***
Вообще, он никогда не был из тех, кто любил порефлексировать и пострадать, но сегодня как-то само собой выходило. Он перебирал вещи после сушки и раскладывал в две спортивные сумки, думая о том, что все вообще не так, как он хотел, когда уговаривал папу отпустить его сюда. Долги в универе, непонятные отношения с парнями по факультету, понятно куда запропастившаяся Мэг и, конечно же, Луи и Дэн. Он не нашёл много друзей, никто не заменит ему британской банды, что у него была. И ему все так же некому позвонить, когда некуда податься. Из-за того, что сам запутался в парнях, не желая терять время и стараясь успеть и тут, и там, учеба и социальная жизнь пошли под откос. Надвигался ноябрь, и нужно торопиться, подтягивать хвосты и сдавать, сдавать. Иначе все перелезет на следующий год, и предметов станет ещё больше. И сегодня вот вечером Луи, а потом Дэн. А потом уже снова понедельник. И хер его знает, когда писать рефераты и эссе. И что-то Эндрю совсем не торопится с возвратом долга, наверное, зря он повелся на обещания. Сегодня вообще такой настрой, что все казалось зря. И музыка в плеере не радовала, и перспектива вкусного ужина и после — секса, тоже. Чирикнул телефон, и всплыло сообщение от Мэг — девушка виновато просила прощения и звала прогуляться. По сути, терять ему нечего. До вечера он ничего не напишет и не выучит, а вот небольшой шоппинг будет очень кстати. Может, и на зиму что купит. Гарри закончил складывать одежду и позвонил. Прижимая телефон к уху, он вышел из прачечной, по дороге слушая её виноватый голос и обещания рассказать все-все. Они договорились встретиться через сорок минут у входа в молл. Времени оставалось всего-ничего, только на то, чтобы закинуть сумки и добежать до метро. Он очень любил большие магазины и шоппинг, за что всегда получал пару презрительных комментариев от отца. Но желание выглядеть хорошо было у него с детства, и в восемнадцать уже поздно менять привычки.***
Он не ожидал, что соберётся более четырёх человек, включая его, он думал, что будут тихие посиделки вечером в субботу под какое-то тв-шоу, а оказалось, что снова не угадал. К счастью, выглядел он в этот раз отлично — сам себе нравился. Мэг долго перебирала вешалки с одеждой, пока наконец не остановила свой выбор на этом. Темно-зелёный пуловер, рубашка и облегающие брюки — простая классика. А спонтанный заход в парикмахерскую решил дело с отросшими волосами. Ему было приятно, что в этот раз он не выделяется ничем среди приглашённых. Неожиданностью стал повод — Луи не обмолвился, просто сказал, что в шесть у Лиама. На самом деле праздновали повышение Томлинсона. И почему не у него дома — оставалось загадкой. Хотя, коронное жаркое Софи намекало, что это все было именно её инициативой. Луи поздравляли, хлопали по спине и звенели бокалы. Гарри было немного неловко, что он не то что не знал о повышении, а даже не догадывался о старой должности. Он считал, что Луи был простым риэлтором и, если честно, подробности его не интересовали. Он мусолил бокал вина, то и дело ловил на себе веселые взгляды Лиама и с трудом сдерживался, чтобы не показать средний палец хозяину квартиры. — Может, тебе сразу бутылку? — Луи, прижавшись со спины, коснулся губами уха. — В этот раз может даже останешься на танцы. — Спасибо, — слегка отклонившись, ответил Гарри. Странно было обниматься с Томлинсоном на глазах у всех. — Я сегодня ограничусь бокалом. — Взрослеешь, детка, — выдохнул мужчина и стал рядом. — Они не знают ничего. О нас, в смысле, не знают. Можешь сильно не шарахаться, я… — Я не шарахался, — соврал он, перебивая. Обижать Луи не хотелось. — Просто ты меня напугал. И повод… Мог бы предупредить. — Это был сюрприз, кроме того, какая разница, что за повод. — Я бы хотел тебя поздравить, — он произнёс это тихо-тихо, отчего-то смутившись внезапного желания взять Луи за руку. Только что он отклонился от недопоцелуя, а сейчас уже хочется поцеловать самому. Что за херня?.. — Ты можешь поздравить меня после. Как сам захочешь, не при всех, — мужчина мягко улыбнулся, но глаза слегка потемнели, и Гарри вспомнил про давнее — аж со среды! — обещание Луи, которое выветрилось из головы, когда войдя, он увидел кучу незнакомых людей. — Я хочу, чтобы ты был мной доволен, — прошептал он, опуская глаза, пугаясь того, что действительно сейчас ему важно — доставить удовольствие Луи. Очередная странность за сегодняшний вечер. Все снова шло не по плану. — У тебя закончилось вино? — Гарри вздрогнул от громкого голоса Лиама. — Я купил на пару бутылок больше, чем в тот раз. На всякий случай. — Я вас обоих ненавижу, — пробормотал он, закатывая глаза. — Вы случайно не состоите в комитете по борьбе с пьянством? Вы бы достигли огромных успехов. — О, малыш надул губки, — Лиам приобнял его и потащил в сторону кухни, оставляя смеющегося Луи посреди комнаты. — Пупсик, а ты не хочешь сыграть ещё раз со мной в пул? — Только если ты прекратишь называть меня пупсиком, — вырваться из медвежьих лап Лиама было непросто. — И вообще, играй с Луи. — Он вечно занят. И дорого берет за проигрыш, а с тобой и на молочном коктейле можно сойтись. Лиам достал пачку сигарет и, не предложив Гарри, закурил, щелкнул вытяжкой. — Ты притащил меня на кухню, чтобы обсудить игру? — Мне нужно, чтобы ты увёл Луи минут на десять, может, больше. Мы тут ему небольшой сюрприз приготовили, — резко полегчало — он боялся, что Лиам все понял. Вообще все, и хочет серьезно поговорить. А оно вот что. — Ну, торт просто. А привезти не успели вовремя. Сказали, будут через час, так что… Просто выведи его на крышу или соври что-то. Сможешь? — Смогу, — Гарри надеялся, что не покраснел. Потому что идея, которая пришла ему в голову, совсем отличалась от озвученных идей Лиама. — Через час я уведу его минут на тридцать, без проблем. Партию скатаем. — Вот и умничка, — Лиам затушил сигарету, и почему-то показалось, что грустно на него взглянул, хлопнув по плечу. — Спасибо, мелкий.***
«Зайди в туалет и воспользуйся содержимым пакетика в своём кармане», — Луи прислал сообщение в фейсбуке, — спасибо push-уведомлениям, он его увидел. Он осторожно нащупал в кармашке пакетик, больше похожий на презерватив, извинился перед все тем же Луи и его другом Роем и вышел в коридор. Томлинсон сунул ему в карман смазку и теперь хочет, чтобы он себя смазал или подготовился по полной? «Мне растянуть себя для тебя, папочка?» Он опустил крышку унитаза и сел в ожидании ответа. Щеки пылали, пальцы подрагивали. Было так стыдно от всего: от сообщений в телефоне, оттого, что за дверью куча людей, что Луи знает, чем он будет заниматься, и оттого, что так хотелось поскорее почувствовать в себе член. «Будь добр», — просигналил телефон, и Гарри, зажмурившись, поднялся. Он много раз это делал, но в чужой квартире — никогда. Он стянул с себя брюки, белье — ещё одна вещь, за которую становилось стыдно, осторожно надорвал пакетик, выдавил на пальцы гель и завел ладонь за спину. Черт. Глубоко выдохнув, он ввёл пальцы себе в задницу. Член блестел от смазки, и он прекрасно представлял, как эти пятна будут смотреться на светлом хлопке. Он будет, как девчонка. Блядь. Он резко развёл пальцы, намеренно причиняя себе боль. Только кончить не хватало от своих дурацких фантазий. Нужно просто подготовиться, через полчаса он утащит Томлинсона, и тому волей-неволей придётся исполнить свои угрозы. «Я мокренький как телочка, сэр», — написал он, заворачивая пакетик от смазки в салфетку. Луи ничего не ответил, но, когда он вернулся в комнату, щеки Томлинсона слегка горели румянцем, и он явно не торопился подниматься с дивана. Гарри удовлетворенно принял это на свой счёт.***
Увести Луи было проще простого. Он даже мог сделать это раньше, чем просил Лиам — судя по виду Томлинсона, тот был бы рад остаться с ним в уединенном уголке. От одного взгляда дыхание учащалось, и пальцы на ногах норовили поджаться в предвкушении удовольствия. Он и сам бы утащил соседа подальше и потребовал все обещанное, но неожиданно для себя проникся поддразниваниями. Это было что-то новое — соблазнять. Не вслепую на ощупь, как он делал раньше, а всерьёз, осознанно. Только сейчас до него начало доходить, что имел в виду Луи, когда спрашивал, что все же изменилось после первого секса. Тогда — и правда ничего. И пусть с того раза они не трахались, в общепринятом смысле, но сегодня он чувствовал себя гораздо увереннее под намеренно-насмешливым взглядом Луи. Намеренно — потому что как только они оказались за дверью, оставляя Лиама дожидаться доставки торта, он резко изменился. Глаза стали темными, почти черными, и оттого, как крепко Луи держал его за запястье, кружилась голова, и сердце распухло в горле, мешая дышать. Только мертвая хватка не давала ему сползти по гладкой стене лифта. — Думаешь, дойдём до квартиры? — он, наверное, прочёл по губам, потому что слышать он не мог — сердце колотилось неистово громко. — Нет, — прошептал он. — Я – нет. Луи только кивнул и сжал пальцы ещё крепче. Гарри видел, как белела кожа под темными, на контрасте, пальцами. Видел и осознавал, что останутся синяки, и никак не мог понять, отчего его это радует. Мысль, как и радость, была отрешённой, совсем неуместной, и, к его облегчению, вылетела из головы, как только тренькнул сигнал лифта. Луи уверенно вывел его, и через секунду они оказались на слабо освещенной площадке. Аварийная лестница. За лифтом сразу налево. Это удобнее, чем на лавочке под фикусом, но он был готов и там. Если бы Луи его отвёл туда, он был бы согласен. У Томлинсона в трусах было твёрдо, влажно и горячо. Обхватывая член пальцами, Гарри, кажется, даже заскулил в поцелуй. Так хотелось его скорее в себя, так хотелось, почти до слез, чтобы посильнее и чтобы он не жалел его. — Трахни меня скорее, — получилось, скорее, жалко, чем страстно, но похуй. — Давай же, а? — А ты был хорошим мальчиком? — Луи приспустил с него брюки и кружил пальцем по смазанной дырке. — Лучшим, — выдохнул Гарри, стараясь насадиться. — Пожалуйста. Пожалуйста, папочка. — Такой вежливый, — Томлинсон разглядывал его близко-близко, слегка растягивая. — Как отказать? Он развернул его одним движением, и Гарри сам стащил брюки до колен, задирая свитер повыше. Луи, звякнув ремнём, через секунду уткнулся крупной головкой ему в зад. Гарри натягивался сам, раздвигая ягодицы, закусывая губы, чтобы не орать. Орать хотелось неистово — удовольствие пополам с легкой болью сносило крышу, дрожью рассыпалось по всему телу и заполняло до предела. Никогда не думал, что возможно так хотеть, так сильно, что это казалось жизненно необходимым. Почти как дыхание. Он не знал, что бормотал, что шептал, откинувшись на плечо Луи, толкаясь ниже, глубже. Он не помнил решительно ничего, кроме пальцев на бёдрах и горячего толстого члена внутри себя, нежных касаний губ на виске. Он не мог понять, чей это стон и откуда взялись спазмы внизу живота, и почему перед глазами пляшет фейерверк. Это не с ним все. Это не мог быть он. Ноги дрожали, словно из них все кости вытащили, и Гарри услышал свой разочарованный вздох, когда Луи мягко выскользнул. И не успел сжаться — из задницы начала вытекать сперма. Томлинсон тут же собрал её пальцем и вернул обратно. Мышцы легко поддавались нажатию, и Гарри застонал — было немного больно и очень стыдно. — Мы испортили твоё белье, — прошептал Луи, но его голос показался оглушительно громким. — Оно такое… Беленькое. Давай как-то снимем их, что ли. Гарри хотел бы пройти сквозь стену или провалиться вниз, а лучше сгореть от стыда. Он специально выбирал самые невинные трусы из огромного ассортимента. Мэг только недовольно цокнула, когда он выложил на прилавок это — тонкие белые трусики. Размером поменьше у него были похожие, в самом раннем детстве. В них не было ничего пошлого, но… для Гарри было значимо. Томлинсон все сделал сам — снял брючину и ловко стащил трусы. Скомкав тонкую ткань, легко промокнул между ягодиц, собирая остатки смазки и спермы. — Я куплю тебе новые, — улыбнулся он стоящему истуканом Гарри. — Я с тобой совсем… ну… как шлюха, — прошептал он, дергая штаны вверх. Как Луи вообще верил в то, что он девственник. Был. Томлинсон, покачав головой, убрал его руки и сам застегнул брюки, одернув свитер. — Маленький ещё. Глупенький. Все время забываю об этом, — пробормотал он ласково, аккуратно проводя пальцами по волосам. — Ты не шлюха, если тебе важно это знать, совсем нет. Меня от тебя не меньше кроет, на самом деле. Просто не так заметно. Мне как шестнадцать с тобой. На все готов. Ты абсолютно замечательный. Не дури и не забивай голову себе всякой глупой чушью. Ясно? — Говоришь, на все готов, и даже на секс под фикусом? — отпускало, но медленно. От слов Луи предательски заслезились глаза. Он замечательный. От него… Как там? Кроет! Вот как. — Может быть, и под ним, — рассмеялся мужчина, и смех звонким эхом разлетелся вверх и вниз по лестнице. — Я хочу тебе кое-что показать. И поговорить. Зайдём ко мне? У меня даже кола есть. Ванильная. — Да ты знаешь, как заманить к себе неопытных мальчиков, — он, повинуясь порыву, прижался к губам. — Ради колы я и не на такое готов. Луи ответил на поцелуй и слегка прижал Гарри к стене. В голове билась неясная мысль, что он тоже хотел поговорить о чем-то с Луи, но, что именно он хотел, сказать сейчас вспомнить не выходило. Да и черт с ним! Поцелуи Луи не были чем-то слишком редким, но каждый раз мелко дрожали колени, и он сам превращался в студень. А у студня нет мозга, поэтому помнить важное он не мог.***
Гарри вертел в руках банку с колой и посматривал на дверь — Луи все не появлялся. Он сидел, поставив пятку на подножку барного стула, и медленно пил газировку. Дыхание уже выровнялось, и руки не дрожали. Состояние безбрежного удовлетворения омрачало лишь то, что он все же вспомнил, о чем хотел поговорить. Хотел расстаться с Луи, вот что. Но сейчас даже думать об этом было больно. У них такой секс! Им так хорошо. Легко. И Луи от него «кроет», и он так его целовал! Гарри зажмурился и потряс головой. Он не хочет. Не может сказать «все» сейчас. Как можно уйти после того, что произошло на аварийной лестнице? Луи находил правильные слова — всегда, черт возьми! И что-то щёлкало, превращая всю его решимость в маршмеллоу. Может быть, пусть все идёт, как идет? У Луи тоже были парни какие-то. И кто знает, кто ещё был… Так что не только он обманывает. Ничего страшного же не происходит… — Нашёл наконец! — Луи вошёл с тонкой папкой в руке. — Я хотел… В общем, я не спросил тебя, когда мы первый раз занялись сексом без презерватива. Моя вина конечно, я не… — Да все нормально, — смутился Гарри. Он и не думал, что Луи должен его о чем-то спрашивать. — Чего ты? — Мы должны были это обсудить. Мне крышу снесло основательно. Ну, тогда. А сегодня я даже не успел ничего. За тобой не успеешь, — Луи широко улыбнулся, отчего Гарри тут же смутился и уставился на красный бок банки. — А это… — продолжал Томлинсон медленно, словно с трудом подбирая слова, — довольно серьёзно. — Гарри подумал, что серьезно — не то слово, которым бы он описал их отношения, но озвучивать свои мысли не стал. — Я получил свои анализы, — он протянул папку и спокойно сел рядом. — Там все нормально, если тебе лень читать. Так вот оно что! Он открыл папку, пробежал взглядом по черно-белой таблице, ничего не понял и закрыл. Читать было лень, да и верил он на слово. Сейчас разница в возрасте ощущалась очень остро. Самому бы ему и в голову не пришло париться, сдавать анализы, тем более, что он уверен был, что Луи здоров. Непонятно, почему, кстати, учитывая, сколько парней и девушек у того было… Вот за себя он точно знал, что здоров… Мысль о том, что Луи не мог ничего об этом знать, удивила его самого. Томлинсон же знал о том, что у него были девушки. — Ты хочешь, чтобы я тоже сдал? — он повертел пластиковый конверт в руках и положил на стол. — У твоего врача? — Луи кивнул. — Тогда и запиши меня на приём сам. — Я даже заплачу, — улыбнулся Луи и, отпив из его банки, поморщился: — Гадость какая… Я… — У меня был секс. Не с парнями, — он запнулся, минет ведь тоже секс как бы, но не признаваться же в этом Луи?! — Я всегда предохранялся. Всегда-всегда. Но я не против сдать. И если тебе спокойнее… Ну и мне вообще-то без резинки нравится больше, особенно если ты… Эм… В меня, — он старательно не отрывал взгляда от банки, уши ощутимо пылали, и было стыдно, так стыдно от всего этого разговора! Зачем он начал, Луи ведь не спрашивал! — Все хорошо, — мягко произнёс Луи и, отойдя к вытяжке, подкурил. — Мы можем говорить об этом. Или не говорить. — Луи, — уж позориться, так по полной! Гарри залпом допил колу и сжал банку в кулаке. — Вот в тот раз… Когда я у тебя остался посреди недели. Почему ты решил меня… Наказать? — Как почему? — Томлинсон закашлялся. — Это ты решил. Сам же сказал, что был плохим и все такое, — он говорил быстро, словно бы нервничал. — Слушай, я не могу угадывать, чего ты хочешь в данный момент, и я просто подстраиваюсь. Я просил говорить, если что-то не так, помнишь? — Нет-нет, мне все так, — господи, почему он переживает, все ведь просто отлично! — Просто ты мне веришь вот так? А если бы я обманул… — Это твоё право, Добби. Я не знаю правды и по каким критериям ты оцениваешь сам своё поведение, но… Я просто делаю выводы, и не более. А ведь Луи прав. Он сам сказал, что вёл себя плохо, вышло так, что намекнул. Но ведь, с другой стороны, они оба в выигрыше. И от «наказания» — одно название — он сам получил больше, чем предполагал. И эмоционально, и физически. До сегодняшнего дня с ума сходил просто от одних воспоминаний о том вечере. И врать и правда не имеет смысла… Луи не проверит — поверит. И сделает все так, как, ему кажется, хочет Гарри. И он пока ещё ни разу не ошибся. — Ты мне сегодня написал, что у тебя в трусах все мокро, как у девочки, это намёк или просто фигура речи? Ты… Хочешь… — Нет, — быстро оборвал он. — Не хочу быть девочкой. Просто ляпнул. Мне почему-то так захотелось. — Если тебе захочется надеть кружевные трусики и чулки, скажешь мне первому? Луи шутил, это было понятно по блеску глаз и улыбке, которая так и норовила расползтись от уха до уха. Но в каждой шутке же только доля шутки. — Тебе хочется трахнуть меня в чулках? В смысле, — он засмеялся двузначности сказанного, представляя уже Луи в чулках, трахающим его у стены, — чтобы я был одет, как девочка? Тебе хочется Гарри-девочку, папочка? — Мне хочется просто Гарри, — не повелся Луи, затушил сигарету и клацнул тумблером на вытяжке. — Гарри, который не боится своих желаний. Впрочем, пугливый Гарри мне тоже нравится. Нам пора возвращаться, там отмечают моё повышение, да? — Точно, — он вытаращил глаза, вспомнив, что они как бы на крыше в бильярд играть должны. — Скажем, что мы в бильярд ходили, да? — Тогда я выиграл. — Эй, почему всегда ты? — Мне будет очень непросто признаться, что проиграл тебе. Мои подчиненные меня засмеют. Гарри понимал, что Луи его дурачит, и вообще, он не из тех, кого это заботит. — Может, хотя бы ничья? — Добби, уступи мне хоть раз, — засмеялся Томлинсон, закрывая дверь. — Я и так постоянно тебе проигрываю. Гарри совершенно не понял, о чем он. Совсем-совсем. Но уточнять не было ни времени, ни особого желания. Отчего-то ему совсем не хотелось знать, что именно тот имел в виду.