My everything.

— Ага, и до каких пор ты будешь скрывать это от Мигеля? — Макс встал посередине комнаты, скрестив руки на груди. — Почему это только я? Мы будем скрывать! — весело отозвалась Катя, стремительно летая по комнате и одновременно дожевывая морковь (умолчим, кто ее покупал и чистил под аккомпанемент: «Криворучка, ты плохо чистишь, но показывать, как надо, не буду. Учись»). — Потому что я — счастливый папаша и могу спокойно поделиться радостной новостью, — «встал в позу» Нестерович. Катя вперила в мужа убийственный взгляд: — Макс, мне больших усилий стоит сейчас сохранять спокойствие, будь добр, не соблазняй меня статусом вдовы. Я сказала НЕТ! — Катя! — Нет! — Катя, блин! — Задолбал, — Максим с грацией пантеры отпрыгнул в сторону от летящей в него подушки, а после — той самой морковки. Привстав, мужчина проводил полет так старательно очищенного им овоща обиженным взглядом: — А вот это — уже свинство, Екатерина Александровна. Превратила меня в домохозяюшку, так еще и едой теперь разбрасываешься? Хореограф с силой сжала кулаки. Даже зубы заскрежетали, кажется. Но от назревающего скандала спас звонок Карпенко. — Алло, Решето, только не говори мне, что вы спите! Черное Зло сейчас всех на сувениры разорвет, а из боевых единиц против него только я. — Лешааа, Макс меня бесит, — хрипло протянула Катя наигранно-обиженным тоном, пока Нестерович закипал от негодования, словно чайник. — Бл... в смысле, какой нехороший мальчик этот твой муж! — Поругай эту бяку-закаляку. — Хорошо, дьявол ты наш рыжеволосый, дай ему трубочку, — ласково просюсюкал напарник, после чего женушка тут же передала трубку своему благоверному и упорхнула в комнату. — Слушай, Нестерович, совсем загоняла, да? — хохотнул Леша. — Я ей половину утра чистил эту чертову морковь, а она просто взяла и кинула ею в меня! — внутренний мир Максима Валерьевича, кажется, сильно пошатнулся от этого. Но Карпенко не поддержал страданий друга, потому что заржал самым наглым образом. — Что, и ты туда же, Брут? Черт, не зря же зоветесь напарниками. — Слушай, Максон, крепись. Это еще такие мелкие цветочки на ромашковом поле вашего счаааастья, — тон Леши внезапно приобрел нотки мудрости, — вот через месяцок будешь умолять ее себя пристрелить, пока она будет плакать и требовать чего-то покушать, чего в обычном состоянии бы даже не перенесла. Уж поверь мне, дважды папаше. — Я ж сдохну, Лех! — в панике прошептал Максим. — От этого, мой желтоперьевой цыпленок, еще никто не умирал. Но на всякий случай, не позволяй ей приближаться к колюще-режущим предметам во время очередного эмоционального всплеска. — Нестероооович! — радостно пропела Катя. — Я иду, рыбаа моя золотаая!!! — Делай вид, что я только что обматерил тебя, на чем свет стоит, и теперь тебе стыдно за свое поведение, — заговорщицки выдал Карпенко. — Но я же... — Максон, забудь о справедливости и чувстве собственного достоинства. Ты всегда будешь виноватым. Смирись. — Маааааааааксиииик. — Ок, Лех, я все понял. Да-да, сенсей, мое настроение, моя криворукость и тугоумие никак не должны влиять на мою Катюшу. — Офигеть, ты самокритичен, — хмыкнул Карпен, — все, сгребай жену в охапку и чешите сюда. Гудбааай!!! — Нестерович, вечно тебя нужно ждать, — пробубнила Катя, появляясь в поле зрения мужа, — шевелись, Мига всех на капусту разделает. Макс мысленно попросил у Бога сил и терпения, натянул на лицо широкую улыбку и произнес тоном радостного психа: — Поехали, любовь моя! Прости меня, грешника.

***

Несведущий бы подумал, что Мигель близок к инфаркту. Все его знакомые бы поняли, что он просто бесится. — Нестеровичи! Вы че, с луны летите? — едва завидев парочку, начал распаляться мужчина. — А где Лешка? — тут же спросила Катя, по инерции прижимая ладонь к животу. Поняв, что чуть не спалилась, она сделала вид, что поправляет футболку. — Закопал во дворе, — буркнул Мига, — не переводи тему. Где вас черти носили? — Пробки, любовь моя, солнцем опаленная, — ласково прощебетала Екатерина Александровна. — Двое психов, — еле слышно пробубнил Макс, отползая к стеночке, чтобы встречным огнем не зацепило ненароком. — Какие пробки, Катя? Я тут с 7 утра, как придурок, котел уже не варит, нос заложен, и вообще... я хочу сдохнуть, — захныкал суровый наставник «Танцев», уткнувшись в плечо своей «правой руки», которая той самой рукой начала гладить его по голове. — Что случилось? Расскажи маме Кате, не бойся, милок. — Да долбодятлы сплошные вокруг! Лагерь на носу, гостиница отказывается нас принимать, потому что, видите ли, я опоздал с бронированием на гребаных два дня! Тимон еще подвел, не сможет сегодня мастер-класс провести, а мне, блин, в другом месте в это время быть нужно на другом конце Москвы. Машина в ремонте, такси ненавижу, что делать-то? — Спокойно, — уверенно произнесла Катя. Уж в этом вся доля сильной женщины в мужском коллективе — мыслить здраво, даже будучи беременной, чтобы твои зяблики не свалились от нервного перенапряжения. — Это все — решаемо, сын мой. В этот момент в кабинете появился замученный Карпенко с чашкой кофе в руках. — Вон, Леха уладит проблемы с гостиницей, у него как раз поклонница менеджером там пашет, — сладко произнесла Нестерович, словив едкую ухмылку в ответ, — отвезти тебя сегодня Влад сможет, а Макс проведет МК. — Вообще-то, я планировал попросить тебя, потому что Макса хотел взять с собой, — ненароком обронил Мигель. — Я сегодня не смогу. Да и Макс не задержится после классов, — тут же выпалила женщина. — Слушай, Катерина, что за хрень в последнее время творится? То вести ты занятие не можешь, потому что съела что-то не то с утра, то дома утюг включенным оставила. Я уж молчу о том, сколько раз за последнее время вы водили Бульона к ветеринару. Он после всех процедур по оздоровлению должен жить вечно!!! Максон, а ну ко мне на ковер, не отсиживайся в окопе, а. Танцовщик покорно подполз ближе, искоса поглядев на жену. — У меня что, проблем не может появиться? — О каких проблемах речь? У нас жопа полная, а вы решили своими домашними животными заняться? Отличное время подобрали. Да что с тобой творится, Кать? — БЕРЕМЕННОСТЬ СО МНОЙ ТВОРИТСЯ, ТУГОДУМ!!! Повисла немая сцена. Мигель казался рыбой, выброшенной на берег, у которой капец как не хватает воздуха. Леха тихо ржал в свою кружку, Макс с ухмылкой разглядывал пол, носком кроссовка прочерчивая видимые только ему одному линии. Одна Катя пылала огнем, который грозил сделать ее начальника еще более темным. — То есть я обдумал уже все, даже в парочку заведений конкурентов позвонил, чтобы узнать, не изменяете ли вы мне с ними, а она беременная??? И сколько же я нахожусь в счастливом неведении? Нет, поставлю вопрос иначе — сколько еще ты планировала скрывать? До того, как живот не начал бы перевешивать? А нет, даже тогда ты бы говорила, что переела!!! А вы... оба знали, и молчали!!! Баста, валите отсюда, видеть вас не хочу. Предатели. Мигель картинно уселся в свое кресло и сложил руки на груди. Карпенко тяжело вздохнул и тихо выскользнул прочь, зная, что друга сейчас лучше не злить. Катя уничтожающим взглядом поглядела на мужа, прошептав: — Иди и купи мне киви. — Ладно, — покорно произнес Макс, прикидывая, сколько кварталов ему сейчас нужно пробежать. Один фиг лучше, чем рисковать сейчас жизнью. Ему то могло прилететь от обоих, а Катю его Мигель никогда в жизни не тронет. — Мигелюшка, — ласково начала Екатерина Александровна, — ну родненький. — Иди, КатеринаСанна, все равно не прокатит это сюсюкание, — выдал вождь племени. — Ну прости меня, пожалуйста. Да, дура, скрывала от тебя, моего почтибрата, но... ты ж знаешь, что я всегда была с прибабахом. А Карпен... он просто... — Ближе меня, я все понял. — Да нет же!!! Ну Миг, ну правда. Извини. Я просто... боюсь всего этого, понимаешь? Да, я взрослая баба, должна взять себя в руки, но для меня каждый новый день как будто таит теперь в себе кучу неизведанного. Понятное дело, что я никуда от тебя не денусь, просто... теперь уже не смогу проводить здесь почти все дни. Ну Миг, ну прости. Когда Мигель распахнул глаза, Катя увидела, что в них стоят слезы. — Слушай, это я тут в положении, а не ты. Не смей реветь. Я никуда не уйду, я буду проводить все свои занятия, просто стану реже двигаться и меньше орать на остолопов. Я ж не брошу тебя, мой темный ангелочек. Дай поцелую, — притянув к себе голову мужчины, Катя оставила на макушке звонкий поцелуй. — Катюх, я так рад за вас, честно, — смахнув скупую слезу, Мигель обнял Нестерович и погладил ее по спине. — Просто... не надо было скрывать. Я ж не чужой. Я ж теперь дядя Мигель. Уххх! Только Максон пусть пока не высовывается. Мне ж надо на кого-то позлиться. Они расхохотались. Катя уткнулась лицом в рубашку мужчины, но тут же отпрянула: — Вот же ж черт, какой противный запах. Раньше никогда не замечала. — Нестерович, а не пора ли нам заняться работой? — Хореограф стянул к себя рубашку, оставшись в футболке. — А мелкий Нестерович будет нам помогать! Только уродись пожалуйста в мамку, друг! Второго Макса с его безалаберностью я не выдержу! Пожалеешь дядюшку Мигеля?