Two Out of the Closet

Баллато протянула синеволосому сигарету. Он неторопливо выхватил её из тонких пальцев, а потом достал зажигалку. — И он опять приходил? — сказала Линзи после первой затяжки. — Ну да, а что ему делать, если не дают. В конце концов, я сам ему и не даю. Странно, да? — он хрипло засмеялся, выдыхая дым в лицо девушки. — Ты никогда не встречал Фрэнка… из этого мира? — шмыгнула Баллато, но в ответ получила лишь молчание. — Джи? Он некоторое время молчал, гоняя дым по легким. Сказать было нечего. Да он как-то и не задумывался над этим, в принципе. — Не встречал, — после нескольких секунд молчания сказал он, чуть приобнимая девушку. — Может быть, в нашем мире я и не должен был его встретить. Господи, как же сложно, — он хрипло засмеялся, но улыбка не была такой веселой. — В любом случае, рано или поздно, но он перестанет ко мне приходить. — Почему? — девушка удивленно подняла свои серо-голубые глаза на парня, сталкиваясь с его, глубокими, чисто-синими. — Я думаю, что скоро перееду. И тогда Фрэнку придется трахать кого-то другого. *** Фрэнк даже не следил, сколько же прошло времени с той самой пятницы, когда Уэй обещал ему. Но интересно, все же, немного другое. Джерард завалился домой пьяным, потому что, как оказалось, комикс и правда был невероятно успешным, и в честь этого они организовали, как это называл Уэй, «скромный корпоратив», на котором парень вновь нажрался. В прошлом у Уэя действительно были проблемы с этим, но сейчас он завязал. Ну, во всяком случае, Фрэнк думал именно так. Хотя и нельзя сказать, что Уэй нажрался. Нет, совсем не так. Он был в таком состоянии, когда язык уже мел какую-то чепуху, но разум не уходил из этого мира. Он не шатался, держался стойко, и только странный, дымчатый блеск в глазах выдавал, что парень не совсем трезв. Он с трудом разлеплял пересохшие губы, чтобы в очередной раз позволить себе попробовать на вкус жгучую, но приятную жидкость, что так будоражила кровь. Но он был как раз в той степени опьянения, когда, завалившись домой рано утром, он не заметил свежих, темных засосов на шее у своего же парня, не заметил его унылый, чуть разочарованный взгляд и дрожащие губы. Тот только глубоко вздохнул, но говорить ничего не стал. Прошёл на кухню, налил в стакан немного виски, потом прошёл в комнату, стоя в дверях. Секса у них так и не было. И, несмотря на то, что Айеро, кажется, вновь совсем недавно был у синеволосого, хотелось, все-таки, взять именно своего Джи. Хотелось прижаться к нему, ощущая запах его кожи — чуть сладкий, но все же с капелькой пота и еле уловимого мужского парфюма, который был даже не Уэя, а его коллег по работе, что ошивались неподалеку от него. Хотелось прижаться к его губам и целовать — неторопливо, медленно, сладко, целоваться ради процесса и чувств, показывая так свою любовь. Но, чёрт возьми, Уэй весь был в работе, и даже когда у него был выходной, он тупо запирался в небольшой комнатке и рисовал. Тогда и Фрэнку приходилось уходить на работу раньше, или же, если у того выпадал выходной, он просто гулял по городу. Не мог же он прямо при Джерарде уйти к другому Джи, который в любое время дня и ночи примет его? И всю неделю между ними был полный холод и минимум разговоров. Типа: «Будешь ужинать?» или «Ко мне не заходить». И Фрэнк уже серьезно подумывал о том, чтобы расстаться, но он не мог, потому что Джерард был для него всем. И даже если сейчас у них, если правильно выражаться, «временные трудности», то они пройдут. В конце концов, у него всегда есть другой Джи, который прекрасно удовлетворяет Фрэнка. Точнее, этим себя успокаивал только сам Фрэнк. На самом же деле, если бы его Джи был хоть чуточку активнее, он бы даже не думал ходить к синеволосому. Но сейчас он, как бы это не звучало странно, привык к обоим, поэтому приходится и жить на «два фронта» (точнее, на две вселенных, но это же не так уж и важно?). И в тот день, когда Уэй пришёл домой с чуть опьяневшим взглядом, слегка заплетающимся языком и обессиленной головой, он выглядел довольно странно. Фрэнк бы назвал это даже… Возбуждающе? Виски так и остались нетронутыми, а сейчас все внимание Фрэнка было приковано к Джи. Тот сидел в кресле, слегка подперев рукой щеку, и он уверен: на бледной щеке останется маленькое, красное пятнышко, которое вскоре пропадет или смешается с румянцем. Черноволосый смотрел на него таким знакомым, как казалось Фрэнку, взглядом, а потом он закусил одну губу, перекладывая голову на другой бок… И отросшая челка спала ему на глаза, но он словно не заметил этого. А потом в этой терпкой, вязкой тишине прозвучал надломленный, такой родной голос. — Иди сюда. И Фрэнк сдался, в его голове тысячи фейерверков взорвались в одно и то же время, из-за чего какое-то мгновение он даже ничего не видел. Язык прирос к нёбу, а рука со стаканом так и замерла. Но Фрэнку не нужно говорить два раза. Остолбенение пропало также внезапно, как и появилось, а потом парень поставил алкоголь на тумбу. Всего в несколько шагов он преодолел расстояние между ними, а потом взобрался на его колени. И совершенно не стыдился этого. Сердце билось так быстро и сладостно, что от волнения захватывало дух. Давно так не было. Очень давно. И только сейчас Фрэнк понял ещё кое-что. Он вспомнил, почему и этот голос, и этот взгляд ему были так знакомы… Потому что его Джи никогда так не говорил. В отличие от синеволосого, который так любил прикусывать нижнюю губу, а потом облизывать скорпиона на шее, опаляя жарким дыханием. Но сейчас перед ним был его Джи, черноволосый, с молочной, чистой кожей, острым носом и еле заметной родинкой, что была так кстати именно тут, с пьяными глазами и пухлыми, алыми щеками, что горели то ли от волнения, то ли от выпитого алкоголя. А потом он позволил себе прикоснуться к его губам, и только от одного ощущения сердце сдалось и, видимо, перестало перекачивать кровь. Но когда теплые, нежные (потому что этот Уэй, по природе своей не создан для игры на гитаре) руки легли на его шею, сердце, кажется, вспомнило свою главную функцию и вновь забилось. Быстро, сумбурно, чуть ли не выбивая ребра из грудной клетки. Вот он, его Джи, такой теплый и мягкий, невероятно родной и влюбленный, он был здесь, и он так ласково прижимал Фрэнка к себе, продолжая осторожно целовать. И даже знакомый привкус алкоголя на его губах ничего не портил, а даже наоборот, пьянил ещё и Фрэнка. — Джи, прошу, — проскулил Фрэнк парню в губы, чуть отстраняясь. — Я прошу тебя, пожалуйста. — Все что угодно, детка, — хриплым, чертовски возбуждающим голосом проговорил Уэй, и Фрэнк на секунду выпал из реальности. Он так привык к той грубости, которая постоянно исходила от синеволосого (не считая того самого раза, когда что-то нашло на обоих и они, если это можно так сказать, занимались чуть ли не любовью). И теперь «та вселенная» казалась ему его настоящей, а сейчас же он наоборот был в каком-то странном, почти нереальном мире. Словно его личный сон, который сейчас сбывался. — Все, что угодно, — вновь повторил он, а затем его руки вдруг приподняли край футболки и проскользнули внутрь. Он водил теплыми ладонями по гладкой спине, ощущая бешеный жар от тела и мурашки, которые заставляли Айеро чуть ли не дрожать. А потом он примкнул к шее, но пьяный мозг игнорировал бурые отметины, думая, что это и есть его произведение. И он, словно извиняясь, начал медленно целовать скорпиона, чуть прикусывая его зубами, от чего рука Фрэнка по наитию нашла черные, и без того всклоченные волосы. — Черт, Джи, как же… Как же хорошо, Джи, — прохрипел парень, словно сам не веря в свои слова. Опять. Ладони все гуляли по телу, то и дело, на ощупь, находя уже чуть подзабытые татуировки (некоторые эскизы делал сам Джерард, за что он испытывал особую гордость, граничащую с диким обожанием). Потому, чуть оторвавшись, Фрэнк поднял руки, позволяя Джерарду снять с себя футболку и отбросить её в дальний угол. Руки слегка тряслись, а сердце все также билось, но теперь Фрэнк хотел поторопиться, потому что не было сил терпеть. Словно пьяный, он пытался расстегнуть пуговицы, но они просто отлетали с тихим шорохом под кровать. Рубашка полетела вслед за футболкой. Фрэнк судорожно вздохнул, спускаясь с Джерарда. Он схватил его за руку, но тот, словно обезумев, притянул Фрэнка обратно, целуя с такой силой и с такой уверенностью, что на секунду парень даже опешил. Все-таки пьяный Джерард — это что-то с чем-то. Они завалились на кровать, путаясь в собственных ногах, но потом Фрэнк просто оседлал Джерарда, как когда-то он уже делал это с синеволосым. Потом он положил ладони на чистую, молочную грудь, ощущая под пальцами такое же сильное сердцебиение. А потом он просто стал водить руками, ощущая приятную мягкость тела (а этот Уэй был явно не худышкой), спускаясь чуть ниже, забираясь пальцами под пряжку ремня. Он был таким красивым в этот момент. Черные, спутанные волосы, что разметались по подушке в диком беспорядке и только добавляли Джерарду некой пошлости; алые, блестящие, чуть опухшие от поцелуев губы были приоткрыты и жадно глотали воздух; глаза прикрыты, и черные ресницы дрожали, отбрасывая чудные тени, делая Уэя каким-то усталым, но не менее сексуальным. Его грудь то опускалась, то вновь поднималась, и казалось, что ещё немного, и он увидит его сердце. Горячее, красное, наполненное жизнью и кровью. Он судорожно стянул с Уэя джинсы с нижним бельем, с трудом сдерживая восхищенный стон. От одного только вида Уэя таким, податливым, возбужденно-измученным, желанным, Айеро мог кончить несколько раз подряд. И почему-то такой Уэй был даже… Приятнее? Да, не было острых плеч, изрисованного тела, ребер, обтянутых тонкой кожей, впалого живота и болезненной бледности. Безусловно, и это было чертовски возбуждающе, но… Его Джи был куда круче. Сексуальней. И родней. Чуть опустившись над членом Уэя, Фрэнк лишь облизнул головку, но стон, что неожиданно вылетел из уст Джерарда (а тот обычно не имел привычки стонать во время секса) выбил из Айеро весь дух. «Пьяный Джерард, пьяный Джерард, пьяный… блять», — промелькнуло у Айеро в голове прежде, чем он полностью вобрал член в рот. Фрэнк не знал раньше пьяного Джерарда, потому что тот не позволял себе находиться в таком состоянии рядом с Айеро. Но пьяный Уэй так похож на синеволосого, который… Айеро с пошлым звуком выпустил член изо рта, и лишь тонкая ниточка слюны соединяла их. Оба, глубоко выдыхая воздух, смотрели друг на друга. Зеленые глаза стали такими непривычными… — Мальчики, я вам не мешаю? Оба машинательно резко повернули голову и уставились на синеволосого парня, что стоял возле шкафа. А на его лице играла пошлая, до ужаса пошлая улыбка, от чего мурашки вновь и вновь пробегали по спине. — Привет, Джи.