Hey, baby, you've got a cute little tail

Фрэнку нравится наблюдать за закатом. Есть в этом что-то успокаивающее и завораживающее. Особенно если рядом стоит Джерард, совсем близко, и их плечи соприкасаются друг с другом. Джи снова курит, заставляя Фрэнка переживать за него. Он совершенно не беспокоится о своем здоровье, не думает о будущем. Намерено разрушать свою жизнь — не глупость ли? На миг он подумал о том, что Джерард своего рода самоубийца, который медленно и безболезненно убивает себя. — Опять думаешь о чем-то? - спрашивает Джерард, прикрыв глаза и затягиваясь сигаретой. — О разном. — Надеюсь, только о хорошем. Например, о том, как я восхитительно целуюсь, — Джи заставил Фрэнка рассмеяться, и это то, что нравится в нем: умение даже в самой странной ситуации заставить Фрэнка смеяться. Джерард улыбался, как хитрый лис, приблизив свое лицо максимально близко к лицу Айеро. Он так долго и пристально смотрел на Фрэнка, а затем поцеловал в лоб и тут же отвернулся, в очередной раз затягиваясь. Невозможно не любить Джерарда. Невозможно не улыбаться, когда он рядом. — Мне пора уходить, — Фрэнк чувствовал, как горят его щеки, потому решил сменить тему разговора, — Скоро совсем стемнеет. — Я хочу, чтобы ты остался, — Джерард словно вместо этого сказал «Ты остаешься», решительным, но в тоже время мягким голосом. Почти умоляя. Почти утверждая. — Ведь завтра всё равно суббота. — Я не могу… — сложно было признаваться даже самому себе, что он всё еще боится Уэя. Фрэнк понимает, что сегодня, как никогда прежде, Джи нуждается в нем. И Фрэнк уже спал в его кровати и раньше, но сейчас совершенно иная ситуация. — Почему? Фрэнк молчал, не зная, как объяснить ему. Это слишком смущающие вещи, тем более для Трусишки Фрэнка. Джерард словно всё понял без слов, улыбнулся и начал гладить его за ушком. — Ты слишком всё усложняешь, Фрэнки. Я действительно не хочу отпускать тебя. И не только сегодня. Мне не нужно от тебя что-то большее. Я просто хочу, чтобы ты был рядом. Когда ты со мной, сразу становится спокойнее, — тлеющая сигарета обжигала пальцы. В последний раз наполнив легкие никотиновым дымом, Джерард выбросил сигарету и, взяв Фрэнка за руку, повел его с балкона в комнату. — А как же твой отец? Он не придет? — Фрэнк, видимо, и не думал замолкать, пытаясь найти причину, чтобы уйти. Ему хотелось остаться. Хотелось провести целую ночь с Джерардом, но что-то внутри говорило ему о том, что не стоит оставаться с Уэем один на один. — Плевать я на него хотел, — в этих словах чувствовались призрение и злоба. Не на Фрэнка, который идет за ним по пятам на кухню, а на отца, который разрушил оставшиеся надежды на идеальное будущее, нарисованное Джерардом у себя в голове. Он вдруг резко остановился, отчего Фрэнк врезался в его спину, и, повернувшись, произнес: — Даже если он придет, мы услышим его. И тогда вылезем в окно, и убежим. Пойдем прямо, не сворачивая, по маленьким улочкам Нью-Джерси. И, в конце концов, уйдем далеко от всех проблем. И от моего отца. — Ты правда так сильно ненавидишь его? — Его не за что любить. Фрэнк хотел бы утешить Джерарда. Сказать, что его есть, кому любить. Он почти произнес ту фразу, которая была слишком интимной для Трусишки Фрэнка. Фраза «Я люблю тебя» возможно совершенно не нужна Джерарду, которая так же дорога ему, как пустая пластиковая бутылка. В итоге Фрэнк окажется выброшенным, как и все остальные до него. А идеальный Джерард будет смеяться и рассказывать своим друзьям, как однажды ему открылся маленький и глупый Фрэнки. Мальчик, который был готов отдать жизнь за этого ледяного принца. А Джерарду так хотелось, чтобы Фрэнк сказал «Да». Чтобы остался сегодня и не оставлял его одного в этом огромном и холодном доме. Последствия наркотиков всё еще чувствуются каждой клеточкой организма. Казалось, эта белая пыль осела на его органах, и теперь вечно будет напоминать о себе. Они сидели и пили ромашковый чай, наблюдая за падающим снегом за окном. Фрэнк молчал, потому что не хотел расстраивать Джерарда, а тот — потому что не хотел слышать, что Фрэнку нужно уходить. — Я позвоню маме и скажу, чтобы не ждала меня сегодня, хорошо? — Спасибо, Фрэнки. Фрэнк не понимал, что он только что спас этим потерявшегося в себе мальчика. «Спасибо» Джерарда означало «Спасибо, что не дал мне окончательно разрушить себя». «Я бы всё равно остался, даже если бы ты и не просил. Встал у порога твоего дома, не надевая куртку, смотрел бы на тебя долго-долго, не произнося ни слова. Ты бы сказал „ну давай, ты ведь так хотел уйти“, и было бы действительно здорово, если бы я смог сдержать свои слезы внутри. Ты так любишь ранить словами. Но, знаешь, я полюбил тебя не за твое идеальное лицо. Ты не умел прятать эмоции за свое притворство. Кто-то верил, что ты ледяной принц. Тебя боялась вся школа, но я — нет. Потому что за этим всем скрывался маленький мальчик с цветущим садом внутри. Цветы распускались в те моменты, когда ты не травил их сигаретным дымом или наркотиками. Они распускались тогда, когда ты улыбался. Я люблю твои цветы и тебя, Джерард». «Те слова, которые я хотел бы произнести… они очень странные. Они могут ранить своей неожиданностью, заставить Фрэнка убежать. Существует лишь одна возможность из тысячи, что Фрэнк бы остался и выслушал меня, при этом не выплеснув мне в лицо горячий кофе. Те слова не должны произноситься таким человеком, как я: жестоким и высокомерным мальчишкой, который в глазах других видит лишь отражение себя. Если бы я произнес то, что я хочу сказать, Фрэнк бы ответил „ты спятил, Джерард. Ты закрывал меня в раздевалке на пять часов в мой первый учебный день. Ты заставлял чувствовать себя ужасно перед твоими друзьями, унижая меня. Ты едва ли не убил меня. Единственное, чего ты заслуживаешь — это докуривать свои сигареты в одиночестве и время от времени забываться в наркотическом тумане. Но ты не заслуживаешь моей любви“. Но правда лишь в том, что я действительно люблю тебя, Фрэнки». В итоге, никто не произнес эти слова вслух.