Восхождение Эмриса

На следующую ночь Мерлин снова, натянув мантию, выскользнул из спальни и направился к облюбованному подоконнику. Он до сих пор ещё не принял решение насчёт дракона. Профессор Грюм не дал ему никаких советов по поводу испытания на недавнем уроке по ЗОТИ — но он помог Гарри. Мерлину показалось немного странным такое необъективное отношение к ученикам. С другой стороны, он слышал, что Грозный Глаз Грюм был очень подозрительным и, вероятно, считал, что кто-то планирует убить Гарри на Турнире Трёх Волшебников, что частично было правдой. Но всё равно Мерлин никак не мог объяснить неприятную тревогу, которую ощущал каждый раз, когда входил в класс профессора. Он не просидел и часа на подоконнике, как снова услышал знакомые шаги, эхом отдававшиеся по каменному коридору, — настолько похожие на шаги в Камелоте, что Мерлин на секунду ощутил дежавю. — Снова не спишь, Морган? Мне вновь придётся на тебя донести, — сказал Артур, выходя на освещённый лунным светом участок пола. Холодный ночной свет заострил его черты и улыбку. Они провели прошлую ночь, разговаривая ни о чём как минимум час, — и их отношения определённо улучшились. Однако они всё ещё были неловкими знакомыми, а не лучшими друзьями-братьями, готовыми умереть друг за друга, как раньше. Хотя наблюдать то, как Артур его совсем не узнавал, и было очень болезненным — ещё оставалась надежда, что со временем они снова смогут стать так же близки. С другой стороны, Мерлин беспокоился о том, что они были друзьями десять лет до смерти Артура и что построить такие отношения в течение года будет довольно сложно. Но Мерлин верил в себя. — Снова думаю, — ответил Мерлин с улыбкой. — Моя жизнь до сих пор в опасности. Ты патрулируешь коридоры две ночи подряд. Для тебя это не слишком? — Абсолютно нормально, — произнёс Артур с дерзкой ухмылкой. Пару секунд между ними висела уютная тишина. Мерлин закусил губу, мысленно возвращаясь к необходимости принять решение, которое беспокоило его последние пару дней. — Могу я спросить тебя кое о чём? — спросил Мерлин. — Конечно, — ответил Артур, скрестив руки и привалившись к каменной стене. — Чисто гипотетически, если бы ты был на турнире, на котором можешь погибнуть, и чисто гипотетически, если бы у тебя была способность, которая позволит тебе победить, — но использование этой способности — всё чисто гипотетически! — притянет к тебе нежелательное внимание, подозрения и недоверие друзей, то ты бы её использовал? Конечно же, чисто гипотетически, — произнёс Мерлин, сминая в руках ткань мантии. Артур с улыбкой посмотрел на него — почти нежно, но в то же время немного раздражённо и слегка смущённо, как всегда смотрел, когда Мерлин предлагал пойти вместе с ним на опасное задание. — Чисто гипотетически? — уточнил Артур. — Абсолютно, — подтвердил Мерлин, стараясь придать лицу будничное выражение. — Думаю... если они действительно твои друзья, то они поймут, почему ты не рассказал им о своей способности — чисто гипотетически, — и тебе не придётся перед ними объясняться. Рискни и сделай всё, чтобы не погибнуть. Чисто гипотетически, — произнёс Артур после недолгих размышлений. — Я очень долго мучился, размышляя над этим, — признался Мерлин. — Хочешь поделиться с классом? — спросил Артур. Мерлин одарил его саркастичным взглядом. — ...Ну или нет. Их беседа вскоре перешла на обсуждение обычных вещей — таких, как уроки и экзамены и разговоры о других чемпионах Турнира, пока луна не начала склоняться к горизонту и им обоим не пришло время возвращаться в спальни. Все следующие дни до первого испытания Мерлин отправлялся на свои полуночные прогулки, на которых встречался с Артуром. Эти встречи были удивительно привычны и приятны, совершенно противоположны их недавней ненависти (которая была и в Камелоте). Мерлин нервничал перед первым испытанием: он ещё не принял конкретного решения, касающегося того, что будет делать, — но ощущение, что Артур рядом и (почти) на его стороне, улучшало его настроение. Он ничего не мог поделать с улыбкой, которая расцветала от осознания этого на его лице, несмотря на остающуюся изо дня в день неизменной вазу. МакГонагалл даже не могла быть с ним строга — не перед первым испытанием и не тогда, когда улыбка не покидала его лица. — Ты выглядишь очень счастливым для человека, который может сегодня умереть, — сказала Кора, как только Мерлин спустился в гостиную, натягивая свою хаффлпаффскую мантию. — Светит солнце — и я могу выжить. Ты ужасно пессимистична для человека, который хочет, чтобы я вернулся живым, — поддразнил её Мерлин. — Может, я хочу от тебя отделаться, чтобы не выглядеть плохо на твоём фоне на Зельеварении, — в тон ему ответила Кора. — Ты и сама отлично с этим справляешься, — рассмеялся Мерлин и едва увернулся от сильного удара, который девушка хотела нанести. Они встретились с остальными уже в коридоре, включая нескольких Кориных соседок, — и вместе отправились на арену, специально построенную для испытания. С дрожащим смешком и улыбкой на лице Мерлин отделился от друзей и направился к палатке чемпионов — он пришёл на полчаса раньше; пунктуальность, вошедшая в привычку за десятки лет в должности университетского профессора. Когда он спускался с холма к палатке участников, то услышал громкий смех позади себя и обернулся, чтобы увидеть большую и шумную компанию рейвенкловцев, идущих к арене. Затем мир завертелся, когда что-то упало на него и сбило с ног, — и он покатился вниз по склону. Остановился только, врезавшись в стенку палатки. — О Боже мой, прости меня, пожалуйста! — вскрикнул кто-то. Мерлин открыл до того крепко зажмуренные глаза и увидел девушку, на робком лице которой был написан ужас. Девушка склонилась над ним, сидя на коленях; из её волос во все стороны торчали листья и травинки. Мерлин успокаивающе улыбнулся ей и поднялся на ноги, стряхивая траву с одежды. — Ты не поранился? Мне очень, очень жаль, — произнесла девушка, прижимая руки к груди, как будто не зная, что ей делать. — Я — в порядке, ничего страшного. Ты цела? — спросил он. Мерлин заметил, что на девушке была мантия Слизерина. — А, да, я не ударилась головой, как ты. Кстати, довольно громко, — неловко произнесла она. — Ты — Эмери, верно? Один из чемпионов Хогвартса? Боже, мне так жаль, что если ты вдруг потеряешь сознание во время первого испытания, то это будет моя вина... — затараторила она. — Всё нормально, правда. Со мной всё будет в порядке: я не так уж и сильно ударился, — успокоил её Мерлин. Девушка выглядела не слишком в этом уверенной — и он улыбнулся ей одной из своих самых ярких улыбок. — Морган Эмери, — сказал он, протягивая ей для рукопожатия ладонь. — Майя Рид, — с осторожной улыбкой ответила она и пожала ему руку. Её волосы были серебристого цвета — почти белые, — а глаза довольно маленькие; но, в общем, она была довольно симпатичной. Её лицо было красным, как будто она долго бежала, а листья и травинки в волосах придавали ей весьма странный вид. — У тебя... листья в волосах, — сказал Мерлин, делая жест в направлении её волос. Она вспыхнула и тотчас же начала трясти головой, рьяно выбирая сухую листву, траву и мелкие прутики. Мерлин помог вытащить прутик, который она пропустила и который был подозрительно похож на маленького лешего. Она снова вспыхнула. — Эм, спасибо, Морган. Можно тебя так называть? — спросила Майя. — Конечно, — добродушно ответил Мерлин. — В любом случае я лучше пойду назад, в палатку, готовиться к смертельной встречи с неизвестным. — Да, лучше иди. Эм, удачи, — сказала она и повернулась, чтобы уйти. — И мне весьма жаль насчёт этих значков и остального. Это очень глупо. Учитывая, что ты не ненавидишь Гарри, конечно, эм, — пробормотала она. — Всё хорошо и — спасибо. Ты не такая уж и плохая для врага, — пошутил Мерлин. Майя рассмеялась. — А ты не такой уж и плохой для остолопа, — ответила она. Она помахала ему и начала подниматься по склону к дорожке, споткнувшись и поскользнувшись пару раз по пути. Мерлин улыбнулся ей вслед и вошёл в палатку участников. Флёр Делакур уже была там, одетая в светло-голубой спортивный костюм — того же цвета, что и её школьная форма. Мерлин, должно быть, был вторым пришедшим. Он увидел жёлто-чёрный костюм, висящий для него, — он ничуть не был похож на «вырвиглазную» осиную мантию Людо Бэгмена. К тому времени, как Мерлин переоделся и вернулся в палатку, Гарри уже ждал там, переодетый, и заламывал пальцы. Вероятно, ему сказали надеть свою форму для квиддича. Мерлин подумал, не собирается ли тот призвать метлу, — и никак не мог взять в толк, зачем. — Ты в порядке, Гарри? — спросил Мерлин, стараясь произнести это как можно спокойнее и увереннее. Гарри едва был способен говорить и просто кивнул, нервно вытягивая нитки из дырок в перчатках. Мерлин улыбнулся и начал крутить в руках палочку, которая до этого торчала у него из кармана. Ощущать прохладное дерево было очень успокаивающим — он вертел палочку между пальцами и размышлял о драконе и Артуре, и о своих друзьях, и новой слизеринке, с которой только что познакомился. Крам появился десять минут спустя вместе с Каркаровым, а мадам Максин стояла снаружи: она была слишком велика, чтобы вместиться в палатку. К этому моменту Гарри уже практически трясло: шум толпы становился всё громче и громче, всё больше народу наполняло арену: гриффиндорцы и рейвенкловцы, и хаффлпаффцы, и слизеринцы, и шамбартонцы, и дурмстранговцы, учителя, судьи и журналисты. Без сомнения, Рита Скитер сидит где-то там, с кислотно-зелёным пером наготове, и разглядывает всё своими маленькими глазами-бусинками, готовая ухватиться за любую информацию или сплетню, чтобы превратить её в псевдофакт. — Чемпионы! — произнёс знакомый голос. Дамблдор шагнул в палатку, сопровождаемый с двух сторон Бэгмном и Краучем. — Будьте добры, подойдите сюда, . Вчетвером они выстроились полукругом перед Дамблдором. Каркаров встал позади Крама, положив руки на его плечи. Мадам Максин заглядывала внутрь палатки через образовавшуюся щель, а Бэгмен показал Гарри пальцы вверх. — Сегодня вам предстоит пройти первое испытание Турнира Трёх Волшебников. У создания, с которым вы встретитесь, есть яйцо, которое оно охраняет, — и ваша задача состоит в том, чтобы забрать у него это яйцо. Прошу вас опустить руку в этот мешок и вытянуть номер, — сказал Дамблдор, когда Крауч достал средних размеров холщовый мешок. Из открытого перед ними мешка поднимался тонкий дымок — и Флёр была первой, кто должен был вытягивать номер. Она вытащила маленького дракончика, с номером «1» на шее. — Уэльская Зелёная, — сказал ей Крауч. Она взглянула на мадам Максин — но не выглядела удивлённой; так же, как и Крам, который вытащил Китайский Огненный Шар, с номером «2». Мерлин был следующим — он засунул руку в мешок и укололся о маленькие колючки; естественно, вытащил другого дракончика — с номером «4». — Шведская Тупорылая, — сказал ему Крауч перед тем, как передать мешок Гарри. Тот вытащил единственного оставшегося дракончика, Венгерскую Хвосторогу — с номером «3», — самую устрашающе выглядящую из всех. Мерлину это показалось нечестным, однако он был уверен, что Гарри достаточно способный, чтобы справиться с ней. Мальчик был очень талантлив и уже лично два раза победил Волдеморта. Он был умён и хорошо знал ЗОТИ; в конце концов — он был гриффиндорцем и сможет за себя постоять. Мерлин посмотрел на него с улыбкой, которая, как он надеялся, была успокаивающей. Прозвучал пушечный выстрел — и Флёр, расправив плечи, с палочкой наготове, вышла из палатки на арену, встреченная криками и аплодисментами. Мерлин внимательно прислушивался к реакции зрителей — и спустя десять минут арена взорвалась криками, которые могли означать только одно: она взяла яйцо. Мерлин был счастлив за неё — но не мог не заметить и криков драконихи. Он был уверен, что был единственным во всём мире, кто понимал этих существ; они страдали. Им дали предмет, чтобы защищать, что-то похожее на детёныша, а потом украли это у них. Было совершенно нечестным, что люди забыли, что драконы — это волшебные существа. И что теперь они больше не разумны и не мудры, как прежде, — теперь их разводят глупыми, живущими только на инстинктах и примитивных потребностях. — Ты в порядке, Морган? — задал ему Гарри его же вопрос. — Я... да, нормально, — соврал Мерлин не так ловко, как ожидал. Однако Гарри принял его скорбь за ужас и всё равно кивнул. Они сидели рядом несколько минут — но вскоре Гарри не мог сидеть спокойно от волнения и начал ходить по палатке; Крам молча стоял в углу. Пушка снова выстрелила — объявили его имя; международная звезда квиддича вышла навстречу дракону. Толпа несколько раз издала звук, как будто его ранили, — но через несколько минут арена вновь взорвалась криками: он забрал яйцо. Всё, что мог сделать Мерлин, — это успокаивающе похлопать Гарри по плечу. — Не волнуйся, ты справишься. Будь спокоен и следуй своему плану. Ты — замечательный волшебник; ты справишься с этим, я уверен, — произнёс Мерлин без тени сомнений. Гарри искренне ему улыбнулся, выпрямился и вышел на арену, когда назвали его имя. Через пять минут, наверное, самые громкие аплодисменты раздались снаружи. Мерлин не смог сдержать улыбку. Мальчик был очень талантлив — из него выйдет отличный аврор. Мерлин поднялся с последним выстрелом пушки, когда объявили его имя, и вышел на арену — напряжённый, с тяжело стучащим сердцем. Шведская Тупорылая была большой тёмно-зелёной драконихой. Свернувшись жёлтыми шипами наружу, она защищала настоящие яйца, среди которых лежало золотое яйцо. Мерлин отметил, что нужно следить, чтобы дракониха случайно не раздавила настоящие яйца: многие драконьи яйца и так никогда не вылуплялись — он не хотел быть причастным к снижению драконьей популяции. Размышляя о нескольких безопасных вариантах, позволяющих подойти к яйцам, Мерлин отправил парочку заклинаний, чтобы отвлечь дракониху, — но его первая идея трансфигурирования камня в маленькую собачку провалилась и лишь раззадорила существо. Он не хотел ослеплять дракониху — так она могла раздавить яйца, поэтому он попытался отвлечь её, наколдовав больших птиц, чтобы те летали над драконьей головой, пряча при этом свои светящиеся глаза. Создание просто поджарило их — и тогда Мерлин наконец решил выложиться на полную. Он пустился в бег на своей максимальной скорости, виляя по арене между валунами и уклоняясь от языков пламени, и приближался к драконихе. Он пригнулся, чтобы уклониться от драконьего крыла, — но забыл о шипастом хвосте, который прилетел ему прямо в спину и отбросил на острые камни. Толпа ахнула — вся арена погрузилась в тишину, пока Мерлин поднимался на ноги. Его столько раз швыряли о камни в Камелоте, что то, что его сейчас бросили на валуны или в стену — на что-то подобной твёрдости, — было только делом времени. Он встал быстрее, чем ожидала дракониха, и моментально забрался на большой валун, чтобы хорошо видеть рычащую драконью морду. К чёрту, подумал он, складывая в уме слова Старой Магии, которую не использовал уже несколько веков, всё так же легко пришедшую к нему, как и раньше. — Oh, dracon, calma tú féin agus a thabhairt suas do óir!¹ — прокричал он; волшебство наполнило его кровь, а его глаза вспыхнули. Арена погрузилась в тишину, как будто заклинание подействовало и на зрителей; дракониха неподвижно смотрела на него несколько секунд, а затем послушно отползла назад, открывая золотое яйцо. Мерлин слез с валуна и подошёл к яйцу, поддерживая зрительный контакт с драконихой. Он остановился, подобрал золотое яйцо и высоко поднял его. Толпа разразилась криками и топотом, а быстрый взгляд на учительские места показал шокированные выражения лиц всех преподавателей, включая вечно бесстрастного Снейпа. Мерлин бросил робкий взгляд на судей, надеясь, что они не сняли баллы за его провальные попытки или за использование силы, которой у него не должно было быть. Он не представлял, как собирается это объяснять, — но это уже ничего не значило, когда три девятки и одна десятка появились на табло. Толпа радовалась вместе с ним. Мерлин заметил улыбающееся лицо Артура и неуверенно посмотрел на места, где расположились ученики Хаффлпаффа: все его друзья улыбались, шокированные или взволнованные, никто из них не выглядел обиженным или преданным. Мерлин дал им знак, что присоединится к ним, и отправился в медицинскую палатку, ощущая, как кровь стекала по спине. — О, дорогой, ты ужасно выглядишь! Драконы, поверить не могу! О чём они только думали? — возмущённо кудахтала мадам Помфри, усаживая Мерлина на кровать рядом с Гарри, у которого была наложена мазь на ужасно поцарапанное плечо. — Ты самый тяжело раненный за сегодня. Я удивлена, как ты ещё не истёк кровью. — Я крепче, чем выгляжу, мэм, — сказал Мерлин, скривившись, когда женщина снимала верхнюю часть костюма. Гарри ахнул. Мерлин опустил взгляд, чтобы увидеть, что большая часть его груди была расцарапана и кровоточила, а мадам Помфри засуетилась, как только увидела его спину. Судя по количеству горячей, липкой крови на спине — у него там было как минимум три глубоких раны. — Ну, Гарри, как справился? — спросил Мерлин, стараясь отвлечься от обжигающей, дымящейся мази, покрывающей теперь его спину, которая прижигала края ран и останавливала кровотечение. — Кажется, быстрее всех, — ответил Гарри, морщась, когда особенно большой сгусток дыма поднялся от его пореза. — Призвал свою Молнию и заставил дракониху улететь, чтобы можно было забрать яйцо, — сказал он. Он явно хотел что-то добавить — но слишком устал; а дымящаяся рана забирала последние силы. В эту самую секунду Гермиона и Рон ворвались в палатку, разгорячённые и с дикими глазами. — Как ты это сделал? — просила Гермиона, подходя к Мерлину. — Мы вернулись на арену после того, как убедились, что с Гарри всё в порядке, и видели, что ты сделал, и... это было просто потрясающе, — выпалила она. — Что он сделал? — с любопытством спросил Гарри. — Он говорил с драконом, приятель, — ответил Рон. Они втроём с интересом уставились на Мерлина, который увлечённо разглядывал собственные колени. — Я такого никогда не видел. Он просто... сказал ему что-то — и его глаза светились, — а дракониха просто отползла назад и отдала ему яйцо. — Они не говорили, что нельзя использовать секретные способности, — смущённо пробормотал Мерлин. — Но как ты это сделал? — спросила Гермиона. Любопытство и нетерпение были написаны на её лице — чувства, знакомые многим рейвенкловцам. Жажда знаний в её взгляде сделала бы её отличной ученицей Рейвенкло. — То тут, то там... Способности последнего Повелителя Драконов — и тому подобное, — пробормотал Мерлин. Глаза Гермионы загорелись. — Ну конечно, это всё объясняет! Но... все знают, что Мерлин был последним Повелителем Драконов, как эта способность передалась тебе? — спросила она. Мерлин уклончиво пожал плечами. — Может, у парня был брат или тайная любовница, без понятия. Рецессивные гены? Каким-то образом эта способность передалась мне. Я был единственным в семье за многие поколения, кто мог реально использовать её. Второй раз в жизни, кстати. Это — единственная причина, по которой я вообще знаю, что могу делать так. Мне было бы очень плохо, если бы у меня не было этой силы, — объяснил Мерлин. Гермиона нахмурилась, но кивнула, принимая его ответ. Ей было бы просто смешно даже подумать, что перед ней был настоящий Мерлин, а других объяснений, кроме этого, у неё не находилось. — Это... это невероятно, — вздохнул Гарри. — Тебе повезло, что на испытании были драконы. Мерлин рассмеялся. — Да, это точно, — произнёс он. Это явилось чрезвычайно удачным стечением обстоятельств, учитывая, что он не использовал способности Повелителя Драконов уже несколько... веков. Но ему нельзя было зацикливаться на этом — ему просто нужно справиться с двумя следующими испытаниями и попасть на кладбище с Гарри, чтобы восстановить нарушенный баланс. Спустя несколько минут немного неловкой беседы они вышли из палатки, чтобы посмотреть общие баллы. Мерлин, к собственному удивлению, был первым; на втором месте, с небольшим отрывом, был Гарри — только из-за нечестно заниженной оценки Каркарова. Мерлин ушёл с арены и попытался вернуться в замок до общей толпы учеников — но его вездесущие и шумные друзья тут же нашли его. — Это было самым невероятным, что я когда-либо видела в своей жизни! — воскликнула Кора. — Чистое безумие, — сказал Вернон с яркой улыбкой. — Просто поразительно! — поздравил его Седрик, дружески хлопнув по спине. Павел и Роб крепко обняли Мерлина. Друзья направились в гостиную Хаффлпаффа; золотое яйцо передавалось из рук в руки как обещание ещё одной вечеринки.

_____________________________________________________________________

¹ — автор извиняется за корявую попытку перевода на ирландский с драконьего; примерно это означает «дракон, успокойся и отдай своё золото».