Бег по лезвию

      Время не замедляет свой бег ни на одну секунду. Оно всё время, словно река, находится в вечном перетекании туда-обратно. Что-то под его течением меняется, что-то веками остается прежним. Для человека минуты и часы кажутся долгими единицами, для него всё это – тяжкое бремя, которое нужно постоянно тащить и тащить за собой, как холщовый мешок с камнями. Многие бросают свои мешки, думая, что без них им будет легче. А некоторые люди упрямые, они тащат своё бремя до самого победного конца. Для Тани время летело так же быстротечно и беззаботно. Для Осколкиной эти два года были самыми счастливыми: всё время она встречалась с Аней и Верой, играла вместе с ними и мечтала о чем-то неважном, совсем ещё детском. И так у Тани радовалась душа при этих встречах! Она чувствовала, что они с девочками различались лишь внешне – внутри каждая из них была половинкой одного целого. Для них дружба делилась на троих, все они были гурьбой за своего друга. И с каждым днём эта духовная связь, что звалась в народе «дружбой», лишь только крепла.       Аня Красина была нежным цветочком, как по внешности, так и по характеру. Она могла целый день провести за вышиванием какой-нибудь картинки крестиком на полотенце, могла всю ночь напролет читать книгу с фонариком в руке под теплым одеялом. Девочка была кроткой и милой, быстро находила общий язык и готова была помочь Тане всегда, чтобы она сама при этом не чувствовала. А Таня в свою очередь защищала блондинку от мальчишек, которые подшучивали над ней (а как ещё могут мальчишки проявить свою влюбленность в таком возрасте?). Аня жила в основном с мамой, её папа работал далеко, в северных районах, поэтому приезжал к ним в гости крайне редко. Таня немного побаивалась этого сильного, высокого мужчину. Он был похож на гранитный камень, который не могут сдвинуть с места никакие ветра.       Вера Смородина была тенью, которая привыкла прятаться за кем-нибудь. Она вначале пыталась спрятаться за Аней, потом за Таней, но последняя выставила ей условие: она должна быть собой, когда общается с ними. И Вера стала собой – молчаливой, редко улыбающейся, неспортивной девочкой. У неё был слабый иммунитет, поэтому брюнетка очень часто болела. Она не отличалась в учебе, не была первой в сборе березовой коры… Зато она была доброй, с открытым для всего мира сердцем. Смородина жила в маленьком дворике-колодце, где-то недалеко от дома Красиных и детского дома Тани. Вера жила только с мамой – её отец умер несколько лет назад от какой-то болезни. Про него девочка почему-то вообще не любила рассказывать и вспоминать, словно это была какая-то тайна. С тех пор мама Веры кое-как справлялась со своей работой уборщицы в какой-то организации, вечерами долго сидя на кухне и куря.       И вот скоро наступит новый год – десятый в жизни Тани, а также её друзей Ани и Веры. Скоро они уже станут взрослыми, как думает Осколкина, скоро всё должно измениться. И вот сейчас все они трое сидели в спаленке приюта на одной кровати - Таниной. Другие дети ушли на каток, куда их повела Мария Степановна и воспитательница. В холле на первом этажа стояла большая украшенная ёлка. Настоящая ёлка! От каждой её колючей зеленой иголочки пахло вкусно каким-то волшебным ароматом, вкусом зимней сказки. Рыжеволосая любила ходить и разглядывать на ней всякие шарики, завитушки, в которых отражалось её лицо под причудливыми ракурсами. Дома у Ани, наверное, тоже стоит красиво украшенное дерево, а вот у Веры, скорее всего, просто украшена комната, потому что её мама не может купить настоящую ёлку. - Мне даже не верится, что скоро придет самое волшебное время года – Новый год! И так хорошо, что у нас начались каникулы, можно всё время проводить тут, рядом с тобой, Таня, - сидя и болтая ногами, весело говорила Аня. - А мне тут одна идея в голову пришла, - как только Осколкина сказала эти слова, обе её подруги насторожились и стали прислушиваться. – А давайте придумаем себе такие имена, которые бы знали только мы с вами трое? И больше – никто! Даже родители, бабушки и другие друзья. Например, в наших с вами настоящих именах можно опустить некоторые согласные буквы. Только представьте, как они станут звучать на иностранный манер: Аня станет Ая, Вера – это Вея. А я, Таня – Тая. - Мне нравится эта идея. Словно это такой большой-большой секрет! – сразу же ответила новоиспеченная Ая, всплеснув радостно руками. Вера долго над этим раздумывала, беззвучно шевелила губами. Повисла такая пугающая тишина, что Тая уже было подумала, что её молчаливая подруга не согласна с идеей. Но вдруг Смородина тихо проговорила: - А узы нашей дружбы мы скрепим тем, что станем друг другу сестрами – просто смешаем свою кровь. Ну, сделаем надрез на ладони и соприкоснёмся им с таким же порезом на руке другого человека. Вам не страшно будет такое сделать? Если страшно, то какая уж тут дружба? – Вея сверкнула глазами, выжидая ответа своих подруг. Вначале Тане показалось это предложение диким – ну, черт с ними, с именами – а руку-то зачем? Она и так чувствовала их сестрами, без всяких там надрезов ладони.       Но трусливая Ая снова поддержала идею. И Тае тоже пришлось смириться, что она хуже Красиной что ли? Вея достала из кармана маленький складной ножичек с потертой ручкой. Вытянув из него лезвие, девочка провела по низу своей ладони. Кровь маленькими каплями чуть капнула на пол комнаты и покрывало кровати. Таня с трепетом приняла ритуальный нож и, зажмурив от страху глаза, провела холодным лезвием по своей руке. Девочка вдруг резко почувствовала острую боль и приоткрыла глаза: у нее тоже выступала такая же алая кровь. Только вот Осколкина не могла так же хладнокровно на это смотреть, как Смородина: это же для неё была целая катастрофа! Но Таня умолчала о своих эмоциях. Как только Аня расправилась со своей ладонью, девочки поочередно скрепили руки. Таня в этот момент чувствовала какой-то волшебный трепет, всей своей душой оно вдруг смогла коснуться души Веры и Ани. И в этот момент она поняла окончательно, что отныне в ответе за своих подружек-сестер.       Девочки перевязали раны тканью, которую оторвали от белой простыни. Таню почему-то сразу же сморила усталость, и она без сил бухнулась на свою кровать. Аня и Вера тихонько прикрыли за собой скрипучую дверь, выходя из комнаты приюта.       Голос откуда-то из сна доносился для Тани словно из-за завесы мягкого облака, которое глотало в себя все звуки. Но облако медленно рассеивалось, и вскоре девочка увидела себя маленькую: в нарядном платьице с оборками и рюшками она скромно стояла в прихожей большого дома. Её за руку держала какая-то женщина: вероятнее всего, мама Тани, но лицо рыжеволосая не помнила и не видела сейчас. Её взгляд стал словно чугунным и невероятно тяжелым, потому что она не могла его оторвать от пола и посмотреть вокруг.       Где-то в углу громко пробили старые часы-ходики двенадцать часов дня. Заворчал старый беловолосый дед (у него, кажется, была целая копна мелких косичек из его косм), закурил трубку. Кто-то весело бегал на верхнем этажа, а Таня чувствовала затылком, что по лестнице сейчас спускается нечто враждебное, но его ведет за руку не враг… Кто-то милый, любящий её, но не приходящийся ей родней… Он родня этого врага, это точно! - Оторви же взгляд от пола, солнышко! Посмотри: в этом доме мы теперь будем жить. Мы: ты, я, твой новый папа и братик, - пролепетал ласковый женский голосок мамы и подтолкнул Таню вперед к лестнице. Девочка медленно подняла голову и встретилась взглядами с «новым папой и братиком». С этими холодными, как две льдинки, маленькими точками на красивом аристократическом лице. Таня бы хотела рассмотреть их лучше, но вдруг почувствовала, что её голова кружится и вновь уносит в розовую пелену облака, изолирующего от всего мира.       Таня проснулась от того, что комната наполнилась детскими голосами. «Наверное, они все уже давно вернулись с катка. Хорошо, что я не пошла с ними», - сонно подумала девочка, кулачками растирая сонные глаза. Почему-то сон и лица, которые были в нем, сразу исчезли из её памяти. Комната с первой минуты пребывания там детей пришла в оживление: воспитанники приюта обсуждали только что произведенное катание на коньках, рассказывали Тане о большой зеленой красавице на главной площади. Только подумать: скоро же наступит самый главный и волшебный праздник для детворы – Новый год! Все были оживлены и веселы, только Осколкина молчала – она же дала клятву в Вечной дружбе. Значит, сегодняшний день девочка должна быть скромной и смиренной, чтобы клятва надолго закрепилась. Но ей не суждено было провести остатки вечера в спокойной обстановке: в комнату заглянула Мария Степановна. Только увидев её черепашьи движения, детвора выстроилась по струнке и весело поблагодарила её за каток. Лицо старой женщины вытянулось в улыбке, но она не стала им что-то отвечать, а лишь коротко сказала: - Таня, выйди в коридор. Тут один молодой человек пришел к тебе.       От этих слов директрисы девочка пришла в удивление: какой такой молодой человек? Видела она этих мальчишек: противные существа, которые только и норовят обозвать её или дернуть за рыжую косичку. А тут одного из их представителей называют «молодым человеком»! Неужели, это какой-то особый мальчишка? Для Тани всегда было загадкой то, как из мерзких маленьких мальчишек эти существа умеют превращаться в красивых и галантных мужчин. Движимая чувством любопытства, Осколкина быстренько выбежала в коридор.       Там она увидела простого, ничем не отличающегося от толпы таких же мальчишек, мальчика, стоящего около Марии Степановны. Таня даже немного расстроилась и сразу же захотела нырнуть обратно в шумную комнату, но вдруг пригляделась к нему: не такой уж он был одинаковый и похожий на всех. Гость детского дома умел держаться и выглядеть естественно. Сейчас он естественно и очень солнечно улыбался растерянной Тане, хорошо себя держал около главы приюта. У него были смешные едва видные веснушки, разбросанные по худому лицу с острым подбородком. У парнишки были глубокие-глубокие синие глаза и шоколадного оттенка короткие волосы, которые очень редко видели расческу. Зато как он был одет! Таню наповал сразил модный джемпер, дорогущие брюки и кожаные ботинки. «Наверное, его родители чем-то промышляют, раз могут так одевать своего сына», - думала совсем потерянная рыжеволосая. Зачем же он здесь? Этот вопрос напрочь засел в голове девочки и не отпускал её. - Таня, этот маленький гость хотел тебе что-то сказать, - ласково ответила старая женщина. Девочка затаила дыхание, когда тоненькая полоска губ на лице мальчика тронулась: - Вас зовут Таня? Приятно познакомиться, меня зовут Володя. Можно на «ты», ведь я Ваш ровесник? – Осколкина что-то пролепетала наподобие «да». – Я пришел к тебе по просьбе Веры Смородины – я её давний друг. Она потеряла где-то у тебя одну сережку, а прийти сама уже не поможет, потому что поздно. Не могла бы ты её найти?       Таня уже не слушала его, она уже пулей летела в комнату. В голове пульсировала только одна мысль: успеть найти эту чертову сережку, пока такой красивый и галантный мальчик не ушел, не испарился, словно сказочный мираж. Осколкина сразу же бухнулась на пол и начала водить рукой под кроватью: пыль, какой-то обрывок бумажки… Неужели, здесь нет сережки? «Нет, не может быть», - Таня впервые чуть было не заплакала. Такая мелочь казалось ей сейчас очень-очень важной, словно жизненно необходимо было найти пропажу Веры. Наконец-то рука девочки натолкнулась на что-то круглое, и рыжеволосая издала победный возглас – сережка Смородины! Быстрее вытащив её, она побежала в коридор под непонимающие взгляды детворы.       Осколкина была просто на седьмом небе от счастья, когда передавала в руки Володи сережку. Его руки такие теплые по сравнению с её, его руки – такие мягкие и заботливые. И этот короткий момент касания их для Тани стал таким ярким воспоминание, которое прочно засело в девичьей памяти. - Спасибо тебе большое! Когда-нибудь мы с тобой ещё встретимся, а сейчас я побежал домой. Пока! - Пока, - одними губами прошептала Таня. Что бы могло означать то странное тепло, что сейчас разливалось в сердце девочки?