Кот, сапоги и наследство

       Четвертое утро встретило Кунцита и кота безрадостно: стыренные у Жадеита припасы они догрызли прошлым вечером. На всякий случай проверили кухню: свежие головешки в очаге нашли, а еды — ни крошки. Забрели к Жадеиту — дверь так и лежала на полу, нового холодильника не появилось, а хозяин комнаты самозабвенно мастерил странную конструкцию и посвистывал, безбожно фальшивя. Кунцит уже собрался уходить, пока бурчание их животов не выдало их, но тут младший брат прошел к невидимой из коридора стене, тут же донесся скрип ногтя по стеклу и голос Жадеита: — Это ресторан «СилверМиллениум»? Вы уже заказы принимаете? Тогда доставьте, пожалуйста, одну пиццу с курицей на Шестнадцатый холм, замок лорда Адаманта, вход с северо-запада, лорду Жадеиту. Да, как обычно. Кот дернул хвостом и попятился, Кунцит повел бровью и последовал за ним. Так они быстро, но тихо добрались до зала у главного входа, где Мурзик снизошел до объяснений. — Лорд Кунцит, ну ты же слышал, сейчас сюда еду принесут! Надо ловить момент! — Момент чего? — осадил его сообщник. — Доставка на Жадеита. Нам не отдадут. — Отдадут как миленькие! — отмахнулся хвостом Мурзик. — Документов нет? Не беда! Усы и хвост — вот мои документы! Он огляделся, подскочил к стоящим у двери пустым декоративным доспехам. — Лорд Кунцит, подсади! — мявкнул он, глядя в забрало. Тот подсадил — открыл забрало и впихнул кота внутрь. Через три минут скрежета, шорохов и ворчания рыцарь подал глухой голос. — Все, я готов. Теперь твоя роль. Когда в двери позвонят, сумеешь открыть, не показываясь курьеру на глаза? И вообще не фигурируй, я сам справлюсь… Эй, ау, ответь вслух, мне отсюда твою красноречивую мимику не видно! — Могу, — соизволил ответить Кунцит и ушел в подпространство. Тут же раздался звон колокольчика с улицы, а спустя минуту в дверях появился курьер собственной персоной, нагруженный фирменной коробкой, фирменным планшетом и фирменной кепкой, из-под которой виднелась только фирменная улыбка, которую несколько портила кривизна левого нижнего клыка и отсутствие правого верхнего резца. — СилверМиллениум-Пицца — для тех, кто мечтал подкрепицца, — выпалил он скороговоркой, обрадовался, что рекламная часть окончена и можно перейти к финансовой. — Кто-кто в теремочке живет, и где найти… как его там… лорда Жадеита, который басурманские пироги на дом заказывает? — Лорд Жадеит занят сейчас. Очень, — донесся замогильный голос из недр доспехов. Металлическая акустика успешно маскировала кошачье произношение. Курьер подскочил на месте и обронил коробку, планшет, кепку и собственную персону на коврик. Не очень чистый, кстати, коврик. — Ай-ай-ай, что ж ты натворил? — проскрипел доспех. — Я натворил?! — возмутился курьер, выбираясь из ошметков сыра. — А чего ты меня пугаешь? И ты кто, кстати, голос в жестянке? С автоответчиком я разговаривать не собираюсь. — Охранник я, — вознегодовал уже доспех. — Причем совершенно живой организм… Э, куда лапами лезешь? Лез курьер к забралу и уже откинул его, чтобы полюбоваться внутренней стороной шлема и хмыкнуть очень выразительно. — Живой, говоришь? Парень скосился на свой браслет, но камень в нем оставался зеленым. Клиент не врал. — Эх ты, темнота, — продолжал вещать голос из глубин панциря. — Неужто не слыхал про одного государственного алхимика из провинции Аместрис? Он не соблюдал технику безопасности и вообще без тела остался, так его душу печатью к пустым доспехам прикрепили. — Ну, припоминаю, — сбавил тон курьер. — Как там его, Эдик… Алик… — Во-от, — доспехи прервали скрип его памяти. — А теперь загляни внутрь еще раз, только осторожно: видишь красные буквы на затылке? Понял? А теперь закрой обратно, от света она полинять может. Парень, не дыша и вытаращив глаза, дрожащими руками закрыл забрало и почтительно отошел на пару шагов. — Ну что, претензию составлять будем? — продолжил добивать его «охранник». — За порчу заказа и прочего имущества? Я про коврик. Сыр жирный, просто так не отмоется, про томатную пасту вообще молчу. А ковер-то древний, еще при моем пра-прадеде здесь лежал. — Может, не надо? — пискнул запуганный курьер и в ужасе чуть не натянул на голову коробку от пиццы вместо кепки. — Может, — милостиво согласился доспех. — Но для этого ты должен доставить аналогичный товар бесплатно и как можно скорее, тогда, так и быть, я не стану докладывать лорду Жадеиту об этом инциденте, и он не превратит тебя в жабу… А мусор оставь, я велю его прибрать и утилизировать. Цигиль, цигиль, время пошло! Курьер исчез за дверями, рядом материализовался Кунцит, а из забрала показалась наглая рыжая морда. — Видишь, лорд Кунцит, — Мурзик улыбнулся до ушей, — через полчаса у нас будет еще одна пицца. А ты пока отнеси эту к нам в комнату. — С пола? — скривился сообщник. — Я не брезгливый, — облизнулся кот. — Не лопнешь? — А ты положь и отойди. Лопну с удовольствием. И вообще, кто-то упоминал, что может провести дезинфекцию. Кунцит помолчал с оскорбленным видом, но потом не выдержал: — Вопрос: ты умеешь обманывать детекторы? — Обманывать?! — оскорбился Мурзик, аж усы встопорщил. — Да я самый правдивый кот в мире! Скажи, когда я кого обманывал?! Кунцит слегка озадачился: — Только что. Ты назвался охранником. Нес чушь про печать. Обещал пожаловаться Жадеиту. И прочее. — А, это… — Мурзик ухмыльнулся еще шире, словно и в самом деле собирался лопнуть. — Правда, все чистейшая правда. Лорд Адамант, когда приветствовал наш выводок, назвал нас маленькими охранниками замка и грозой м… мыш-шей… — кот перешел на шепот, но тут же мотнул головой и продолжил громко. — Я лишь повторил его слова. Но частично. Про печать? А что печать? Случай-то действительно был, и я лишь спросил, слышал ли курьер про него. А потом спросил, видит ли он буквы в шлеме. Между прочим, это был заводской штамп «Сделано в Поднебесной». А связь между этими двумя вопросами он уже сам допридумывал. И обещал я НЕ жаловаться Жадеиту, и сдержу слово, причем независимо от того, принесут ли нам утешительный приз. Как видишь, человеческий язык позволяет выражать мысли правдиво, но не совсем точно. Кстати, готовься исчезнуть снова, и смотри, как я покажу класс. Во второй раз фирма может прислать разносчика поопытней, поушлее. И действительно, уже через двадцать минут Кунцит стал обладателем абсолютно чистой и бесплатной пиццы и глубокого впечатления о гибкости языка людей и изворотливости кошачьих мозгов. И даже восстановил заметно иссякший запас оптимизма. На брачном фронте дела их обстояли тоже не радужно: за прошлый день целых две принцессы ушло коту под хвост: посмотрев сквозь кусты роз, как принцесса Юпитера в белом кимоно с черным поясом ломает ребром ладони столбик из трех кирпичей, Кунцит забраковал ее как не подходящую под параметр «кроткой». По той же причине он вычеркнул принцессу Марса из списка еще за полверсты до ее имения — именно с такого расстояния слышался девичий голос, поносящий на чем свет стоит каких-то «слизняков», «остолопов» и прочие метафоры и эпитеты. И вот на четвертый день они стояли перед дощатым палисадником дачи принцессы Меркурия. По другую сторону простирался сад из аккуратных, но совершенно разных деревьев, кустов и былинок, и рядом с каждой единицей флоры была воткнута табличка с текстом мелким шрифтом. Кунцит перебросил Мурзика через забор на территорию потенциальной жены, а сам привалился к столбу в тени дерева, обмахиваясь букетом лилий. Ждал он так, ждал, ждал… В глубине внутренней гармонии, изрядно загаженной в последнее время, заскреблись какие-то кошки. Где запропастился этот блохоносец? Сбежал, что ли? Или… или очередная принцесса оказалась еще страшнее предыдущих, и кунцитово мохнатое имущество она уже усыпила, препарировала, разложила внутренности по банкам с формалином, из шкурки сделала чучело и поставила в шкаф с табличкой «Murzikus vulgaris»? Когда сбоку из глубин сада раздался условленный мяв, Кунцит даже удивился, но тут же вспомнил, зачем пришел. Он оставил охапку лилий в кустах и направился к калитке. Постучал. Открыло ему невысокое создание предположительно женского рода, с короткой стрижкой, в очках, лабораторном халате и шлепанцах. Самым ярким пятном в ее облике был рыжий кот на плече. Кунцит еле узнал Мурзика — тот лоснился и переливался всеми оттенками морковной, апельсиновой и персиковой масти, на шее у него красовалась голубая ленточка с бантом, и даже пахло от него фиалкой. — Лорд Кунцит! — обрадовался кот. — Ты нашел меня! Я знал, что ты непременно меня найдешь! Позволь представить тебе леди, что спасла меня от голода и блужданий в незнакомом… — Спасибо, — буркнул тот, за шкирку схватил кота и телепортировался. Точкой прибытия оказался парк при замке лорда Адаманта — к счастью, безлюдный, ибо тут Мурзик взвыл дурниной и всеми лапами и клыками вцепился в руку сообщника. — Ты фто-о-о?! — доносилось сквозь сжатые на рукаве зубы. — Фто ты натвовил?! Я для ково ставау-усь?! Кунцит попытался стряхнуть с себя пять фунтов меховой ярости, но не преуспел. В ход пошел слабый электроразряд, но не подействовал как надо: когти впились еще сильнее, и селенит побоялся остаться без руки, тем более что кот намека не понял, только приглаженная шерсть встала дыбом. Но вскоре Мурзик выпустил основную часть злости, отцепился от жертвы и стал бегать кругами, выказывая претензии уже более внятно: — Такая девушка! Воин, ученый и просто красавица. Добрая, умная, спокойная, в отличие от предыдущих. Представляешь, она меня, замызганное животное с улицы, безо всяких намеков с моей стороны накормила специальным кошачьим паштетом, вкусным и полезным, в отличие от пиццы. Вымыла меня с шампунем от блох, да так ловко, что вода мне ни в глаза, ни в уши не попала. Ленточку подарила, видишь? Причесала, поцарапанное позавчера ухо пролечила. Где мы еще такое сокровище найдем?! А я ей так тебя расписал… Она к тебе заочно симпатией прониклась, один букет, один менуэт — и можно вести под венец. Вот скажи теперь, что на тебя нашло?! Или наследство расхотел получить? — Нет, — проворчал себе под нос Кунцит, заканчивая лечить царапины. Кровь он остановил, но все равно рука словно в мясорубке побывала. — Не подходит. Некрасивая. — Сам ты дурак! — от возмущения кот выгнул спину и распушился. — Она очень даже миленькая. — Миленькая, — Кунцит фыркнул не хуже него. — Но не красивая. Мне не нравится. Раздражать будет. — Ох ты ж блин, эстет с луны, — простонал Мурзик и боднул сапог сообщника. — Тебе никогда не говорили, что внешность в человеке — не главное?! — Нет, — Кунцит не счел вопрос риторическим. — Наоборот, что красота — все. — Да я уже понял, что из тебя с детства делали каменного истукана… — кот на всякий случай отскочил подальше, чтобы опять не досталось за оскорбление памяти о семье, но Кунциту, видимо, надоело на него сердиться. — Кстати, а я твою тонкую, чувствительную натуру не раздражаю? — Нет, — пожал плечами Кунцит. — Кошки эстетичны. — Вот спасибо! Ладно, проехали. Но теперь, прежде чем отправиться на следующий «объект», проверим сперва, устроит ли тебя внешность кандидатки, чтоб мне лишний раз горло не драть. И так из-за твоей… ладно, ладно, не бей, из-за разборчивости лорда Адаманта целыми днями шляюсь по улицам, как бездомный, когда мог бы лежать на крыше своего замка… Так, кто у нас на очереди, принцесса Венеры? О, это запросто, она постоянно тусуется с разными светскими львами, лицедеями, менестрелями и прочим бомондом, и ее портреты в каждой второй газете есть. Давай в центр, киоск «Альянспечати» искать. Сказано — сделано. И в самом деле, во второй же газете на первом листе красовалось изображение ослепительной блондинки в строгом черно-белом костюме для гольфа. В ответ на вопросительный взгляд кота (при других людях Мурзик разговаривать не хотел) Кунцит кивнул, мол, сойдет. Очередное перемещение выкинуло их к позолоченной ограде вокруг очередных зарослей роз, на сей раз красных и желтых. Мурзик оглянулся на напарника, помолчал пару секунд выразительно и просочился сквозь прутья забора внутрь. Кунцит приготовился долго ждать. Предыдущий букет, намяуканный Мурзиком, остался слишком далеко, и будущий жених надергал роз сквозь ограду. И чуть не выронил веник, когда за зелеными насаждениями раздался знакомый кошачий вой на две глотки. А потом и женский визг. Кунцит засунул букет обратно в гущу ветвей, подумал секунду и перемахнул через ограду, чудом не зацепившись плащом за декоративные излишества. На лужайке рыжий кот гонял белого вокруг фонтана, на парапете которого стояла и визжала та самая блондинка из газеты, только в золотистом коктейльном платье. Кунцит оценил обстановку, молниеносно бросился поперек трассы бегунов, а когда выпрямился, в руке он сжимал за шею свое рыжее имущество. — Миледи, это вам мешает? — произнес он вполне галантно. Мурзик гордился бы им, если бы мог дышать свободнее. Леди замолкла, оглядела незнакомца с головы до ног, потом уставилась ему в незастегнутый ворот и затрепетала ресницами. — О да, он чуть не разорвал моего друга и советника Артемиса. Может, это одержимый кот? Или демон в обличье животного? — Хотите муфту из него? — Кунцит продолжал проявлять чудеса находчивости. Мурзик гордился бы им, если б не перепугался за свою судьбу. — Нет, нет, что вы! — замахала руками принцесса Венеры, так и не слезая с парапета. — С животными жестоко обращаться нельзя, а вот выкинуть — это да. Или Серебряным кристаллом засветить, но это надо Серениточку спрашивать, разрешит ли ей мама взять кристалл ненадолго, а у Серениточки сейчас, наверно, Энди в гостях, и лучше их не беспокоить. Счастливые часов не раздевают, хи-хи! А я вот совсем одна осталась, даже поговорить не с кем, и тут вы так вовремя появились, так эффектно… Пока она щебетала, Кунцит еле заметным жестом открыл портал и швырнул кота в черную дыру. Потом до него дошло, что принцесса не просто так продолжает топтаться на парапете, стреляет глазками и робко помахивает в воздухе ножкой в туфле. Он шагнул к венерианке и подал ей руку. Через секунду прекрасное созданье уже висело у него на шее и продолжало говорить. — Кру-уто! Вы тоже селенит? Человеческие маги так не могут. Впрочем, у меня бы вряд ли получилось, у меня лучше выходят боевые заклинания — «Цепь любви Венеры» там, или «Меч-моргун на цепочке». У меня самые красивые спецэффекты из всех сэйлор-воинов, правда? Вы видели когда-нибудь наши тренировки? Я вас приглашаю в следующий четверг, приходите обязательно поболеть за меня. Ой, вы так и не представились, это нечестно, вы же прекрасно знаете, кто я, а я про вас… --- В сумерках Кунцит возник посреди своей комнаты, с трудом дотащился до кресла и рухнул на него, вяло пытаясь оттереть со щеки отпечаток оранжевой помады. Оглянулся: кот сидел у дверей спиной к комнате и даже головы не повернул, только уши прижал демонстративно. Впрочем, через пять минут тишины Мурзик сдался первым и поинтересовался ехидно: — И когда свадьбу назначили? — Ты прав, — спустя еще минуту через силу ответил Кунцит. — Иногда внешность — не главное. Она болтает больше тебя. Еле сбежал. Еще полчаса — придушил бы. Он вяло махнул рукой в направлении двери, и та открылась перед носом у кота. — Погулять хочешь? До утра. Мне нужна тишина. Кот молча встал и направился к кровати. Там он свернулся клубком с краю, буркнув еле слышно что-то вроде «меня мыли, я чистый». И морду хвостом закрыл. Кунцит поразмыслил, что места на кровати еще предостаточно, стянул сапоги и улегся. Через некоторое время полной тишины на колени ему плюхнулись пять фунтов теплого меха и костей. *** Нефрит уже устал бояться и переживать и со страшной силой хотел напиться до звездочек. И так уже на обоях зачеркивал палочки по числу оставшихся до получения наследства дней. В успехе он уже не сомневался. Но и пить боялся — вдруг выпадет из жизни на длительный срок и не успеет подготовить Молли, чтоб она сыграла убедительно. «Дома» у нее получалось неплохо, но стоило хоть шагнуть в сторону дверей, как Молли вспоминала, что она темная, неотесанная, бедная и сравняться с благородными господами никак не может, а потому терялась и деревенела. Поэтому сегодня Нефриту предстояло очередное испытание для нервов: выгулять леди Галатею на променаде, представить ее знакомым, проверить на практике отрепетированные в ресторанах и у портных манеры. А заодно показать мастер-класс профессионалов. И вот он играл в галантного кавалера, но одним глазом следил, как перед зеркалом торговка превращалась в герцогиню. Поправлял ей банты, бархотки, лямки, мушки, оборки, подвески, шпильки, тушь и далее по алфавиту… Воткнул ей за ухо свежесорванную астру, как бы невзначай опустил пальцы на открытую шею. — Милая Галатея, нам пора, пока лучшие места в буфете не заняли. Прогуляемся пешком по Каштановой аллее? — Чего-о? Пешком?! К ктулховой бабушке! Только такси! — гордо вскинула подбородок «герцогиня» и легко, как облачко галантерейных товаров, поплыла на выход. Нефрит поспешил открыть ей дверь. Играть так во всем. Но, уже выходя за калитку ворот, он оглянулся на конюшню. Когда еще придется в одиночку прокатиться верхом на породистом коне по главным улицам, посчитать все восхищенные взоры девушек, дам и старушек, а то и воздушные поцелуи из-за штор и занавесок?.. А извозчик будет плестись строго с дозволенной в городе скоростью. Скука. Зато Молли вовсю наслаждалась тем, что можно попасть из точки А в точку Т, не утруждая ноги. К точке Т (Театр) Нефриту до того надоел черепаший шаг фаэтона, что на тротуар он выпрыгнул, не открывая дверцы. Прохожие оглядывались, какая-то девица даже ахнула. Молли уже вскочила последовать его примеру, но тут заметила важных, как мопсы, привратников в расшитых ливреях и затормозила. Кавалер как раз успел обежать экипаж по кругу и подать невесте руку, и заодно напомнить, во что они играют. — Прошу, дорогая, — он чуть не силой сдернул ее с подножки. — Смотри, вот что я имел в виду: ливреи пифейского периода совершенно не подходят к лосинам времен Среднего царства и к этим посконным рылам. Да и оттенок позолоты совсем дешевый. Молли фыркнула, вздернула носик и проследовала с Нефритом под руку через двери театра с видом герцогини, оскорбленной в своих лучших эстетических чувствах. И за порогом, при виде хрустальных люстр, зеркал до потолка и мрамора всех цветов, она замешкалась лишь на долю секунды и даже сумела подобрать челюсть сразу, как та отвисла. Нефрит заозирался в поисках подходящих жертв… то есть, собеседников. Пока же попадались настолько дальние и косвенные знакомые, что сказать им, кроме «мое почтение», было решительно нечего. Молли вспомнила, что он ей вдалбливал, и отвешивала окружающим изящные, строго дозированные кивки. В театре, при близком соседстве «звезд» сцены, поисковые запросы давались Нефриту легче обычного. «Окей, звезды… нет ли в театре… кого из паноптикума выбрать-то…» — Парниша! — паноптикум в лице томной, продолговатой и ярко накрашенной дамы нашел его быстрее. — О, Эллочка! — обрадовался Нефрит. Кандидатура подходящая. — Милая Галатея, позволь представить тебе мою давнюю подругу, леди Габриэллу Антропофагус. Элла, это леди Галатея Анонимус, герцогиня Осака, моя невеста. — Ого! — округлила рот и глаза леди Габриэлла и ткнула в бок своего кавалера, молодого человека в полосатом пиджаке, шарфе и фуражке. — Добрый вечер, леди Антропофагус, лорд Антропофагус, — по тайной подсказке от Нефрита Молли изобразила чуть более существенный кивок, как при встрече с чуть более высокопоставленной особой. В ответ все трое, включая Нефрита, непринужденно и элегантно заржали. — Эй вы! Что вы тут нашли смешного? — Молли изобразила обиду, но Нефрит уловил нотки нервозности и даже страха в ее голосе и поспешил разрулить недоразумение. — Леди Галатея совсем недавно приехала со Сверхдальнего Востока и еще не слышала все наши местечковые анекдоты. Милая, лорд Антропофагус так занят обязанностями министра финансов, тюрем и труда, что ему совсем некогда выгуливать бедняжку Габриэллу по театрам. — Жуть, — закатила глаза Эллочка. — Одной же выходить в свет не совсем прилично, но… — продолжил было Нефрит, но его перебил до сих пор не представившийся кавалер. — Но я, как джентльмен, не мог оставить даму в беде и одиночестве, — он все же приподнял фуражку. — Сулейман-Берта-Мария-Бендер-бей, византийскоподданный, к вашим услугам. — У-уля, — проворковала Габриэлла ему, но он уже нырнул вперед поцеловать руку Молли. — Леди Галатея, — произнес Сулейман-и все-остальные проникновенно, — если после пары лет в браке ваш муж вдруг станет пропадать на работе… — Это вряд ли, — улыбнулся в тридцать три зуба Нефрит, — я не собираюсь на службу. И они еще попрепирались под однообразные реплики Эллы и бессловесные улыбки Молли до первого звонка, после чего со взаимной радостью разбежались по ложам. Но не прямо, а зигзагами, по всем пунктам программы светских визитов. Успели пообщаться с баронессой Милосской, считавшей себя на тридцать лет и десять пудов моложе; с Элчиген-ханом с не столь далекого Востока, у которого, когда он склонился поцеловать ручку леди, свалился с головы тюрбан, явив публике пару очаровательных ослиных ушей (впрочем, тут же он зыркнул на окружающих так грозно, что все смешки потонули в покашливаниях и шелесте вееров), с графом Хемуленом из каких-то северо-западных болот, который с ходу спросил, не увлекается ли Галатея коллекционированием почтовых марок, а получив обворожительное «нет», перешел на обсуждение своих родственников, «ужасно ограниченных» и не интересующихся ничем, кроме насекомых, гербариев, монет и так далее. В общем, когда парочка добралась до своей ложи, Нефрит заметил, что невеста его улыбается несколько натужно и вот-вот не то расхохочется, не то заплачет. Надо было срочно что-то предпринимать. Хорошо хоть в ложе никого не оказалось. Он притянул Галатею к себе, склонился к ней, заслоняясь программкой, словно для поцелуя, а сам зашептал ей на ухо: — Ты просто прелесть и умница. Вздохни глубоко три раза, расслабься и получи удовольствие. Ну, ты же сама видишь, господа с разными приставками к имени — такие же люди, как ты и твои знакомые. Они тоже бывают уродами, тупицами и прохиндеями. — Вот и-именно! — скуксилась Галатея, вернее, уже почти снова Молли. — Никакие вы не такие же! Если бедный, простой человек болван, то его так все и обзовут. А если болван богатый, то все равно называют графом или кто он там еще по табели. И ручку жмут, и кланяются… — Так ведь это условности, не более, — отмахнулся Нефрит. — Про себя-то все всех обзывают как есть, но на людях делают вид, что собеседник — милейший и достойнейший человек. — Так вы… — Молли в изумлении распахнула глаза, уставилась на сообщника, будто у него вторая голова выросла, — вы все врете, то есть, играете? Постоянно, без перерывов? А что ж ты тогда из себя знатока вселенской тайны строишь? — Ну так другие врут не так глубоко, тонко и убедительно, а скорее механически, потому что так положено, и на детекторе засыплются, — оскорбился Нефрит, но тут же нахмурился и почесал в затылке. — Впрочем, в общих чертах ты права. Получается, высший свет только играет в жизнь. Ну и правильно: о хлебе насущном заботиться не надо, обязанностей почти никаких — отчего бы и не поиграть, не продлить детство до старости? Кому от этого плохо?.. О, занавес поднимается уже. Перед нами сейчас взрослые упитанные дядька и тетка будут изображать трепетных влюбленных подростков, а все будут смотреть на них и делать вид, что верят и даже получают удовольствие от чужого вранья. Так что учись у профессионалов. И она стала смотреть. Сначала скептически, потом все более увлеченно, и Нефрит то и дело толкал ее в бок, чтобы не вздумала на весь зал подбадривать героев или изобличать злодеев. Когда занавес наконец-то опустился на антракт, Галатея смахнула слезинку из уголка глаза, а Нефрит отер пот со лба. — Нефрит, — девушка подняла на него круглые, блестящие глаза. — Ты не знаешь, у них все хорошо кончится? Они ведь поженились, больше ничего плохого не случится? Нефрит вздохнул, глянул на всякий случай в программку — нет, пьеса известная, постановка классическая, хэппи-энда не ожидается. Но как об этом сообщить? — Эх, милая Галатея, — улыбнулся он с мудрой печалью, — как раз на браке все хорошее заканчивается. В настоящем браке, по крайней мере. Видишь, написано — трагедия. Значит, в конце все или почти все умрут. — Ва-ау… — вырвалось у Молли, к счастью, тихо. — То есть, тут в зале все знают, чем дело кончится, но все равно пришли? И даже с удовольствием? Да вы люди или кто? Кто по доброй воле захочет на чужое горе смотреть? Только злыдни! Нефрит призадумался, как за остаток антракта объяснить ей законы драматургии и психологии. Ведь уже не успеть сбегать в буфет за крохотулечным бокальчиком коньяка или в гримерку, ущипнуть знакомую актрису второго плана за бок… В этот момент дверь ложи распахнулась, и туда ввалилось целое семейство. Лекция отодвинулась на потом. А экзамен по светским беседам, наоборот, начался. Нефрит оглядел опоздавших: на вид не слишком богатые или знатные, совершенно среднестатистические: хорошо сохранившаяся мать семейства, дочь, не примечательная ничем, кроме юности, и молодой человек просто потрясающей невзрачности, в замызганных очках. Он и так не отличался высоким ростом, а под градом упреков от женщин и вовсе еле виднелся из-за спинок стульев. Видимо, чтоб надавить на бедолагу еще сильнее, мать семейства по-новой принялась расписывать его последние прегрешения и общие недостатки соседям по ложе. Тут и познакомиться пришлось. — Лорд Нефрит аэн-Адамантайн — но на днях ожидаю герцогский титул. Семейство благоговейно ахнуло. — И моя невеста, леди Галатея. На лицах дам восхищение смешалось с завистью, а молодой человек в очках совсем потерял дар речи. Пришлось старшей даме толкать его локтем в бок. — Фредди, будь мужчиной, твоя обязанность представлять нас. Галатея улыбнулась лучезарно, хотя Молли хотела неприлично заржать: мужчина был ниже обеих дам и тоньше в плечах, а с Нефритом так вообще сравнивать смешно. — Э-э, — заблеяло недоразумение в очках, заработав очередной тычок от родни. — Миссис Анна-Мария-Луиза Пимпкинс, вдова (старшая дама затрепетала веером и ресницами), мисс Констанция-Лукреция-Алиция Пимпкинс (девушка повторила жест матери), и ваш покорный слуга, Альфред-Артур-Конан Пимпкинс. — Или в домашнем кругу Умник, — добавила его сестра ехидно и тоже удостоилась хлопка веером по руке. Но тут свет погас, занавес поехал вверх, и прочие церемонии пришлось отложить. Молли расслабилась было, но тут же вспомнила, что Нефрит обещал героям на сцене новые неприятности, и приготовилась не плакать. Она очень старалась, но все же пару раз пришлось скрываться за веером и вспоминать, как пользоваться носовым платком. Трюк прошел незамеченным для соседних дам. Нефрит хмыкнул и улыбнулся уголком рта. Пимпкинс-младший же смотрел исключительно на леди Галатею и, заметив слезинки в уголках расстроенных глаз, сам захлюпал носом и полез за платком. Не нашел, махнул рукой и тайком утерся рукавом. Его прегрешение заметил только Нефрит и решил обязательно рассказать об этом Молли позже. Для профилактики, чтобы не влюбилась в такого задохлика чисто из жалости. С другой стороны, размышлял Нефрит, слишком явно этот Фредди втрескался, а значит, шансов у него почти нет. На самом напряженном моменте занавес опустился снова. Галатея-Молли грустила, Нефрит сиял: он придумал, как одной вылазкой убить двух-трех зайцев. Соседи им достались просто идеальные: сферические носители всех светских штампов в вакууме. С ними Молли даже одна управится. А он наконец-то улизнет в буфет и таки накатит, раз есть предлог: принести даме напитки и орешки и подчеркнуть никчемность вероятного (пусть и очень маловероятного) соперника. Подумано — сделано: Нефрит подал идею и направился на выход. Дамы тут же обзавидовались и выгнали Фредди следом. В отличном пятизвездочном настроении, с охапкой фунтиков со сладостями Нефрит вернулся в ложу. И от первых же слов Галатеи, расслышанных им из-за двери, коньяк у него встал колом в горле. — …У меня вот тетка умерла, так тоже говорили — от инфлюэнцы. А я так думаю, просто укокошили старуху… Нефрит ворвался в ложу. Галатея, томно закатив глаза, вещала про какую-то соломенную шляпу. Он вдруг захотел упасть с инфарктом, скончаться во цвете лет и больше ни за что не отвечать. Что она несет и как быстро отвлечь окружающих, чтобы спокойно и с достоинством смыться? Как назло, семейство Пимпкинс теперь не сводило глаз с Молли, а Фредди даже ногти грыз и собирался расплакаться. Кажется. Кто ж разберет сквозь его немытые очки… — Ужас какой, — всхлипнула мадам Пимпкинс. — А Фредди даже буфет не нашел! — плаксивым тоном нажаловалась мисс Пимпкинс, протягивая руку за миндалем в сахаре. — Бедняжка, как вы это пережили? — чуть ли не рыдал Фредди. Молли уже открывала рот, чтобы ответить, и Нефрит понял, что фонтан пора затыкать, причем срочно. — Простите нас, пожалуйста, — перебил он «невесту». — Совсем забыл, нам пора на прием в посольство Юпитера. И с этими словами он побросал остальные фунтики, подхватил Молли на руки… Вокруг них взвилась красноватая дымка, и они очутились в родном, знакомом флигеле. — Ты что несешь?! — накинулся на нее Нефрит. — Это что сейчас такое было?! — выкатила Молли встречный иск, озираясь по сторонам в такой панике, что Нефрит решил уступить и ответить первым. — Телепортация обыкновенная. Никогда не слышала, что ли? — Слышала, не с гор приехала, — надула губки она, но на всякий случай выскользнула у него с рук и отскочила подальше. — А еще слышала, что вот так без подготовки или жетона только самые сильные маги телепортнуться могут. Что-то ты не говорил, что ты маг. Про папашу-алхимика упоминал, помню, но это же другое, да? Нефрит медленно, демонстративно провел ладонью по лицу. — Естественно. Я не собирался тебе все подряд о себе рассказывать, вплоть до того, болел ли коклюшем в детстве. Только самое существенное. То, что я не совсем человек, а по большей части селенит — мелочи, я считаю. — Фигасе мелочи! — Молли аж присвистнула, но под укоризненным взглядом Нефрита соизволила покраснеть и прикрыть рот веером. — То есть, это мелочь, что ты на самом деле нелюдь с Луны? — Вот так всегда, — Нефрит откинул волосы со лба с видом отверженного героя. — Стоит сотворить что-нибудь этакое, так сразу все шарахаются. Даже не все знают, что его величество Адонис проводит программу по привлечению селенитов на Землю для улучшения породы. В свете не все готовы откинуть предрассудки. Поэтому я и стараюсь на людях не пользоваться магией активно — ну, кроме случаев, когда муж моей дамы возвращается невовремя, а под окном кактусы. Ну посмотри на меня: чем я так сильно от людей отличаюсь? Две руки, две ноги… — …посередине сволочь, — не удержалась Молли. Оба хихикнули. — Ну, живут селениты подольше и кастуют помощнее. А по сути, по движущим стремлениям все то же самое: и те, и другие хотят получить побольше счастья, отдав за него поменьше другого ценного ресурса. Да я, если тебе так любопытно, на Земле родился, и один из моих дедов был небрезгливым человеком. Кстати, у селенитов вообще нет никакой аристократии, переселенцы сюда получают титул и надел пропорционально своей силе. Так что папаша стал герцогом только на Земле. А моя мамаша, вторая его жена, была не только полукровкой, но и гетерой по профессии, так что я в некотором роде… — Что? Вторая?! — встрепенулась Молли. — Значит, была и первая?! — И даже третья, — добил ее Нефрит. — Папаша с женщинами был честен до звезды. Не больше одной за раз, ни-ни до свадьбы, и потом пока смерть не разлучит. Что постоянно и происходило. — Офигеть… Пресвятая Варвара, покровительница сплетен… Так, а детей тогда сколько у него? — Трое нас, сыновей. — И это тоже мелочи?! — Молли от избытка чувств выскочила из убежища за кушеткой и пнула Нефрита острым, твердым носком туфли. — Я-то думала, я одна буду, для галочки, а оказывается, там еще соперниц будь здоров! Мне, значит, с другими дамочками состязаться придется, и, поди, настоящими аристократками! — она прижала кулаки к груди — то ли разреветься, то ли поколотить конспиратора. Но тот лишь расхохотался бессовестно. — Ой, Кунцит с Жадеитом — соперники? Я тебя умоляю! Они вообще в женщинах не разбираются. И не по той причине, на которую ты сейчас подумала. Кунциту наср… наплевать с высокой башни на всех, кроме себя. Жадеиту — на все, кроме книг. Да они вообще не найдут невест, а если найдут, то мы с тобой будем много смеяться с их находок… И вообще, ты мне зубы не заговаривай, ты ответь, что ты там про тетку несла. Я ж тебе говорил, на людях… — Только про погоду и здоровье, — перебила его Молли с неослабевающим праведным гневом. — А я про что? Заговорили мы о погоде, перешли на дожди, простуды… Мадам как-ее-там первая упомянула какого-то сочинителя, умершего от инфлюэнцы. Ну, а тетка так, к слову пришлась. Вообще не понимаю, чего ты разволновался. Выдернул меня, как сельдь из невода, не дал досмотреть спектакулю… Нефрит уже устал вздыхать. Какая сложная игра эта его жизнь, раз до сих пор всех нюансов ученице не передал. — Ах, любезная Галатея, прости, я, кажется, кое-что упустил в объяснениях. Хорошо, что это обнаружилось на пробном выгуле, есть время исправиться. Ну не говорят в высшем обществе о смерти, неприлично, что ли… а, вот, понял: да, мы играем нон-стоп, но играем в райский, идеальный мир, где нет ни грусти, ни боли, ни дураков с уродами, ни… А, понял, это она, наверно, композитора Леверкюна имела в виду, только на самом деле он загнулся от сифилиса, но это болезнь неприличная, и поэтому ее меняют в разговорах на инфлюэнцу, чтобы сгладить впечатление. — О как, — Молли осела обратно на скамейку, обмякла. Нефрит тоже перевел дух, но незаметно. Полезный все-таки прием: предъявить обвинение и тут же извиниться. Жертва вздохнет с облегчением и выработает очередную порцию симпатии к милосердному человеку. Вон, улыбнулась уже, глазки заблестели. Для подстраховки он решил влюбить в себя эту находку. Потом меньше финансовых претензий. А для профилактики сердечных посягательств надо ей почаще напоминать о своей любвеобильности. — Ладно, поняла. Типа, жопа есть, а слова такого нет? — подвела итоги Молли. — Это ты элегантно сформулировала, — ухмыльнулся Нефрит. — Только на людях не повторяй. А раз всем все понятно… — Не, погоди! — некая мысль вдруг заставила Молли подскочить, загорелась в ее глазах смесью ужаса и изумления. — Лунатики, это, они ж бессмертные! Тебе сколько лет? Выглядишь-то на двадцать с грошиками, а самому, поди, за сто? — Нифига не бессмертные! — Нефрит изобразил обиду на человеческие предрассудки. — Подольше живем, чем люди, это факт. И насчет меня ты почти не ошиблась, тридцатчик я еще не разменял. А вот папаше да, сто пятьдесят было, и еще столько же мог прожить. Молли опять присвистнула и потребовала показать портрет или карточку Настоящего Селенита. Нефрит подумал и быстренько телепортнулся в замок за голографией с каминной полки. Молли присвистнула еще раз, отчего получила тычок в бок. Но вместо раскаяния на ее челе отразились раздумья в форме пары морщинок. — Погоди, — протянула она, — погоди. Говоришь, ему еще столько же оставалось… Это как человеку в тридцать, что ли? А зачем ему тогда завещание? Врагов много было, что ли? Или болел? — Еще чего, — по инерции ответил Нефрит, но призадумался. Ни один из вариантов не подходил. Да, лорд Адамант служил при дворе государственным экзорцистом, но с земной нечистью справлялся легко, так что призраки и прочие сбегали в ужасе даже от бумажек с его именем. Опасной такую службу не назовешь. Но что тогда? Нефриту категорически не нравился мир, где один из сильнейших селенитов на Земле пишет завещание намного раньше положенного срока, словно знает, что умрет, и не может это предотвратить. Нет уж, пусть будет… — Дурацкий несчастный случай, — подвел он итоги, — и простая формальность. А сейчас предлагаю попить чаю и на боковую. Завтра у нас долгий, веселый денек. — Ага, иди ставь чайник, — зевнула Молли, — а я пока лишние юбки с корсетом сниму. Надоели — мочи нет! Устала как морская собачка. А ведь вроде не работала, пальцем о палец не ударила, переживала только. И что, все дамы, которых мы встретили, так же мучаются, но продолжают улыбаться? — Ага, — откликнулся с веранды Нефрит. Вместо заварки он надергал листьев с ближайшего куста. Оставалось лишь кипятка добавить. Ну, и дождаться Молли, которая с каждым днем входила в роль Галатеи и все дольше и креативнее возилась с тряпками. Но в этот раз она выскочила в халате почти сразу, и глаза у нее были круглые и жалобные. — Я тут подумала… Нефрит приподнял бровь. — Про идеальный мир и все такое, что ты сейчас говорил… И что не говорил раньше. Тебе грустно, что твой отец умер? Поэтому ты с того вечера в трактире почти не упоминал его? А с твоей матерью что стало? О ней ты вообще не заикался. Нефрит так и застыл с наклоненным чайником. Одно слово — и образы замелькали, как карты в руках шулера. Леди Нехеления смотрит в зеркало, как полководец в туманную даль, колдует над армией банок-склянок, создавая мир красоты и молодости, но в зеркале ей видятся легионы врагов — минут, дней, лет. Страх сильнее ее, постоянно напоминает, что она наполовину человек, и она в панике, она каждый день требует от мужа подтверждать ее мир — говорить комплименты, уверять в любви, но все равно боится и срывается на крик, когда лорд Адамант задерживается на службе, и везде ей мерещятся молодые любовницы. Крик слышен даже в детской. И однажды мальчик с синими глазами и всплесками видений просыпается от кошмара, а мороз по коже не проходит, и перед глазами смутно, как во сне: леди Нехеления бьется в зеркальное стекло в тяжелой раме — по ту сторону. А следующий день лорд Адамант выглядит на свои сто тридцать, когда сообщает о трагической гибели жены. Несчастный случай, нарушение техники безопасности в алхимической лаборатории. И лентяй Нефрит учит все способы гадания, но ни одним способом не задает прошлому вопрос — что же случилось с леди Нехеленией? Он хочет быть сильнее страха, он сумеет вообразить безопасный, понятный мир. Он перетасует карты воспоминаний, и все будет так, как и записано в протоколах… Пришел в себя он почти сразу — Молли, обжигаясь, вырывала у него из рук жестяную посудину, пока он весь стол кипятком не залил. — А зачем тебе это? — Нефрит с трудом сдерживался, чтобы не рассердиться. Вот зачем она упорно портить такую прекрасную картину мира? — У нас же фиктивный брак будет, незачем друг другу в души лезть и делать его настоящим. Я же тебя не спрашиваю про твою семью, ты сама рассказываешь, по собственной инициативе. Молли открыла рот, закрыла, буркнув что-то неразборчивое. Чаю получилось меньше, чем обычно, и в тишине его допили за пять минут. *** Осторожно держа коробки с пиццей на вытянутых руках, Тетис боком пролезла в неприкаянный дверной проем комнаты Жадеита. Ближе к обеду, обругав рестораторов-мошенников, юный лорд вручил ей горсть мелочи и отправил за пищей богов лично, чтобы она, пища, то есть, нигде по дороге не затерялась. Вот и приходилось служанке корячиться в дверях, чтобы и не уронить ценный продукт, не наступить ни на какие бумаги или запчасти, и в то же время не смотреть лишний раз на объект всех трудов Жадеита. За последние сутки забавный металлический скелет оброс плотностью и формами и превратился в пугающее подобие самой Тетис. Она словно глядела в заколдованное зеркало, где ее отражение отказывалось ей подчиняться и обретало собственную жизнь. Вчера она, поразмышляв, заикнулась, что не очень разумно делать куклу столь похожей на нее — ведь прислуга или братья могут узнать Тетис. Жадеит на миг замер, а потом отмахнулся, пробормотал себе под нос, что, мол, пусть опознают, не страшно, а почему не страшно, пояснить не успел — перешел на интегральные вычисления вслух. Поэтому сейчас Тетис старалась смотреть только на своего кумира. Сколько влезет смотреть — он все равно глаз не отрывал от своего творения, и светилось в этих фиалково-синих глазах такое восхищение, такая… В общем, Тетис любовалась им и не знала, радоваться или плакать. Сложив новые коробки на подоконник и забрав старые на выброс, она вздохнула еще раз и пошла на выход. Вряд ли Жадеит сейчас заметит ее, раз настолько увлекся… — Тетис, погоди, мне нужна твоя помощь! Побросав мусор у двери, она устремилась на крыльях воодушевления обратно. Жадеит схватил ее за руку и подтащил к черному ящику с торчащим на палке шаром, поднял и придвинул шар почти к ее губам и вручил лист бумаги с куцым столбиком слов и фраз вроде «гипотетически да», «гипотетически нет», «науке это неизвестно» или «а каково ваше мнение?»… — Вот, прочти, пожалуйста, громко и внятно. Девушка подчинилась, а когда закончила озвучивать недлинный список, решилась закрепить успех и задать вопрос, что же это было. Жадеит улыбнулся мечтательно. — О, это шедевр! Универсальный словарь, с помощью которого обычная кукла со звуковым валиком сможет поддерживать беседу на любую произвольную тему, ничем не отличаясь от живого человека. Полночи составлял! Тетис вцепилась в края своего фартука. Ей совершенно не хотелось огорчать молодого господина, но ведь иначе он может совершить ошибку, а ошибаться он не любил еще больше, чем пить молоко с пенками. — Милорд, простите меня, пожалуйста, но… Можно мне высказаться? — как бы ему намекнуть помягче? — Возможно, некоторые люди, особенно из мира науки, так и изъясняются, но остальные разговаривают совершенно иначе. Я не знаю, может, вы и ставили целью сделать модель женщины-ученого, но, например, служанки так не говорят… — Да? — он уставился на нее впервые за весь день. — Нет, служанка мне ни к чему. Но и ученая дама — тоже. Мне надо… сейчас, — он бросился к стене, содрал одну из пришпиленных там бумажек. — Знатная, кроткая, так, так… ладно, остальное к речевым характеристикам не относится. Причем самая. Что, благородные леди и правда так не говорят? Ты уверена? — Конечно, милорд, — Тетис склонила голову, а то дурацкие надежды запылали с удвоенной силой и, кажется, проступали на щеках румянцем. — До вашей семьи я успела послужить еще в двух замках, а также проходила высшие курсы гувернанток и получила разрешение на обучение детей дворян этикету. И… я понимаю, что лорд Адамант был чело… простите, селенитом эксцентричным и не всегда выбирал выражения, но, наверно, вы должны помнить вашу матушку… — Помню, — Жадеит сразу поскучнел. — Но мама была не из дворян и тоже не любила этот самый этикет, предпочитала говорить, что думает и как думает. В чем я совершенно с ней солидарен. Зачем земляне только условностей напридумывали? — он задумчиво поскреб пальцем какой-то листок с чертежом, перевел взгляд в окно и продолжил совсем тихо, себе под нос. — Зачем только отец решил осесть на Земле? На внешних планетах и спутниках намного проще и интереснее. Вот на Маринере или Энцеладе… Живешь в искусственной сфере, все вокруг рукотворное — воздух, стены, еда. Каждый день глядишь вокруг и восхищаешься гением ученых и инженеров. А тут все само из грязи растет, без проекта, без плана… — Милорд, — тихо перебила его Тетис. Неужто сегодня удастся поговорить по душам впервые? — ведь вы же можете уехать с Земли куда пожелаете. Лорд Адамант, мир его душе, помог бы вам устроиться куда угодно. Жадеит скривился, покачал головой. — Н-да, на курсах вам, похоже, про селенитов не рассказывали. Тетис, я же наполовину человек, я не могу манипулировать энергиями так же свободно, как настоящие селениты. А в космосе все держится на магической технике. Я бы мог пользоваться только самыми простыми приборами да готовыми артефактами. Как дите малое. А мне надоело, — поднял он голос, — надоело быть самым младшим, которого вечно ни во что не ставят и считают ребенком. — Я вас не считаю ребенком, — все так же тихо перебила его Тетис. — И я вас уважаю. Жадеит наконец-то повернулся к ней. — И сколько тебе лет? — Восемнадцать. — Даже ты старше меня, — снова поморщился он. Между бровями пролегли и не убирались две черточки-морщины — хоть пальцем их разглаживай. Но, конечно, такой фамильярности Тетис себе позволить не могла. Не могла даже повторить свои слова, которые как будто пролетели мимо его ушей. И смотрел-то вроде прямо в ее сторону, но как будто сквозь нее. Впрочем, так обычно аристократы и глядят на слуг. Оставалось лишь найти новые, более утешительные слова. — Милорд, простите, что высказываю свое мнение, но мне кажется… быть младшим не всегда плохо. Младшим не надо нести ответственность за семью, о младших заботятся, их любят… Как хорошо, что Жадеит снова смотрел куда-то в сторону (ах да, на куклу) и не заметил нового приступа румянца на щеках оригинала. Она ведь почти призналась в своих чувствах. Увы, краснота вскоре полиняла — Тетис вспомнила, что она в своей семье старшая из детей и несет ту самую ответственность. А в этом месяце она смогла бы отправить домой куда меньше денег, чем обычно, ведь мало того, что слуг на неделю отпустили без содержания, так еще и на питание молодому лорду потратилась. Тяжело быть хорошей дочерью и сестрой, когда в семье еще восемь ртов мал мала меньше. Она уже собралась погружаться в пучину самоуничижения и вины, но потом подумала, что вообще-то уже еще пара кормильцев должна была подрасти за последние годы, а о лорде Жадеите больше позаботиться некому, раз его братья… — …вряд ли слышали об этом, — ворчал меж тем Жадеит. — Обоих, кроме их собственных персон, ничто не волнует. Обо мне заботились только… — он замолчал, понурился, — отец и мама… — он шмыгнул носом, но тут же встряхнулся. — Нет, больше ни от кого зависеть я не хочу. И вообще, нечего меня отвлекать. Лучше составь список самых употребительных фраз, которые должна знать любая леди. Тетис кивнула, но про себя отметила, что вид у него при этом был насупленный, как у ее третьего младшего брата, когда тот, лишенный ужина за очередную шалость, стоял в углу и бурчал, что ему и даром не сдался этот чай с сахаром. — Милорд, — Тетис решила поделиться и еще одной идеей, — быть может, в библиотеке лорда Адаманта найдется учебник «Сто правил вежества для благовоспитанных девиц» или иные пособия по этикету? Вам было бы проще… — Точно! — Жадеит просиял. — Как-то не пришло мне в голову искать данные по устной речи в печатном виде? Книги всегда надежнее людей. Тут до Тетис дошло, что она только что сама себя лишила шанса побыть с объектом несбыточных мечтаний подольше, пока составляла бы эти несчастные списки. А сейчас он занырнет в книги и снова позабудет про остальной мир. Но с другой стороны, он же обрадовался. И работа у него пойдет быстрее… Так, разрываясь между чужой радостью и своей грустью, девушка чуть ли не бегом бросилась за Жадеитом прочь из комнаты. И случайно скользнула взглядом по кукле. Та с легкой, как будто насмешливой улыбкой смотрела сквозь служанку. Как и положено аристократке.