***
В начале сентября он впервые ушел в Запретный лес по собственной воле. Школа довлела над ним, и Драко, лишенный магии, чувствовал ее пронизанные заклинаниями стены особенно остро. Осень началась рано, и с самого утра кроны деревьев трещали от ветра, тяжелели от дождевых капель. Драко остановился у кромки леса и оглянулся назад: школьные башни, острые, несимметричные, впивались в небо темными копьями, окна были темны, и никого вне замка больше не было. Птицы кричали над его головой — обычные грачи и зарянки, но Драко знал, что дальше, в глубине леса, встретит особенных птиц: таких же магических, как лес, в котором они живут, хищных, неприручаемых; может быть, даже тех, которых раньше видел только на страницах книг. Он поправил пиджак, плотней замотал шарф на шее; грач смотрел на него темными глазами, и Драко усмехнулся ему. Он шел прямо, никуда не сворачивая — насколько можно было судить о направлении в этом лесу. — Драко, Драко, Драко. Повторяй, — он обернулся к птице, летевшей за ним — или это была уже другая птица, на его взгляд грачи все одинаковые. Птица склонила голову на бок, глядя на него. — Ты ведь можешь говорить? Скажи это имя. В своем предупреждении Снейп наговорил кучу очевидных вещей: будь осторожен, не проявляй агрессию. Только с началом учебного года, когда замок наполнили ученики, он понял, насколько это сложно. Мерлин, да он даже Люмос наколдовать не мог без того, чтобы на него не косились подозрительно. По какому-то злому парадоксу за другими слизеринцами наблюдали не так пристально, хотя их родители не были в бегах и они не были приглашены в школу лично Дамблдором. Допрос проводили еще не раз. Вопросы повторялись, и сначала Драко смеялся над этой очевидной попыткой его запутать, а потом поймал себя на том, что действительно путается. Его выводили из себя; спрашивали о родителях, и о том, почему у него нет магии. Так как Драко и сам этого не знал, эта тема злила его больше прочих. Он рассказал о книге, но авроры не смогли ее найти. Они требовали его повторить заклинание, но вовремя вмешался Дамблдор, убедив, что с таким колдовством лучше не рисковать. Как он тогда предлагает решать проблему? Старик улыбнулся и сказал: никак. Подождут, пока что-нибудь станет ясно. А пока он и другие учителя будут давать Драко артефакты, насыщенные магией, чтобы он мог колдовать за счет них. Он должен был отказаться — из гордости. Но страх остаться без магии выиграл у гордости с огромным отрывом. Директор вручил ему мешок, явно подготовленный заранее, набитый заряженной магией хламом. Драко знал, что такими иногда пользовались медики, чтобы перекачивать из них или в них магию; он этого не умел, потому Дамблдор назначил ему особый курс обучения у МакГонагалл. Артефактам велся строгий учет, будто эти жалкие запасы чужой магии можно было использовать на что-то значимое. От родителей он получил короткое письмо. Они живы, а, ему, Драко, надо набраться терпения и ждать. Письмо тут же забрали авроры, ища в нем следы отправителя, но Драко точно знал только одно: почерк был отцовский, и если тот не хотел быть найденным, то шансов у них нет. Родители ничего ему не поручили, не сообщили ничего конкретного; он боролся со стойким ощущением, что его просто бросили. Пиджак промок от капель, падающих с крон, на его плечах и в волосах лежали сырые листья. Драко всматривался в лес, пытаясь понять, куда ведет тропа; оборачиваясь назад, он не находил ничего, что подсказало бы направление к школе. Грач прокричал что-то и сорвался с ветки. Драко достал из внутреннего кармана сложенную вчетверо карту. Рисунок был грубым и схематичным, большая часть листа была почти черной — от изображений деревьев, заполнивших собой почти все пространство. Он прошел еще немного вперед; деревья трещали над его головой, и здесь, внизу, под их плотными кронами было темно и сыро. Между густым кустарником прошмыгнула лисица, по его левое плечо, скрытый кронами, пел дрозд. Драко осматривал кору одного из деревьев, затем следующее, и еще одно — он искал старое дерево, уже сухое и мертвое внутри, но продолжавшее расти. Ему нужен был паразит. На обратной стороне листа карты было выведено: «Ск.; если егерь сказал что тут есть тропа значит она тут есть». И ниже, углем: «Береги карту пацан, головой отвечаешь». Драко остановился у дерева, кора на котором осыпалась, и ствол на высоте его роста опоясывал нарост — вздутый, темный, похожий на лишайник; присмотревшись, он различил туловище и четыре лапки, обхватившие ствол. Паразит слился с деревом слишком плотно, чтобы его можно было просто сбить, и Драко, стараясь справиться с отвращением, достал нож. Он подцепил туловище лезвием, потянул на себя, и с треском паразит начал отцепляться от коры; Драко почти видел, как вот-вот это существо дернется, распрямит свои веточки-лапки и нападет на него, хотя и знал, что этого не случится. Он тянул туловище существа на себя до тех пор, пока не начал опасаться, что нож переломится. Паразит был жесткий, почти как само дерево, и шероховатый, как кора; его лапы вросли в древесину, будто он провисел тут несколько лет. Драко полоснул по лапам, обрубая их. Затем потянул снова, и существо, издав звук, похожий на писк или скрип, отвалилось от дерева. Оно очень медленно зашевелило лапами-обрубками, и головой, которую стало заметно только теперь — крошечным треугольным кусочком коры. Чтобы прочитать карту, ему нужна была магия. Своей у него нет, а вот у паразита — есть, течет в его крови; даже в ней теперь магии больше, чем в крови Драко. Он нашел стык пластин на груди, вогнал между них лезвие, и паразит раскололся, распался на две части, как орех, и Драко почти отлетел на несколько шагов назад от запаха и вида внутренностей, вытекших наружу. Он почувствовал покалывание на коже, словно сотни маленьких иголок разом укололи его; это не было больно, почти. Но он чувствовал магию как человек, магии лишенный. Он пропустил ее через свои пальцы, и она вспыхнула на мгновение белым пламенем, а затем — перетекла в карту, и та раскрылась, деревья сдвинулись, и тропа темно-зеленой лентой пролегла через нее. Рисунок был мертв, как маггловский — неподвижный и наверняка застарелый, но тропа была надежна, и теперь, увидев ее на карте, он не собьется, даже если будет идти с закрытыми глазами.***
Ночью он видел Ривая, медленно идущего по равнине. Легкая пелена снов вилась за ним, но он не пытался ее отогнать. Драко окликнул его, и, словно его голос обрел физическое воплощение, Ривай пошатнулся. А затем пошел от него прочь. Блейз сказал, что он изменился. Он сказал это не так, как хотелось бы самому Драко — с восторгом и, быть может, капелькой зависти. Блейз сказал ему это как человеку, который его разочаровал. Метка не давала о себе знать — ее сила ушла вместе с магией. Вероятно, когда способность колдовать вернется, боль от жжения Метки вернется тоже, но пока Драко не думал об этом. Жизнь в школе нельзя было назвать привычной. Они пытались делать вид, будто войны нет, они учились и соревновались за баллы, проводили матчи по квиддичу и говорили о выпускном бале, и только иногда, за завтраками, получая новые выпуски газет, они позволяли себе вспомнить. Он ходил в лес каждые выходные, каждый раз по возвращению получал наказание, но находиться в школе было невыносимо. Магия не возвращалась; перед ним не всегда открывались двери, он мог варить зелья ровно до тех пор, пока у него были артефакты, а потом ему приходилось идти к профессорам, и просить их, пожалуйста, не могли бы вы дать мне еще чуть-чуть магии. Его тошнило от себя; почти всех одноклассников от него тошнило тоже, и ситуация в целом была плоха настолько, что по ночам он задыхался, видя пламя, поднимающееся к потолку, и исчезающее сразу, как только он решался кого-то позвать. Он гулял, спал, торчал в библиотеке, прогуливал уроки, и отработок за одну неделю у него было больше, чем неделя могла вообще в себя вместить. Некоторые профессора отправляли его к Дамблдору, но тот угощал его конфетами и рассказывал о годах своей молодости. Он по-прежнему не объяснил, почему не выдал его, почему пригласил в школу, зная, из какой тот семьи. Потолок в Большом зале завивался пышными облаками под чистым небом. Перед ним лежало письмо от Панси, но Драко не стал разворачивать его при всех, дождавшись ближайшего урока. Там, сев один в углу кабинета, он прочел ее короткие и спокойные, будто Панси не была вынуждена бежать прочь от войны в другую страну. — Мистер Малфой, вы можете быть свободны. Драко не стал спрашивать, с чего бы это. На самом деле он просто не знал, каким образом можно повести себя достойно в ситуации, когда тебя освобождают от урока потому, что ты не можешь колдовать. Он спрятал письмо в карман мантии и ответил: — Я, пожалуй, останусь. — Да иди книжки почитай, ты же только это и можешь. Если книжка откроется, конечно. Драко не стал смотреть, кто именно это произнес. Он давил взглядом преподавателя; получалось плохо, далеко до того, как умела мама, но он думал о том, как презирает всех находящихся в кабинете и почти физически ощущал, как его мысли тяжелыми глыбами летят профессору в его добродушно-глупое лицо. Это должно было сработать. И не сработало. — Мистер Малфой, ради вас же стараемся! Вам опасно находиться в кабинете, когда мы практикуем заклинания. — Вон тому, — он, не глядя, кивнул в сторону гриффиндорцев, — тоже опасно. Даже при наличии палочки. — Ты на что намекаешь, урод?! Голос Уизела. Драко глумливо усмехнулся. — Вообще-то я не тебя имел в виду, но раз ты настаиваешь… — Тебя вообще не должно быть в Хогвартсе! Это школа, черт бы тебя побрал, магии! Профессор! Разве я не прав? Профессор стремительно побледнел. Но до того, как он успел придумать ответ, класс наполнился шумом, и Драко глубоко задышал, надеясь, что делает это не слишком заметно. Нужно было завязать драку. Осталось только дождаться нужного момента. — Ты сквиб. Как ты вообще экзамен сдавать будешь? — Он даже в свитках писать не может! Блейз фыркнул. Жаль, что Панси уехала: будь она в кабинете, драка завязалась бы куда быстрей. Драко коротко взглянул на остальных слизеринцев, но они отводили от него взгляд, только Нотт вел себя так, будто вообще ничего не произошло, и продолжал читать учебник. Дафна нервно скребла пером по бумаге, глядя в стол. — Учителям хватает забот помимо того, чтобы мастерить для тебя артефакты, — произнесла гриффиндорка, имя которой Драко не помнил. — Разумеется, — откликнулся вдруг Нотт. — Все они страшно заняты тем, чтобы воздавать должное Поттеру. Намек был прозрачен: редко выдавался урок, на котором Гриффиндору не присуждали бы баллы. На уроках Слагхона Поттер их получал иногда даже за то, что испортил зелье, — за, как радостно объяснял учитель, похвальное любопытство и готовность рисковать. — Да ты просто завидуешь! — Уизли, — Драко произнес его фамилию так, будто она сама по себе была страшным оскорблением, — я удивлен, что у твоей семьи все еще есть деньги на обучение. Или дело в дешевой рабочей силе? Шесть братьев и сестра по цене одного — пользуетесь спросом, а? По существу, если начнется драка, он будет один против всех, и эта мысль в равной степени и восхитила, и напугала. — К тому же кое-кому, — тихо добавил он, — я могу выбить челюсть и без артефактов. Он не смотрел конкретно на Уизли, но, конечно, тот подумал о себе, и Драко почувствовал резкое колебание воздуха — магия качнулась в его сторону, как огромный маятник, но палочку рыжий не выхватил; он бросился на него с кулаками, и Малфой воодушевленно принял бой. Никто не вмешивался, и это было хорошо; Уизел был тяжелый и очень злой, и это было плохо. Однако Малфой тоже был зол, что несколько уравнивало силы. Поэтому через двадцать минут в медпункт попали они оба, и уже Помфри набросилась на Драко с упреками. Он возразил, что вообще-то Уизел первым полез в драку, но она ему не поверила, отняла у Слизерина баллы и обещала сообщить обо всем декану. Впрочем, не важно: его факультет и так терял баллы ежедневно по малейшему поводу, а декану докладывали о проступках учеников так часто, что он почти не слушал. Бок ныл, губа лопнула, руки наверняка посинеют ото всех ударов, и еще он ударился коленом, но, в целом, Драко находил свой бой успешным. Он сдержал обещание и сломал Уизелу челюсть, и теперь тот даже не мог говорить. Это было приятно вдвойне. Помфри заставила его выпить зелье, обработала раны и сказала вернуться в подземелье. Вообще-то Малфой надеялся побыть в медпункте подольше, но и в таком решении были плюсы: все будут знать, что после драки он чувствовал себя отлично, а Уизел весь день зализывал раны. Он рассчитывал слышать такие диалоги хотя бы пару дней. По существу, разговоры о нем были тем немногим, что в большом скоплении людей еще привлекало Драко. Он выслушал бы порицания от декана, поймал бы на себе множество недовольных взглядов, а гриффиндорцы бы гневно пыхтели и сторонились его. Все, однако, пошло не так. Он успел вернуться в свою спальню. Успел запереть дверь, привалиться к стене; ноги не держали, тело будто оплавлялось, как свеча. Он засыпал. Противоположная стена комнаты пошла волнами, и переходом слишком плавным, чтобы его заметить, превратилась в синее небо. И голову огромного, бело-красного существа с маленькими глазами. Драко не помнил, закричал он или нет; скорее да, но кричали многие, его голос тонул в диком всплеске паники, в грохоте и металлическом звоне. Он отползал назад — огромная голова, высотой в три человеческих роста, приближалось прямо к нему, а потом его рука провалилась в пустоту, и сердце оборвалось; Драко почувствовал, как падает. Рядом с ним пролетел человек в амуниции, в зеленой накидке с бело-синим рисунком на спине. Драко схватился второй рукой за край стены и пытался себя удержать, однако тяжесть собственного тела вдруг перестала ощущаться. Каменная крошка летела сквозь него. Титан, хоть и был прямо перед ним, его не видел. Он ощутил покалывание на коже, прохладное, не похожее на страх. «Ривай. Где-то здесь должен быть Ривай» — пронеслось у него в голове, но он смотрел на лицо титана и не мог смотреть ни на что больше. Красной была не кожа титана, но все, что под ней, потому что кожи у него не было; алые, бугристые мышцы; глаза тонули в тени под надбровными дугами, линия рта загибалась вниз. Шириной со стадион плечи врезались в стену, и Драко посмотрел вниз, за свою спину: до земли было… метров шестьдесят? А с той стороны стены, где титан — меньше? Он же не может быть выстой в шестьдесят метров, верно? Драко отполз в сторону, наткнулся на какой-то металлический цилиндр, но встать не смог, двинувшись прямо сквозь него. Он не мог распознать все звуки: он слышал крики — и близко, на стене, и дальше, из города под ней. Слышал лязганье, скрежет металла о металл. Грохот, с каким могла бы раскалываться земля, — или опадать стены. И что-то дрожало в воздухе, настойчивый, нарастающий шум; будто насекомое размером с дом жужжало крыльями. — Назад! Все назад! — Брось пушку! Отходи в штаб и передай командующему… — Где Эрен?! Драко проследил за источником голоса и понял, что отползал не в ту сторону: люди в зеленых накидках стояли слева от титана. Он не мог никого различить. Люди все время двигались, их было слишком много, чтобы понять, где кто. А потом стена затрещала. Истошные крики взметнулись снова, и титан начал медленно поворачивать голову. Прямо на стене стоял еще один титан, гораздо меньше бескожего. Он раскрыл пасть без губ и закричал, и звук вибрирующей волной прокатился по земле. Драко подскочил, но едва мог удержаться на ногах; титан пошевелился, поставил руку на стену и прыгнул, как животное, прямо на голову бескожего, уперся ногами в стену и надавил. Драко почти ощущал, как верхняя часть стены сдвигается вместе с ним, будто пласт земли ползет под его ногами. Второй титан не выглядел достаточно сильным, и все же огромная голова бескожего сдвинулась, за ней и плечи, и тот начал отваливаться от стены. Люди кричали, однако теперь более осмысленно: до него доносились приказы и оклики, но разобрать их не удавалось. Огромная алая рука попыталась схватить второго титана, но тот увернулся, собрался, словно пружина, и снова выпрямился, ударив. Его руки проломили череп бескожего, но стена поддалась еще сильней, вниз посыпались ее отлетевшие части. — Заряжай пушки! — Еще полминуты! — Быстрей! Верни Йегера! Так это Эрен. Ну конечно. Кто же еще? Ривай не упоминал о других титанах, сражающихся на их стороне. Значит, это был человек… или нет. Йегер снова закричал, яростно и глубоко, и от его голоса волосы вставали дыбом; зеленые глаза, огромные, нечеловеческие, смотрели с гневом. Малфой увидел Ривая. Юноша, не раздумывая, подбежал к нему, и замер, не зная, что делать дальше. Ривай не был спокоен. Он был зол. И он проверял, достаточно ли прочно закреплен меч. — Не иди туда. Эй. Ты же не собираешься туда идти? Ривай его не услышал. Но времени не было, и Драко встал прямо перед ним, заговорил громче: — Останься здесь. Йегер там неплохо справляется, видишь, ему удается… Он не успел договорить; за секунду до того, как Ривай выпустил трос, он уперся в него руками, затем и всем корпусом, толкнул назад, пройдя сквозь него, но ощутил, что мужчина замешкался. Он оглянулся, ища Малфоя глазами, но тут же снова повернулся к титану. Ривай метнулся к бескожему, но набросился не на него. Он разрезал шею Эрена-титана, и поднял из нее фигуру человека. Ривай перехватил Йегера поперек туловища и потянул на себя, вырывая из дымящегося тела титана, и метнулся обратно к стене. В тот момент, когда он упал на твердую поверхность, воздух загремел от взрывов. Будто сотня бочек с порохом разом взлетела на воздух, и человеческие крики утонули в этом звуке; Драко упал на живот, закрывая голову, он был оглушен, его нематериальность не могла спасти его от всего. Он почувствовал себя так, будто его долго били по затылку, а потом все шумы слились в одно ровное, оглушительное гудение. Открыв глаза и убрав руки от головы, он обнаружил себя все там же. Должно быть, не прошло и минуты. Голова титана полностью скрылась за дымом. Люди держали нацеленные на него металлические цилиндры, вкатывали в них черные шары. Драко вспомнил наконец, что это маггловские пушки. — Залп! Снова раздался грохот, и снова Драко вынужден был закрыть голову. Однако он видел, как полсотни ядер врезаются в голову титана, как он медленно отшатывается назад. И падает — в тот момент, когда гигантское тело коснулось земли, Драко догадался воспользоваться нематериальностью и взлететь. Люди упали с ног, пушки накренились, ядра высыпались из ящиков и падали вниз, по обе стороны от стены. Внизу происходило какое-то движение. Драко не рассмотрел, в чем дело; или, пожалуй, рассмотрел он сразу, но на осознание понадобилось время. Титаны поменьше оттаскивали бескожего от стены. Окружили его, как муравьи, толкали, пытались поднять. Он был слишком огромен для них, но понемногу поддавался. — Что за?.. Что здесь происходит? — А?.. Драко не сразу понял, что обращаются не к нему. Женщина в очках, которую он видел раньше в штабе Разведкорпуса, стояла у самого края стены и наблюдала за происходящим внизу. Затем перевела взгляд на стену. — Эй, Ривай, ты вытащил Эрена? — Разумеется, очкастая. Драко обогнал женщину, первым подбежал к Риваю. Тот его не видел; он безрезультатно пытался стряхнуть с себя каменную крошку. — Сама его поищи. Должен быть здесь, — произнес он, даже не взглянув на нее. Но ей, видимо, это было и не нужно. Игнорируя выражение лица Ривая, она похлопала его по плечу и бодро направилась дальше. Йегер стоял неподвижно, опустив голову. Он был немного ниже Драко; смуглый, пропорциональный, немного угловатый; растрепанные каштановые волосы закрывали лицо. На него смотрели, но никто не подходил. Он тихо скулил, его рука была разодрана ниже локтя — настолько, что едва держалась; от кожи и мяса на его руке шел пар, и быстро вырастала новая плоть. Драко отвернулся; он ощутил совершенно иррациональный страх — будто рана переползет на него, будто чем дольше он смотрит, тем восприимчивей становится собственное тело, и кожа вот-вот разойдется, открывая переломанные кости. Но куда бы он ни посмотрел, лучше не становилось. Кто-то прошел прямо сквозь него; Ривай искал его глазами, но показываться ему не хотелось. Драко отошел к краю стены и заглянул за нее: с высоты были видны луг и далекий лес, у самого горизонта мерцала лента реки. Под самой стеной, скребя по ней руками, ходили титаны. Отсюда они не выглядели маленькими, как надеялся Драко. Их бездумные, болезненно копирующие человеческие лица смотрели вверх, смотрели на самого Драко, и если он станет материален и упадет, шансов у него не будет. Не найдя его, Ривай, однако, нашел Эрена. По тому, как резко в воздухе повысилась концентрация ярости, Малфой почувствовал, что мужчина подошел ближе. Он схватил Эрена за ворот рубашки, дернул на себя. — Был приказ превращаться? — Он едва не проломил стену! — Был приказ превращаться?! — Нет, сэр, но я мог… Ривай оттолкнул его, и Эрен беспомощно отлетел к пушке, запнулся о нее и едва не упал; его руки невольно дернулись вверх. Он закричал, схватился за плечо, тут же отнял ладонь и снова схватился. Он тяжело дышал, запрокинув голову вверх. Драко понял, что он пытается сдержать слезы. Ривай не остановился на этом; он снова приблизился к Эрену, тот зло на него посмотрел. — Да что вы от меня хотите?! Я защитил стену! Я остановил его! — Его остановили пушки. Ты подставился под удар, тебя могли убить. — Но я жив! Вы после каждого боя думаете над тем, что кого-то могли убить?! Редкие разговоры стихли, будто была затронута некая тема, которую затрагивать нельзя было. — Ты понимаешь, что снова превратился без приказа? Мало того, что ты пошел на неоправданный риск… — Неоправданный?! Неоправданный?! — Эрен вскочил, ярость почти физически ощутимыми волнами исходила от него; он сам надвинулся на Ривая. — …ты еще и дал всем вокруг понять, что действуешь по собственной воле. — Потому что я защищаю город! Я спас их! Ривай толкнул его снова, на этот раз — в раненное плечо, и Эрен взвыл, пошатнулся от боли. Драко встал перед Риваем. — Отойди. Ривай его не услышал. — Я не знаю, какое решение на очередном суде примет Закклай, — а суд будет, можешь мне поверить, — но если ты снова нарвешься, Йегер, — он поймал рукой волосы Эрена, поднял его лицо; тот попытался вытереть слезы, но Ривай тряхнул его, навис над ним, и Эрен безвольно обмяк, держась прямо только из-за хватки Ривая, — если из-за тебя Разведкорпус вернется к своему прежнему состоянию… — Отойди! — Куда бы они тебя не заперли, ублюдок, я найду тебя и вырву тебе позвоночник. Драко попытался схватить Ривая и оттянуть его, но его руки прошли сквозь плоть, и он снова прошипел: — Отойди от него! Ривай скривился. Глаза Эрена на секунду расширились от удивления, но отводить взгляд от глаз Ривая он не стал. Мужчина сам отвернулся. Достал платок, брезгливо вытер ладони. Драко ударил его в солнечное сплетение, ни на что особенно не надеясь, но Ривай на мгновение замер, резко выдохнул и посмотрел наверх, и Драко понял, что он пытается посмотреть на него. И тихо, едва шевеля губами, мужчина произнес: — Возвращайся к себе. — Нет. Услышал ли его Ривай? В любом случае, он ничего не ответил. — Он почти пробил стену. Долго она не продержится, — женщина в очках вернулась, снова проигнорировав гримасу Ривая. И Эрена проигнорировав тоже. — Значит, заделать ее. — Легко сказать. Люди отказываются подходить к стене, когда между ними и титанами осталась пара дюймов камня. — Пара дюймов? — Ну, я немного преувеличила. — Преувеличила или преуменьшила? — Господи, какой ты зануда. Это просто невероятно. Ривай взглядом сказал ей больше, чем мог бы словами, но она только рассмеялась. Помахала ему рукой и ушла. Ривай больше ни на кого не смотрел, очищая свою одежду. Если он и чувствовал присутствие рядом Драко, то никак этого не показал. Значит, у них в стене еще одна дыра, под стеной лежит временно обездвиженный гигант шестидесяти метров высотой, а их единственного ручного титана ждет суд. Он аккуратно перехватил шейный платок Ривая, потянул на себя; мужчина смотрел прямо перед собой, напряженный, собранный, но никак не среагировал, будто не замечая ничего. Когда ткань соскользнула с его шеи, Драко увидел, как он выдохнул, словно до этого не дышал. Теперь точно пора просыпаться.***
Титан гремел сам по себе; не из-за ударов огромных рук о землю, не из-за рвущейся плоти; он шумел, как мог бы шуметь пчелиный улей величиной с дом. Драко обеими руками держался за мышцу, проходящую между плечом и шеей бескожего. Он старался не думать о том, где он и что делает. Как только подобные мысли проникали в его голову, он чувствовал тошноту и такую слабость, что колени подкашивались. Поэтому пока он просто держался. Титан раскрыл пасть, издал вой, от которого титаны поменьше разбежались прочь; со стороны стены, словно в ответ, послышался вой более яростный. Некоторые титаны остановились, другие вернулись к бескожему, чтобы продолжить разрывать его плоть. Драко сдавил плоть под своими ладонями, представил, как вспыхивает белый огонь; но его воображению этот огонь не подчинялся. Он пытался рассмотреть на стене Ривая. Но с такого расстояния, конечно, людей не было видно. Видят ли они его? Хорошо, если нет. Драко отнюдь не был уверен, сможет ли объяснить Риваю, что он тут делает. Он проснулся в своей спальне, чтобы взять артефакты и переместиться обратно. За последние две недели он успел собрать их целый мешок, но и этого было слишком мало. Бескожий его, казалось, не видел. Драко это вполне устраивало. Руки жгло; Ривай не предупреждал его, что кожа титанов настолько горячая. Земля под шеей титана бугрилась, пласты сползали, и Драко, наконец, смог заставить ее подняться. Комки земли поднялись вверх, словно волна — и начали покрывать голову титана. На то, чтобы накрыть землей всю его голову и шею, ушло десять минут и почти все артефакты. У Драко еще оставался запас на завершающее заклинание, когда бескожий вдруг, преодолевая давление, раскрыл рот и особенно громко закричал. Титаны поменьше оказались оглушены. Драко опасливо следил за ними, но они, казалось, больше не намерены были ни нападать, ни убегать. Драко вывалил из сумки оставшиеся артефакты и заставил землю стать максимально плотной, и в тот самый момент заметил, что на шее бескожего стоит парень в амуниции. Тот дикими глазами смотрел на свои ноги, увязшие в земле. Там же увязли и та часть его устройства, где хранились мечи. Малфой был слишком шокирован происходящим в целом, чтобы удивляться. Парень был высоким и темноволосым, и никаких знаков, обозначающих, из какого он корпуса, на нем не было. Если лицо выражало почти такое же замешательство, какое испытывал сам Драко. Титан тем временем замер; шум, издаваемый им, стих. Парень указал на свои ноги: — Это ты сделал? Драко покачал головой. Парень выглядел полностью сбитым с толку. — Ты из солдат?.. Разведка? — Нет. — Драко здраво рассудил, что за солдата он сойти никак не мог. Парень кивнул, словно все понял, затем попытался освободить ноги. — А ты? — спросил Драко. Тот замешкался, изучающе глядя на Драко, затем быстро ответил: — Разведка. — О. Ты знаешь Ривая? — Капитан Ривай? Разумеется. Это имя многим знакомо. Он, как-никак, сильнейший воин. Драко не смог сдержать улыбку, почувствовав некоторую гордость, словно хвалили лично его. Парень копал землю руками, отталкивался от поверхности. Он пытался вытянуть мечи, но те безнадежно застряли. Малфой не прочь был ему помочь, но у него остался всего один артефакт на то, чтобы активировать обратный порт-ключ, и он не намерен был его тратить. — Черт. Что за дрянь? Твердое, как камень. — Может, этот титан что-то сделал? — спросил Драко, не особенно стараясь звучать убедительно. Парень кинул на него дикий и какой-то очень перепуганный взгляд. Окружающие титаны его, казалось, не волновали. Будто заметив по лицу Драко суть его опасений, он пояснил: — Скоро солнце зайдет, и они уснут. — Вот оно что. Подкинешь меня на стену? Его губы дернулись. — Конечно. Если освобожусь. Они замолчали. Драко взглянул на стену, ища там ответ, что произошло и как ему поступить дальше. Солнце быстро скрылось за горизонтом, а парень все еще не оставлял попытки освободиться. — Слушай, сейчас сюда кто-нибудь придет, — обратился к нему Драко. — Наверное. Помогут тебя… выкопать. Как тебя зовут, кстати? — Берт. — Ага. А меня Драко. — Драко? — Если засмеешься, я закопаю тебя еще глубже. Выражение недопонимания на лице Берта стало почти комичным. Быстро темнело; титаны, даже те, кто еще шевелился, оседали на землю. Их состояние не было похоже на сон: многие оставляли глаза открытыми, или вставали на одно колено и застывали так. Один титан с грохотом свалился на бок, вытянув руки вдоль туловища. Послышались голоса и топот копыт. Берт нервно скреб землю. Он не был похож на человека, который рад приближающемуся спасению. — Эй, Драко. Это точно не ты сделал? Драко пожал плечами. Что тут отвечать? Все его внимание теперь было обращено к всадникам, стремительно приближающимся к телу бескожего. Вскоре он увидел среди них Ривая. Берт издал полузадушенный стон. — Почему ты дергаешься? Все ведь прошло нормально. Этот, — Драко махнул рукой на бескожего, — пойман. Берт будто бы задохнулся — то ли от возмущения, то ли от страха. Драко с трудом отвел глаза от Ривая, наблюдая теперь за тем, как парень до побеления сжимает кулаки. Освободиться он больше не пытался. Медленно Драко начал понимать, что Берт совсем не рад приближению Разведки. И что Берт, по существу, очень плохо врет. Затем все произошло слишком быстро, чтобы Драко мог за всем успеть. Берт поднял руку, почти сомкнув на ней зубы; в тот же момент его плечо насквозь пробил трос, и Ривай, резко крутанувшись, вонзил клинок в его рот. Острие вышло из шеи Берта. Перед глазами все расплывалось; кровь из раны казалась ярко-алой, и рубашка парня быстро обрела тот же цвет. Драко прикрыл глаза, но когда открыл их, стало еще хуже: словно десятки белых пятен мешали ему смотреть, и в ушах шумело. Драко так и смог отвести взгляд от трупа; он только слышал, как Ривай спрыгнул на землю рядом с ним, и устало произнес: «Идиот». Он почувствовал, как Ривай кладет ладонь на его затылок и притягивает к себе. Они соприкоснулись лбами; если Ривай полагал, что так Драко станет легче, то он выбрал совершенно неверную тактику. Малфой выдохнул, утонув в ощущениях. А потом Ривая окликнули, и голосов вокруг стало слишком много; когда Ривай отошел, Драко схватил его за локоть, не отпуская слишком далеко. Ривай не возражал.