Балансируя на краю

Потому что я был рожден, Чтобы уничтожить тебя. © Muse

- Киоко, послушай, ты ничего в себе не меняла? – неуверенно интересуется Рехэй во время очередного запланированного посещения. - Что? – переспрашивает Сасагава, поднимая на брата отсутствующий взгляд. - Забудь, - обреченно выдыхает тот. – Наверно, все дело в плохом освещении. Сейчас, глядя на свое ненавистное отражение, девушка, наконец, понимает, что блондин был совершенно прав. Это не обман зрения. Ее волосы, и, правда, потеряли природный рыжеватый оттенок, а глаза – медовый. Теперь они самые обычные, каштановые и карие. В ней не осталось того, во что когда-то влюбился глупый четырнадцатилетний Савада. Она вымученно улыбается, запуская худые пальцы в длинные пряди растрепанной прически. То, что она видит в гладкой поверхности, больше не радует ее и, тем более, не удовлетворяет. Теперь шатенка понимает, от чего именно вздыхали мальчишки - подростки в средней школе, провожая объект своих запредельных грез, жадными перешептываниями. Во внешности Сасагавы словно затерялось яркое солнце, но теперь ее небо заволокло густыми тучами, не давая ослепительным лучам ни единого шанса на победу. Потухшая копия в зеркале повторяет точное движение реального двойника, очерчивая залегшие под глазами темные синяки и редкие морщинки, которых не было чуть больше года назад. Ей 25, не слишком ли рано для них? Киоко нерешительно прикрывает глаза, надеясь, что после, этот надоедливый морок развеется и все станет на свои места. Но нет. Когда девушка вновь встречается с отражением лицом к лицу, ничего меняется. Разбитый близнец в гладкой поверхности так же устало ей усмехается и отнимает ладонь от зеркала. - Знаете, он больше не снится мне, - признается шатенка в тот же вечер, Нане. Свекровь переводит на невестку недоуменный взгляд, не веря своим ушам. Та впервые заговорила с ней о погибшем сыне после прощального дня траура. - Раньше, почти каждую ночь. Конечно, после них я часто просыпалась в слезах и проваливалась в болезненные воспоминания. Но, так я чувствовала, что он все еще со мной, - продолжает она, вцепляясь покрасневшими глазами, в одну точку перед собой. Сасагава ждет какого-то ясного знака, жеста от женщины, понятного только им двоим, но получает лишь затрепанную запись неизменных слов сочувствия. И от этого хочется только загнанно срываться на истеричный смех, сотрясая тесные стены темной комнаты. - Тебе просто надо выпить, - холодно заключает Занзас, останавливая ее почти у самого выхода в зале переговоров. – Как бы нелепо это не звучало. Киоко не знает почему, но все же принимает тяжелый стеклянный бокал из рук Одиннадцатого, устраиваясь в самом конце широкого стола. - Пей, - приказывает грубоватый грудной голос, раздающийся, словно под самым ухом, и заставляющий ее осушить стакан до последней капли. Тот будто сжимает его в крепких пальцах, придерживая за плоское дно. Из-за отсутствия хоть какого-то опыта она выдыхает сразу через нос и противно закашливается, ощущая, как алкоголь слегка обжигает нежное горло. Виски. Знакомство с ним девушка запомнит надолго. - Ты в порядке, Сасагава? – ухмыляется бывший босс Варии. Непривычная реакция шатенки забавляет его. - Слышал, какие сплетни о нас ходят? – вместо ответа о своем состоянии, спрашивает та, поднимая голову и убирая прилипшие ко лбу пряди назад. - С каких это пор жена Савады обращается ко мне на «ты»? - С тех самых. Ты ведь перекочевал в мою постель, знаешь? - Что за бред? Твои подчиненные не умеют держать язык за зубами? – недовольно оскаливается мужчина, стискивая острый край стола. - Они ни в чем не виноваты. - Похоже, это ты не в курсе происходящего. Твоя семья полагает, что я убил Десятого. Она обреченно задыхается от сказанных брюнетом слов, как неизлечимый астматик без спасительного ингалятора, прижимая руки к горлу и пытаясь унять внезапный приступ. Это не может быть правдой. Они видели его смерть от рук Бьякурана, они принесли изувеченное тело Дечимо в официальную резиденцию Вонголы, они присутствовали на его похоронах. Этим людям доверял свою жизнь погибший супруг. - Ложь, - до конца не осознавая услышанного, шепчет девушка, сдерживая злые слезы. – Я знаю, кто они, среди них есть мой родной брат. Они никогда бы… - Тебе пора открыть глаза, Киоко-сама, - надменно советует брюнет. – Слишком долго ты несешь никому ненужный траур. Мусор выполнил свой долг. На этом все. Его больше нет. Слова, которые она подсознательно ждала от каждого участвующего знакомого или близкого. Слова, которые бы вернули бы обратно в реальность. Заставили двигаться дальше. Да, они жестоки и чересчур правдивы, но кто сказал, что горе по любимым переживать легко? - Я ненавижу тебя, - чеканит шатенка, вкладывая в каждое слово перенесенную за долгие месяцы, боль. – Больше, чем кто-либо и кого-либо в этом мире. - Ненавидь, - соглашается новый Вонгола, знакомо ухмыляясь Киоко. – Так ведь легче? Сасагава не отвечает, избегая смотреть в непроницаемые угли собеседника, но лишние фразы никому не нужны. У нее появился слабый, но стимул, жить. А он словно все понимает и надменно усмехается, не отводя взгляда от собеседницы и крутя пустой массивный бокал в длинных пальцах. - Я желаю вашей смерти. Так сильно, - говорит Киоко после затянувшейся паузы, не отрицая очевидного и возвращаясь к официальному тону. – Никто не нуждается в вашей помощи. - Думаешь? Нынешняя ситуация показывает обратное. - Вы не замените его. - Не узнаешь, пока не попробуешь, - самодовольно подается из своего места Занзас и через несколько мгновений, оказываясь рядом с шатенкой. Он играет с ней, как заправский котяра с перепуганным мышонком, попавшим при этом в ловушку. Даже движение у него такие же тягучие, как и у Лигра. И когда он властно приникает к ее губам, врываясь жестким языком в приоткрывшийся в изумлении или страхе, рот, Сасагава еще больше чувствует себя затравленной жертвой в чужих когтях. - Надеюсь, мне недолго осталось терпеть ваше общество, - выплевывает та, вырываясь из несильного захвата. - Может быть, - зло оскабливается мужчина, первым покидая зал переговоров и запальчиво захлопывая за собой деревянную дверь. А ненависть все еще жжет внутренности подобно недавно выпитому виски. Несмотря на то, что Занзас остался за пределами комнаты, она здесь, с ней и никогда не покинет ее.