Путь Самаэля

Мистер Уокер топчется возле статуи и осматривает парк аттракционов с немного пренебрежительным выражением лица. Только такой скандальной личности, как глава японского филиала Ордена Истинного Креста, могло прийти в голову назначить деловую встречу в луно-парке. Уокер считал это глупым, но никогда не озвучил бы своё мнение даже, если бы ему и не требовалось ничего от этого клоуна. Ну не привык Уокер честно высказывать своё мнение, и это несомненно было крупным достоинством для любого высокого чина. Уокер гордился своим умением нравиться всем и каждому, располагать к себе. Встречаясь с кем-либо он всегда наводил справки об этом человеке и узнавал о нем все, что только можно. Ведь нужно было угадать с костюмом, манерой речи, стилем поведением. Кто-то падок на лесть, кто-то любит резкость и критику. Уокер — умелый психолог. Люди просты, демонов просчитать куда сложнее, но и это вполне возможно, ведь между ними и людьми так много общего. Особенно много общего с демонами у тех людей, в кругу которых Уокер привык вращаться. Все идёт хорошо, Уокер медленно, но верно, ползет по карьерной лестнице, начальство ценит его. Конечно, это так, ведь будь иначе, разве доверили бы ему переговоры с Мефисто Фелем. Мефисто Фель… Уокер наслышан об этом индивидууме, и даже видел его несколько раз мельком. У Уокера остались от этих встреч очень сумбурные впечатления. Дело в том, что Фель единственный, кого Уокеру не удалось разгадать. Мефисто Фель всегда являлся миру, как сгусток красок, фейерверк, праздник. Жизнерадостность била ключом из этого человека. По крайней мере, так казалось на первый взгляд. Этот праздник всегда врывался в места и события, совсем ему не соответствующие, разбрасывая вокруг себя блестки и конфетти. Многих это раздражало, и Уокер понимал, почему. Этот клоун, шут казался круглым идиотом и первое впечатление, которое он оставлял о себе, подтверждало это мнение, но какую страшную ошибку совершал каждый, кто осмеливался не воспринимать это эксцентричное существо всерьёз. Фель никогда не вел себя, как Уокер, то есть не пытался никому понравиться, считался только с теми, с кем хотел и вообще творил все, что взбредет в его фиолетовую голову. Не говоря уже о том, что такое понятие, как дресс-код, не занимало в мировосприятии Феля ни одной квадратной единицы. Несмотря на бедлам, бесцеремонность, шутку и весёлый хаос, которые олицетворял собой глава японского филиала, его невероятно ценили, а Папа Римский любил его больше своих гордых и важных кардиналов. Такая власть заставляла трепетать перед смешным человеком в цветастых тряпках, и, поэтому Уокер ожидал Феля с неким невольным содроганием. — Добрый день, мистер Патрик Уокер, я невероятно рад принимать у себя столь важную персону. Уокер подпрыгнул, услышав откуда-то сверху насмешливый голос. Задрав голову, посетитель узрел главу японского филиала, восседающего на плече собственного позолоченного памятника. — Добрый день, Мефисто-сама, — американец согнулся в три погибели, а когда выпрямлялся, на лбу его выступила испарина. — Так, по какому случаю вы решили проигнорировать существование таких вещей, как телефон и интернет и явиться пред мои светлые очи собственной персоной? Уокеру резало глаза солнце, отражающееся в плаще статуи, а говорить с Фелем, глядя в землю, не позволяло воспитание. В какой-то момент Уокер немного позавидовал ректору, поведение которого не было стиснено условностями, но просить Феля о том, чтобы тот спустился… Нет, увольте. Фель засмеялся и с веселым воплем скатился вниз с плаща статуи, как с горки, будто услышав мысли своего собеседника. — Мистер Уокер, вы любите памятники? Фель панибратски обнял Уокера за плечи. — Я не слишком понял ваш вопрос. Уокер даже не пытался отстраниться. Если тот, с кем надо договориться, хочет обниматься, он готов. — О, я говорю об этой прекрасной статуе. Как она вам? Вообще-то Уокер считал, что памятники стоит устанавливать посмертно, но не говорить же этого Фелю. Американец боялся даже думать об этом. — Она чудесна. Я думаю, что этот шедевр скульптурного искусства обязан попасть в ЮНЕСКО. — А любите ли вы, мистер Уокер, аттракционы? Мистер Уокер не любил. — О да, обожаю. С резкими подъемами и спусками у Уокера были связаны далеко не самые лучшие моменты в жизни, но американец покорно забирается в разноцветный паровозик на чёрт знает какой высоте, стараясь удержать свои мысли и не проклинать коварного ректора. Фель плюхается тут же, и в его глазах загорается озорной огонёк. Паровозик падает в пустоту… Уокера тошнит и мутит, картинка перед глазами вертится, как сумасшедшая. Давненько бедному американцу не было так паршиво. Фель резво выпрыгивает из вагончика. — Ну так что, мистер Уокер, вы хотели о чем-то меня спросить? Мистер Уокер точно помнит, что хотел, но вот что конкретно… Американец не решается открыть рот, опасаясь, что вместо слов, из него может появиться совсем другое, более материальное вещество. Фель помогает несчастному выбраться на твердую землю. — Какая жалость, кажется, вы не слишком хорошо себя чувствуете. Уокер хочет сказать, что с ним все в порядке, но не может. — Очень жаль, но вам стоит прямо сейчас вернуться туда, откуда пришли, пока вам не стало ещё хуже. Вкрадчивый голос ректора превносит в эту фразу второй смысл, и Уокер очень хочет домой под одеяло. Он согласен. Фель протягивает бедняге портал, и Уокер исчезает. Окумура Юкио видит это, но по своему обыкновению, не задаёт вопросов. В этот раз Мефисто Фель считает нужным пояснить свои действия. — Это был шпион Люцифера, — просто сообщает ректор. Уокер был уверен, что доверие Люцифера-сама в его отношении безгранично, а карьере в ложе иллюминатов ничего не угрожает, но этот провал не сойдёт ему с рук. Люцифер-сама будет очень недоволен и снова станет швырять его из одного конца зала в другой. От одной мысли об этом «аттракционе» шпиона вырвало. — Вы знали об этом заранее? — силу любознательности Юкио можно сравнить только со слабостью его любопытства. — Нет, но я знал о методах, которыми Люцифер любит наказывать провинившихся слуг. Также я прекрасно знаю, что Люцифер не дурак, но он, пожалуй, считает, что дурак я. Мефисто немного обижало осознание того, что брат его недооценивает. Все еще. — Разве глава американского филиала обязательно должен иметь хороший вестибюлярный аппарат? — Нет, но глава американского филиала ни за что не может быть таким раболепным. Кроме того, и мысли выдавали его, хотя видно, что Люцифер учил своего протеже контролировать их. Юкио кивнул, жалея, что не может читать мысли других людей. Фель похлопал парня по плечу. — Я научу тебя различать мысли людей по их лицам настолько хорошо, что тебе и не потребуется обращать внимание на содержимое их головы. Юкио кивнул. Ректор Фель очень нравился младшему Окумуре, и это было взаимно. Мефисто окидывает взглядом длинные колонны вышколенных воинов. Долгие приготовления наконец-то завершены. По правую руку Мефисто стоит настоящий Патрик Уокер, по левую — младший Окумура. — Все готово, — докладывает Патрик, Юкио просто кивает, не тратя лишних слов. Мефисто открывает портал. Церковь сатаны — самая крупная из существующих сатанинских сект была организована и сформирована человеком по имени Антон Шандор Ла-Вей. Этот же человек является автором так называемой сатанинской библии, благодаря которой многие люди перестали связывать сатанизм с кровавыми жертвоприношениями и поняли, что это достаточно миролюбивая, основанная на любви к свободе, философия. Ла-Вей сделал все, чтобы приподнести сатанизм, как разумное мировоззрение, и ему это удалось. Именно поэтому Орден Истинного Креста считает эту организацию наиболее опасной. Мефисто согласен с этим мнением. Единственный способ внедрить некую мысль в сознание больших масс — сделать её нормальной. Для этого и существует окно Овертона. Библия сатаны очень серьёзно сдвинула это окно в отношении сатанизма. Не то, чтобы раньше множество разумных, расчетливых и деловых людей не были сатанистами, но они, по крайней мере, сознательно не признавали над собой власть сатаны, а это в определенной степени извиняло их. Невежество бывает спасительно, закрытые глаза избавляют от ответственности, а во многих знаниях многая скорбь. Мефисто знал это, Мефисто давно понял смысл этой фразы из книги Экклезиаста. Фель знал, что бороться надо с первопричиной, а не с последствиями. То есть, прежде всего необходимо уничтожить идеологию Ла-Вея, а уж после убить последователей, чтобы не допустить распространения. Но как осуществить это Мефисто не знал. Поэтому и шёл теперь с огромной армией на другую огромную армию. Не потому, что не знал, что это бесполезно, а потому что не понимал, как иначе, каким может быть другой выход. Когда Мефисто и его армия оказались перед храмом Бафомета, оргия уже давно началась.