***
Проснулся он, когда ещё и восьми не было, совершенно разбитый, словно вовсе не спал. В груди всё ещё тянуло, словно случилось что-то грустное. Гарри старательно игнорировал всплывший образ Луи, пропускающего парня в квартиру. Это его не касается и… будем честными, где он и где Луи? Вот именно. Поэтому, чтобы не раскиснуть окончательно, Гарри развил активность. В конце концов, когда-то это нужно было сделать. Через пару часов все чемоданы были разобраны, полки шкафа — забиты одеждой, пол — чисто вымыт, на столе стояли хлопья с молоком. Гарри уминал завтрак, проглядывая проспект об их жилом комплексе. Оказалось, что на крыше были и шезлонги, и какие-то спортивные игры, барбекю, душевые, а последний этаж представлял собой огромный спортивный зал и какое-то помещение для собраний. Картинки сияли глянцем, словно манили проверить, настолько ли всё чудесно, как в журнале. Завтрак закончен, квартира убрана, и, в общем-то, отдыхай — не хочу. При всём богатстве выбора, другой альтернативы у Гарри не было, и он, достав короткие пляжные шорты и бейсболку, кинув в рюкзак пару красно-белых банок, пакет чипсов, книгу и телефон с наушниками, отправился изучать зону отдыха.***
Солнце палило нещадно, он отложил книгу и перевернулся на спину. Тяжело представить, что ещё немного — и осень. Интересно, осень в Нью-Йорке такая же, как и в фильмах: прохладная и солнечная? Нужно будет шарф купить и пальто ещё, чтоб не выделяться, в плохом смысле, среди стильных красавчиков Большого яблока. Но это всё потом, а пока главное — не сгореть. Он сел и попытался опустить зонт ниже, но никак не мог дотянуться до рычага. Пришлось встать. Огляделся: на крыше было довольно много народу, никому не хотелось сидеть дома в такой жаркий день. Дымился гриль-барбекю, две девушки загорали, подставив плечи солнцу — девушки его не интересовали, и он отвернулся. Молодая семья, пожилая пара, какой-то мужик с телефоном у уха — ничего такого интересного. Гарри, вздохнув, повернулся, чтобы сесть обратно, и тут он увидел. Два парня играли в настольный теннис. Просто два загорелых парня в длинных шортах, которые всегда навевают мысли о Гавайях и маленьких гитарах со смешным названием укулеле, сосредоточенно махали маленькими ракетками. Маленький теннис — самый несексуальный спорт. Он так думал. Он был уверен в этом. Ровно до этого момента. Член в шортах напрягся, напоминая, что за всё время он нифига не сдвинулся с места, и понедельник уже через день — послезавтра вообще-то, — а он все такой же девственник с коробкой искусственных пенисов у кровати. Один из парней издал радостный вопль, вскинул ракетку, как индеец — томагавк, и, смешно подпрыгнув, описал круг, стоя на одной ноге. Гарри, наконец, оторвал взгляд от тел и посмотрел на лица. Сердце замерло на секунду и тут же забилось в ускоренном ритме. Лиам обыграл Луи и теперь, пританцовывая, направлялся к шезлонгам. Луи что-то весело прокричал — не вышло разобрать из-за ветра — и, собрав ракетки и мячики, направился следом. Так вот, куда они собирались, — всего лишь на крышу, пожарить сосиски. Но Луи сидел не со вчерашним парнем, а играл с волосами худенькой брюнетки, и Гарри на мгновение прикрыл глаза. В голове назойливо трепыхался только один вопрос: «Почему?». И он даже не мог понять, о чём себя спрашивает. Идея отдохнуть на крыше уже не казалась такой прекрасной, книга перестала быть интересной, и уже совсем не хотелось слушать последний альбом «Alt+J». Словно кто-то сдвинул бегунок в настройках яркости — всё стало блеклым, выцветшим. Глупо было расстраиваться, глупо безусловно, но эта девушка стала последней каплей. Видимо, этот Луи на два фронта работал: сегодня мальчики, завтра девочки. А может, вообще в тот раз просто какой-то друг ночевал у него, а Джонатан всё же с работы. И Луи вовсе даже влюблён вот в эту. Как если бы это что-то меняло. Он и сам понять не мог, зачем дался ему этот мистер Томлинсон, чем так его это всё цепляет и расстраивает. Ведь ничего в нём такого и нет. Подумаешь, мужик как мужик. Ну ладно, симпатичный. С чувством юмора. Не жирный, не перекаченный, худой скорее, но руки сильные, да. И тату на запястье с верёвкой прикольное. И что-то вообще в нём было такое… Такое. Притягательное, что ли. Гарри вздохнул, наверное, это всё потому, что Луи ему казался геем. Не то чтобы у него был гей-радар или ещё что, но просто ему тогда показалось, что он смотрит на него чуточку с интересом. Лиам вот, к примеру, так не смотрел. И эти шутки его, прозвище, кофе опять же. Ему хотелось думать, что Луи с ним как бы флиртует. Оказалось — показалось. И нужно, наконец, найти себе кого-то, чтоб перестать фантазировать и ревновать совершенно постороннего мужика. Одна надежда, что в универе всё будет проще — больше знакомых, вечеринок, каких-то мероприятий. Чего угодно, где он сможет, наконец, познакомиться с кем-то, с кем захочет переспать. — Привет, — на его плечо легла прохладная ладошка, и он вздрогнул. Софи неслышно подошла и стояла рядом, скручивая тёмные волосы в пучок. Тело блестело от масла, очки съехали на кончик носа, и она аккуратно, двумя пальцами, чтобы не выпачкать, сняла их и покрутила за дужку. — Привет, — Гарри она нравилась, почему-то напоминала ему Джемму, хоть он её не видел больше десяти лет. Так что, кто знает, какая его сестра сейчас. — Давай к нам, что тут один сидишь? — девушка, прищурившись от яркого солнца, смотрела на него чуть снизу вверх. — Да я уже собирался, — неуверенно ответил он. Предложение было заманчивым, но как-то неудобно. — Много важных дел? — Вообще нет никаких дел, если честно, — признался он. — Тогда не ломайся, — безапелляционно заявила Софи. — Собирайся, и идём. Вещей было мало, и на их сбор ушло не больше минуты. Закинув книгу и телефон в рюкзак, он направился за девушкой. Он был уверен в том, что зря согласился и пошёл к ним, но… — Ты проиграл, тебе и жарить, — Лиам на одной ноге прыгал в сторону флип-флопа, — а мы полежим, да, девочки? — Я могу, — вырвалось у Гарри, как только они подошли. — Что там надо жарить? — Я думал, он сбежит, как ты его смогла уговорить? — Лиам пропустил вопрос Гарри. — С ним главное построже, да и выбора не давать, — отшутилась Софи, наконец, нацепила очки обратно на нос и жалобно произнесла: — Кушать хочется, давайте уже жарьте, а? — Да что вам там жарить надо, давайте я уже? — Гермиона была против рабского труда домовых эльфов, мы не можем… — Луи лениво потянулся и зевнул. — Пока хозяин не отдал Добби носок, я должен… — не остался в долгу Гарри. В глазах мужчины плясали чёртики, и он так засмотрелся, что даже обидеться забыл. — Любишь подчиняться? — усмехнулся Луи и кинул ему тонкое полотенце. — За мной, подмастерье. — Есть, сэр, — Гарри с трудом удержался, чтобы не показать язык, и, перекинув полотенчико через плечо, пошёл следом. Он искренне недоумевал, откуда взялось это щекочущее чувство в районе позвоночника, от которого захотелось глупо хихикнуть.***
Бетани присоединилась к ним чуть позже. И за это Гарри её почти ненавидел. Им с Луи было вполне неплохо и вдвоём у этой обжигающе горячей решётки. Но злиться на девушку долго не вышло: она легко вписалась в их спор о лучшем саундтреке и моментально перешла на сторону Гарри, обвиняя Луи в абсолютном отсутствии вкуса. Под шипение Томлинсона она стянула сосиску, нанизав её на тонкую деревянную палочку, и, показав мужчине язык, неожиданно поделилась ею с Гарри, объясняя это солидарностью в плане музыкальных предпочтений. Луи только деланно надул губы и шутливо шлёпнул её полотенцем по попе, обещая разобраться с ней позже. А Гарри старался не обращать внимания на то, что хотел бы получить это предупреждение вместо Бет. Предложение отшлёпать его вместо дамы он словил буквально на кончике языка. Даже ему ясно, что это слишком. Решётка маленькая, а сосисок много, и за весёлой болтовнёй он совершенно не почувствовал, как солнце достигло наивысшей точки и начало припекать. Софи спохватилась слишком поздно — брызнула кремом на кожу, аккуратно растёрла, и Гарри только охнул: похоже, он хорошенько сгорел. — Надень хоть мою рубашку, — сочувственно предложил подошедший Лиам, и Стайлс не в том положении, чтобы отказываться — сам он даже полотенце не захватил. — Не пускайте детей на солнце без присмотра, — вздохнул Луи и глотком допил полбутылки пива. — Что с тобой теперь делать, мелкий? Вопрос, скорее, риторический, и Гарри только пожал плечами — уже ничего не исправишь. Софи ловко запихивала сосиски и листья салата в булки и на выбор поливала горчицей или кетчупом. Хот-догов получилась целая гора, и Лиам, исчезнув, вернулся с ящиком льда, из которого приветливо торчали бутылки пива. Гарри потянулся к холодной бутылке и за глоток выпил треть. Это на самом деле лучший пикник за всю его жизнь. И, наверное, самый пьяный, потому что в голову било всё разом: алкоголь, жара и близость Луи — уже не понять, от чего пьянел быстрее. Болтая с Софи, он краем глаза заметил, как Бет уселась к Луи на колени, а он прижал руку к её голому животу, и Гарри не мог уже понять, что жгло сильнее: спина или где-то внутри. Он попросил ещё пива, и Луи, не отрывая руки от своей девушки, протянул ему холодную бутылку. Он запихнул оставшийся хот-дог в рот и влил в себя ледяной «Будвайзер». На вкус всё стало как резина, и он искренне недоумевал, что с ним — ещё десять минут назад всё было идеально вкусным. Луи подкурил — они все курили, вопреки пропаганде о здоровом образе жизни, — и Бет потянулась к сигарете. Он не выпустил сигарету из пальцев, поднёс к её губам, и она затянулась. Это самое охрененное, что Гарри когда-либо видел, самая горячая сцена, несмотря на гигабайты просмотренного порно. Томлинсон не был похож на альфа-самца или на какого-нибудь рестлера, он даже не был похож ни на одного из парней, на которых он когда-либо дрочил, но в нём было всё, чтобы Гарри пожалел о своём переезде в Нью-Йорк, ну, или хотя бы о том, что не убедил отца, что ему лучше будет в кампусе. Луи притягивал каким-то невидимым внутренним светом, словно он — тёплое пламя свечи, а Гарри — глупая мошка, которая не понимает, что стоит коснуться тепла — и тут же погибнешь. Было в нём что-то, отчего хотелось упасть к его ногам и сдохнуть. Сдохнуть, чтобы больше не видеть этого: загорелую ладонь на плоском животе, обветренные губы вокруг горлышка бутылки, зуб с крошечной щербинкой, которую было заметно, когда он улыбался. Это совершенно неправильно — они едва знакомы, они просто соседи, и разница в возрасте у них лет десять. Но когда Бет бездумно начала выводить на запястье Луи узоры, Гарри захотелось подойти к краю небоскрёба и рухнуть вниз, потому что Томлинсон накрыл её ладонь и, притянув, легонько поцеловал в губы. Это был будто финальный гудок парохода, с которым он исчез за линией горизонта, — конец фантазиям и домыслам. Всё предельно просто и кристально ясно. Он словил на себе грустный взгляд Софи и отвернулся, потому что сказать ему было нечего, и она не виновата, что позвала его — просто хотела развеселить одинокого парня. Он улыбнулся ей самой широкой и жизнерадостной улыбкой, на какую был способен — мол, всё классно, просто жарко, просто устал, — а она сделала вид, что купилась. Гарри прикинул, сколько нужно подождать, чтобы уйти и не показаться невежливым и неблагодарным, но при этом не сойти с ума от Луи с его девчонкой. Выходило, что ещё нужно продержаться хотя бы минут сорок. — А пиво есть ещё? Бет улыбнулась и протянула ему запотевшую бутылку. Гарри прикрыл глаза и, глубоко вздохнув, сосчитал до десяти.