Вольно, генерал II: Моя утренняя звезда

      Молох прибыл в странное место. Точно не в то, которое ожидал. Главнокомандующий стоял по колено в душистых полевых цветах посреди поляны, окружённой лесом с редкими деревьями. Он посмотрел наверх и обнаружил, что до Эдема совсем недалеко. Однако почти никаких признаков того, что Люцифер решил напасть, не было — лишь огромный оранжево-чёрный огненный росчерк на общей благоприятной картине. Будто по голубой бумажной ткани черканули тлеющей сигарой.        «Неужели я опоздал?» — беспокойно подумал Молох, сделав несколько шагов навстречу росчерку.        Мягкая трава податливо ложилась под ноги, как послушная жена. Молох почти бесшумно передвигался по поляне, дыша свежим и сладким запахом. Наверняка о его прибытии уже знают. Он был готов дать отпор.        Всё до отвращения тихое и безмятежное. Шелестят листья на деревьях, чирикают птицы. Молох всматривался в облака, чтобы увидеть очертания ангельских крыльев и вовремя заметить неприятеля, но — ничего.        Эдем — великое множество висящих в воздухе островов, затянутых густыми облаками. Без крыльев здесь не прожить. Некоторые ангелы могли бы поклясться, что крылья им даже нужнее, чем ноги.        Молох вспорхнул, чтобы оказаться ближе к воротам, и приземлился на мягкую траву. Она показалась ему настолько приятной, что он решил скинуть обувь — она улетела в бездну вниз. Может быть, приземлилась на голову какому-нибудь незадачливому обывателю.        Главком поближе подошёл к замку — и было очевидно, что несколько секунд назад в нём грубо и неумело ковырялись с тактичностью дикаря на первом свидании с английской принцессой. Молох наклонился и посмотрел в скважину — там определённо застрял осколок. Острый и блестящий.        «От ножа», — вывел главнокомандующий и попробовал его вытащить, но металл замка обжёг его.        Молох чертыхнулся и решил, что чёрт с ним. Он оглянулся на предмет ещё чего-нибудь — и обнаружил осколок рукояти. Постепенно облик ножа собирался в воображении главнокомандующего, и он всё сильнее казался ему смутно знакомым. Мужчина присел, чтобы подобрать его, но его оборвал неистовый крик о помощи.         — Помогите!!! — взывал пронзительный женский голос.        Молох прислушался и отправился на звук. Он обогнул несколько летучих островов, прежде чем понял, кто стал источником звука. На траве лежала беременная девушка, готовая разродиться. Демон замер, когда обнаружил, какого цвета у неё глаза. Золотого. Чёрт возьми, как будто в мире нет других цветов и других девушек!        Главнокомандующий подумал, что всё можно быстро закончить, никто об этом не узнает. Он начал оглядываться по сторонам, но девушка сердито посмотрела на него.         — Можешь не искать камень, чтобы размозжить мне голову, — проворчала она. — Немедленно помоги мне, иначе я поднимусь и сломаю тебе что-нибудь.         — Какая ты дерзкая, — Молох присел рядом на корточки и осмотрел Дейн. — Тебя совсем не воспитывали?         — Сейчас не время и не место для чтения моралей! Помоги мне сейчас же-е! — кричала она, закидывая голову и раздвигая ноги.        Главнокомандующий вздохнул, удручённо посмотрев на «якобы»-дочь. У демона имелось всякого опыта, но вот повитухой он никогда не был.         — Руководи, — бросил он, сев напротив неё на коленях.        Вместо логичного ответа Дейн закричала. Молоха раздражали крики, поэтому он снял ремень и дал ей его закусить. Мычания, по крайней мере, не такие громкие. Дейн рвала траву вокруг себя и извивалась в мучениях. Молох ничего не понимал — наблюдал и ждал. Чем интенсивнее содрогался живот девушки, тем сильнее хмурился главнокомандующий. Не то что бы ему было неловко — просто непонятно. Ощущал себя колесом, прибитым к лодке. Нелепо и даже не красиво.        Молох повидал много мерзкого в жизни и роды, пожалуй, займут не последнее место в его личном рейтинге. Несколько раз он по велению Дейн (полусонному от усталости кряхтению) ходил к ручью в нескольких метрах поодаль — и протирал ей лицо. Демон слышал, что демоницы могли умирать во время родов, когда рождался очень сильный наследник. Он забирал силы своей матери — и прогрызал себе путь в этот мир. Обычно после этого следовали несколько лет жёсткого политического режима, так что за умирающими роженицами следили.        Пятками Дейн зарывалась в землю и отталкивалась, будто это могло ей помочь. Молох брызгал прохладной водой ей на лицо и ждал появления ребёнка. Когда это случилось, демоница испустила крик и отключилась. Главнокомандующий остался наедине с кричащим окровавленным комком жизни. Размышлял, можно ли его швырнуть следом за обувью. Наверное, нет, потому что Дейн расстроится, а после — и Люциан тоже. Убивать внука — расстраивать Люциана. Нет, плохая схема.        Он положил ребёнка поближе к матери и, немного опустошённый, отошёл в сторону, чтобы умыться самому. Молох обернулся, когда новорожденный замолчал — проснулась Дейн и успокоила его. Главнокомандующий закрыл глаза и насладился тишиной. Приятно, когда вокруг никто не вопит. Блаженство.         — Наверное, тебе нужны ответы, — произнесла Дейн, лежа на земле в эйфории.        Молох кивнул.         — Но я расскажу тебе это позже… — она вздохнула. — Чтобы ты не убил меня, пока я слаба.        Главнокомандующий оценил расчётливость девушки. С другой стороны, он мог убить её и раньше.         — Люцифер снова пал? — ненавязчиво поинтересовался Молох.        Дейн кивнула, прижимая к себе ребёнка и щурясь от света.         — Пал… Ещё хуже, чем тогда.        Молох сел рядом с ней на траву.         — Без ножа тебе не попасть обратно. Сомневаюсь, что здесь много ангелов, владеющих такой редкостью, как твоя заточка.         — Думаю, да, — неохотно согласилась девушка. — Тебе выгоднее убить меня, а ты до сих пор этого не делаешь.         — Не ради тебя, — холодно ответил Молох. — Тебе сложно говорить, поэтому просто отвечай на вопросы. Как я понял, Люцифер как-то нашёл тебя с твоим трофеем, который ты украла у Газаля, и решил, что сможет открыть ворота от Рая?        Дейн кивнула.         — Ты позволила схватить себя, жалкая самка, — подытожил главком.         — Не зли меня, — по-волчьи оскалилась она.        Молох почему-то счёл это милым.        Он бы сказал ей что-нибудь не очень грубое, если бы кольцо на пальце вдруг резко не раскалилось. Запахло жареным мясом, кожа зашипела, поэтому главнокомандующий торопливо сорвал его с пальца и бросил в траву, которая тут же сгорела до тла.        Дейн вопросительно посмотрела на «якобы»-отца и стала рвать юбку, чтобы завернуть в неё младенца.         — Как отсюда выбраться? — задумчиво спросил Молох, ожидая, когда кольцо остынет. — И чем быстрее, тем лучше.         — Я не знаю, — пожала плечами она. — У меня нет крыльев. Ничем не могу помочь. Я могу так же тупо посмотреть на тебя и так же спросить.        Главнокомандующий вздохнул, поборов желание размозжить ей голову камнем, а младенца — принести себе в жертву.         — Кольцо раскалилось, потому что Люциан по уши в неприятностях и, возможно, получает моральную травму, — Молох почувствовал себя бессильным, и это его взбесило. Он ударил по дереву, и оно треснуло.        Дейн почти оправилась от родов и поднялась на ноги с ребёнком на руках. Терпеливо вздохнула.         — Ты наверняка кого-нибудь с ним оставил, зная твой характер. Но уверена, несмотря на это, Люциану и в этой реальности достаётся. Мне кажется, единственный способ его защитить — удалить его как можно подальше от себя, — резонно произнесла она.        Молох посмотрел на неё, будто она всецело не понимала ситуации.         — Думай, что говоришь. Нельзя так просто взять и оторвать от себя приросший кусок, женщина.        Дейн фыркнула.         — Я разбираюсь в чувствах гораздо лучше тебя, папаша, и тебе стоит прислушаться. Пока вы вместе, Люциан всегда будет слабым звеном. В сравнении с тобой он крохотный росточек. Крохотным росткам не по зубам огромные дубы.         — С ним Слайз и Гросс, — заупрямился Молох. — Покатятся головы.         — Никто не идеален, — покачала головой женщина. — Если ты хочешь ему помочь, успокойся и начни искать выход. По деревьям дубасить любой дурак может.        Молоху показалось это здравой мыслью, но признавать себя дураком он не захотел.        Следующие несколько недель состояли из бесцельного брожения по пустому Эдему. Главнокомандующий до сих пор недоумевал, куда делись все ангелы и почему так сложно найти выход. Его терзали мрачные мысли о судьбе Люциана. Чтобы как-то успокоиться, демон сел посередине поляны и закрыл глаза. Под лёгкими порывами ветра цветы склонялись к его рукам, и он чувствовал их нежные, бархатистые лепестки. Тогда в голову Молоху пришла странная и несвойственная ему идея: попробовать сплести венок. Дейн расхохоталась, когда услышала просьбу «научить неадекватного маньяка плести веночки», но всё же решила помочь.         — Смотри, это не так сложно, как кажется, — сказала она, и всё превратилось в небольшую и сложноватую для Молоха схему. Демон почувствовал, что его пальцы не приспособлены для такой тонкой работы. Но желание сплести венок становилось всё сильнее. Он проводил дни за тем, чтобы сплести венок, который его устроит. Молох мог сидеть весь день и сосредоточенно пытаться соединить цветы между собой.        Дейн наблюдала за ним и поражалась сочетанию упрямства и перфекционизма. Главком терял терпение — а с ним и облик. Дейн увидела то, чего никогда не видел за свою жизнь обычный демон или человек: здоровенный минотавроподобный зверь сидел среди травы и пытался сделать венок. Чертыхался, швырял неудачные версии в стороны, пока однажды его не посетило странное медитативное состояние.        Пальцы побежали сами по отработанной схеме. Разум мог не стопориться на ошибках, а плыть по реке размышлений. Молох вспоминал Люциана, которого не видел слишком долго с тех пор, как раскалилось кольцо. Он не хотел думать, что его мальчик страдает. Опять. Из-за него. Его Люциан, который после лет мучений и жертв называет его «тёплым великаном».        Молоху попадались только синие, фиолетовые цветы, которые никогда бы не подошли к цвету глаз Люциана, поэтому он убивал мелких птичек и красил нежные лепестки их кровью. Она застывала, заставляя цветы затвердевать. Когда венок приобретал нужный оттенок, Молох вспоминал глаза генерала — всегда смотрящие с надеждой, верой и упованием. Самый верный и красивый взгляд, полный искреннего восхищения и уважения. Уютный и податливый Люциан, иногда становящийся колючим и забавным.        Однако все венки быстро вяли, и Молох ломал голову, как сделать их долговечнее, чтобы однажды принести его любимому мальчику. Вопрос решился, когда демон попробовал собственную кровь. Совсем немного, чтобы венок не разъело. Он смешивал её с птичьей — и цветы застывали в вечности. Правда, венок становился очень похожим на терновый, будто Молох повенчал себя с Христом.        Молох делал венки и смотрел вдаль. Так, Дейн стало его жаль.         — Его не убили, это точно, — тихо прошептала она.         — Люциану незачем бояться физической смерти, — хмыкнул главком. — Я воскрешу его, чего бы мне это ни стоило. Единственное, что я не смогу воскресить — его существо. Если сломать демона, ему и физическая оболочка будет незачем.        Дейн задумчиво посмотрела на мужчину и улыбнулась ему.         — Думаю, он оценит твой подарок.         — Если ещё будет жив, — криво усмехнулся Молох и погладил венок.