!внимание! очень странный кроссовер с DA: Inquisition
— Она сожгла мои кисти из волоса золотой галлы! Эта… эта невоспитанная орлейская ведунья уничтожила фамильную реликвию Павусов! Чем я буду теперь писать портреты, леди Инквизитор? Лилия благодарно кивнула последнему докладчику, жестом отпустила присутствовавших на аудиенции и устало поднялась с трона. Люди, которых растолкал ворвавшийся в зал тевинтерский маг, начинали роптать за его спиной и закатывать глаза. Инквизитор сама едва удержалась от этого, постаравшись сохранить приличествующее её положению невозмутимое выражение. — Я полагаю, вы говорите о мадам де Фер? — как ни в чем не бывало спросила Лилия. Придворные орлесианского двора, навострившие уши при знакомой фамилии, послы, и даже стражники, не торопясь, удалялись из тронного зала, недоуменно-заинтересованно разглядывая смуглого мага. Он был разъярён, глаза метали молнии, слегка испачканные масляными красками кулаки были крепко сжаты. — Ещё раз, Антуан, что случилось? — леди Тревельян выдохнула, проводив взглядом последних гостей, и рухнула на трон. Приём высокопоставленных друзей Инквизиции отнимал не только кучу времени, но и сил — она не выходила из зала с полудня, в то время как солнце уже скрылось за горами. Ничего поделать было нельзя — Эжени Монтилье жестко контролировала распорядок дня и встречи главы Инквизиции. Краем глаза Лилия увидела, что посол вышла из своего кабинета и направилась к трону. Мысленно чертыхнувшись, леди Тревельян сползла вниз по спинке и уставилась на Антуана. — Лилия, я… я требую равного возмездия для неё, немедленно. — Что случилось? Я могу помочь? — прощебетала Эжени, входя в лучи вечернего солнца, льющиеся из огромного витражного окна. Веснушки на смуглых щеках, блеснув, исчезли, и Лиля заметила, что короткая причёска непривычно растрепана, словно посол в отчаянии зарывалась пальцами в волосы. — Я писал портрет Марго на её балконе, — тевинтерец оглянулся, — как вдруг она спросила, не брезгую ли я ночевать в таверне в качестве подстилки для рогатого коссита. Я ответил, что… — Наглая ложь! — раздалось под сводами зала. Антуан и посол Монтилье, порозовевшая при слове «подстилка», обернулись быстрее, чем Лилия успела разглядеть возникшую на балконе этажом выше Маргариту де Фер. — Он первым спросил, не мерзнет ли у меня лысина по ночам. — Это была невинная шутка, а вы едва не вспыхнули! В обоих смыслах. — Как низко с вашей стороны — поддевать меня по поводу причёски. Вы же знаете, что подобное решение обусловлено моими способностями, магистр. — Разве? А мне на миг показалось, что вам завидно, что у вас нет волос, и вы вероломно попытались сжечь мои. — Вам удалось увернуться, дорогой мой. — Но зато какой ценой! Волосы всё равно пострадали! — Цветик, поверьте мне, я не стала бы нападать на беззащитного тевинтерца и жечь его драгоценные кисточки из эльфийских волос, — магесса обратилась к Инквизитору. — Верю, — пробормотала Лилия. — Беззащитного? Эльфийских? Какие грязные инсинуации, Марго! — взорвался Антуан. — Андрасте, они снова ведут себя как дети малые, — вздохнула Эжени. — Леди Инквизитор, у меня неутешительные новости и новое поручение. — Я слушаю, — Лилия слабо улыбнулась тому, как маги на фоне обменивались изощренными оскорблениями, завуалированно обвиняя друг друга в стервозности и подлости. Эжени взяла её под локоть, и девушки медленно направились к парадному входу. — После сражения в Арборской глуши численность нашего войска сократилась почти на треть, и около одной пятой от оставшихся в нашем распоряжении людей находятся в очень тяжелом состоянии, — затараторила Эжени. — Я вынуждена выразить беспокойство по этому поводу, и сказать, что если бы вы поискали союза с кунари… — Исключено, — сзади подоспел Антуан. Он явно успокоился после перепалки с мадам де Фер, и, по-видимому, уже забыл о сожжённых ей кистях. — Невозможно. — Прошу прощения, сеньор… — Мы укрываем тал-васгота, отступника, бывшего секретного агента косситов, предателя Кун, если будет так угодно, — резко ответил Антуан, поправляя волосы и приосаниваясь, несмотря на то, что он и так выглядел идеально - посол, маг и леди Инквизитор спускались по парадной лестнице во двор, и их фигуры тут же приковали десятки взглядов. — Действительно, я и думать о нём забыла, — растерялась Эжени. Её внимание привлекли острые уши и нестриженая копна пшеничных волос, мелькнувших на крыше. Через мгновение донёсся смех и отборные ругательства стражника, которому за шиворот угодил куриный помёт. — Тама! — в один голос крикнули посол и женщина в нагруднике с лилией, лепестки которой походили на глаза. Она стояла под козырьком и смотрела наверх, уперев руки в бока. — Добрый…эээ, вечер, Искательница Зои, — поздоровалась Лилия. — Добрый, — сердитая воительница, особенно грозно выглядящая во время проделок своей маленькой эльфийки, даже не стала поворачиваться. — Инквизитор, прошу извинить, но она уже пару часов обстреливает двор и не даёт людям работать. — Попробуйте выманить её печеньем, она наверняка проголодалась за это время. — Мы уже пробовали, миледи. Она выкрала банку и скрылась. — Зои, — робко сказала Эжени, — Вы не знаете, где сейчас Бурая Белка? — В таверне, где ему ещё быть. Поглощает запасы орлейского пряного, которое закупили для праздника. — Как?! Возмутительно! В прошлый раз он выпил четверть от всех запасов, а там было, на минуточку, пятьдесят бочек! Лилия переглянулась с Антуаном и оба прыснули. Время клонилось к сумеркам, солнце почти село, и леди Монтилье уже пора было расслабиться, отойти от забот и расчетов. В таверне оказалось полно народу — рабочий день завершился, и жители всего замка слетелись в «Приют Вестницы», чтобы отдохнуть за кружкой сладкого эля. Только один житель почти не покидал стен «Приюта». Инквизитор увидела его ещё со входа, рыжая рогатая голова коссита единственная осталась беспристрастна к тому, что Вестница удостоила таверну присутствием — жители Скайхолда встали, когда она вошла, кто-то приветственно поднял чаши и стаканы, а бард вдруг заиграла балладу о Снежане, тайном канцлере Инквизиции. — Ты портки свои забыл, — вместо приветствия выдал Бурый, увидев рядом с Лилией Антуана. — Привет, босс. Подсядете к нам? Мы планировали начать партию «порочной добродетели». Даже командор обещал притащить свой лириумный зад. — Он больше не принимает его, Матео. Что вы пьёте? — Эжени взяла его кружку и сделала глоток. — Создатель, да вы действительно открыли бочку орлейского! Вам не стыдно? Я же просила вас, Матео! — Я Бурый, а не Матео, и тем более не Белка, — хмуро отозвался коссит. — Садись, Рюшечка, и пей. С твоей работой ты совсем дерганая стала. — Полностью согласен, — опускаясь на лавку рядом с ним, подтвердил Антуан. — Миледи послу надо хорошенько выпить и расслабиться в доброй компании друзей. — Я… я запланировала беседу с вами, Матео, насчет ваших отношений с родиной… — Зачем говорить о том, чего больше не существует? — Бурый сделал знак тавернщику, и перед новоприбывшими возникли напитки, хлеб и колбасы. Когда перед Антуаном эльфийка поставила блюдо винограда, тот сощурился, словно довольный кот, и благодарно поцеловал коссита в остроконечное ухо. — Да-да, конечно, их больше нет, но… — не унималась Эжени, и Матео многозначительно пододвинул к ней кружку. Посол умолкла. — Выдрать бы вас за уши за расход казенного провианта, но на сегодняшний вечер я умолкаю. В руках коссита возникла колода. Из тёмного угла поднялась незаметная до того невысокая тень в капюшоне, до смерти напугав подскочившую Эжени и притянув к себе взгляды сидящих за столом. — Пожалуй, мне пора, — прошелестела тень и повернулась к Инквизитору. Лилия вся съежилась, увидев светящиеся из-под капюшона зеленые глаза эльфийского мага, и кивнула, позволяя ему идти. — Я думал, ты не ходишь в столь злачные заведения, Январь, — хмыкнул тевинтерец, приглаживая волосы. Не колеблясь, скрытый под накидкой эльф вышел из-за стола и исчез. — Даже не удостоил меня ответом. Остроухая зараза. Что он тут делал? — О былых временах болтали, — ответил коссит. — Конечно, о чем же ещё, — Антуан закатил глаза. — Раздавай уже. Они успели сыграть партию, прежде чем к ним нагрянули гости — от удара босой ногой дверь таверны распахнулась, и, подбоченившись, к столу Инквизитора протопала Тама, видимо, передразнивающая походку сопровождавшей её Зои. — Ох, ну и вечерочек был! Инквизитор, разрешите доложить — главный двор замка очищен от куриного дерьма! — эльфийка отдала честь, приложив к груди кулак. — И где же оно теперь? — удивилась Лилия. — Съела? — вставил Бурый. — Да лучше бы съела, — устало вздохнула Зои, отстегивая меч и бережно прислоняя его к стене. — Я, конечно, за свою препоганую жизнь наголодалась, но не настолько, — оскорбилась Тама, хватая из раздачи карты и присоединяясь к игре. — Теперь все какахи там, где надо — за шиворотом у солдат Ксандера. Коссит хохотнул и обернулся: — А вот, кстати, и он сам. — Ой, и правда, — пискнула Тама. Её карты рассыпались, и эльфийка нырнула под стол. Зои издала недовольное бурчание, сетуя на непутевость подопечной, Антуан присвистнул, а Инквизитор порозовела. Командор Ксандер, ферелденский лев, медленно прошёл к столу и отдал честь Вестнице, ни разу на неё не взглянув. Та прерывисто вздохнула и опустила взгляд, внезапно наткнувшись на умильную рожицу Тамы, примостившейся прямо у её ног. Она то ли едва сдерживала хихиканье, то ли сочувствовала подруге, щенячьими глазами выражая все своё участие и понимание того, что чувствовала Инквизитор. Ксандер оставил свой меч там же, где Зои, и тяжко опустился на свободное место прямо напротив Лилии. Та украдкой посмотрела на него, и перевела взгляд на коссита, понимая, что мысли начинают путаться. Инквизитор не должна... Инквизитор обязана сохранять разум чистым. Грива на доспехе командора, некогда песочно золотая, стала белоснежной — видимо, он нашёл, как применить царственные украшения зимних горных львов, на которых недавно выезжали охотиться он и его солдаты. На фоне чернёного доспеха и вкупе с седыми прядями челки, грива выглядела волшебно. — Почему все так смотрят? — с искренним недоумением спросил он, оглядываясь по сторонам. Посетители таверны не могли оторвать от него глаз, женщины шептались. — У меня что-то на лице? — Нет, — беззастенчиво заигрывая с ним, ответил Антуан и мечтательно подпер подбородок. — Вы просто сногсшибательны сегодня, командор. Отличное решение с гривой, мои поздравления. Теперь процент влюбленных в вас девиц превысит все мыслимые нормы влюбленности девиц в молодых и красивых командоров. — Так это из-за гривы? — рассеянно, краснея с каждым словом тевинтерца, переспросил командор. — Я исходил из вопроса практичности… Старая совершенно износилась, к тому же сейчас сильно похолодало, а грива снежного льва… — Не оправдывайтесь, — промурлыкал Антуан. — Все равно скоро снимете её, правда Матео? — На раздевание играем? — пробасил коссит. — Здесь же Инквизитор, — возмутилась Эжени. — И мои подчиненные, — обеспокоился Ксандер. — Инквизитор не возражает! — Тама вынырнула из-под стола и повелительным жестом потребовала у Бурого карты. — Подчинённых спровадим. Поехали!***
В свои покои Лилия вернулась лишь под утро. Небо медленно светлело, и на его фоне проступали объятые облаками снежные шапки горных вершин. Со стропил под потолком соскользнул человек, и Лилия вскрикнула, вскидывая вспыхнувшие светом руки. Сил защищаться уже не осталось, и вняв зашедшемуся в испуге сердцу, девушка начала молиться Андрасте, чтобы это не был убийца. Открыв глаза, девушка убедилась, что ещё жива - перед ней стоял Соловей с грустной морщинкой между светлых янтарных глаз. — Кричишь, — прошептал он. — Кричишь, места себе не находишь, Лилия. Смена старого навстречу рассвету идёт, печаль… любовь? Нравится? Глаза серые, стальные, как лезвие его меча, а белые пряди можно заплетать часами. — Соловей, не надо, — слабо запротестовала Лилия. — Хватит. Пожалуйста, нет. Не сейчас. — Сейчас. Я хочу помочь. Ты погибаешь в болоте. Тревога, — дух бесшумно приблизился и коснулся губами её лба. Лилия почувствовала, как головная боль уходит, вихрь из мыслей успокаивается, и, открыв глаза, поблагодарила духа слабой улыбкой. — Я очень устала, Соловей. Иногда кажется, что эта война не прекратится никогда, и все вокруг меня… — она запнулась, -…уйдут. — Они уйдут, а рассвет придёт, — ответил дух. — Что? — она обернулась, но никого в покоях уже не было. Девушка вышла на балкон, зябко обнимая себя за плечи и застыла, поражённая красотой светлеющего неба. Над Морозными горами поднималось солнце.