Вольно, генерал II: Моя утренняя звезда

      Одна навязчивая мысль не давала Молоху покоя. Он производил смотр войск, погружённый в себя, и потому всю работу выполняли полковники. Среди выкриков «вольно», «смирно» Молох чувствовал себя в лесу, где постоянно аукали, но найти друг друга так и не могли. Все выкрики — шелест листвы и шёпот деревьев, ничего более. Глаз радовали стройные ряды солдат — низших демонов, вооружённых до зубов и пропахших перегаром. Главнокомандующему нравилась мысль о том, что из такого сброда можно сделать что-то хорошее. Привести немного порядка в необузданный хаос.        Молоха не покидали мысли об алтаре Люциана. Да и вообще о том, кто он и чем занимается. Только сейчас, спустя огромный промежуток времени, главком задумался: а чем занимается Моргенштерн, помимо бумажной волокиты и дисциплинирования солдат? Похоже, за вереницей половых поединков Молох забыл о самом главном. Он хмуро закурил и на ходу отругал солдата за криво висящие ножны для меча.         — Это меч, а не страпон твоей подружки, — грубо осёк его Молох. — Обращайся соответственно.         — Да, господин главнокомандующий, — с наигранным энтузиазмом отчеканил провинившийся. Было бы странно, будь это действительно страпон его подружки.        Молох покачал головой. Формально придираться не к чему, а жажду крови можно утолить и интереснее. Попыхивая сигарой, он с нетерпением дождался окончания смотра, чтобы найти Слайза. Необходимость разыскивать ящера раздражала демона — и всё потому, что Молох решил выделять ему личное время. Так главнокомандующий и узнал, как секретарь его проводит, — играет в карты с библиотекарем в подвале и пьёт дешёвый портвейн.         — Браво, господа, — хмыкнул Молох, и насмешка прошла эхом по всей библиотеке.        Он встал в дверном проёме и сложил руки на груди. Поморщился при виде засаленных карт и старой, грязной пепельницы. Слайз поднял голову на начальника, дав отмашку библиотекарю — парнишке в круглых очках.         — Что-то срочное, босс? — зевнув, поинтересовался секретарь, пользуясь договорённостью о том, что Молох не может размозжить ему голову в его личное время.         — Почти, — кивнул главком. — Мне нужна информация о Люциане в период с 13 века по 18.        Библиотекарь робко поднял руку, и Молох дал добро, подавив желание унизить его — настолько тот казался жалким.         — Извините, но это огромный объем сведений… Вам нужно что-то конкретное?         — Мне нужна информация о том, призывали ли его люди. Если да, то как происходил призыв и что он делал.        Слайз отвернулся и расхохотался. Молох мрачно ждал, пока он закончит.         — В ревнючку играть вздумал, а! — просипел задыхающийся от смеха ящер.        Главнокомандующий прищурился.         — Твоё личное время рано или поздно кончится, Слайз, — угрожающе спокойно произнёс Молох.        Секретарь сглотнул, подавив ухмылку.         — Хорошо, босс… Вам срочно?         — Как обычно, — кинул Молох.        Библиотекарь вновь скромно заявил о себе.         — Да говори уже! — рыкнул главком, не добавив «будь мужчиной».         — В гримуаре должна быть информация о тех, кто контактировал через него с демоном. Там вы найдёте все интересующие вас ответы, — паренёк сел обратно за стол и воспользовался моментом, чтобы сжульничать.         — Почему вы сами не спросите у Люциана? — спросил было Слайз, но потом вытянулся в лице и кивнул. — Ясно… Ясно… Не ваш стиль. Понял, — затем резко развернулся и ударил рукой по столу. — А ну вернул всё, как было, шалопай! Я всё видел!        Молох нахмурился, но остался доволен добытой информацией. Он быстро поднялся до кабинета, закрыл дверь на ключ и остался наедине с гримуаром Люциана. После свадьбы главком не открывал его за ненадобностью — и, похоже, зря. Разгадывать Моргенштерна самому, конечно, интересно, но бумага не соврёт. Вряд ли Люциан честно признался бы Молоху, что отдавался каждому встречному.        «Наверняка так всё и было», — уверенно думал главком и листал страницы в поисках сведений.        Воображение рисовало самые ужасные эпизоды, в которых Люциан появляется в пентаграмме в самом разнузданном виде и потом ублажает призывающих. Люди пускают генерала по кругу, ласкают, как хотят, а он и наслаждается, поганец! Однако чем дальше листал Молох, тем сильнее убеждался, что что-то в его блестящей теории пошло не так. Оказывается, Моргенштерн появлялся на призыв лично — очень редко. Гораздо чаще посылал демонов ниже себя рангом, мол, пусть развлекаются.        «Место призыва: Нью-Йорк, Даунтон стрит, 13        Явка: Амсидиас, младший демон похоти»        «Место призыва: Краков, ул. Крашека, 4        Явка: Камхииль, младший демон похоти»        Молох подумал, что Люциан посылал их вместо себя, чтобы брать особо крупные заказы с особо похотливыми призывающими. Главком стал листать дальше, чтобы наконец наткнуться на нужную строчку.        «Место призыва: Париж, ру Флёр, 54        Явка: Люциан Моргенштерн, высший демон похоти»        Далее в гримуаре было указано, что демон за предоставленную оплату вернул призывающему потенцию, однако тот не успел ею насладиться — не уточнил, когда конкретно демон может забрать его душу.        «Хитро», — хмыкнул Молох.        Однако, если написано, что не успел воспользоваться, значит, Люциан не вступал с ним в половую связь. Чёрт! Теория рушилась прямо на глазах. Неужели генерал просто приходил на зов, исполнял желание и уходил? Невозможно! Где-то должно быть что-то компрометирующее! Чутьё Молоха никогда не подводило. Картина, где Люциана имеют прямо в пентаграмме и тычут членами ему в лицо, всё ещё навязчиво мелькала в голове.        Демон похоти, не занявшийся сексом с клиентом, — не демон похоти! Правда, этот лозунг Молох придумал сам и только что, но это не отменяет его правдивости! Главнокомандующий всегда прав! Только вот с доказательствами пока туго… Но ничего. Главное — упорство.        Что любопытно, когда описывался внешний облик — как демонической, так и человеческой формы — не было ни слова о чулках или кружевных трусиках. Что-о-о-о? Демон похоти без чулок и трусиков? Молох точно взял тот гримуар? Да нет, всё правильно, имя совпадает. Может, Люциан подменил гримуар, чтобы не давать поводов для ревности?         — Я бы призвал демона похоти только ради секса. Что за остолопы эти люди, — бормотал и негодовал Молох, злясь на то, что доказательств тёмного прошлого всё не находится.        Главнокомандующий листал и искал так яростно и настойчиво, что не заметил уже давно находившегося Люциана рядом. Генерал с интересом смотрел на поиски, давился смехом и жевал мятные конфетки из вазочки на журнальном столе. Он ждал очередных причитаний, возмущённого вопля, сердитого рыка — чего угодно. Его веселило в этой картине всё. Даже негодование по поводу того, что гримуар находится у Молоха, не давало о себе знать. Если баттхерт главнокомандующего — цена за свободу, то оно того стоит.        Демон сердито положил гримуар на место и опустился на диван напротив Люциана, глядя на него немного по-иному.         — Ты демон или чёртова монашка? — агрессивно кинул Молох.         — В чём дело? — тихо засмеялся Люциан, доедая конфетку и шевеля ногами, закинутыми на журнальный стол. Вазочку он забрал себе на живот.         — Ты или трахал женщин, или помогал в амурных делах, или посылал кого-то другого, если требовалось под кого-то лечь. Чёрт тебя возьми! — негодовал главком.         — Придраться не к чему? — ехидно промурчал Моргенштерн. — Да, передо мной не танцевал целый гарем из доступных мужчин. Из женщин — тоже.         — Что с тобой не так? — Молох наклонился вперед и подпёр голову руками. — Быть высшим демоном похоти и не подставлять каждому задницу. Да тебе памятник нужен.         — Тебе просто хочется оправдать своё прошлое, — улыбнулся генерал. — Я тебя не осуждаю. Вообще ни за что.         — Странный ты, — поднял брови демон.        Люциан сложил руки на груди и откинул голову на спинку кресла.         — Просто гораздо приятнее, когда ты помнишь имя того, с кем спишь, — и с улыбкой подмигнул.        Молох заинтересованно склонил голову набок.         — А если бы я сейчас тебе изменил?        Моргенштерн медленно опустил ноги с журнального столика. Похрустел костяшками пальцев.         — Не обижайся, но мне стало бы плевать на то, какой ты сильный и древний. Я бы отрезал тебе хер и затолкал его в глотку твоей подстилки, — и вздохнул, вновь откинувшись в кресле, будто пожелал Молоху доброго дня.        Теперь заухмылялся и захохотал главнокомандующий.         — О-о-о, я бы на это посмотрел! Кровожадный Люциашка… Ебучий случай!         — И гораздо приятнее, когда после секса с тобой остаются на ночь, — мечтательно произнёс генерал, подперев голову рукой. — Лежишь и чувствуешь рядом того великана, с которым решил провести ближайшие несколько лет. А он такой горячий и довольный — и мне внутри становится спокойно и хорошо. Проснешься ночью отлить, вернешься, а он тебя обнимет крепче прежнего и шепнет, что нехер пить чай вёдрами на ночь…        Молох засмеялся и почувствовал, что хочет лечь Люциану на грудь головой и закрыть глаза. Вдруг стало так безмятежно внутри. Главнокомандующий поднялся, встал на колени между ног Люциана и прижался к его груди щекой. Крепко стиснул за пояс. Моргенштерн уповал, чтобы никто не зашёл в такой момент. Всё было интимнее и сокровеннее секса. Смерть ждала бы самого Люцифера.        Генерал хмыкнул и губами коснулся макушки Молоха.         — Ты самый чудаковатый из всех, кого я встречал… Может, поэтому я до сих пор возвращаюсь в одну и ту же постель, — пробубнил сам себе главком. — Я бы и хотел трахаться направо и налево, но уже не могу. Может, постарел?        Люциан ухмыльнулся и зажал между пальцев волосок.         — Да, я даже вижу один седой волос.         — Аргх, иди к чёрту, — зарычал, но потом засмеялся Молох и уткнулся лицом в грудь генерала. — Ни один демон ещё не дожил до седин.         — Ты будешь первый, — обнадёживающе похлопал его по плечу Моргенштерн и захохотал в голос под бурчание главнокомандующего.        Молох решил промолчать — и с усмешкой поцеловал генерала в подбородок. Люциан опомниться не успел, как почувствовал пальцы главкома между своих — тот крепко сжал его ладонь. Генерал взволнованно замер и ощутил, как Молох потёрся о его щёку своей. Стало вдруг так трепетно.         — Или, может, всё потому, что только после встречи с тобой я перестал влезать в свой размер, — умиротворенно произнёс главнокомандующий. — Вот растолстею — и посмотрим, как ты не будешь ходить налево.         — Ну, тебе точно будет сложнее за мной гоняться, — посмеялся Люциан. — Будешь круглый, волосатый, смешной.         — О Люцифер… — вздохнул Молох и уткнулся лбом в плечо генерала. — Нет, не будем преувеличивать настолько. И да — ты не меняешься.         — До тебя я был ковбой, а ещё вчера был в каких-то полуженских тряпках, — усмехнулся Моргенштерн. — Нет. Ещё как изменился. Я здорово поднаторел в готовке и почти научился не носить белья под галифе. Чтоб ты знал, последнее мне далось нелегко: у меня чесалось всё!        Молох захохотал, а когда утих — прижался губами к шее Люциана. И ничего не отвечал, слушал в основном, фыркая пошлым мыслям. Провёл пальцами по почти зажившим ранам на лице генерала — аккуратно и почти невесомо. Моргенштерн подхватил ладонь и коснулся её губами. Молох зафырчал и за бёдра придвинул к себе демона поближе — Люциан полулежал на диване с задравшимся пиджаком, выглядя довольно нелепо.         — Ты как из берлоги вылез, — шутливо произнёс генерал и погладил мужчину по взлохмаченным волосам.        Главнокомандующий промолчал и продолжил лениво лежать на генерале, тиская его за мягкие места. Молох подумал, что ему доставляет удовольствие даже просто наличие Люциана в пространстве. Люциашка такой ехидный, колючий, и вот колешься, а тебе не больно — смешно. Когда устанет колоться — станет такой ласковый, интересный.         — Чёрт знает, что в тебе такого особенного, но я бы тебя сейчас сожрал с добротным таким коньяком, — пробормотал Молох, уткнувшись Люциану в плечо, отчего голос получился глухим и низким.         — И было бы тебе без меня потом и голодно, и паршиво, — аккуратно заметил Моргенштерн, понимая, что с Молохом реальны все фантазии, и крепко обнял его.         — Ладно, потом съем, когда достанешь меня, — главком потёрся носом о мочку уха генерала, после чего провел по ней языком. — Кстати, как ты вошёл, если дверь была заперта на ключ?         — Здесь замки очень старые… Без магии, которую ты запретил, они кусок дерьма. Да и запертая дверь... Мало ли, чем ты занимаешься, а я любопытный,  — хмыкнул Люциан, погладив демона по широкой и крепкой груди, ощущавшейся даже сквозь рубашку довольно отчётливо.         — Ловкие пальчики, — усмехнулся Молох, пальцами касаясь оголившегося живота генерала — задралась и рубашка.        Моргенштерн губами коснулся его щеки.         — Если бы тебе платили за то, что ты меня лапаешь, ты был бы богаче Маммоны.         — Если бы мне вообще платили, я был бы богаче Маммоны, — уточнил главком. — И я не замечал, чтобы тебе не нравилось. Когда я зажимаю тебя где-нибудь в приятном углу, ты сам охотно ищешь мою ширинку.        Моргенштерну было нечего возразить — он демонстративно отвернулся и совершил ошибку: Молох тут же заметил оголившуюся шею и крепко поцеловал в неё генерала. Люциашку, который только ради него (и тех бывших и, кстати, уже мёртвых ублюдков) надевает что-нибудь интересное и готовит какое-нибудь сытное блюдо. Молох упивался этими мыслями и медленно в них утопал, как насекомое в вязком янтаре.