Путь Самаэля

— И как тебе это удалось? Самаэль и Гвидиче сидят в кабаке. Первый сжимает в руке горлышко бутылки и время от времени прикладывается к ней. Гаспаре наблюдает эту картину, но не придаёт этому значения. Самаэль, впрочем, тоже. Разница лишь в том, что Гвидиче считает: Самаэлю надо прийти в себя после мучений в лапах инквизиции (хорошо, что он не знает о последних актах этой комедии), а Самаэль… А Самаэлю просто наплевать. — Если достаточно долго надоедать человеку с одной и той же просьбой, он выполнит её хотя бы просто, чтобы отделаться от просителя. Ну вы мне лучше вот, что скажите: сможете ли вы завтра быть в норме? — А, между прочим, я и сам уже почти выбрался. Совсем чуть-чуть осталось поднажать на Риччи. — Да, разумеется, — сарказм. — Ты мне тут ёрничай. Думаешь, моей магии хватает только на избавление от похмелья? Кто тебя вообще просил лезть? Гаспаре вздохнул. — Ну, благодарности я от вас и не ждал. — Попрекать меня вздумал? Вечно теперь будешь меня носом в это дерьмо тыкать? Хвост распускаешь, павлин надутый! Смотри, как бы не повыдергал я тебе перышки-то. А то понаоказывают услуг, а ты потом кланяйся им в ножки да рассыпайся на микрочастицы благодарностей. Самаэль размахнулся и врезал бы Гвидиче бутылкой по голове, если бы тот не уклонился. — Так, герр Фауст, сдаётся мне, вам хватит. Идемте, пора возвращаться. Самаэль пошатнулся и поднял вверх указательный палец. Попытка Гвидиче взять демона за руку была пресечена все той же бутылкой. — А ты мне тут не указывай, когда хватит, а когда нет. Надоело! Вечно все окружающие только и не делают, что говорят мне, как поступить. Сначала сатана в Геенне, а теперь ты здесь. Ты — сатана Ассии, помни об этом. Отныне это твой официальный титул. Хотя нет, ты, чёрт тебя дери, слишком правильный. Сидишь тут передо мной, смотришь своим праведными глазенками. Только нимба над головой не хватает. Что, думаешь, я мерзкий забулдыга? Думаешь, раз я демон и пью, то ниже тебя, что ли? Нашёлся мне тут святой. А, иди ты в ж… В жандармерию. Глаза бы мои на тебя не смотрели, святоша. Самаэль отвернулся от Гвидиче и, казалось, впал в алкогольный транс. Гаспаре терпеливо слушал тираду и, конечно, молчал. Какой с пьяного спрос? Только вот слова демона задели. Ведь это же все неправда! Гаспаре не ждал никаких почестей и ничего худого о Самаэле не думал. Ну почти. — Святоша? Нимб над головой? Гвидиче вырвал у Самаэля бутылку и приложился к горлу. Демон одобрительно кивнул. Несколько минут экзорцист сосредоточенно глотал, а, когда оторвался выпалил: — Я святоша? Что вы вообще знаете? Обо мне, о моей жизни и о том, что довелось мне пережить от демонов. — Дай угадаю, — Самаэль откинулся на спинку стула и театрально взмахнул рукой, — демон убил кого-то из твоих близких и с того самого момента ты их ненавидишь. И убиваешь. Потому-то ты и экзорцист. Прежде чем ответить Гаспаре накатил еще несколько глотков. — Я пока слишком трезв для таких разговоров. — Так зачем же дело встало? Самаэль махнул рукой, подзывая официанта. Через час Гвидиче, схватившись за голову вещал: — У нее были такие светлые, тоненькие волосики и голубые глаза. Настоящая северная девчушка. Но улыбаться она умела так, что жарко стало бы даже на Новой Земле. И только Самаэль подумал, что все дело, как всегда, в женщине, как Гаспаре добавил: — Моя дочь. Мать её бросила. Вообще, она была публичной женщиной, но я не хочу об этом вспоминать. — Ты, святой, путался с потаскухами? — Самаэль не мог поверить своим ушам. — Мне было двадцать, и собирался стать монахом, — Гаспаре поднял на собеседника глаза в красных прожилках и опять приложился к бутылке, — отец сказал, что мне пора иметь женщину. Я отказывался, но после… Я бы хотел сказать, что мне заставили, но нет. Слышите, нет! Я пошёл по своей воле… Захотел попробовать. Потом я как-то нашёл на пороге своего дома корзину с младенцем. И записку, где говорилось, что это моя дочь. — И ты, идиот, тебе хватило ума взять ребёнка и даже не проверить? Говоришь, она имела светлые волосы? Ведь не похоже на тебя совсем! Самаэль сам не заметил, как искренне заинтересовался этой историей. — Как бы я проверил? Она похожа на мать, да мне и дела не было. Я ведь так виноват, так виноват… — Все понятно, чувство вины тебя сгубило. — Сгубило? О нет. Я взял её и заботился о ней, как о родной. Отец не захотел знать меня и выгнал из дому. Путь в монастырь мне был закрыт. Я пытался найти убежище в церкви, но священник того храма, где я собирался принять постриг, узнав о том, что со мной дочь публичной женщины, которая, возможно, является и моей незаконнорожденной дочерью, отказался дать приют блуднику и его богопротивному приплоду, — Гвидиче поморщился, — мы умерли бы от голода, если бы не один добрый человек. Пекарь по фамилии Бьенвеню*. Он подобрал нас на дороге. Мне пришлось работать на него, но зато Джулия была в безопасности и получала пропитание. Ей было десять, когда это произошло. Самаэль слушал и с каждым словом убеждался, что Гвидиче — круглый идиот. Совершенный, полуумный придурок. Сумасшедший. Решение стать монахом ещё можно понять, в конце концов, это неплохой способ сделать карьеру, но столь страшно винить себя за близость со шлюхой? Да ещё и взять на воспитание подброшенного потаскухой младенца, пожертвовав даже добрыми отношениями с отцом! И скитаться с орущим свертком. И все это в двадцать лет. Не иначе, как молодому юноше жить надоело уже в таком раннем возрасте. — Джулия уже начала помогать мне. Ей только надо было отнести свадебный пирог… Заказ. Она встретила стаю каких-то злобных беспризорников, один из них был одержим демоном. Я не успел. Гвидиче уронил голову на стол и зарыдал, Самаэль сунул ему бутылку. — Затем ты стал экзорцистом, чтобы отомстить за неё? — Затем я объявил охоту на парня. Того самого. Он был ни в чем не виноват, это демон сделал все, но я не понимал этого, мне нужно было отомстить. Я выследил его и убил. Понимаете? Я убил человека, ударил его по голове камнем. — Демоны вселяются лишь в подобных себе людей. Ты убил недостойного человека, — сказал Самаэль, словно это могло что-то изменить. — Мне было так плохо. Я потерял дочь и стал убийцей. Я опустился на самое дно. Спасибо монсеньору Бьенвеню, он не бросил меня и следил, чтобы я не натворил совсем уж худых дел, не усугублял своего положения. В один день старик умер. Я не помню, что подкосило его, возможно, это опять я виноват. Его смерть отрезвила меня, как не странно. Я понял, что не могу дальше так жить, я должен отомстить истинному убийце Джулии. Да, именно поэтому я и стал экзорцистом. Вы подловили меня. Отбросив пустую бутылку Гвидиче упер руки в стол и снова уставился на внимательного слушающего Самаэля. — В Ордене Истинного Креста я опять встретил Бога. Самаэль поморщился, не любил он этих разговоров. — Я избавился от ненависти к демонам! Я сумел преодолеть это чувство. — Разве ты не убивал их, как экзорцист? — Как экзорцист, я отправлял их в ад, защищая от них Ассию. Но я не терял надежду найти демона, который захочет бросить Геенну навеки. Это оправдало бы все! Смерть Джулии и мои страдания. И я нашёл. Вы, герр Фауст. Спасибо вам, спасибо. Гаспаре стукнулся лбом о стол и засопел, бормоча своё «спасибо». Заснул. Самаэль вздохнул. Не то, чтобы ему было жаль этого полуумного чудика, но все же. Насколько же глупым и твердолобым надо быть. Гвидиче раздражал Самаэля. Гвидиче, чёрт возьми, портит статистику! Самаэль думал, что знает людей, знает их порочную, почти демоническую натуру, но… Нет. Вообще-то план сработал, ведь откуда было Гаспаре знать, что демоны не пьянеют. Второй сын сатаны выпытал у своего надзирателя много информации, и в принципе теперь можно читать Гвидиче, как открытую книгу, но его мотивы совершенно безумны и нерациональны. Ладно уж. Самаэль встал, взвалил на плечи бездыханную тушку Гвидиче и телепортировался прямо в свою комнату, благо антидемонические барьеры были слишком слабы, чтобы помешать ему. — Доброго утречка, — голос Самаэля копьем пронзил голову Гвидиче. — Умоляю вас, не говорите ничего. Экзорцист выглядел, как побитый молью ковёр. От предмета интерьера отличало только умение говорить. Умение, но не желание. — Ну и ну. И это я должен быть в норме после вчерашнего? — Вы мне за это ответите, — простонал несчастный. Самаэль усмехнулся. — Дорогуша, ты сейчас даже встать не можешь без моей помощи. — Моя голова-а-а, я сейчас скончаюсь. — Нет, не надейся, — продолжал глумиться Самаэль, — ты будешь долго и мучительно СТРАДАТЬ! — Папа меня убьет. — Ты себя слышишь? Сдаётся, передо мной шестнадцатилетний, нашкодивший школяр, который боится отца. — Папа Римский меня убьет! И это не шутки. Как вы могли… — Доверять кому попало не нужно. Ничему тебя, Гвидиче, жизнь не учит. — Помогите мне, ведь плохо будет нам обоим. — Я бы и рад, — Самаэль развел руками, — но демоны не умеют лечить человеческие болезни. Я могу только загипнотизировать тебя. Это уберет боль, ты просто не будешь ничего чувствовать. Но и только. — Действуйте! Мне нужно быть в рабочем состоянии ради вашего же блага. Сейчас же! Самаэль щелкнул пальцами. — Я хочу быть экзорцистом, — Самаэль решителен и серьезен, как никогда. А Гвидиче кажется, что у него сейчас снова голова начнёт болеть, несмотря на гипноз. — Демон-экзорцист? Вот ведь абсурд, как вам только в голову такое пришло! — Опять ты меня тыкаешь носом в моё происхождение. — Отнюдь, герр Фауст. Демон это ваш выбор, а не происхождение. — Когда это было… И вообще, тебя это не касается. Хочу быть экзорцистом! — Да поймите вы, что это невозможно! Никто этого не сможет допустить. Папа и кардиналы поднимут меня на смех, если я заикнусь об этом. А уж, как на это посмотрит инквизиция… — Помнишь, что ты мне вчера рассказывал? — Не смейте мне об этом напоминать! Это было подло. — Ты превратился в пешку Ватикана, Гвидиче. Что теперь важнее для тебя: Истина или мнение Папы? Этих власть имущих никогда и ни в чем невозможно убедить. Плевать! Обучи меня. Ведь я так не хочу обратно в Геенну к сатане. Ты единственный, кто поверил в меня, Гвидиче. Ты мой единственный друг. Ты ведь поможешь мне? Самаэль смотрел на Гаспаре самыми честными на свете глазами. Разве можно усомниться в его искренности? Разве можно отказать? — Я помогу вам, хотя вовсе не могу поручиться, что вы не использовали свой гипноз, чтобы добиться моего согласия. Это все решило. Рыбка попалась на удочку. Самаэль ликовал. Через год-другой он уже станет важной персоной в Ордене Истинного Креста и выполнит поручение сатаны. Этот Гвидиче — настоящий подарок судьбы. Самаэль смотрит на милого, интеллигентного юношу и не может поверить тем ощущениям, которые составляли основу его восприятия с момента падения. А эти ощущения отчётливо сообщают информацию об одержимости юноши демоном. Самаэль даже может назвать имя адского гостя. Гвидиче протягивает новому боевому товарищу веревку. — Герр Фауст, сделайте одолжение — свяжите его. — Как вам будет угодно, любезные, — усмехнулся демон в образе молодого человека, но внезапно улыбка исчезла с его лица, и он согнулся в изящном поклоне, — мой господин, рад приветствовать вас в Ассии. — Ну здравствуй, Белиал, — флегматично ответил Самаэль и принялся выполнять просьбу Гвидиче, не встречая при этом никакого сопротивления, — и что это тебя занесло в Ассию? — По долгу службы, мой господин. В подробностях вы, разумеется, не нуждаетесь. Самаэль хмыкнул. Он ничего не знал, а Белиал не хотел распространяться. То ли из-за Гвидиче, то ли просто по вредности природной. — А что ж, этот смертный разве удостоин вашего высочайшего покровительства? Чем же он заслужил такой чести? Ишь чего удумал мелкий пакостник, сам скрытничает, а его, самого второго сына сатаны, выспрашивать пытается. В коротком приступе раздражения Самаэль слишком резко дергнул веревку. Белиал издал недовольный звук. — Эй, господин, вы там поосторожнее. Оболочку эту поберегите, пожалуйста, она мне ещё пригодится. Самаэль проследил глазами за Гвидиче, который, наконец, приготовил все для обряда экзорцизма. — А с чего бы тебе беспокоиться? Прощайся с этим телом, выселять тебя будем. Белиал засмеялся. — Простите, мой господин, но я не могу не усомниться в этом. — Много экзорцистов пытались тебя изгнать? — заинтересованно спросил Самаэль. — Порядочно, — как и ожидалось, никаких определённых цифр Белиал называть не стал. Гвидиче поморщился, услышав это, и двинулся на Белиала, держа в одной руке крест, а в другой небольшой сосуд со святой водой. Самаэль уже хотел было ехидно осведомиться о причинах такой профессиональной непригодности членов Ордена Истинного Креста, но всё-таки удержался. Кажется, это он сам забыл что-то хорошо известное всем, даже самым мелким бесам. Белиал встречал противника с совершенно бесстрашным видом, и это заинтересовало Самаэля, который содрогнулся от вида оружия Гаспаре, и хотел даже отшатнуться, но ведь негоже ронять достоинство в присутствии нижестоящего. — И что же, не боишься совершенно того, что ожидает тебя? — А чего мне тут опасаться? — тон демона был донельзя беспечным, — этот смертный ведь, как и большинство прочих смотрит на предметы, что в его руках, как на обычные магические артефакты, которые обязаны сработать волшебным образом. Кроме того, смертный пришел в вашем сопровождении, и это зело меня утешает. Вот сейчас он потычет в меня крестом, обольет водой, да и пойдёт ныть, что демон попался шибко сильный, неизгоняемый. А мы с вами в кабачок сходим, да, господин? Ох, и хороший кабачок я тут знаю поблизости. Слова Белиала заставили Самаэля погрузиться в размышления настолько, что он даже не обратил внимания на фамильярный тон и дерзкое предложение беса, цель которого была, само собой, завести полезные связи в верхушке Геенны. А вот Гвидиче вовсю игнорировал болтовню демона. Вместо того, чтобы вступать с ним в конфронтацию, экзорцист поставил на землю сосуд с водой и отвесил Белиалу звонкую пощечину. Тот слегка опешил. — Господин мой, могу я попросить вас указать своему смертному на его место? Не сочтите за грубость, но уж больно вы его распустили. — Андрэ? Андрэ Бошан, вы слышите меня? Гаспаре пытался поймать взгляд Белиала, но тот лишь скалился в ответ. — Господин, сдаётся мне, ваш смертный готов для Геенны, он уже утратил остатки здравого рассудка. Гвидиче начал читать молитву. Белиала передергнуло. — Как же это…- простонал он. Гвидиче молился, а Белиал потихоньку сходил с ума. Сначала просто стонал, а потом начал орать и вырываться, и Самаэлю потребовалось много сил, чтобы удержать его. Что же до самого Самаэля, то не было предела его удивлению, когда он понял, что слова Гаспаре не причиняют ему, ровным счётом, никакого вреда. — Как?! Как?! Не может быть! — орал Белиал. И тут его голос изменился, а Самаэль всем своим существом ощутил бьющую ключом человеческую энергию, которая была совсем слабой до начала обряда. Гвидиче дочитал молитву и брызгнул в лицо юноши водой, но мышцы несчастного настолько свело, что хуже быть не могло. — Андрэ Бошан, вы теперь слышите меня? — П-помогите, — тихо прошептали губы, которые уже контролировались не демоном, а законным хозяином тела. — Я именно это и делаю, но вы обязаны мне посодействовать! Уповайте на Бога и просите Его о прощении и помощи. Без вашего решения и ваших усилий, вам не вернуть опять контроль над телом. Вы должны сами делать для этого все, что можете. Слышите меня, Андрэ? Андрэ? Губы снова растянулись в злобной ухмылке. — Зря стараешься, дорогой. Этот милый мальчик давно глух и слеп. Ты не можешь спасти его одной своей силой, а собственной у него отродясь не было. Лучше пойдём с нами в кабачок. Самаэль поражался Гвидиче, но его усердные попытки достучаться до души одержимого, молитвы, да даже капли пота на лбу вызывали отвращение. Самаэль ожидал, что ему подурнеет, но ни боли, ни страха не было. Только брезгливость. Желание как можно скорее убраться подальше от этого человека. До чего же все это глупо и невыносимо. А особенно невыносима самоотверженность, с которой Гвидиче пытается спасти какого-то неизвестного и незначительного Андрэ. И охота ж ему тратить на это время. Да ещё и ради абсолютно пустого человека, ведь демоны вселяются только в подобных себе людей. Ах, ну да, у Гвидиче ведь работа такая, ничего не поделаешь… Но он мог бы всего лишь притвориться, сделать вид, а после и бросить. И никто бы его не осудил, ведь многие потерпели фиаско, пытаясь изгнать Белиала. Но нет. Стоит вон, молится, зовёт своего Бога, который что-то не торопится на вызов. В промежутках взывает к человеческой душе, запертой в одном теле с демоном. Белиал, а вернее, тело извивается ужом, кажется, его сейчас разорвет, но человек все чаще одерживает верх над демоном. И вот жуткие конвульсии перестаёт содрогать этот уже изрядно надоевший Самаэлю мешок мяса и костей, Белиал чёрным облачком покидает оболочку и медленно растворяется в пространстве. — Эй, Белиал, про кабачок не забудь, — язвит Самаэль. Андрэ Бошан, получив обратно своё тело в полное распоряжение, зашелся в рыданиях и бухнулся на землю. Не дожидаясь реакции Гвидиче, Самаэль принялся развязывать освобожденного. — Спасибо, спасибо, спасибо вам! Гвидиче утер пот со лба и начал упаковывать свои вещи. — Как же мне вас отблагодарить? — не унимался Андрэ. — Пересмотрите свои жизненные приоритеты и постарайтесь понять, что дало повод демону вселиться в вас, — устало ответил Гаспаре, — а также благодарите не меня, а Господа, чьим оружием я и был в борьбе с демоном. Может быть, Андрэ и хотел бы продолжить беседу, но на него тут же налетели родители, какие-то родственники, ждавшие чудесного исцеления. Гвидиче не стал дожидаться, пока волна восторга захлестнет и его, и потому он, сделав знак Самаэлю следовать за ним, быстро ретировался.