Путь Самаэля

— О чем вы желали поговорить? — спросил Папа Римский. — Ваше Святейшество, простите, что вынужден украсть у вас час свободного времени. У меня действительно очень важный вопрос, — произнес Лоренцо Риччи, и глаза Климента XIV округлились. Глава Общества Иисуса крайне редко использовал официальный титул в общении с Папой, если оставался наедине с ним. А сейчас они как раз были одни. По крайней мере, Климент надеялся, что Лоренцо так думает. Утреннюю прогулку по одному из бесчисленных садов Ватикана назначил именно Риччи, и Климент согласился прийти. На самом деле, поначалу Папа хотел отказаться, решив, что глава иезуитов собирается устроить покушение, но потом, хорошенько обдумав ситуацию, пришёл к выводу, что её можно повернуть в свою пользу. Если поймать Риччи с поличным, это даст долгожданный повод закрыть к чертям опостылевшее Общество Иисуса, так сильно портящее облик Ватикана в глазах модных нынче гуманистов. Именно по этой причине за час до встречи Климент расставил по саду членов своей верной гвардии, призванных оберегать бесценную личность понтифика. Конечно, в том же саду и даже под соседним кустом могли прятаться и люди Риччи, но Папа искренне надеялся переиграть хитрого иезуита, смиренно вышагивающего рядом и проявляющего столь несвойственное почтение. Климент твёрдо решил не поддаваться дружелюбному тону. Это наверняка провокация. — Не томите, Риччи. Что вы хотели? — Мой вопрос касается этого демона… Самаэля. — Ну, конечно, мне стоило догадаться! Ну вот, сейчас Лоренцо начнёт рассыпаться в длинных речах, общий смысл который заключается в ошибочности такого приговора в отношении второго сына сатаны. Неужели, покушения не будет? Риччи громко и картинно вздохнул, а затем выдал вполне предсказуемую фразу: — Ваше Святейшество, вы совершили колоссальную ошибку, отпустив демона на свободу и тем более под присмотром Гвидиче. — Гвидиче был проверен и на магию демонов, и на наличие ментальных расстройств. И то, и другое отсутствует. Он сумеет позаботиться о демоне надлежащим образом. — Ваше Святейшество, кажется, вы забываете, что речь идёт о втором сыне сатаны. Напомнить вам, когда последний раз Ассию посещал столь могущественный демон? Так, я вам скажу. Никогда. Что мы знаем о возможностях столь приближенных к сатане существ? Очень немного. Вы не допускали мысли, что наши приборы и люди попросту не смогли засечь какой-то очень тонкий вид магии, окутавшей Гвидиче? Как вы вообще могли поверить Самаэлю? — Как вы верно заметили, Риччи, Орден Истинного Креста крайне мало знает и о способностях сатаны, и о способностях его ближнего круга. Ещё меньше мы знаем о способах победить таких сильных демонов. Самаэль — отличный шанс расширить наши познания. Поняв, что покушения скорее всего, не будет, Клименту моментально захотелось как можно скорее избавиться от компании Лоренцо. Уличить в чем-то иезуита явно не выйдет, и ближайшие полчаса придётся всего лишь слушать его нытье. А это в планы Папы явно не входило. У него, в конце концов, есть более приятные способы провести своё личное время. Хотя, довольно странно, что Риччи, учитывая их с Климентом, мягко говоря, напряжённые отношения вместо того, чтобы плести интриги и выживать неугодного демона своими методами, пришел к Папе с просьбой, как к старому другу. Подозрительно, однако. — Вы уверены, что этот «отличный шанс» не превратится в гигантскую проблему? Послушайте, я знаю, что наши с вами взаимоотношения нельзя назвать дружескими, но Самаэль может стать самой крупной угрозой Ассии с момента её сотворения. А перед лицом такой опасности мы должны быть заодно. Ради Ассии. Ради людей. Вы согласны? Второе дно… Где-то здесь определенно должно быть второе дно. Климент ни на йоту не верит Риччи, но готов подыграть ему. — Я не уверен, что здесь есть некая опасность, но я могу выслушать ваши предложения. — Обеспечьте мне удобное поле для слежки за Гвидиче и его ручным зверем. Я имею в виду: необходимо, чтобы ваши люди проявляли минимум участия в жизни демона. Нужно по возможности ограничить его контакты с людьми. Вы сами знаете: чем больше у демона коммуникации с людьми, тем большее количество человек может попасть под его влияние. Да, я знаю, что вы дали согласие на освобождение Самаэля по причине его раскаяния (в которое мы с вами оба не сильно-то и верим), но свобода не означает вседозволенность, ведь так? Чем меньше народу знает о втором сыне сатаны, тем больше у нас шансов полностью контролировать ситуацию. Вы согласны? — Да, это довольно разумно. А Риччи говорит дельные вещи. Климент сам не заметил, как искренне увлёкся темой беседы. — В идеале весь круг общения Самаэля должен ограничиваться мной, вами и узким кругом лиц, обеспечивающих безопасность. Ну и Гвидиче, раз уж так вышло. Разумеется, я всецело поддерживаю ваше стремление вытянуть из демона как можно больше информации и даже готов помочь… С методами. Если потребуется. Вы согласны пойти по пути, который я предлагаю? Климент задумался. Пожалуй, Риччи прав. И возможно, даже не лжет. Однако, остался один нерешенный вопрос. Папа Римский остановился и скрестил руки на груди. — Я дам добро на организацию всего сказанного вами, Риччи, и окажу всю необходимую помощь. Но с одним условием. Я распущу Общество Иисуса. — Нет! — Риччи отшатнулся. — Да! Или все, запланированное вами, не случится ни-ког-да. Это ясно? Иезуит сжал кулаки. Кажется, не стоило сходу выкладывать Папе все свои намерения. Теперь наглый понтифик волен пресечь всю деятельность на корню. — Ясно, — сквозь зубы процидил Лоренцо. Климент улыбнулся. Утро прошло удачнее, чем он ожидал. Никакой крови, никаких смертей, удачный план по контролю за демоном и уничтожение иезуитов. Хорошо началась неделя. Лоренцо Риччи равнодушно наблюдал за распадом организации, которой он посвятил большую часть своей сознательной жизни. Пожалуй, ему было даже немного жаль. Хотя, если быть предельно честным, жалел Риччи не об исчезновении Общества Иисуса, как самостоятельного института, а об утрате своего авторитета. Иезуиты так надеялись, что их глава сумеет сохранить Общество, победит новые гуманистические направления также легко и эффективно, как миллионы врагов Церкви и Ватикана до этого. Но нет. Риччи даже нашёл это забавным. Ещё несколько месяцев назад он готов был пожертвовать жизнью ради сохранения организации иезуитов. Своей, и чужой жизнью, если понадобится, но сегодня он так легко дозволил Папе делать все, что тому заблагорассудится. Потому что теперь интересы Лоренцо лежат в совсем иной плоскости. Помешанность Риччи приобретала поистине галактические масштабы. Он вставал и ложился с мыслью о Самаэле, видел его лицо перед глазами сутки напролёт. Во влажных, пропитанных пóтом снах Риччи Самаэль улыбался, обнажая белоснежные клыки и сжимая нижнюю челюсть Лоренцо когтистой полурукой-полулапой, шептал ему в губы с придыханием: «мой малыш Риччи». А затем целовал так, что у несчастного экзорциста подкашивались ноги и кружилась голова. Но это все грозило ему разве что духовным падением, ведь обычно Риччи в своих снах всегда стоял перед Самаэлем на коленях. Воображение рисовало для Лоренцо отнюдь не только поцелуи, но и куда более изысканные ласки, от вида которых Риччи просыпался весь дрожащий, с эрекцией и круглыми, абсолютно сумасшедшими глазами. И в этот момент, словно единственно ради того, чтобы подлить масла в и без того ярко полыхающий костер, Риччи вспоминал, что его любимый демон, существо, ради обладания которым он готов ползком обогнуть хоть весь земной шар, предпочитает проводить время не с ним, а с Гвидиче. Ревность заставляла биться в истерике, колошматить посуду и вообще все, что попадется под руку, орать на подчиненных и распускать руки. Несколько раз Риччи чуть было не убил своих юных любовников, заведенных в отчаянной попытке хоть немного погасить бушующее пламя. Разумеется, долго так продолжаться не могло, и Лоренцо решил сделать все, чтобы завладеть Самаэлем. Прекрасный демон обратит на него внимание. Ему придётся. Но для начала необходимо было ограничить возможные контакты возлюбленного с другими. От компании Гвидиче второго сына сатаны уж точно не избавить, но Риччи мучила ревность, и он пытался хоть как-то удовлетворить её аппетиты. Один соперник ещё куда ни шло да и лишние глаза такому делу не нужны. Теперь, когда большая часть наблюдателей устранена, а Самаэлю запрещено общаться практически со всеми людьми, ситуация казалась беспроигрышной. Второй сын сатаны полюбит Лоренцо Риччи, каких бы усилий это не стоило последнему. Свергнуть Папу Римского… Амаймон, сам того не ведая, подбросил крайне дельную мысль. Настолько дельную, что странно, как она не пришла в голову ни Самаэлю, ни самому сатане, хотя они оба считали себя ни в пример умнее Амаймона. Честно говоря, такое решение было довольно амбициозно для демона, которого недавно выпустили из застенков Инквизиции. А уж, когда Самаэль узнал, что за ним установили надзор и ограничили его общение… Собственно, эта новость заставила Самаэля приложить немало усилий, чтобы сдержать смех. Эти идиоты думают, что смогут контролировать его только по той причине, что им якобы удавалось несколько месяцев удерживать его в темнице. Ха! Ха! Ха! И невдомек же этим бестолочами, что Самаэль по своей воле оставался в лапах Инквизиции! И эти люди должны заниматься защитой Ассии! Похоже, миру людей все-таки скоро придёт конец. Не то, чтобы Лоренцо Риччи представляет для Самаэля проблему, но его преследования действуют нервы. Второй сын сатаны, как мастер иллюзий, легко может обмануть человека, но и Лоренцо не лыком шит. Все-таки, главой иезуитов не за красивые глаза стал (фигурально выражаясь, ибо Самаэль не находил в Лоренцо ничего красивого). Да и некоторыми видами магии лучше не пользоваться. Экзорцисты — олухи, но не настолько же. Прежде чем вникать в ватиканские интриги, следовало создать себе репутацию истинного раскаявшегося. С этой целью Самаэль решил заявиться на мессу прямо на следующий день после наблюдения за обрядом экзорцизма в исполнении Гвидиче. Самаэль уже знал, что от простого прибывания в храме ему не подурнеет, но понятия не имел, как его организм отреагирует на мессу. Да и само осознание того, что ему придётся отстоять службу удовольствия не приносило. Мда… Когда демон выложил Гвидиче свою идею по поводу мессы, тот расцвёл на глазах от радости. Для Гаспаре это было признаком скорого раскаяния. Ох уж эти оптимисты… Стоя перед дверями храма, Самаэль всем своим существом чувствовал что-то среднее между страхом и скукой. А пожалуй, и то и другое вперемешку. — И как я только в это вляпался…- пробормотал демон, глядя на горельеф Мадонны с Младенцем, высеченный над входом. — Продемонстрировать? — усмехнулся Гвидиче, — идемте. Атмосфера церкви показалось Самаэлю какой-то холодной и настороженной. Но во всяком случае, признаков плохого самочувствия не наблюдалось, хоть месса уже и началась. Гвидиче двинулся к алтарю и хотел было потащить за собой и Самаэля, но демон выдергнул руку и встал к стене неподалёку от входа. Его на эту вечеринку не приглашали, и он не видит смысла напрашиваться и лезть на рожон. Неудобно как-то. Будто в самом деле пришёл в гости к врагу. Побежденный. Несколько минут Самаэль стоял, скрестив руки на груди, и прятался за резным подсвечником. Убогость ситуации вызывала язвительную усмешку. Как будто он здесь по доброй воле. Как будто он пришёл, потому что действительно хотел. Надо прояснить ситуацию. — Ну… Здравствуй, что ли, — демон осторожно выглянул из-за подсвечника, — не хотел я нарушать Твою здешнюю идиллию со всеми этими… Рабами, но надеюсь, Ты потерпишь меня сегодня. Только сегодня. А может быть, и ещё несколько раз. Но имей в виду, я сюда пришёл не жаловаться и не ныть. И мне даром не нужна Твоя помощь. Я всего лишь должен изобразить благочестие ради верного политического хода. А впрочем, это не Твоё дело. Самаэль тяжело опустился на пол и прислонился плечом к подсвечнику. Удивительно, но все демоническое красноречие, свойственное мастеру иллюзий, испарилось как только пришлось обращаться к Тому, Кого невозможно обмануть. Это раздражало и заставляло чувствовать себя беспомощным. На клиросе пели долгими заунывными голосами. Это навевало сон. Внезапно взгляд демона натолкнулся на высокую фигуру Христа, поднявшего руку для благословения. — Вот черт. Никуда от Тебя тут не скрыться, — почти шёпотом посетовал Самаэль, — и да, я знаю, что тут я на Твоей территории, но мне от Тебя ровным счётом ничего не надо. Можешь меня выгнать, если хочешь. Оставляю за Тобой это право и ничего не прошу. Замолчав, Самаэль демонстративно отвернулся. Служба казалась бесконечной, а демон опасался даже двигать головой, настолько ему не хотелось встречаться со всеми этими взглядами. Нет, не взглядами людей, эти как раз не обращали на него внимания, а со взглядами статуй. Постепенно Самаэль впал в некое полутрансовое состояние. Очнулся он, только почувствовав прикосновение руки к своему плечу. Резко повернув голову, демон заметил Гвидиче. — Идемте, герр Фауст. Самаэль поднялся и вместе с остальными покинул церковь. На выходе он успел бросить украдкой взгляд на статую, напротив которой сидел в течение всей мессы. Все-таки, странно оно как-то. В тот же день, обдумывая своё первое посещение мессы, Самаэль неожиданно пришёл к выводу, что церковь — единственное место, где его не мог достать сатана. Это открытие так поразило демона, что он вполне мог почувствовать себя вытащенным из-под колпака, если бы ему в тот же момент не показалось, что вместе с извлечением из-под одного колпака его автоматически засунули под другой колпак. Неужели его участь — выбирать между двумя диктаторами… Нет, это бред. У него нет выбора. Нечего даже мечтать о том, что ему удастся избавиться от поручения сатаны. А, между тем, Папа Римский решил воспользоваться своим правом на допрос.