Восхождение Эмриса

Содержание: Мерлин посещает Кубок Мира по квиддичу и прибывает в Хогвартс.

_____________________________________________________________________

Когда Мерлин открыл глаза, солнце ещё не поднялось над спокойной серой гладью озера. По поверхности воды стелился туман, напоминающий жуткое кладбище, которое Мерлин видел в Кристалле Ниатиды. Со вздохом он поднялся и направился на кухню — сделать чашечку горячего чая, — босыми ногами ступая по холодному полу. Его повседневное утро обычно состояло из выпивания чашки Ирландского Завтрака на крыльце и наблюдения за неподвижными водами озера Авалон. Наверное, он был единственным человеком, который замечал, что его поверхность никогда не подёргивалась рябью волн и даже дождь и буря никогда не тревожили гладь. Он сидел снаружи, пока небо не стало светлеть и первые золотистые лучи солнца не начали прорезать лёгкие облака на востоке. Он поднялся и зашёл в дом, чтобы переодеться. Надев новую маггловскую одежду, Мерлин положил мантию и билет в свою потрёпанную сумку. Он помнил, как сделал её ещё в Камелоте из своей старой сумки, распарывая ту на куски и сшивая заново, стараясь сделать что-то более новое и «современное». Она была единственным, что осталось у него от дома. Он провёл рукой по мягкой коже — невероятно гладкой и старой. Не позволяя себе погрузиться в воспоминания ещё на несколько часов, Мерлин крутанулся на месте и исчез. Воздух вибрировал от шума, который создавали носящиеся кругом странно одетые люди с рюкзаками. Множество волшебников вокруг наперебой рассказывали о своих любимых командах и делали ставки на их победу. Примерно в тридцати метрах Мерлин увидел как минимум полсотни палаток, покрытых ирландскими трилистниками, а на другой стороне поля была наколдована огромная голова Виктора Крама, бросающая задумчивые и хмурые взгляды на всех, кто проходил мимо. Мерлин подошёл к одному из представителей Министерства, который рассказал, что в распоряжении посетителей чемпионата есть три поля, которыми владеет маггл — мистер Роджерс, — к которому и направился Мерлин. Он заплатил несчастному, растерянному мужчине и пошёл к свободной поляне, окружённой палатками всех цветов и размеров и — вдобавок — непонятой формы фигурой, в которой — он мог поклясться! — разглядел человека, лежащего под растянутой колышками курткой. Он вытащил свою палочку и, убедившись, что никто не видит его глаз, наколдовал палатку, на которую затем наложил заклинание Невидимого расширения. Удовлетворённый своей работой, он вошёл внутрь своего временного жилища, которое оказалось достаточно просторным и полным подушек всевозможных цветов и узоров; на полу лежал мягкий ковёр, а разноцветные лампы со свечами создавали атмосферу уюта. Мерлин поставил свою сумку на матрас и вытащил повседневную мантию своего любимого тёмно-изумрудного цвета. Выйдя из палатки, Мерлин сразу увидел приближающуюся к нему группу рыжеволосых людей, в центре которой была девочка с непослушными тёмными волосами и... «Святой Авалон, это же Гарри Поттер!» Гарри Поттер — самый знаменитый волшебник всех времён, за исключением, может быть, его самого и Альбуса Дамблдора. Мальчик победил Волдеморта во младенчестве, потом победил Тёмного Лорда на первом курсе школы — и теперь может стать свидетелем возвращения убийцы своих родителей. До Мерлина долетали слухи о том, что в этом году будет проводиться Турнир Трёх Волшебников и, судя по большому святящемуся кубку из его видения, он полагал, что Гарри может стать невольным участником этого состязания. Это означало, что если Мерлин хотел защитить Гарри и предотвратить возвращение Волдеморта, то ему придётся тоже участвовать в турнире. Вот так и рухнул план оставаться незамеченным, подумал Мерлин. Рыжеволосая компания остановилась на поляне рядом с ним — и старший мужчина улыбнулся и протянул Мерлину руку. — Здравствуй, сосед! Приятно познакомиться! Я — Артур Уизли, а это мои дети: Фред, Джордж, Рон, Джинни — и их друзья, Гермиона и Гарри, — радостно произнёс он, широко улыбнувшись. Мерлин улыбнулся в ответ и вежливо пожал руку мужчины. — Взаимно, я — Морган Эмери. Чудесный день для Кубка мира, не так ли? — спросил он, поддерживая непринуждённую беседу и наблюдая за Гарри боковым зрением. Мальчик был ещё ребёнком — всего около четырнадцати лет — и восторженно оглядывался вокруг. — Действительно, действительно, — ответил Артур. — Ты тут один? — спросил он. — К сожалению, — произнёс Мерлин. — Я остался один из семьи — но справляюсь. Я уже совершеннолетний, так что жить одному гораздо проще. — О, мне так жаль, — сочувственно сказал Артур. — Ты ещё учишься? — спросил он. В то время, пока он говорил, близнецы Фред и Джордж пытались разобраться с тем, как поставить палатку, — но у них ничего не выходило; Джинни с Гермионой потешались над ними. — Да, в этом году я поступаю на седьмой курс, — сказал Мерлин — и это привлекло внимание всех подростков, которые тут же заинтересованно уставились на него. — Ты поступаешь? А не слишком ли ты... староват? — спросила Гермиона и сразу стушевалась, осознав, какой грубой вышла её фраза. Мерлин рассмеялся и ободрительно улыбнулся ей. — Понимаете, я был на домашнем обучении всю свою жизнь — но когда последний член моей семьи умер и я остался один, то решил получить хотя бы один год нормального образования и, возможно, сдать СОВ и ЖАБА, — объяснил Мерлин. Гермиона покраснела и кивнула в ответ на его объяснения. — Мне только девятнадцать, так что разница в возрасте не очень большая, — соврал он. — Что ж, надеюсь, тебе там понравится! Все они учатся в Хогвартсе, так что парочка знакомых там у тебя уже есть, — с улыбкой сказал Артур. Мерлин, в свою очередь, не мог не улыбнуться: отец семейства был очаровательным — даже немного эксцентричным — и выглядел невероятно расслабленным в любых ситуациях. — А теперь займёмся-ка этим... С усмешкой Мерлин наблюдал за тем, как Артур настаивал на том, чтобы установить палатку маггловским способом, — но молча уступил после убийственного взгляда дочери и поставил обе палатки взмахом палочки. Потом он настоял на разжигании костра спичками, пока Гарри и Рон ходили за водой, и Гермиона мило ему с этим помогла. Небо начало медленно темнеть — и ощущение некой нормальности начало исчезать вместе с тем, как на поле собиралось всё больше и больше волшебства. Кругом на детских мётлах летали малыши; яркие искры взлетали в воздух; то тут, то там зажигались разноцветные костры. Волшебники и ведьмы переодевались в мантии. Шум голосов нарастал с каждой минутой приближения матча. Людо Бэгмен и Барти Крауч заходили поздороваться в палатку к Уизли, а близнецы поспорили на большую сумму с фанатом Уимборнских Ос, судя по невероятно ярким полоскам на его мантии. Мерлин не мог понять, как он мог оставить это ради маггловской жизни. Но потом он вспомнил Элизу и других студентов и понял, что чудеса творятся и в мире обычных людей. Он купил ирландский трилистник в сувенирном прилавке неподалёку и прикрепил его к мантии. Когда небо стало совсем чёрным и золотая арена озарилась магическими прожекторами, он вместе с Уизли направился занимать места на трибуне, оглушённый по дороге возбуждённой толпой. Место Мерлина было всего на три ряда выше ложи судьи, а вот Уизли пришлось подниматься почти на самый верх. Он усилил свой слух простым заклинанием и теперь мог слышать всё, что у них творилось, в том числе прибытие Люциуса Малфоя и его сына, Драко. Исходя из тона их разговора, Мерлин понял, что Драко был соперником Гарри, Рона и Гермионы в Хогвартсе, а Люциус — человеком с хорошими связями, пытающимся насолить Артуру и его семье; очевидно, он был помешан на чистоте крови. Мерлину стало интересно, как он отреагирует, если узнает, что легендарнейший волшебник всех времён родился в маленькой деревне в семье не-волшебников, только унаследовав способность отца быть Повелителем Драконов, и был слугой на протяжении семи лет. Мерлин ухмыльнулся, слушая, как Гарри возмущённо перешёптывается со своими друзьями, но когда Людо Бэгмен поприветствовал зрителей и талисманы команд вышли на поле, отключил свой усиленный слух и сконцентрировался на игре. Он давно не бывал на матчах по квиддичу — около пятидесяти лет, наверное, — и с уверенностью мог сказать, что игроки стали более способными за эти годы. Только благодаря магически улучшенному зрению он мог видеть, что творилось в воздухе, — и, кажется, был одним из редких представителей мужского пола, которые имели иммунитет к чарам вейл. Конечно, к этой его уникальной способности приложилось ещё и то, что он встречался с одной вейлой около восьмидесяти лет назад и знал, какими они становятся, когда выходят из себя. Матч становился всё быстрее, напряжённее и яростнее наряду с тем, как нарастали крики болельщиков. Он не мог не поразиться способности Крама держаться на метле. Наблюдая за финтами болгарского ловца, он хотел порвать свой трилистник в клочья — но он сдержался и был чрезвычайно счастлив победе ирландцев, обошедших Болгарию едва ли на десяток очков. После того, как члены команд поблагодарили друг друга за игру, он нашёл глазами Уизли, спускавшихся с верхних рядов, и вместе с ними добрался до своей палатки. Он решил немного расслабиться и недолго повеселился вместе с фанатами Ирландии, празднуя победу. Один особенно возбуждённый подросток в порыве радости едва не поджёг свою покрытую трилистниками палатку, что не удивило никого, кроме Мерлина. Он выпил немного предложенного ему огневиски, чувствуя, как напиток приятно обжигает горло, и был крайне рад своей высокой стойкости к алкоголю, потому что для того, что случилось после, ему определённо нужно было быть трезвым. Лёжа в палатке и пытаясь уснуть в шуме празднования, он заметил, как некоторые радостные крики сменились криками ужаса, и подумал, не поджёг ли в конце концов этот Симус свою палатку. Но за тем раздалось всё больше криков, которые слышались ближе и ближе; всполохи огня виднелись даже сквозь льняные стенки палатки. Присутствие чего-то тёмного наполнило воздух, словно чёрная тень накрыла всё вокруг. Он поднялся, перекинул сумку через плечо и, крепко сжав палочку, вышел из палатки в хаос. Тёмная ночь была освещена не разноцветными фейерверками и ощущением радости победы, а ярко-оранжевыми языками пламени, исходящими от жутких поющих людей в масках с черепами и в остроконечных шляпах, очень похожих на чёрные костюмы Ку-Клукс-Клана. Артур Уизли выбежал из своей палатки, за ним следовали старшие сыновья с палочками наготове. Увидев творившуюся бойню, Артур метнулся назад за младшими детьми и Гарри, который выглядел взволнованным и растерянным. — Артур, я отведу их в безопасное место! — крикнул Мерлин, сжимая палочку сильнее. Артур кивнул и ринулся в бой с другими взрослыми. Мерлин повёл Гарри, Рона и Гермиону в тихое место в лесу, раскинувшемуся поодаль; Фред и Джордж вместе с Джинни следовали за ними. Уже в лесу они столкнулись с Драко Малфоем, ухмылка которого мгновенно слетела с лица, когда Мерлин направил на него палочку. Всего несколько минут спустя они услышали гортанный, низкий голос, громко произнёсший «Морсмордре!» — и на тёмном небе появилась сияющая зелёным метка. Шрам Гарри прошило болью. Мерлин не мог не почувствовать, как от ужаса у него встали дыбом волоски на спине. Тёмная метка, которую он не видел четырнадцать лет и надеялся больше никогда не увидеть, была знаком, под которым он потерял слишком многих товарищей в Первой магической войне. Эти воспоминания захлестнули его. Он едва успел прийти в себя, когда услышал звук трансгрессии и велел троице пригнуться, как раз перед тем, как около сотни оглушающих заклинаний вылетели из-за деревьев. После этого последовала полная неразбериха — но Мерлину удалось благополучно вывести трио вместе с Артуром Уизли назад, к их почти не пострадавшей палатке, чтобы хоть немного отдохнуть. Утром Мерлин попрощался с Артуром и его детьми и трансгрессировал к своему домику на берегу Авалона. Он предчувствовал что-то недоброе. Он знал, что Волдеморт планировал своё возвращение, — но факт того, что Пожиратели Смерти публично напали на людей на самом большом волшебном событии в мире. А ещё, Тёмная метка, наколдованная таинственным человеком... Мерлин уже чувствовал смещение баланса, хоть и совсем незначительное. Создавалось такое ощущение, что Земля была на стрелке маятника, зависнув в высшей точке, — и малейшее смещение отправит её прямиком в небытие. Баланс рушился прямо у него на глазах. Гарри был Мальчиком, Который Выжил, а Альбус Дамблдор — единственным, кого Волдеморт когда-либо боялся; но ничего из это не будет значить, если Мерлин не сможет вмешаться и исправить грядущую катастрофу, как чёрная туча, нависшую над Соединённым Королевством. За следующие несколько дней до первого сентября Мерлин прочитал каждый номер «Ежедневного Пророка» и «Придиры», а также все другие новостные ресурсы волшебного мира на предмет новой информации об атаке Пожирателей на Кубке Мира или любой другой подозрительной активности тёмных сил. Однако всё, что он смог найти, — это сочащаяся подозрением и беспокойством статья Риты Скитер, которая боком упоминала Артура Уизли. Мерлин, упаковав и переупаковав свой чемодан уже, наверное, в миллионный раз, мерял шагами пол в подвале дома, размышляя о том, нужны ли ему будут какие-либо его волшебные артефакты. Он провёл целых два дня, обдумывая, нужно ли брать с собой Кристалл Ниатиды, и под конец решил, что использовать его будет слишком опасно. Основываясь на прошлом опыте, он знал, что кристалл делал очень точные предсказания, — но то, какие события приведут к этому результату, было невозможно предугадать. Лучше всего было оставаться в неведении. Наконец-таки пришло утро первого сентября — и Мерлин осознал, что у него нет волшебного питомца. Он с сожалением подумал о Килгарре: всё-таки дракон был хорошим помощником, даже если и был ужасно таинственным и самоуверенным. В конце концов он призвал прелестную маленькую сову, жившую в лесу неподалёку и которую он уже отправлял с письмом к Дамблдору. Птица была более чем счастлива остаться с Мерлином — и он, в шутку назвав Гаюсом, усадил её в просторную клетку. Затем он перекинул через плечо старую сумку, взял в одну руку чемодан, а в другую — клетку с птицей, трансгрессировал на безлюдную улочку, находившуюся как раз за вокзалом Кингс Кросс. Он сразу увидел учеников Хогвартса: все они тащили огромные чемоданы на тележках и клетки с совами или кошками; этот плотный поток размеренно нёс его в направлении платформы 9 ¾. Он легко прошёл через барьер и зашёл в пустое купе Хогвартс Экспресса. Он прибыл на полчаса раньше и развлекался тем, что наблюдал за суетящимися учениками и их родителями и за множеством животных — в клетках и без. На платформе собиралось всё больше и больше людей. Он заметил Гарри и Гермиону вместе с Уизли, Драко Малфоя со своими отцом и матерью, которую он мельком видел на Кубке Мира. Её можно было назвать красивой, если бы не выражение собственного превосходства, с которым она смотрела на всех. Ещё он заметил Симуса с темнокожим мальчиком — судя по всему, они были близки. Также он узнал Августу Лонгботтом и, вероятно, её внука. Он вспомнил, как читал в газете о трагедии с его знакомыми — Френком и Алисой Лонгботтом, — которые, наверное, сейчас в Больнице Святого Мунго. Он увидел ещё пару знакомых лиц из семей волшебников, которых знал десятилетия назад, — но вскоре поезд был заполнен детьми и подростками, ищущими свободные купе. Ему как-то удалось всю дорогу оставаться одному. Он переоделся в простую мантию и разглядывал в окно пейзажи и приближающийся замок — Хогвартс, — который станет его домом на весь следующий год.