Путь Самаэля

Все-таки связь с таким уродливым демоном имела и свои плюсы для Михаила Гедуина. Во всяком случае, регенерация очень помогла ликвидировать последствия во истину гестаповского допроса, учиненного Мефисто Фелем. Но, сказать по правде, это была далеко не самая важная радость в убогой жизни иллюмината. Несравненный Люцифер-сама понял, какую страшную ошибку совершил, решив избавиться от него, его верного последователя, и вернулся. Вернулся в жизнь Гедуина! Счастью Михаила не было предела, когда он услышал в голове звучание любимого голоса, зовущего обратно в свои объятия. Конечно, случившееся в конце истории с девятихвостым, лишь досадное недоразумение, и Люцифер-сама не собирался бросать своего самого любимого и верного последователя. Просто Гедуин неправильно его понял и не смог разгадать мудрый план своего господина. Но Люцифер, конечно же, слишком добр, чтобы сердиться на него за это, поэтому он с радостью позволит Гедуину послужить ему снова. А все дело в том, что Окумура Юкио все ещё сопротивляется и не желает предавать Орден и вступать в ряды иллюминатов. Его общение с Люцифером протекает исключительно на родственной волне, а тренировки для выявления демонической силы не ставят своей целью употребить потом эту силу на пользу иллюминатов. А это все совсем не то, что нужно Люциферу. Михаилу следует помочь своему господину убедить его младшего брата в том, что цель оправдывает средства, иногда жестокость необходима и других путей нет, а благие цели часто достигались не самыми лицеприятными средствами. Что же касается воссоединения Гедуина с демоном, то в обязанность Михаила также входит убедить Юкио, что это вина Ордена. Соврать нужно что-нибудь. Ради благой цели, конечно. Тем более, сейчас у Юкио появился сильный раздражитель, и, когда Михаил услышал имя этого раздражителя, то едва успел сдержать ярость. Сандра Джексон. Позорная страница в биографии Гедуина. Девица, нанесшая такое страшное оскорбление самому Люциферу-сама! Конечно же, Гедуин будет счастлив покарать её, совместив это с выполнением поручения от Люцифера-сама. Преследуемая незаметным Укобаком Сандра вернулась в класс, который уже покидали отучившиеся ученики. Рядом с Лайтнинг-сенсеем остался только Сугуро Рюджи, но заметив свою строптивую студентку, Лайт что-то сказал ему, и Сугуро отошёл. — Вы все-таки пришли, — заметил преподаватель, — довольно неожиданно. — Разве мы с вами не договорились? — Да, но… Ой, да неважно. Так значит, вам не нравятся мои методы преподавания, и вы хотели бы об этом поговорить? На самом деле, Лайтнинг ожидал, что девчонка струсит. Собственно, он полагал, что именно хорошо скрытый страх был причиной, по которой Сандра не захотела остаться на уроке. — Да, пожалуй хочу, — спокойно ответила она, — скажите мне теперь, когда мы одни, вы действительно считаете, что приучать детей к дружбе с демонами — хороший способ обучить их бороться с ними? С лица Лайтнинга не сходила его вечная, коварная ухмылка, глаза, как всегда, были скрыты челкой, и это нервировало Сандру. — Простите, мисс Джексон, но у вас крайне однобокое мышление. После выхода из аудитории вы встретились с ректором, и куда-то ушли с ним. Честно говоря, я ожидал, что он сам объяснит вам все, а мне не придётся растолковывать, отчего дважды два является непременно четыре, а не пять или три. Но, видимо, вы занимались чем-то иным. Лайтнинг ожидал, что эти слова смутят Сандру и собьют её с толку, а, если повезёт, то она даже расскажет, каким конкретно образом провела время с подозрительным ректором. Однако, его надежды не оправдались, Сандра не поддалась на провокацию. — Вы не ответили на вопрос. — Вы не сможете меня понять до тех пор, пока ваша голова будет забита старыми, средневековыми шаблонами. — Знаете, в чем проблема современного мира, Лайтнинг-сенсей? Он с большой нежностью и трепетом относится к одному виду старых средневековых банальностей, но страшно осуждает другой вид старых средневековых банальностей. Причём, причиной осуждения является именно обвинение в шаблонности. Хотя, шаблоном является и то, и то. И дело на самом деле вовсе не в шаблонах. Сандра замолчала, и некоторое время ничто не нарушало безмолвия. — Тогда, в чем же дело? — не выдержал Лайтнинг, искренне заинтересовавшись собеседницей. — Вы сперва скажите, верите ли вы сами в то, чему учите. — Да, разумеется. Лайтнинг вполне разумно рассчитал, что лучше выглядеть в её глазах жертвой, чем врагом. — Дело в истине. Когда люди изучают некую концепцию, они очень редко задаются вопросом, правда это или нет. Гораздо чаще они спрашивают себя, является ли такая-то концепция смелой, новой, революционной. Несёт ли она с собой что-то необычное, нестандартное, что-то, что выделяло бы последователя этой концепции из толпы. Иногда роль революционного занимает не что-то новое, а что-то непринятое, отвергнутое обществом. Все новое — хорошо забытое старое, а запретный плод сладок. В некоторых головах прочно засел шаблон — общество правó быть не может, общество — толпа, стадо, ничего толкового от него ждать не приходится. В противовес этому существует другой шаблон — любое общество всегда правó и поступать следует всегда, согласно большинству. Вторая ошибка была более популярна в традиционном обществе, зато сейчас мы отчаянно следуем за первой. Вы следуете за первой. — Я не слишком понимаю, как это связано с моими методами преподавания. Лайтнинг так задумался, что не сразу заметил Сугуро, который не только не ушёл, но и прислушивался. — Это вы завели речь о шаблонах, — усмехнулась Сандра, — я всего лишь хотела указать, что вы им нисколько не чужды. Знаете, отчего ученики так любят вас и следуют за вами? От того, что вы предложили им нечто революционное. Им всю жизнь твердили, что демоны это зло. Затем пришли вы и сказали:«Все не так однозначно». Разумеется, подростки с их максимализмом и желанием противостоять всему были рады согласиться с вами. Но ведь вы не сказали ничего нового. Оккультизм, который вы им тут преподаете, известен ещё со времён древних языческих обществ. Лайтнинг снова улыбнулся. — Я знаю. И они знают. Мисс Джексон, ближе к делу, я не понимаю, к чему вы клоните, а моё время небезгранично. — Я к тому, что любой идее, какой бы банальной она не была и какую аудиторию бы не имела, следует задавать один-единственный вопрос: истина ли это? Так вот, задавая такой вопрос тому, что вы проповедуете, я могу однозначно ответить: это ложь. Вредоносная ложь. — В таком случае я попрошу вас предъявить аргументы. Лайтнинг снова почувствовал себя хозяином положения. — Общаясь с демонами, дети становятся открыты их влиянию. Я знаю, что здесь их обучают также и защите, но ни одна защита, не связанная с силой Бога, не действует на сто процентов. — Мисс Джексон, я открою вам секрет, но экзорцизм в принципе сопряжен с многими опасностями, и, если вы их боитесь, то что вы вообще здесь делаете? — Дружба с демоном предполагает доверие человека демону. И тогда исчадье ада получает над ним власть. — Со мной до сих пор ничего не случилось. Если вы немножко отодвините свои бескомпромиссные убеждения и дадите своим взглядам немного широты, вы сами сможете легко в этом убедиться. — Все демоны служат сатане, он их король. Дружа с демонами, вы вступаете в сотрудничество с сатаной. Ваша душа принадлежит не вам, а аду. — Это полный бред. — Аргументируйте! — пошла в атаку Сандра. Лайтнинг издал короткий смешок. С самого начала тон имел мощный туз в рукаве. Даже не туз, а джокер. — Ну вы ведь общаетесь с лордом Фелем и испытываете к нему исключительно положительные эмоции, не так ли? — фальшиво-ласковым голосом произнёс Лайт. — Причём здесь лорд Фель? — скривилась Сандра. — Он демон. Причём, не просто демон, а второй сын ненавидимого вами сатаны. Это был удар ниже пояса. Если бы Лайтнинг вместо этих слов просто пронзил её насквозь мечом, Сандре не было бы так больно. Если бы ей предложили выбор между этими словами и смертью, она предпочла бы смерть. — Не может быть. Вы лжете! Лайтнинг больше даже не пытался скрывать своего торжества. — Вы можете поинтересоваться, у кого пожелаете. Это, что называется, общеизвестный секрет. И это чистая правда. Так что, мисс Джексон, все демоны по-прежнему однозначно плохи? В последнем вопросе звучала неприкрытая издевка. Вместо ответа Сандра выскочила в коридор и понеслась к единственному человеку, от которого жаждала услышать ответ. Или к нечеловеку… — Идем, Рюджи, у нас много дел, — рассеянно сказал Лайт. Сугуро проводил странную девчонку задумчивым взглядом и начал собираться в монастырь братьев Окумура. Юкио стремительно шёл на поправку под бдительным наблюдением Мефисто. Причём, наблюдал Мефисто за младшим Окумурой не потому что беспокоился о нем, а исключительно из-за того, что его выздоровление было уж слишком стремительным, что свидетельствовало об активности демонических сил. Каждое своё посещение Мефисто старательно маскировал под трогательную заботу о своём персонале, а Юкио делал вид, что верит ему. Но какой-то нехороший огонёк зажигался в глазах Феля, когда он глядел на заживающие раны. Отношения Люцифера и Юкио прогрессировали, и остановить их можно было, убив последнего и переубедив его. Но Мефисто не собирался делать ни того, ни другого. Рин носился по Академии счастливый донельзя, ему пришлось продолжить занятия с Сюрой. Если раньше приходилось довольно часто сталкиваться с их ссорами, то теперь их отношения вошли в мирное русло, и Мефисто доставляло удовольствие глазеть на их тренировки. Конкретно сейчас, возвращаясь из темниц после беседы с Гедуином, Фель заметил Сюру, отвесившую Рину шутливый подзатыльник. Кажется, на сегодня их урок окончен. Окумура бросил ректору беглое приветствие и умчался, размахивая сумкой. Экзорцистка проводила его материнским взглядом, который не укрылся от внимания Мефисто. — Стареешь, — усмехнулся демон, — становишься сентиментальной. К его удивлению, Сюра не обиделась. — По крайней мере, благодаря ему, я теперь могу стареть. И в этот момент в Рина чуть не влетела Риген. Завидев Сюру рядом с Мефисто она на мгновение остановилась и некоторое время растерянно переводила взгляд со своего возлюбленного на красавицу с роскошными формами, стоящую рядом с ним. Фель едва не заржал в голос. Ему совсем не нужно было читать её мысли, чтобы понять, в какую сторону они совершенно невольно потекли. — А вот и человек-скандал, — вздохнула Сюра, — Рин мне сегодня рассказал, какую сцену она закатила на уроке. Но Риген взяла себя в руки, спокойно подошла к Мефисто и спросила: — Лорд Фель, могу я поговорить с вами? — Говори, — кивнул демон. — Наедине, — девушка бросила многозначительный взгляд на Сюру. Та в ответ пренебрежительно скривилась, но отошла в сторону. Мефисто вздохнул. — Научись скрывать свои мысли. Как ты сумеешь стать экзорцистом, если у тебя все на лице написано. — Вы демон? — с места в карьер. — Да, — последовал простой ответ. Риген сначала покраснела, потом побледнела, а Мефисто понял, что не стоило так долго скрывать это от неё. В конце концов, об этом знает большая часть Академии, и только для неё это является несчастьем. Девушка пошатнулась, и Фель придержал её за плечо, но Риген смахнула его руку. — Как вы могли? Ведь… Ведь вы же все знали! Я доверяла вам… — Ты зря это делала, — спокойно ответил Мефисто, — нужно быть разумнее и взрослее и не доверять первому встречному. Риген не ответила. Что она могла сказать? Что он, лорд Фель, не первый встречный? Что он вытащил её с того света, и она была благодарна? Что она уже так скоропалительно записала его в родные люди? Мефисто понимал, что она воспринимает себя, как Цезарь, которому Брут всадил в спину нож, но его это не тревожило. Ему было интересно, что она станет теперь делать. Она развернулась и пошла куда-то с совершенно потерянным видом. Сюра снова подошла к Мефисто. — Чего это с ней? — Узнала, что я демон, — хохотнул Фель. — А она не знала? — Нет. — И что? — И вот. Лайтнинг попросил у Мефисто разрешение на посещение библиотеки для себя и Сугуро. У этих двоих своя игра, они расследуют случившееся в Синюю ночь. Фель, конечно же, дал, учитывая, как сильно ему были любопытны будущие результаты трудяг. Глупые. Думают, он не знает… Бедные марионетки.