BGN

Очередная вылазка в Хогсмид оказывается сплошной головной болью для Юнги, но он стоически терпит, лишь морщится временами на совсем уж пронзительные визги первокурсников в магазине братьев Уизли. Мин отходит подальше от вопящих школьников и долго стоит перед портретом Фреда Уизли, смотрит на то, как тот ухмыляется, и в очередной раз думает о том, что война забрала у всех их слишком много. - Еще не было ни дня, чтобы я по нему не скучал, - раздается голос позади Юнги, и Мин тут же оборачивается: совсем рядом с ним презентабельный рыжеволосый мужчина средних лет с улыбкой на губах, но затаенная грусть и тоска в глазах, поразительно похожих на глаза Фреда, выдает совсем не радужное настроение. И именно эти глаза, равно как и то, что весь его облик кричит о том, что это мог бы быть Фред, если бы был жив, говорят о том, что перед Мином сам Джордж Уизли, основатель сети ставших мегапопулярными магазинов. И вовсе это не отсутствующее ухо, которое не прикрыто ничем. Этого не стыдятся. Это боевое ранение, полученное в войне. Этим гордятся. – В одном ему повезло: он никогда не постареет. Юнги машинально кивает, выдавливая из себя улыбку. Его отец вот тоже никогда не постареет. - Джордж Уизли, - мужчина протягивает руку, грустно улыбаясь, - редко кто из нынешних студентов останавливается перед портретом брата. В зале неинтересно? Юнги пожимает руку, чуть недоуменно хмурится, не сразу понимая о чем его спрашивают, но тут же улыбается. - Мин Юнги, - представляется слизеринец и чуть заметно вздыхает, когда слышит громкое чонгуковское «вааааау, а давай это Сокджин-хену в кубок подольем», доносящееся из зала. – В зале много всего интересного, но слишком шумно. - Слизерин? – Джордж кивает на шарф в цветах факультета, и в первое мгновение Юнги тушуется, даже порываясь снять его, но тут же себя останавливает. - Да, - отвечает парень, нахмурившись, - давайте скажу сразу: моя семья не поддерживала Волан-де-Морта. Отец не присоединился к Пожирателям смерти и за это был убит. - Эй, стой-стой, - машет руками Уизли с удивлением на лице, - я же ни в чем тебя не обвиняю. Спокойно, парень. И… сочувствую твоей утрате. - Спасибо, - Мин чуть расслабляется, слыша искренность в голосе мужчины. – Извините, что так резко, просто… - …устал от предвзятого отношения? – Джордж сочувствующе улыбается и снова устремляет взгляд на портрет брата. – Оно и понятно, к выпускникам Слизерина после Войны относятся даже хуже, чем до нее. И никому невдомек, что в армии Волан-де-Морта были и выпускники других факультетов, да и других школ, если уж на то пошло. Питер Петтигрю вообще был гриффиндорцем, чтоб его черти драли. - Уверен, что дерут, - мрачно соглашается Юнги, чем вызывает улыбку мужчины, - мистер Уизли, а можно вопрос? - Дерзай, - пожимает плечами тот и в своей обычной манере скрещивает руки на груди, опершись о стену рядом с портретом брата. - Как…, - мнется Юнги с вопросом, но находит в себе силы договорить, - как вы нашли в себе силы продолжать не только жить, но и вести бизнес? Как вы можете до сих пор смотреть и делать то, что раньше делали вдвоем? Мин Юнги договаривает до конца и лишь сейчас осознает насколько бестактно это прозвучало, стоит лишь посмотреть на лицо Джорджа, на которое словно туча на небо находит грусть и хоть и давнее, но все такое же свежее чувство утраты. - Простите… - тихо произносит слизеринец, закусывая губу. - Все нормально, - вымученно улыбается Уизли, слегка меняя положение скрещенных рук, - я и сам иногда задаюсь этими вопросами. Сейчас я бы ответил, что, наверное, больше потому, что чувствую и, может даже, знаю, что этого хотел бы Фред. Знаешь ведь про связь между близнецами? Мы всегда были словно одно целое, и сейчас моя половина уже на небесах. Дело времени, когда я к нему присоединюсь. Но наше дело, наше детище, то, что мы закладывали в идею – это все должно жить и после нас. Это ведь все было не ради нас, это ради всех. Как мы всегда говорили: смех и радость нужны всегда, даже в самые темные времена. Особенно в самые темные времена. Надо лишь уметь их находить и держаться за все светлое, что у тебя было и есть. Понимаешь? - Да, - кивает Юнги, вспоминая теплые глаза Чонгука, улыбки и объятия друзей, лица мамы, Томаса и Джули. И гордую улыбку отца. – Кажется, понимаю… - Юнги-я, смот…, - запыхавшийся Чонгук влетает в залу словно метеорит и встает как вкопанный, запнувшись на полуслове, когда понимает, что прервал важный (по серьезному виду Юнги и его собеседника) разговор. – Простите, я помешал? Слизеринец тихонько фыркает, замечая вытянувшееся лицо Чонгука, а также кучу всего, что он накупил в магазине, еле умещающуюся у парня в руках. - Все в порядке. Джордж Уизли, - тут же выпрямляется Джордж, протягивая руку Чону, однако тут же ее одергивая, когда понимает, что пожать руку не удастся, не уронив все покупки на пол. – Секунду… Владелец магазина плавным движением волшебной палочки наколдовывает длинную синюю атласную ленту, затейливыми движениями быстро сплетая из ленты весьма сипатичную объемную плетеную сумку, и еще одним движением переносит в нее все покупки Чонгука. - Так лучше? – улыбается мужчина, когда оторопевший от сноровки волшебника и от знаменитого имени Чонгук подтягивает покупки к себе. – Вот теперь можно и руки пожать, да? - Здравствуйте, - трясет протянутую руку с обычным своим энтузиазмом Чон, - о-о-о-очень рад познакомиться. Ваши магазины просто чудо, обожаю их с самого детства. Не знал, что у Юнги такие друзья… - Не говори глупостей, - шипит негромко Мин, краснея за парня и оттаскивая того за рукав к себе, - я тоже только фанат. Чего сюда приперся? - А где я должен быть? – возмущается Чонгук, вставая рядом с Юнги. – Оглянулся в какой-то момент, а тебя и след простыл. Не мог предупредить, что ли? Я там минут пять непонятно кому рассказывал о перуанском порошке кромешной тьмы… - Пф, - фыркает Юнги, - нашел кому рассказывать, будь у меня все ингредиенты, я бы тебе его сам приготовил… - Был рад поболтать, - ухмыляется Уизли, понаблюдав за пререканиями учеников Хогвартса и почему-то вспомнив Гермиону Грейнджер и своего брата Рона. – Боюсь, у меня еще дела, но буду рад видеть вас в своих магазинах снова. Юнги бросает ворчать на Гука и оборачивается, чтобы попрощаться, но внезапно все вокруг погружается в кромешную темноту и только до боли знакомое тепло чонгуковской руки не дает удариться в панику. Когда темнота рассеивается, кроме Юнги и Чонгука в зале никого. - И почему мне кажется, что это совсем в духе Уизли? – усмехается Гук, нежно проводя большим пальцем по тыльной стороне ладони Мина. – А еще это забавно, если учесть, что мы как раз говорили про этот порошок… О, хочешь тянучку? Я много купил, погоди, она где-то здесь… Мин Юнги закатывает глаза, наблюдая за тем, как оживленно роется в сумке Чон, все еще чувствует тепло в ладони там, где его касался Чонгук и думает о том, что Джордж Уизли был прав, нужно держаться за все светлое, что есть в жизни. Держаться за Чон Чонгука. И не отпускать. - Я люблю тебя… Чон Чонгук счастлив как никогда в жизни. Всего три коротких слова, а в груди словно пожар, с каждым следующим мгновением разгорающийся все ярче. - Он признался тебе в любви? – Тэхен приподнимает в удивлении брови, совершенно забывая о домашней работе по истории магии, и капля чернил падает с пера на пергамент, образовывая кляксу. – Сам? Ты его не вынуждал, не шантажировал, не заколдовывал? - Хорошего же ты о нас мнения, - фыркает Чонгук, заканчивающий скакать по гостиной Гриффиндора, - но да, сказал сам и без принуждения. Сказал без своего обычного сарказма, сказал искренне и в общественном месте. - Замуж позовешь? – деловито интересуется Ким и тут же удрученно смотрит на расползшееся по пергаменту пятно. – Черт, почти дописал же… Экскуро! Чонгук следит за S-образным движением волшебной палочки друга и тут же заливается хохотом, когда Тэхен вскрикивает и трясет пергаментом, с которого постепенно исчезает все, что Ким с таким усердием писал последние сорок минут. - Не-е-е-ет, - стонет в отчаянии Тэхен, воззрившись на девственно чистый свиток, - еще раз эту нудятину я не осилю. - Придется, - все еще хихикает Чон, забираясь на диван с ногами и обхватывая подушку. – Если приступишь прямо сейчас, к утру как раз закончишь. - Отстань, - отвечает раздосадованный Ким Тэхен, но с проклятиями снова придвигает к себе чернильницу и перелистывает страницы учебника на начало главы. – Ну так что теперь, когда ты добился того, чего хотел так долго? Любви Мин Юнги? - Не знаю, - отвечает довольный Чонгук, - буду счастлив всю оставшуюся жизнь? - Так, счастливый на всю оставшуюся жизнь, - бормочет Тэхен, выводя пером слова на пергаменте, - потом поговорим, иначе я работу эту никогда не сдам. Увидимся позже, хорошо? Чонгук только хмыкает, хлопает друга по плечу и торопится наверх в спальни, чтобы переодеться и найти Юнги. Настроение не просто превосходное, оно настолько великолепно, что Чонгук даже задумывается, почему он еще не летает. - О, Чонгук, - Кевин Маккаллистер оборачивается на звук открывающейся двери и машет рукой, приветствуя соседа, - тебе кто-то из Слизерина посылку передал. - Да? Кто? – Чонгук подскакивает к кровати, на покрывале которой лежит небольшая коробочка. – Наверное, Юнги… - Не знаю, мне ее Рэйчел отдала внизу, и я не помню от кого она точно, но смотри, упаковано с душой, - хмыкает Кевин, косясь на коробочку. – Ладно, мне пора к Филчу отбывать наказание. - За что на этот раз? – Чонгук издает смешок, абсолютно не удивляясь. Кевину все время за что-то прилетает. - Наложил заклинание левитации на банки с краской в восточном крыле, - уныло отвечает парень, почесывая затылок. – Но там же и так ремонт идет, кто знал, что туда ночью Филч со старостами попрется. - Наш староста? – хихикает Чон, представляя все в красках. Вернее, всех в краске. - Слизеринский, - Кевин уже не сдерживает ухмылку, - орал он, видимо, знатно. Декан Трюк меня полчаса отчитывала… Тут Чонгук смеется уже в голос, представляя Ким Сокджина, облитого красками и вопящего что твой сыч. Ну почему они с Тэхеном этого не видели? Чонгук после ухода приунывшего Кевина все еще улыбается, аккуратно разворачивая коробочку, присланную Юнги. Упаковано и правда неплохо: зеленая коробочка, перевязанная серебряной лентой. На правой стороне крышки аккуратно выведены инициалы «М.Ю.», и у Чонгука сомнений не остается. Буквы такие же, как и на лацканах всех мантий Юнги. - Конфеты? – улыбка на лице гриффиндорца становится еще шире. – А чего только три конфеты? Он их еще пронумеровал? Погодите, это тут инструкция написана? Псих… «Псих» выходит уж совсем ласково, пока Чонгук скользит взглядом по строчкам: «1. Съешь первую конфету, думая обо мне» 2. Съешь вторую конфету, думая о нас» 3. Съешь третью конфету, думая о себе». Чон Чонгук жмет плечами, отгоняя от себя мысль о том, с каких пор Мин Юнги ведет себя так странно, но снова вспоминает произнесенное тихо и горячо «Я люблю тебя» и отправляет в рот первую конфету, послушно думая о его улыбке, глазах и мягких губах. Конфета тает шоколадом на языке, пронизывая все тело мягким теплом, и Гук глубоко вздыхает от удовольствия. Вторая конфета оказывается во рту быстро с мыслями о них двоих, о времени, проведенном в особняке Минов, в палатке и сотне других мест, тепло внутри разгорается ярче, становится жарким и всепоглощающим. Минуты две Чонгук лежит на кровати, переживая все эти яркие ощущения. И третью конфету он кладет в рот без колебаний, думая о себе: о том, кто он и где, о том, как ему повезло быть в Хогвартсе и быть волшебником. Жар в груди спадает совсем, оставляя после себя чувство опустошенности и даже апатии. Чон Чонгук привстает с кровати и касается своей груди в области сердца. Его не покидает ощущение, будто чего-то не хватает, будто произошло что-то страшное, но что именно понять не может. Он снова и снова ощупывает свое тело, подходит к зеркалу и внимательно смотрит на свое отражение, но все в порядке. Он выглядит так же, как всегда. Чонгук жмет плечами и возвращается к кровати, собираясь убрать пустые обертки. На долю секунды он замирает, вглядываясь в инициалы на коробке, проводит по ним подушечками пальцев, но тут же хмурится, недоумевая зачем он это сделал. Зеленая коробка с серебряной лентой летит в корзину, и только очень внимательный взгляд заметил бы мельнувшую на дне коробки витиеватую букву «М».