***
Две чашки растворимого кофе. Скорлупа от четырёх яиц и три сосиски на двоих. Гарри хотелось завыть и убежать. Не потому, что это не завтрак из отеля из четырёх блюд и не потому, что сосиски так себе. Он никогда не был снобом или излишне избирательным в еде. И непонятно, почему веселая глазунья нагоняла тоску. Однако же. Он все пытался доказать себе, что у них с Дэном что-то да получится. Что он классный парень, и рано или поздно щёлкнет, и мир окрасится яркими красками. Пока не щёлкало, и их отношения каким-то образом медленно катились в вязкий унылый быт. Ни тебе созвездий, ни поездок на катере. Это не то, на что он подписывался, и не то, о чем мечтал. У них даже секса все ещё не было. Все та же дрочка и минеты. Дэн сказал, что хотел бы, чтобы все было… Он поморщился вспоминая. «Не просто перепихоном». Вот, как он сказал. Может, ему розами квартиру застелить, чтоб он наконец его трахнул. Какой блядский бред! Кто бы мог остановить все это и разложил все по полочкам? Кто бы мог объяснить, почему мечты сбываются шиворот-навыворот и как выбраться из этого всего?! Он, как лягушка из притчи, барахтается, барахтается, но масло из молока не взбивается. — Я так рад, что у нас с тобой так все… По-домашнему. Люблю, когда ты остаёшься. — Я тоже, — неопределенно ответил он и улыбнулся краешком рта, чувствуя, как внутри все обрывается. Какого хуя?! Как он может взять и уйти от него. Нет причин, он ничего не сможет объяснить… — На День Благодарения есть планы? Еще и этот праздник. Тот день, когда Америка сходит с ума от индейки и распродаж. — Думаю, что нет, я не планировал ничего покупать, даже по скидке. — Родители отмечают, мама готовит индейку и кучу всего вкусного. Поехали? На Кони-Айленд у них свой дом. Боже. Нет. Нет. Знакомство с родителями в этот праздник. Он не может. — Отличная идея, — произнес он, мысленно заколачивая свой воображаемый гроб. Он идиот и кретин. Но уже все. — Надеюсь, они не против? — Они в восторге. Я много о тебе рассказывал. — Хм, — Гарри стало весело. — А что ты обо мне рассказывал? — Много чего, — Дэн, потянувшись, поцеловал его, — ты замечательный. И о тебе можно долго говорить. — Может, — целуя в ответ, предложил Гарри, — мы сегодня все прогуляем, и ты наконец трахнешь меня, такого замечательного? — сейчас в нем, наверное, больше жил интерес сравнения, чем определенное желание. — Солнце, — Дэн легонько щелкнул его по носу. — Я не хочу делать все в спешке. Я хочу тебя, но так, чтобы ты на всю жизнь запомнил свой первый раз. Понимаю тебя, но лучше доверься мне. Ох, блядь. Блядь. Блядь. Дэн свято уверен, что Гарри девственник! Он ему это сказал или тот сам решил? Гарри напряг память, но ничего не лезло в голову. Ладно. Поэтому он просто молча кивнул, низко опустив голову, сдерживая непонятно по какому поводу рвущийся смех. Дэн все расценил по-своему. Чмокнул в висок и растрепал волосы. Видимо, пытался утешить или приободрить. Парень отошёл, хлопнув дверью в ванную, и Гарри, закрыв глаза, потряс головой. Что, блин, он натворил?! И что теперь делать?! Да ничего не делать. День Благодарения, так День Благодарения. Посидит, поест, с людьми пообщается. А там видно будет. Загадывать — дурное дело. В его случае все идёт шиворот-навыворот, лучше отпустить и плыть по течению. Он надел свитер и потянулся к телефону. На экране висело непрочитанное сообщение от Луи, который снова пропал на неделю. Он даже уже не обижался. Чем меньше Луи в его жизни, тем трезвее мысли. Томлинсон писал, что ждёт его в семь сегодня вечером. Внизу живота приятно заныло, и Гарри сжал член поверх джинсов. Это же просто ебаное смс. Какого хера?!***
Анализировать своё отношение к Томлинсону он не мог. Не хотел. Хотел верить в то, что ничего, кроме желания трахаться, нет. Он почти смирился с тем, что Луи пропадал на пару-тройку дней, не писал и на сообщения отвечал односложно, если повезет, и неизвестно когда возвращался домой, да и кто знает, возвращался ли. А то, что он часто подходил к своей двери, прислушиваясь, он старался игнорировать. Это ничего не значило. По крайней мере к себе Луи никого не водил, может, разве что ночевал у кого-то периодически. Как, например, на тех выходных — Луи не отвечал на звонки, и Гарри, игнорируя тупую боль под ребром слева, позвал Дэна на завтрак. Он скучал по Луи все время. По его рукам, губам, запаху. На лекциях, в Старбакс, сидя рядом с Мэг, в кино с Дэном. И это было так не нужно. Так некстати. Но он научился игнорировать и это. Жил так, словно никакой тоски нет. Как и нет радостного виляния воображаемым хвостом, когда Луи наконец брал трубку, когда сам звонил или звал на утренний кофе. Раньше чаще — сейчас реже. И вот сегодня вторник, и Луи позвал его к себе. Они долго уже не виделись, и внутри все замирало в предвкушении. Может, стоило взбрыкнуть? Послать его нахер в ответном смс? Но может, Томлинсон забрал его анализы, или что-то ещё случилось? Не мог же он его звать просто потрахаться? Гарри знал ответ — Луи мог. Он все мог. Гарри опаздывал. Сначала пытался дописать эссе в библиотеке, потом ждал автобус и только к семи приехал в Бруклин. Он не заходил домой, сразу позвонил в соседнюю дверь. Сердце барабанило в ушах, желудок скрутило в узел, но он все списал на то, что быстро шёл и с утра ничего не ел. Луи открыл почти сразу, и Гарри шагнул в квартиру, как в уютный кокон. Пахло едой и было тепло. Видимо, Томлинсон включил отопление. Луи в привычных вытертых джинсах и непривычной мягкой голубой кофте, которую он раньше не видел, улыбался чуть устало и, прижав к себе, уколол щетиной. Все было буднично и очень отдавало бытовухой. Гарри устало уронил рюкзак, и Луи потянул с него куртку, стащил вместе с толстовкой. — Мой руки и на кухню, — Томлинсон шлепнул его по заднице, и Гарри потопал по коридору, глупо улыбаясь. Ничего ещё не случилось, а на душе так хорошо стало. Черт его пойми, почему. Вкуснее этих спагетти с соусом болоньезе и пармезаном ничего не ел никогда. И вино в пузатом бокале согревало, оставляя на языке терпковатый привкус. Дэн бы наверное включил какую-то классическую музыку и зажег свечи, болтал бы о чем-то прекрасном. Томлинсон все ж далёк от романтики, вместо классики — «Deep purple», вместо свеч — верхний яркий свет. Ели они молча. — Ты что-то хотел? — Гарри дождался, пока Луи дожуёт и плеснёт ещё вина в бокал. — Ты сильно занят в универе? — Да так, — неопределенно ответил он, вспоминая кучи заданий. — А что? — Полетели со мной? В среду ночью улетим, в понедельник ночью вернёмся. В универ успеешь. — Давай, — не раздумывая согласился, — а куда? — на самом деле, все равно куда! — В Сан-Франциско. У меня пара встреч по работе, а ты совсем загрустил. Осень и правда холодная в этом году, обычно до конца ноября — солнце. Гарри вздохнул. Не в солнце дело, все гораздо сложнее, чем дефицит витамина D. — …да и песня эта твоя, — продолжал Луи. — Въелась прям. — А я говорил вам, что она крутая, — засмеялся он. — А вы мне заливали, что это только малолетки типа меня могут слушать. Собственный голос испугал — настолько радостно звучал. Но это все Сан-Франциско, конечно. Он давно мечтал! Да и песня «Neighbourhood’ов» рисовала картины абсолютной безмятежности. Золотые Ворота стояли перед глазами как реальные, а не с картинок. — Ты как всегда прав, Добби, — Луи переклонился через узкий стол и дернул его за нос. — Перелёт за мой счёт, конечно. Как и отель, — спокойно продолжал он, — там не жарко, но и не слишком холодно. Пары свитеров хватит. Как раз та самая погода, — рассмеялся он. Луи смеялся, пил вино, что-то ещё говорил про песню, про погоду. Утянул в комнату и уселся в уютное кресло, откинулся на спинку. Гарри, присев на край дивана, не мог оторваться — рассматривал. Не мог понять, что в Луи хорошего, что его так к нему тянет? Он же просто… «Просто что?!» — взбрыкнул внутренний голос. — «Чего ты от него хочешь?!» «Его хочу,» — ответил сам себе Гарри, глядя в веселые серые глаза. Только жаль, что в душ не успел. Хотелось самого полного контакта. Кожа к коже максимально тесно. Он поднялся и, обойдя низкий кофейный столик на котором разъехавшейся стопкой лежали журналы, без объяснений уселся к Луи на колени. Хорошо, что Томлинсону не нужно ничего объяснять, он сам все знает. Губы были терпкими от вина, руки привычно прохладными и шероховатыми. — Детка, — шептал Луи, пока он стягивал с него джинсы, — черт тебя побери. Он сильно прижимал, сжав в кулаке волосы на затылке и наращивая темп, и Гарри разрешал трахать себя в горло, постанывая от грубости, и только сильно сжимал пальцы на бёдрах мужчины. Его используют, просто так, чтобы получить разрядку после долгого рабочего дня. Просто так, потому что он сам предложил. Потому что сам сходил с ума, когда Луи так делал. От пальцев в волосах шли острые электрические разряды, стоны отдавались в голове, и собственный член сладко ныл, требуя внимания. Он мог опустить руку и засунуть её в трусы, но хотел сегодня отдать себя полностью и только прижимался к ноге плотнее, судорожно всхлипывая от болезненных вспышек удовлетворения. Луи кончил быстро и обильно, он не успевал глотать, и сперма текла вниз по подбородку. Быстро собрав капли и облизав пальцы, продолжая тереться о ногу — замер, чувствуя, как в своих штанах становится влажно и горячо. Томлинсон медленно приходил в себя, а он ждал, стоя на коленях, не поднимая головы. Так он Дэну не отсасывал ни разу. Взахлеб, сегодня всерьёз теряя сознание от кайфа. С Луи совсем другой уровень. — Гарри… — Я кончил так, — растерянно произнес он. — Пока сосал тебе. Он медленно поднялся и хотел выйти, чтобы отсидеться дома. Сложно было понять, как это все произошло, и совсем невозможно — почему. — Гарри, эй, — Луи перехватил его, усадил к себе на колени и ласково поцеловал в висок. — Я никуда тебя сейчас не отпущу. Луи гладил его затылок, спину, говорил что-то — он не слушал. Только дышал, стараясь игнорировать странное, вибрирующее чувство под рёбрами.***
То, чего он боялся, произошло — он выглядел нелепо и неуместно. Хоть он и старался этого избежать: вместо рюкзака в последний момент выбрал сумку, куртку и свитер в обтяжку. Джинсы целые надел, кеды поновее. Почему-то представлял, что Луи будет в костюме и туфлях, а Томлинсон же как назло чуть не в домашнем летел. Мягкий спортивный костюм, рюкзак и кеды. Только чемодан и деловой костюм в чехле выдавали в нем человека, который летит в командировку. — Тебе удобно в таких узких брюках будет? — только удивился он, пока они спускались в лифте. Ведь и правда, летят-то они ночью, к чему он старался выглядеть привлекательнее и вроде как сексуальнее? Меньше всего он думал об удобстве, когда собирался! Его больше волновало нижнее белье и брать ли с собой большой флакон смазки или можно тот, что поменьше? И какой свитер взять: серый с горлом или зелёный с вырезом? А плавки? Плавки надо? Он взял три толстовки на четыре дня, двое джинсов, бежевые чиносы, легкие туфли, пять трусов, плюс красные стринги — мало ли! Алкозельцер и маленький флакон смазки. И на всякий случай крошечные желтые шорты и майку. Презервативы отложил. Купить всегда можно, да и анализы предсказуемо отрицательные, можно не переживать. Он что-то соврал Дэну, выдержал укорительное молчание Мэг, позвонил папе и заранее снял несколько сотен с карты — не нужно родителю знать, что он в Калифорнию улетел. В самолёт они сели чуть ли не самыми первыми. Можно было, конечно, сидеть и ждать последнего объявления, пить чай или кофе, но в зале было неуютно, яркий свет бил по глазам и они единогласно решили, что обойдутся без кофе. Лучше в самолете посидеть. Гарри уселся у окна, совершенно не испытывая угрызений совести, — Луи ещё много раз летать будет, а он только летом к папе. Если все хорошо будет. За окном блестела и переливалась огнями взлетная полоса. Сердце чуть не выпрыгивало. Он летит в Калифорнию! Он летит с Луи в Сан-Франциско! Он увидит мост, туман и покатается на трамвайчике! Он будет жить с Луи четыре дня, и они будут… что они будут — было пока непонятно, Луи же туда работать летел, но не 24/7 же?! А с чего он взял, что это романтическая поездка? Луи скорее всего будет приходить ближе к ночи, и все время он будет гулять сам и есть сам, пить сам, все сам… зачем тогда везёт? И тут все просто — он же говорил, что ничего так не бодрит, как утренний минет. А Гарри сам готов сосать постоянно. Вот уж оказалось сюрпризом, что его настолько это заводит. Луи, конечно, тоже мог бы — невзаимность не давала покоя, но в последний раз он даже не трогал себя, так кончил, просто прижимаясь к ноге. Так что… Луи положил руку на его ладонь, отвлекая от иллюминатора. — Не боишься летать? — Не особо. Немного только, когда садится и взлетает. А ты? — Иногда. Когда устаю сильно, то начинаю нервничать там, где от меня ничего не зависит. Контрол-фрик. Дурацкая черта. — Мне нравится, — Гарри сжал пальцы Луи покрепче, — нравится, что ты любишь контролировать. Совсем не любишь отдавать руль? — Ты хочешь проверить? — мягко и низко спросил Томлинсон, улыбаясь так, что Гарри заерзал и опустил глаза. Хотел ли он контролировать Луи? Нет. Хотел ли он над ним власти? Да. Но Луи об этом знать не нужно. — Я хочу спросить, — лучшего места конечно нет, чем самолёт. Но Гарри было все равно. С ним это часто случалось — если в голову стрельнет, то уже идёт напролом. Ну а если кто подслушивает, то чья это вина? Кому не нравится — могут заткнуть уши. — Тогда у лифта. Ну, тогда… я кончил без рук, да? — Хм, — Луи свободной ладонью прикрыл лицо, сдерживая смех. — С моей рукой, если это важно. А что? — Да просто. Просто я думал, это сложно, а я… — Мне льстит, что ты так можешь, — взгляд Луи потяжелел, и Гарри задышал чаще. Что снова происходит? Почему он так реагирует? Откуда эта нервозность?! — Я взял смазку, — он испуганно попытался объяснить, что не совсем готов, если Луи хочет прямо сейчас. — А презервативы — нет. И… нам всегда без них теперь или… ну или если я… душ не всегда и… Сейчас, например… — во рту пересохло. Почему он так паникует? Блондинистая девушка села на соседний ряд, щелкнула фиксатором спинки и, видимо, зацепила что-то в его голове, потому что там тоже щелкнуло — он боится надоесть. Боится стать ненужным и скучным. Поэтому готов бежать чуть ли не по первому зову. — Тише, — Луи погладил его по запястью и обвёл пальцем выпуклую косточку. — Нам не нужно бежать сейчас в туалет и трахаться. Просто ты на меня так действуешь, что я тебя постоянно хочу. Не надо только думать, что я могу бесконечно заниматься сексом, — он смешно вытаращил глаза, и Гарри рассмеялся. — Я уже стар для таких подвигов. Ну и что касается презервативов. Во-первых, мы можем ими пользоваться, если хотим, а можем нет — если хотим. И во-вторых, если что, то у меня всегда есть один с собой. — Всегда-всегда? — Всегда с четырнадцати лет. Я уже тогда был оптимистом. — Ты носишь один и тот же презерватив уже больше десяти лет? — улыбнулся он, стараясь выровнять дыхание. — Эй, — Томлинсон расхохотался и наклонился к Гарри: — Я носил его почти год, пока мне не повезло. Так что, молодой человек, ваша издевка не уместна. — Как изысканно, — фыркнул Гарри и, к своему удивлению, наклонился и поцеловал Луи в губы. Просто он так говорил, чопорно подбирал слова, так улыбался, и глаза так блестели, что он не сдержался. Луи довольно откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Загорелась лампочка, и командир экипажа начал свою приветственную речь. Гарри, последовав примеру, тоже откинулся на подголовник и скосил глаза на переплетённые пальцы. Как бы там ни было в этой поездке, даже если он проведёт все дни в одиночестве, а потом его вышвырнут за дверь, как мешок с мусором, он уже счастлив оттого, что Луи держит его за руку. Глупо-то как.