленькое знание заставляло Милуша пребывать в состоянии боеготовности. Мало ли что случится. Какие ещё сюрпризы ожидают его.        На рекламных щитах через раз красовались милые суккубы. Они никак не сочетались с милитаристскими изображениями, разработанных, вероятно, с лёгкой руки Молоха. Военное положение, приправленное развлечениями и выпивкой. Небоскребы всё так же стремились к бордовым облакам, окутанные призрачным сиянием огромных мониторов, транслирующих новости, рекламу или шутливые ролики. Между ними, конечно же, показывалось нечто вроде привета от большого брата. Стоило потерять бдительность, увлёкшись сиянием неоновых вывесок, — тебя отрезвляли вестью о том, что Молох у власти и тебя размажут, если ты не славишь его.         — И когда наша славная развратная жизнь превратилась в одну из книжек Оруэлла? — недоумевая, спросил Милуш, качая головой. — Кошмарный сон любого либерала.         — Зато я востребован, — улыбнулся Йенс с закушенной палочкой от чупа-чупса во рту. — Никогда не было такого количества работы и денег одновременно. Сам видишь, куда пошли вложения Молоха. Сложно с ним не согласиться. Вряд ли кто-то захочет повторного переворота. Это ты ещё на массовые казни предателей опоздал. Весь город был красным от крови, а небо — чёрным от того, как быстро насытилось Инферно. Удивительное время было, — задумчиво произнёс начальник по безопасности.         — Это, конечно, хорошо, — Милуш рассматривал город через мутное стекло автомобиля, — но разве так он не привлечёт к себе ещё больше внимания? Чёрт возьми, это самый громкий пиар, который я видел. Где он этого понабрался?        Гросс не удержался от тихого смеха.         — Какой ты впечатлительный, — и откинулся на сиденье. — Зато теперь его каждый знает в лицо. Он теперь не просто картинка из старого учебника.         — А реальный диктатор, — натянуто улыбнулся Милуш. — Я тебя понял, да. Уверен, Молох счастлив: сбылась его голубая мечта превратить Ад в чёртов бункер, из которого ни входа, ни выхода.         — Спокойно, — флегматично ответил Йенс. — Со временем всё утрясётся. Молох выжидает. Да, Люцифера оттеснили. Ему, как оказалось, ничего и не было нужно от него, но вот Вельзевул… Видел бы ты, как обострилась паранойя Молоха. У Слайза теперь ни минуты свободного времени: он втайне следит за Моргенштерном, чтобы тот никуда не влип. Кстати, один хороший момент: мы много взяли от людей, и теперь везде висят камеры и всё такое. Прогресс!        Милуш Радко кисло смотрел на Гросса, не понимая, как можно вообще найти какой-то плюс в такой ситуации.         — Я смогу снять хоть одну шлюху и потрахаться без надзора твоих доблестных помощников с дубинками?         — Вариант с помощником в роли шлюхи мы не рассматриваем? — подняв брови, смешливо спросил Йенс.         — Пошёл ты! — кинул Радко. — И так полон Ад таких любителей. Моя любовь к женскому полу делает меня уникальным, так что не порти мне репутацию.         — Я всё равно не вращаюсь в тех кругах, где она для тебя играет какую-то роль, — хмыкнул Йенс. — Советую тебе не задерживаться на улицах, пока тебя нет в реестре. Отвезу тебя к Молоху, а дальше — лучше дождаться, пока закончится загрузка.         — Чёртова книжка Оруэлла… — пробормотал Милуш, нахмурившись.        Он бы сказал, что Ад катится ко всем чертям, но это скорее черти катятся вместе с Адом в какую-то огромную бездну и принимают это за аттракцион. Хохочут, острят, а бездна всё близится.        Машина остановилась перед собравшейся толпой. Йенсу это не понравилось, и он выскочил наружу, чтобы посмотреть, что происходит. Милуш Радко нахмурился и вышел следом, стараясь не отставать от начальника по безопасности. Толпа окружила беременную девушку с ножом в руке. Она говорила на странном языке, которого не понимал ни один из демонов. Черноволосая, с яркими золотыми глазами, в тёмном платье, обтягивающем округлый живот, она никого не подпускала к себе и дико смотрела на каждого.         — Это ещё что такое? — возмущённо рявкнул Йенс на одного из охранников. — Ещё скажите, что она кого-то прикончила. Убью! Убью! — запричитал начальник и ушёл распекать подопечных.        Его стараниями толпу оттеснили полицейские. Девушку окружили мужчины в форме. По её лицу было видно, что она всё понимает — и весьма недовольна происходящим.         — Кхарла! — ругнулась она.        Милуш усмехнулся и покачал головой. Осторожно приблизился.         — Извините, мадам, но как вы сюда попали? Не могли бы вы говорить на нашем наречии? Вас никто не понимает.        Незнакомка нахмурилась, презрительно посмотрела на Радко и плюнула под ноги.         — Бсар кхиа, — проворчала она. — Я пытаюсь подстроиться под язык. Но все кричат какую-то ерунду. Уведите меня отсюда! Сейчас же! — и схватилась за голову.        Милуш взял её за руки и повёл к Йенсу.         — У меня всё под контролем. Нужно доставить её в тихое место, — быстро пробормотал Радко.        Гросс кивнул в сторону машины и взял толпу на себя. Милуш пропустил даму вперёд и отгородил собой от людей.         — Почему они вас преследуют? И как вас вообще зовут? — мужчина галантно предложил женщине бокал сладкого белого вина.        Она приняла его и усмехнулась.         — Потому что меня зовут Дейн Моргенштерн. Я дочь Люциана и Малаки Моргенштерн.        Радко выронил свой бокал с вином.         — Не волнуйтесь, — продолжила она. — Я знаю, что в этом измерении всё обстоит иначе. Как оказалось, здесь даже язык другой. Ужасно корявый, но способности позволяют мне быстро приспособиться, — Дейн держала руку на животе и морщилась — её явно мучили боли.         — В этом измерении? — тупо спросил Милуш.         — Отвезите меня к вон тому грозному вояке с плаката — и вы всё поймёте. Надеюсь, в этом измерении дела обстоят гораздо лучше, чем в моём.         — Я бы так не сказал, мадам, — вздохнул Радко. — Я бы так не сказал…        Последнее, что Молох ожидал увидеть после того, как его оповестили о госте, — беременную босую демоницу с подозрительно знакомыми глазами. У неё в руке сверкал нож, который никто не отважился отнять у неё. Главнокомандующий хотел связаться с Йенсом, но передумал, когда следом за ней вошёл Милуш Радко.         — Это что ещё такое? — навис над ним Молох. — Мне что, размазать тебя прямо здесь вместе с твоей беременной самкой?        Милуш не успел ответить — Дейн шагнула вперёд и с вызовом посмотрела главнокомандующему в глаза.         — Я не его «самка», как вы посмели выразиться, и я действительно беременна. Вы против? У вас какие-то проблемы со мной? — настойчиво поинтересовалась она.        Молох что-то проворчал, потрясённый такой наглостью, и пригласил их в кабинет.         — Кто бы вы ни были… — недовольно прошептал главнокомандующий. — У вас пять минут на то, чтобы изложить суть проблемы. По истечении этого времени вы либо выходите отсюда добровольно, либо вас спускают отсюда самым быстрым способом.         — Часто же вы меняете стекло в таком случае, — резонно ответила Дейн. — Насколько я знаю, вы здесь важный демон. Не волнуйтесь, многого я не попрошу: всего лишь временного пристанища. У меня много талантов, и я смогу вам сполна отплатить.        Молох хмуро посмотрел в сторону ухмыльнувшегося Радко.         — Свободен, — приказал он. — И не ухмыляйся так мерзко.        Дейн благодарно кивнула, поскольку после ухода Милуша перестала ощущать на себе плотоядный взгляд. Главнокомандующий внимательно осмотрел сидящую напротив беременную женщину.         — Вы кажетесь мне знакомой. Представьтесь.         — Меня зовут Дейн Моргенштерн. Мои родители — Люциан и Малака Моргенштерн.         — Ясно… Малака? — пробубнил Молох. — Ты уверена? Здесь действует запрет на это имя. Демонессы с таким именем не существует.         — Разумеется, потому что я не отсюда, — Дейн подняла и показала главнокомандующему нож. — Этим я прорезала свой путь сюда, — и убрала. — Так вы поможете мне?        Молох без особого энтузиазма вызвал Люциана, Слайза и Йенса Гросса к себе в кабинет и подошёл к стеллажу, куда днями ранее запрятал бутылку виски. Он жестом предложил даме алкоголя, на что та покачала головой. Мрачнее тучи, главнокомандующий опустошил стакан залпом.        Дейн с нарастающим недоверием рассматривала фигуру массивного демона. Её мучило дурное предчувствие. Почти осмелилась завести разговор — но тут в кабинет вошёл Люциан. Молох усмехнулся, посмотрев на генерала. Ему понравился непонятливый взгляд, направленный на беременную.         — Знакомься, это наша дочь. Кажется, ты что-то там говорил о потомстве.        Люциан очень удивлённо посмотрел на Дейн, кивнул ей — и подошёл к Молоху.         — Ты с ума сошёл? — он тыльной стороной ладони коснулся лба главкома.         — Я не болен, — хмыкнул Молох. — Эта наглая самка разрезала границу между реальностями и проникла сюда, чтобы избежать своей незавидной судьбы. Ведь так? — обратил он вопрос к женщине.         — Вы говорите так, будто меня здесь нет, — с нажимом процедила она. — Но я вас слышу. Да, это так.         — Я и пальцем не пошевелю, пока не придёт Слайз, — развел руками главнокомандующий. — Семейную драму я на вечер не заказывал.         — Ерунда какая-то, — генерал тихо опустился на кресло неподалёку от Дейн.        Он узнал в ней столько восхитительных черт Молоха. Волчий взгляд, отравленный золотом, говорил за себя. Крепкие, но женственные руки. В меру широкие плечи. Пожалуй, из такой вышел бы прекрасный боец. Её ответы Молоху — тоже показатель. Никто и никогда не ставил себя так перед главнокомандующим — только дурак или… его потомок. Дейн заявила о себе на свой страх и риск: любовь играть ва-банк в крови. Великолепная хищница, подобная своевольному и свирепому отцу.        Особенно Люциану понравились чёрные волосы и черты лица, которые она унаследовала от него самого. Это вызвало волну скромного умиления, нежности и желания приблизиться душевно. Генерал наклонился к ней.         — Как тебя зовут?         — Дейн, — шёпотом ответила она.         — Ты правда из другой реальности? Я только слышал о таких путешествиях. Нелегко тебе, наверное.         — Есть немного, — улыбнулась демонесса. — Но кое-что всё же не меняется. Молох и на той стороне… ведёт себя, как скотина.        Их оборвал Молох.         — Хватит шептаться за моей спиной. Я понимаю, что я единственный мужчина в комнате, но всё равно — сделайте одолжение, — ситуация раздражала его с каждой минутой всё больше.        В коридоре звякнул прибывший лифт, и он с выжиданием стал смотреть на дверь. Рявкнул на вошедшего Слайза, отчитав его за опоздание.         — Не представляйтесь, — с улыбкой ответил он на привставшую Дейн. — Уже наслышан о вас. Сидите, не в вашем положении меня приветствовать.         — Не любезничай с ней, — оборвал Молох. — Лучше скажи мне, имеет ли она какие-либо права. Станет ли рождённый ребёнок законным наследником, если она вздумает родить здесь?        Слайз поднял палец вверх и подошёл к одному из стеллажей. Открыл самую пыльную книгу с верхней полки. Пролистал до середины.         — Сожалею, босс, но в ней, несмотря на всё, ваши гены.         — Жаль, — подытожил Молох, впившись в Дейн взглядом.        Между ними встал вскочивший Моргенштерн.         — Ты не убьёшь её. Ты не посмеешь.         — Ты меня остановишь? — Молох спросил так, будто стоило ему махнуть рукой — и Люциан исчезнет прочь.        Дейн с усилием встала и приняла помощь Слайза.         — Уходишь? — резко повернулся Моргенштерн.         — Далеко не уйдёт, — ударил кулаком по столу Молох.         — Всё против меня, — усмехнулась женщина. — Я надеялась, что в этой реальности поменьше подонков. А здесь… Как обычно. Знаешь, Молох, там, откуда я пришла, у тебя есть грудь. И это делало нашу борьбу честной, но вот это… Выглядит жалко. Готов ради кресла убить меня, почти беспомощную. Мне не нужна власть. Мне нужен сын. Я здесь из-за него.        Молох поднялся с кресла. Генерал рванулся, чтобы помешать ему. Главнокомандующему было достаточно поднять руку, чтобы заставить Люциана замереть на месте.         — Если он родится здесь, то у него будут все полномочия объявить себя преемником. Ты думаешь, этого я ждал все эти тысячелетия? Ублюдка, который решит меня подвинуть?        Дейн погладила округлый живот и прищурилась. Это была последняя капля.         — Насколько же ты слаб, что тебе страшно от одной мысли о конкуренции? Что, уже колени дрожат? Испугался плода? Может, ты и спермы собственной боишься? Почему нет? Там же столько потенциальных наследников! — бросила она в лицо главнокомандующему.        Молох хотел и её парализовать. Дейн подняла руки, и демоническая магия не сработала — главком отшатнулся. Разозлённый, попробовал ещё раз — и его оттолкнуло сильнее.         — Потомство хорошо тем, что может составить достойную конкуренцию. В другой реальности ты, похоже, многим не давала спуску, — пробормотал Молох, утерев пот со лба.        Дейн поморщилась от боли в животе и тихонько подошла к креслу — и села.         — Только не тебе. Там ты бессердечная и всемогущая сука.         — А этот? — Молох кивнул на Люциана.         — Твой подкаблучник, — улыбнулась Дейн. — Прости, Люциан, — бросила она в сторону генерала. Тот что-то проворчал.         — Почему я не хочу потомства — моё дело, — отрезал главнокомандующий. — У тебя выбор небольшой: убирайся или я прикончу ублюдка.        Дейн крепче сжала нож в руке.         — А может, мне интересно, как низко ты готов пасть ради власти? — она посмотрела генералу в спину и освободила его от магии Молоха.        Люциан развернулся и ударил главнокомандующего по щеке.         — Только попробуй! Я серьёзно, — и взял Молоха за грудки. — Ты не убьёшь её. Не в этой реальности.        Главком холодно посмотрел на него.         — А если я убью вас двоих?        Вопрос будто повис в воздухе. Моргенштерн не мог поверить, что Молох его озвучил. До сих пор это казалось чем-то безумным и абсолютно нереальным. Демон будто получил удар под дых. Земля ушла из-под ног. Молох показался ему мёртвым и холодным истуканом. Вся красота божества улетучилась вместе со всеми лживыми сказками и самообманом.        Люциан не показал своих чувств. Хруст костяшек от удара получился громким. Молох тоже не верил, что когда-нибудь генерал станет на такое способен. Моргенштерн уподобился волчице, всеми силами защищающей своё потомство.         — Ты даже не знаешь её, — произнёс Молох, выпрямляясь и потирая щёку.         — Мне достаточно того, что она наша дочь, — с нажимом произнёс Люциан. — Такая же упрямая и невозможная, как и ты. Посмотри! Да вместе вы можете превратить в кошмар любую идиллию.         — Вряд ли, — покачала головой Дейн.         — Бред, — возразил Молох.        Генерал помассировал виски.         — Слушай, я не хочу верить в то, что тебе говорят. Ты не чудовище, — упрямо выступил Люциан. — Ты не такой монстр, каким хочешь выглядеть.         — Чем больше ты об этом говоришь, тем сильнее я хочу крови, — процедил сквозь зубы главнокомандующий. — Йенс! — рявкнул Молох. — Выходи из-за двери и хватай мерзавку. Она вот-вот родит, и я хочу разобраться с этим как можно быстрее.         — Ублюдок! — Люциан хотел броситься на главнокомандующего, но тот остановил его движением руки.         — Успокойся, — произнёс Молох, пытаясь сохранять спокойствие. — Это тебя не касается.        Йенс вошёл в кабинет и мрачно кивнул, услышав приказ главнокомандующего. Он схватил Дейн, но она ловко вырвалась, оставив начальнику по безопасности красивую ножевую рану. Женщина подбежала к стене, часто дыша от напряжения. Нагло улыбалась Молоху в лицо.         — У такого параноика, как ты, больше врагов, чем ты думаешь. Знаешь, откуда у меня этот нож? Мне дал его Газаль. Приятно провести миллион бессонных ночей и уничтожить столько же ветряных мельниц, папаша, — презрительно и обиженно бросила она и исчезла в пространственно-временном разрезе.        Слайз не мешал идти естественному ходу событий и вообще делал вид, что его не существует. Он никогда не смотрел сериалы — работать у Молоха гораздо интереснее. Секретарь с выжиданием посмотрел на босса.         — Надеюсь, в той реальности я уже отдал приказ выпотрошить Газаля, как рыбу, — мрачно произнёс Молох, возвращаясь в кресло и не глядя на генерала. — Йенс, — окликнул он начальника по безопасности, — я думал, ты предусмотрел путешествия между параллельными реальностями. Нет. Не оправдывайся. Просто сделай так, чтобы такого не повторилось.         — Это первое крупное за полвека, — тихо произнёс Гросс. — Есть, сэр.         — Все свободны, — махнул рукой Молох.        Моргенштерн остался, сверля демона взглядом. Главком чувствовал, что грядёт разговор, и потому не торопился начинать — отвернулся к окну. Люциан взял пепельницу со стола и бросил об пол. Опрокинул папку с бумагами. С шумом выбросил на пол пару книг. Разбил журнальный столик возле стены.         — Ты забыл, кто я, за всей этой романтической мишурой, — сухо произнёс главнокомандующий. — И я, честно говоря, сам начал забывать. Это неприятно, но это то, кем я являюсь. Спроси у Слайза — раньше я бы убил не колеблясь. Сейчас — я засомневался и дал ей уйти. Сделал тебе подарок.        Люциан бросил в его сторону фолиант и промахнулся.         — Не пытайся обернуть ситуацию в свою пользу! Она ушла только потому, что оказалась хитрее и упрямее тебя самого. Она тебя обставила. Не падай в моих глазах ещё ниже, признай хотя бы это. Дейн достойна признания. Ты видел её боевые навыки? Если бы не ребёнок, она бы тебя обошла.         — Потому что вся её жизнь, скорее всего, состояла из войны.         — Война не средство воспитания! — крикнул генерал. — Всему должен быть предел! Её детство было адом, если всё так, как ты говоришь!        Молох хмыкнул.         — Вряд ли. Ты бы не позволил мне превратить её жизнь в кошмар, чтобы научить выживать. Дай подумать, какой бы от тебя был толк… Думаю, я знаю: баловал бы и превратил в капризную сучку. Конечно, их же так мало. Посмотри правде в лицо: она отличный боец. Я бы даже не стал убивать её, если бы не её интересное положение и потенциальная угроза в виде наследника.         — Какой же ты ублюдок, — зло процедил сквозь зубы Люциан и бросил ещё одну книгу, вновь намеренно промахиваясь. — Неужели тебе невдомёк, что если бы ты сделал то, что собирался, я бы навсегда исчез из твоей жизни?! Я тебе и этого не забуду!        Молох промолчал и закурил вместо ответа. Это цена, с которой ему приходилось мириться всю свою жизнь. Могущество покупается за очень большую цену. Главнокомандующий начинал вспоминать, почему не состоял в отношениях так долго. С тех пор, как родилась Рене. Да всё потому, что наступает такой момент, когда нужно выбирать между семьёй и своей природой. Богатство, влияние и власть — или тёплый Люциан рядом. И чем дольше продолжались отношения, тем сильнее вырывать это дерево из себя — так сильно оно пустило корни. Раньше Молох посчитал бы комплиментом слово «чудовище», но не теперь, не из уст Моргенштерна.        Главнокомандующий не хотел быть монстром. Ему понравилось быть любимым мужчиной гораздо больше. Но и смириться с положением, которое занимают низшие демоны, для него невозможно. В конце концов, не родить потомка гораздо гуманнее, чем потом убить его на глазах Люциана. Тот, чего доброго, бросится на нож следом. Меньше всего Молох хотел вырастить сына, который захочет власти и станет конкурентом. Люциан привыкнет к нему, после чего не простит кровавой расправы. Как бы не был силён потомок, Молох сокрушит его. И это отзовётся ударом по Люциану. Вся жизнь затрещит по швам.        Моргенштерн вышел из кабинета, хлопнув дверью. Самым лучшим будет пару месяцев его не трогать. Пусть придёт в себя. Как в старые добрые времена.       Молох вальяжно и неподвижно лежал на одном из мраморных выступов купальни и потел. Волосы прилипали к лицу — он приглаживал их к голове движением назад. Жар костей не ломит — пекло тем паче. Рядом с ним сидел Милуш Радко, он же — говорливый демон Аббадон. Милуш переносил жар гораздо легче, поскольку адское солнце пустынь закалило его. Он цедил виски — и неясно, как внутреннее давление до сих пор не разорвало его голову. Стакан-то не первый.