Дом восходящего солнца

— Гош, а сколько у тебя девчонок во дворе живет? — Я что, считаю их что ли? — буркнул Гоша. — Ну хотя бы которые нашего возраста. — Да не знаю я. Ты вообще представляешь, сколько там людей? Я каждую бабу на учёт ставить должен?       Женя трагично вздохнул и закрыл глаза. Делать было нечего. Пару минут назад выйдя из дома, они начали бесцельно блуждать по дворам неподалеку от проспекта Мира, изредка прикладываясь к бутылке содовой, которая почти не спасала от летней жары. — Вот вроде отдыхаем, а вроде и работать охота, — задумчиво сказал Гоша: — Могли бы сегодня в бассейн сходить, а не таскаться по жарище. — Да-а, точно. Там и девушек много обычно. — И что? — Нам жениться пора уже, двадцать один на носу. — Да причём тут это — жениться! Жека, у тебя что ни слово — то о бабах! Мне этих советов и от матери хватает. — Ну я просто смотрю, Володя уже два года как женат, у Гены вообще любовь в Люберцах… — Да знаю я, дочка конструктора с завода Ухтомского, — перебил Гоша. — Каждый день к ней катается. — Как будто ради неё. — Ну да. — Да ему место нужно, думаешь его примут куда-нибудь с такой характеристикой от Василича? Он собирается в училище там перевестись. — А ты вот тему переводишь хорошо. — Потому что не знаю я баб из своего двора, — отрезал Гоша. — Ладно-ладно. Пошли что ли на ВДНХ к фонтанам, а потом разойдемся, — примиряюще предложил Женя. — Далеко и жарко… — Тогда пошли на «Космос» посмотрим. Может зайдём куда по пути.       До «Космоса» дорога была куда длиннее, чем до прохлады фонтанов, но в глазах Гоши загорелся тот самый огонёк, на который Женя и рассчитывал. Что может быть интереснее для будущего строителя, чем смотреть на возведение грандиозной гостиницы, куда в следующем году съедутся гости со всех уголков света? Проходя мимо, Гоша часто останавливался поглазеть на огромные башенные краны и мечтал оказаться внутри, на высоте птичьего полёта, чтобы внести свою лепту.       Но скромным студентам даже в ближайшем будущем не светило попасть на такую ответственную стройку. Сначала несколько лет по распределению, а потом… В нынешнее время ничего нельзя предсказать.       После поворота к «Космосу» разговор оживился, как и сам Гоша. Молодые люди шли в обход ВДНХ, перепрыгивая через клумбы и минуя гуляющих людей. Народу было сравнительно немного — место открытое, жарко. Скорее всего, многие уехали за город или остались дома. Со стороны парка играла громкая музыка, у входа радостно смеялись какие-то девочки, кружась друг с другом в импровизированном вальсе. Торговали содовой и воздушными шариками. Женя с тоской посмотрел на танцующих, пока Гоша прикидывал в уме, сколько у него осталось денег. — Я тебя что про девчонок-то спрашивал, — снова начал Женя, пользуясь заминкой в разговоре: — Я ведь не ради того, чтобы напомнить, что нам жениться пора. Если нету пока никого — так и не надо! Ты просто попробуй припомнить кое-кого, Гош. Я видел в твоём дворе одну девушку, когда тебя ждал, она такая… — Ну? — Гоша, ушедший немного вперед, обернулся. Женя стоял на месте и куда-то напряжённо вглядывался. — Эй!       Тот очнулся, посмотрев на друга, помотал головой и снова устремил свой взгляд в сторону кафе: — Хочешь мороженого? — Ну так-то… — Пошли, я угощаю.       Гоша пожал плечами, оглянувшись на «Космос», здание которого высилось за проспектом подобно огромной скале, и потянулся за Женей. — Пошли на танцы вечером, раз тебе настала охота до девчонок, — Гоша отодвинул от себя первую креманку. Сливочное мороженое с шоколадной крошкой было роскошью для двух парней, но Гоша не стал отказываться, увидев настойчивость друга, решительно взявшего сразу четыре порции. Женя ел медленно, неотрывно глядя куда-то за спину Гоши. — Не хочется что-то. — Почему?       Женя тихо прокашлялся. — Гош, обернись и посмо… Да погоди, не сейчас! — прошипел Женя, прячась за друга, спокойно оглядевшего сидящих за круглыми столиками людей: — Через два стола сидит девушка, заметил?       Гоша оглянулся ещё раз, но уже не так резко, вовлекаясь в игру Жени, видимо, вообразившего себя шпионом. Через два стола действительно сидела девушка, растягивающая удовольствие от смакования мороженого. Она подносила ложку ко рту с таким изяществом, словно была в ресторане, а не в кафе-мороженом «Пингвин» на ВДНХ. Тонкой рукой поправив выбившиеся русые пряди, она вдруг посмотрела прямо в глаза Гоше, и её губы, слегка испачканные крем-брюле, изогнулись в насмешливой улыбке. Гоша спешно отвернулся. — Я два раза видел её у тебя во дворе, она шла со стороны пятого дома, вот и подумал, что она живет рядом, и ты её знаешь или хотя бы запомнил, — торопливо зашептал Женя, прикрывая рот рукой: — Её сложно не заметить, она хромая и такая… статная что ли… Вон, костыль лежит рядом. А какое платье… Какая талия, Гоша. — Нет, ни разу её не видел, — медленно ответил Гоша. Он явно не понимал, что такого его друг нашёл в этой тощей девчонке. Он никогда не видел такой узкой талии, кажется, даже Гурченко в «Карнавальной ночи» была толще, но для Гоши худоба никогда не являлась синонимом красоты.        Её скуластое лицо и тонкие запястья не вызвали в нём никаких эмоций. — Я искал её нарочно, обошёл весь квартал вдоль и поперёк, и вдруг мы встречаем её тут! — в голосе Жени слышался восторг. — Кожа да кости, — Гоша пожал плечами. — Ты видал, как она на тебя посмотрела? — Ну и?       Послышался звук звякнувшей о стеклянную креманку ложечки, и Женя встрепенулся, снова заглядываясь на девушку. — Я пойду… подойду.       Когда Жека осторожно опустился на соседний стул, девушка никак не отреагировала. Ловко достав сигареты из миниатюрной сумочки, утопавшей в складках нежно-голубого подола, она закурила. — Здравствуй, — улыбнулся Женя. — И тебе не хворать, — отозвалась собеседница, соизволив, наконец, посмотреть на парня. — Как вас зовут? — Танюха. — А меня Женя, очень приятно.       Ангелина закатила глаза. Этот идиот даже бровью не повёл, когда всякий нормальный человек уже понял бы, что с ним не желают разговаривать. — Чё по чём, Жека? — забавляясь, Ангелина выдохнула дым вверх, поймав на себе недовольный взгляд со стороны витрины. Сейчас права качать придут. Сзади заворчала женщина, сидящая с подругой и дочкой. — Вы очень красивая, Таня. — Ага. — Извините, если я не вовремя или отвлекаю вас, но я хотел спросить, не хотите ли вы куда-нибудь сходить? На выставку, может быть, или в кино… Может, на «Место встречи изменить нельзя»? — вкрадчиво сказал Женя, пытаясь вложить в название фильма особый смысл. — Да, действительно, изменить нельзя, — пробормотала Ангелина, глядя за его спину. — Да? — парень обрадовался. — Ну что, нашёл? — спросила Танюха. — Вы о чём? — Ничего я не нашёл! — счастливым тоном объявили откуда-то сверху. — А что ты радуешься-то? — А что плакать? Не фашистов же выкинуло, — только что подошедший Соловей с размаху опустился на последний свободный стул. Ангелина заметила его пару мгновений назад, когда тот извинялся перед задетой у кафе девочкой. Во время ходьбы он всегда улыбался и размахивал руками так, словно собирался оторваться от земли, и советские люди, не привычные к публичным проявлениям радости, с подозрением смотрели на длинноволосого молодого человека в балахонистой одежде и резиновых шлёпанцах.       И сейчас работники кафе заволновались, пока что не решаясь подойти к столику с рокером бомжеватого вида, утончённой золотой девушкой по имени Танюха и ошалевшим работящим парнем, которого угораздило влюбиться.       Женя, до того сидевший немного наклонившись к девушке, выпрямился и расправил плечи, словно меряясь их шириной с Соловьиными. Тот заметил собеседника Ангелины и, схватив его руку, энергично потряс. — Артур, очень приятно!       Женя вырвал ладонь. — Ой как невежливо. — Это мороженое, — Ангелина толкнула креманку поближе к Соловью. Тот не стал трогать ложечку, залез в липкую массу пальцами и, облизав их, скривился. — Все время забываю, что не чувствую тут вкуса, — пояснил он Жене, доверительно понизив голос. Женя молчал, гипнотизируя медленно курящую Ангелину, которая сделала Соловью какое-то замечание. Тот скорчил рожу и ткнул в сторону парня, сидящего рядом. — А это случайно не он? — Тимуровцам было меньше двадцати, вроде бы. И я не думаю, что они полезли бы в ловушку. — Ну мало ли чернила к чернилам, да ещё к такой девушке. Уже не первый раз ведь. — Артур.       Женя кашлянул, приходя в себя. Это явно дети партработников. Полубезумные. Из тех, которые могут творить беспредел, недостойный приличных людей, и им ничего за это не будет. Ему здесь ловить нечего. — Простите за беспокойство, — негромко сказал он, вставая: — Всего вам хорошего, Таня. — Приходите ещё, — выдал Соловей. — Артур!       Гоша встретил друга с понимающей ухмылкой. Всё это время он заинтересованно наблюдал за попыткой Жени познакомиться с красавицей. — Шапокляк? — По характеру — да. — Да и по виду тоже. — Нет, она… она прекрасна, — с тоской пробормотал Женя, наблюдая, как «Танюха» безынтересно выслушивает от подошедшего продавца, что вокруг сидят дети, и по меньшей мере нездорово курить прямо около них. Длинноволосый таращился на него с такой же обезоруживающе добродушной улыбкой, как только что на Женю.       Ангелина демонстративно потушила окурок в недоеденном мороженом, осторожно встала, опираясь на костыль, и пошла прочь. Соловей порывисто вскочил со стула, чем напугал продавца. Выходя из тени тента на солнце, девушка оглянулась, и Жене показалось, что она смотрит на него. Нет. Она с нежной улыбкой смотрела на Соловья, рассыпающегося в извинениях перед работником кафе, которому пришлось запрокинуть голову, чтобы смотреть нарушителю спокойствия в лицо.       Женя следил за тем, как широкий подол её платья, сидящего по точёной фигуре, покачивался в такт мерным шагам, пока необычная парочка не скрылась в толпе. — Куда смотришь? — На неё. Её зовут Таня, представь. — Кого?       Женя нахмурился и посмотрел на Гошу. — Ты шутишь? Тут только что была девушка, о которой я тебе рассказал, и ради которой мы пришли в кафе. — Какая девушка? Ты себе бабу завёл?       Женя не нашёлся, что ответить, не понимая, что происходит. Продавец в двух столиках от них растерянно озирался, словно видел креманку с окурком впервые. — Гоша, с тобой всё в порядке? — А с тобой? — А почему со мной должно быть не в порядке? — Заливаешь мне про какую-то Таню, ради которой мы сюда пришли. Перегрелся что ли? На, мороженого съешь, — Гоша пододвинул креманку другу. — Растаявшее, — рассеянно сказал Женя, силясь вспомнить, о какой Тане говорит Гоша. — Зачем мы зашли сюда? Мы же шли к «Космосу». — Ты меня притащил, потом вдруг смылся куда-то, а теперь пришёл и заливаешь о какой-то Тане. — Странно.       Внутри появилось чувство пустоты, словно он упустил что-то очень важное. — Пошли, Ромео. — Говоришь, я заливал о Тане? Тогда, скорее, Онегин.       Выходя, он задел плечом продавца, уносившего порцию крем-брюле с торчащим из него окурком «Мальборо».