Путь Самаэля

Сандра Джексон выздоравливает с такой скоростью, что врачи только разводят руками. Раз вернулась воля к жизни, то вернулась и сама жизнь. Когда Окумуре Юкио, как знахарю, доложили об этом, удивлению его не было предела. Он-то полагал, что жертва Люцифера однозначно не жилец и все усилия ректора пропадут даром. Все-таки, лорд Фель не всемогущ и не способен исцелять людей, но Юкио ошибся. Похоже, что ректор обладает какими-то совершенно неведомыми силами, а иначе как объяснить фактическое возвращение с того света. Жаль, что ему никогда ничего об этих силах не узнать. Если бы ректор Фель хотел, чтобы его верный помощник об этом знал, он давно бы уже поставил его в известность. Что ж, в таком случае, они в расчёте, ведь у самого Юкио недавно тоже появилась тайна от начальства. А именно — регулярные встречи с Люцифером. Во время операции по спасению Камики Изумо в сознание, ровно, как и в жизнь Юкио ворвался король света, и стало совершенно невозможно избавиться от его визитов. А может Юкио не так уж и хотелось избавляться?.. Разумеется, Окумура-младший не мог позволить себе стать предателем, поэтому с Люцифером он не сотрудничал, но и не гнал его. Более того, радовался его визитам где-то там на границах сознания. Это ведь так тошно — быть вечной тенью сильного, харизматичного и такого значительного и вместе с тем свободного старшего брата. Юкио завидовал. Не желал признаваться, но дико завидовал с самого детства. Для Рина не существовало границ, он делал все, что в голову взбредет, повинуясь каждому импульсу. Свобода… Она даровала Рину душевное здоровье, и оно скользило во всем, что Рин делал. Было ли это общение с одноклассниками, сражение, победа или поражение Рин радовался, если ему было весело, грустил, если было грустно, и ничто не запирал в клетку своей души, не давал приобрести статус внутреннего демона, который будет потихоньку терзать. Рин не старался никому нравиться, не стремился угодить, он умеет искренне любить, а его амбиции так наивны, он не зацикливается на себе. Рин поистине свободная личность. И это прекрасно, чудесно… Юкио так не может. Юкио не может смотреть, как все носятся с Рином, словно с писаной торбой, ведь он так важен и для Ордена Тру-Кросс, и для сатаны. Как и раньше Рин был дико важен для отца Фуджимото. Ничего с того момента не изменилось, и это непередаваемо бесит. Юкио всю жизнь старался: силой, упорством, кропотливым трудом брал вершину за вершиной, доказывал сначала отцу, а затем Ордену, что тоже не лыком шит, что достоин внимания. И чего он добился? Ректор Фель взял его личным помощником. Мальчиком на побегушках, который будет выполнять поручения начальника. Но Юкио не может допустить, чтобы все видели, насколько его это уязвило, Юкио умеет контролировать себя, он будет улыбаться и молчать, нельзя, чтобы кто-то увидел, насколько он на самом деле слаб. И пусть ненависть разорвет и иссушит его! И вот из глубин этого внутреннего ада является самый страшный демон — Люцифер и… Становится утешителем. Впервые для кого-то важен не Рин, а он, Юкио. Впервые кто-то страшно хочет заполучить младшего Окумуру, а не старшего, и это льет живительный бальзам на душу Юкио. Потому что теперь Юкио важен, Юкио нужен, Юкио силён. Голос в голове говорит, что внутри Юкио таится огромная сила, которой только нужно дать свободу, нужно научиться пользоваться, и тогда не будет никого мощнее него, человека, которого всегда дразнили, недооценивали, таланты которого игнорировали. И кто же в такие моменты станет задумываться об обладателе прекрасного голоса? Конечно, Юкио понимал, что сотрудничество с Люцифером значит предательство, а никого предавать Юкио определённо не собирался, но ведь он не выдавал врагу никаких сведений, не работал на него и не стал иллюминатом, а впрочем Люцифер ведь и не требовал ничего такого, разве что иногда ненавязчиво напоминал. Люцифер просто приходил поговорить с братом, минуя все эти конфессиональные разборки и партийные войны. Ведь Люцифер и Юкио — братья, а во имя этого разве не стоит иногда забыть о баррикадах и пообщаться, как близкие существа? Так говорил Люцифер. Юкио не был так глуп, чтобы верить ему во всем, но ведь, если Юкио что-то не понравится или покажется подозрительным, он с лёгкостью прогонит демона из своей головы. Юкио полностью контролирует ситуацию, разве нет? Пожалуй, именно поэтому Юкио как-то сразу не взлюбил Сандру или Риген, как её называет ректор Фель. Ведь эта девчонка — наглядное пособие того, насколько далеко может зайти Люцифер в жестокости. Сандра — киборг. Примерно на треть состоит из железок, искусственных частей и шрамов, потому что её кости были превращены в пыль, а мясо перемолото в фарш по приказу того, кто впервые помог Юкио ощутить себя значимым, сильным, могущественным. Разве различия между иллюминатами и Орденом Истинного Креста состоит не только в конфессиональных различиях и желании обрести власть над Ассией? Разве Люцифер не благородное существо, которое не поддаётся этой чисто человеческой черте — злобе? Ох, если бы только Сандра умерла, Юкио смог бы проигнорировать её существование, смог бы со временем убедить себя, что это была вынужденная мера, исключение из правил, тяжкий, но необходимый долг, возложенный на короля света. Но она жива, и потому Юкио должен мучаться в сомнениях. Отвратительно. Юкио приходит в палату Сандры. Девушка сидит на кровати и держит в руках бумажку — справка о выписке. Сандра все ещё выглядит какой-то слабой и болезненной. Под глазами залегли тени, волосы так и не обрели нормальный цвет, оставшись серыми, мышиными, как и все в ней. Олицетворение смерти. Глядя на неё, хочется выброситься из окна. Сандра поднимает голову и улыбается. Юкио в замешательстве, потому что улыбка приветливая, радостная и даже делает свою обладательницу немного человечнее и живее. Юкио отвечает, ему не впервой притворяться дружелюбным. — Добрый день, мисс Джексон, — Юкио предупредили, что Сандра не японка (что, впрочем, и так было по ней видно), — я от лорда Феля. Я провожу вас в вашу комнату в общежитии, объясню правила и дам расписание. Вы готовы? — Да, Окумура-сан. Как и ожидалось, у Сандры не было никаких вещей, кроме джинс и толстовки, купленных для неё лордом Фелем. И никаких документов, кроме справки о выписке. Юкио вспомнил о ещё одному поручении ректора и протянул Сандре несколько купюр. — Это от лорда Феля. — Спасибо, — деньги были приняты без всяких возражений, — могу я увидеться с лордом Фелем? — Для чего? Если вам что-то нужно, обращайтесь ко мне. — Мне нужно увидеться с лордом Фелем. — Озвучьте свою просьбу, и я побеспокою лорда Феля, если не смогу её выполнить. — Отведите меня к лорду Фелю. Юкио захотелось отвесить девке увесистую оплеуху. Неужели она не понимает, что ходить к ректору, если ей нужно купить пудру или тушь для ресниц, не самая лучшая идея? Но приператься и дальше не было смысла. — Я сообщу ему. Сандра и Юкио покинули больницу. Мефисто подбросил в воздух игральную карту. Кусок картона сделал сальто, Сюра покачала головой. Она ненавидела, когда её дурят, а Мефисто сейчас занимался именно этим, учитывая тот факт, что карта увеличилась в размерах. В одно мгновение экзорцистку охватила аура непонятного происхождения, зал тренировок исчез, все окутала непроницаемая, густая тьма. — Что происходит? Что ты творишь?! — Тише, — голос, напоминающий случайное дуновение ветра прошелестел совсем рядом с лицом Сюры. Экзорцистка сжалась от страха. — Мефисто? — В начале не было ничего, — голос носился над тьмой, в нем слышались свистящие нотки, — существовал только один Художник, что был одновременно сгустком энергии, личностью, разумом, Абсолютом. От полноты своей Художник отделил энергии и создал из неё существ, чья природа была подобна природе Его, и дал им великий дар — свободу воли. Вокруг Сюры начали проноситься сгустки света, похожие на яркие звезды. В первое мгновение они ослепили экзорцистку, но, когда глаза Сюры привыкли к яркости, она смогла разглядеть в созданиях гуманоидную внешность. А голос продолжал: — Но, так как, Он создавал их сам, вложил Он часть Себя во всякое существо и сделал часть Себя сутью всякого существа. И не может ничто существовать без той сути. После того взял Художник краски и пролил их на темный, безвидный холст, и произвел на свет невиданное доселе — материю и брата ее время. И связал их навеки, ибо не может быть материя без времени и время без материи. И дал материи свойство порождать звезды и их скопления — галактики, холодные камни — планеты и другие прекрасные, но мёртвые миры. Яркие гуманоидные создания исчезли, а тёмное пространство усеялось миллиардами светящихся точек, облачками туманностей, прямо над головой Сюры пролетела комета. — И материя, послушная прежнему закону, получила всю ту же суть, энергию, что была центром её существования, а также новый закон, по которому совершается все по сей день. Космос, окружавший Сюру, внезапно пришёл в движение и вот уже экзорцистке чудится, что она летит сквозь безвоздушное пространство, а кислород медленно, но верно заканчивается, как… Стоп. Взору открылся огромный шар, укутанный серными облаками. — Все миры блистали уникальностью, но не имели жизни, и Художник выбрал обиталище для своих порождений. Взмах кистью — и тьму разрезает свет, другой взмах — и остывает Земля, отделяется суша от воды, а день от ночи. Появляется твердь и отделяет воду, которая над твердью от вод, которые под твердью. Перед глазами Сюры раздвигались серные облака, в первичном океане зарождались серо-зеленые водоросли, а благодаря им и солнечному свету, появился кислород и начала возникать атмосфера. — И было это хорошо, и все менялось, но неизменной оставалась лишь суть всякого создания. В ускоренном режиме образовывались моря, начали появляться растения. — И добавил Художник другой штрих к Своему творению: произростила земля зелень, траву, сеящую семя, дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле. А после произвела вода, по велению кисточки Художника, рыб, птиц, пресмыкающихся — душу живую. Сюра в полном шоке наблюдала сначала за образованием первых рыб, а потом за тем, как первые рыбы вылезают на сушу и превращаются в пресмыкающихся и земноводных. Ещё спустя миллионы лет чешуйки некоторых рептилий стали перьями, а сами они — птицами. — Следующим движением сотворил Художник скотов, и гадов, и всех зверей земных по роду их. Увидев наступление ледникового периода и покрывающихся шерстью животных Сюра уже почти не удивлялась. — И чтобы не создавалось на земле, неизменным было лишь одно — часть Художника во всяком изображении. И последним штрихом стал человек, вершина мироздания, ибо был он не просто частью, но носителем Образа Создателя своего, был Ему сыном и дочерью. Человек умелый в ускоренном режиме эволюционировал до человека прямоходящего, тот до неандертальца и так до тех пор, пока перед Сюрой уже не стоял самый обычный представитель Homo Sapiens. — Над всеми Своим творениями поставил Художник закон, названный физическим, а всякое явление земное отдал под власть созданий нематериальных, что стали зваться повелителями подконтрольных им сфер. И сколь не были бы различны создания, всех объединяла суть, Художником данная, ибо без неё ничто не может существовать. Но лишь два творения в мироздании имели власть направлять свою суть в добро или во зло: человек и повелители сфер земных. И стоял над повелителями сфер земных по слову Художника величайших из них — Денница, но и над Денницей властвовал человек. И направил Денница энергию сути своей во зло, и стала она синим пламенем, а Денница стал зваться сатаной, и через то возникло в мироздании зло. Голос стих. Совершенно пораженная Сюра ещё некоторое время дрейфовала, неотрывно глядя в глаза первому человеку. Ну вот картинка стала медленно растворяться и через пять минут экзорцистка обнаружила себя, сидящую на прежнем месте и напротив ехидно ухмыляющегося Мефисто. — Ну как, понравилась сказочка? — язвительно спросил демон. — Это чего щас* было? — Сюра залипла, завороженно глядя в одну точку. — Краткий пересказ возникновения мироздания. Сюра медленно перевела взгляд на Мефисто. — Зачем? — Чтобы ты поняла, что ничего худого в сути синего пламени нет. Это обычная божественная энергия, но направленная сатаной в дурное русло. Подобная этой энергия заложена во всем сущем: в людях, демонах, ангелах, животных и так далее. Разве это не ясно из моего рассказа? Сюра медленно пришла в себя. — И вот это вот все шоу ты устроил только для того, чтобы объяснить мне то, что уместилось сейчас вот в нескольких предложениях? — Ну… Да. — Мефисто! Ты идиот, честное слово! Фель вздохнул. — Знаешь, я бы сказал, что в тебе умерло всякое эстетическое чувство, но похоже, оно там и не рождалось. Неизвестно до чего дошла бы перепалка между Сюрой и Мефисто, но в дверь зала тренировок постучался и вошёл Юкио. — Простите, кажется я не вовремя. — Говори, Окумура. С чем пришёл? — Ректор Фель, вас очень хочет видеть Сандра Джексон. После пыточных камер иллюминатов комната в общежитии казалась Риген настоящим дворцом. Какое ни с чем несравнимое счастье иметь своё личное пространство, в которое никто не имеет права входить без разрешения: ни врачи, ни иллюминаты. Риген даже дали ключ от комнаты, а значит, можно запереться и отгородить себя от всех. В самом деле можно! Чудеса. Но так нельзя, нельзя. Девушка обняла себя за плечи. Надо привыкать к тому, что окружающие могут нести не только боль и страх, надо перебороть социофобию. Она обязательно справится с собой. По перекладине двери постучали. Лорд Фель. Риген сразу же вскочила с кровати, на которой сидела, и улыбнулась. Это стало уже рефлексом — радоваться всякому появлению лорда Феля. — Здравствуйте. — Привет, — Фель тоже улыбнулся, — Окумура сказал, тебе страшно надо меня повидать. Это очень мило, но имей в виду впредь, что я довольно занятой… Человек. — Да, простите, я… Только хотела лично вас поблагодарить за комнату, одежду, за то, что устроили меня в вашу Академию и вообще за все, что вы сделали для меня. Но понимаете… Мне совершенно не на что жить. — Да, — Мефисто отмахнулся, — не беспокойся об этом, деньги не проблема. — Спасибо, — глаза Риген светились обожанием, о ней так давно никто не заботился, — но я не могу жить за ваш счёт. Вы… Не могли бы дать мне работу? Я понимаю, это не ваша проблема, вы не обязаны. Но… Я ещё не совсем освоилась здесь, и, если я буду сама этим заниматься, уйдёт много времени. Мефисто задумался. Ему не было жалко денег, но вовсе не из какой-то особенной щедрости, а просто потому что у него этих денег, как грязи. Одной пачкой бумажек больше, одной меньше… Но действительно, почему бы не найти ей работу? Пусть приносит пользу! А то уж слишком сладко ей живется, чем она такая особенная. — Что ты умеешь? — без особой надежды спросил Мефисто. — Я знаю египетские иероглифы и латынь. Вообще-то я археолог по образованию, но не знаю, пригодится ли здесь это… В любом случае, я могу мыть пол. Мефисто усмехнулся. Что ж, из неё получится неплохая ария. С древними текстами, которые используют чтецы, у неё не возникнет проблем. Может, даже и в укротители пойдёт, если только сможет иметь контакты с демонами. А вообще, если говорить о работе, Окумура-младший довольно сильно устаёт, ведь он не только помощник ректора, но и преподаватель. А ведь пятнадцатилетний парень и сам в каком-то смысле учится. Надо бы его немного разгрузить. Ну и не только… Это будет довольно забавно. — А ты знаешь, я придумал для тебя работу. Будешь чем-то вроде моей секретарши. Разумеется, в свободное от учёбы время. Сможешь? — Конечно! Риген не могла поверить своему счастью. Мало того, что её берут на должность так быстро, так ещё она будет всегда рядом с лордом Фелем! Что может быть прекраснее. — Спасибо! Спасибо, как мне вас благодарить? — О, не стоит, — Мефисто изобразил великодушный жест, — твои успехи будут лучшей из благодарностей. И лучезарная улыбка в придачу. Конечно, работа чисто символическая, но ведь не в работе вся соль игры. Поймёт ли она когда-нибудь, во что ввязалась?