Sex, Coke and Indie Rock

— Так что, кофе? Да? Нет? — Луи выжидающе смотрел, приподняв бровь. — Да, — закивал он и попятился. Нужно было бежать подальше и поскорее, но он почему-то тормозил и переминался с ноги на ногу. — Только я сейчас. Туда… Если ты не против? Томлинсон безразлично пожал плечами, вернулся в спальню, и Гарри со скоростью света ринулся в сторону ванной. Наверное, это был его шанс сбежать. Наверное, так и стоило сделать. Но он благополучно этот шанс проебал. Как и многое другое в этой жизни. На самом же деле, всему есть причина, и его проебу тоже. Количество выпитой жидкости не оставило ему возможности для красивых жестов для отступления, хорошо хоть не тошнило, поэтому и не сбежал! Он даже не уверен, где его ключи — скорее всего, у Мэг остались, а так далеко терпеть он бы не смог. Это было слабое оправдание, но все же оправдание. Нажав на слив, он заправил майку в джинсы и застегнул пояс. Зеркало равнодушно отражало сонного и всклокоченного, помятого диваном парня, и он, решительно открыв холодную воду, сунул голову под кран. Наглеть и искать запечатанную зубную щетку он не стал, а его старой тут ожидаемо не обнаружилось. Кое-как повозил пальцем в зубной пасте по зубам и пригладил мокрые волосы ладонями — вот и все, что он смог сделать. Вроде бы вид получше, если сравнивать с тем, что было, конечно. Так или иначе, на обложку журнала он сейчас не потянет. Гарри вздохнул — пора было выходить. Его слегка начало мутить — или от вчерашнего вина или, скорее, от нервов, — говорить с Луи всегда было непросто. А уж когда так… Он, блин, так облажался, столько раз… оправдания никакого нет, и смысла в разговоре, пожалуй, тоже. Вот если он все сейчас объяснит, расскажет, исповедуется, то что случится, что изменится? Что он хочет услышать в ответ? Да хер его знает, что! Ничего. Но не говорить уже просто не было шансов — раньше думать надо было. Например, когда решил, что поочередное пребывание в его жизни Дэна и Луи, это разумное и взвешенное решение. Он засунул руки в карманы, чтобы скрыть волнение, и, закусив губу, отправился на запах — Луи варил кофе. Знакомая, почти родная обстановка, та же кофеварка, тот же кофе и те же вытертые джинсы, на том же мужчине. Ничего не изменилось, и Луи не разобрал стену по кирпичикам и топором не изрубил стол. И все так же и на том же месте. Он все такой же невозмутимый и красивый, как и пару месяцев назад. Гарри вздохнул и забрался на стул — как с таким разговаривать? Как извиняться?! Кому это надо?! — Я не знал, что он твой брат, — как только чашка дотронулась до стола, скороговоркой выпалил он. — Ты должен был сказать! Я… Я не знал же! Луи закашлялся, отставил свой кофе и, подтянувшись на руках, сел на столешницу. — Да что ты? Когда же я должен был тебе все объяснить? Перед твоим парнем? Или когда ты… Комплименты мне забежал отвесить? Он улыбался. Только венка на шее подрагивала, выдавая раздражение. — Парнем? Откуда ты… — Черт! Как он мог забыть тот прерванный Томлинсоном поцелуй у лифта? Он же видел Дэна несколько раз и… — Это… — Не то, что я думаю? — Томлинсон усмехнувшись подкурил и клацнул кнопкой на вытяжке. — Я уверен, что это именно то, что я думаю. Опыта набирался? Все было намного, намного сложнее! Как объяснить Луи все вот это вот, что было? Как объяснить ему страх одиночества, ощущение никомуненужности и простого желания отношений, где есть место свиданиям и вечеринкам, а не только сексу? Как объяснить то, что он сам запутался и что ему хреново от этого было? Объяснить так, чтобы звучало правильно — не жалко и не пафосно, — он не сможет, он просто в очередной раз все испортит. — Почему ты тогда помог мне? Из жалости на ужин приперся? Из любопытства? Посмотреть, что за зверьки такие, эти Стайлсы?! — истерика неотвратимо подкатывала, хотелось зажать руками рот, засунуть эти вопли поглубже в глотку и начать разговор с самого начала. Но сколько ни начинай заново — ты всегда остаёшься собой — все тем же глупым Гарри. — Любопытно, конечно, было, Добби, ты, сам бы, что, не пошёл? — интонации нечитаемые, непонятные. Ни раздражения, ни злости. От этого ещё хуже. Голову висками сжимало и соображать вообще не получалось. Пошел бы он? Зассал бы, скорее всего. Где он, и где Луи? Они в любом вопросе на разных уровнях. — И коробку эту забрать, — продолжал он, — мне ничего не стоило, а для тебя это было вроде бы как, важно. — И как… как тебе?.. — дыхание перехватывало на каждом слове. — Понравилось? — У тебя милая подружка. — Ага. Вчера я с её парнем приходил. Тоже… милый. Гарри с каждой фразой терялся все сильнее, словно каждая фраза, произнесенная Томлинсоном, его в грязь втаптывала. Что он за человек такой? Что ему нужно было?! Почему, блядь, — и как? — он заставляет его чувствовать себя дерьмом так легко?! — Хм, — Луи затушил сигарету и одним глотком допил кофе, и подкурил снова. — Он хотел набить мне морду за неё? — Нет. За меня. Ты должен был дать в морду мне, а он — тебе… это сложная схема. Луи молчал. Тишина давила ледяной глыбой, и нужно было говорить. Или бежать. Или делать уже хоть что-то! — Кофе вкусный очень, спасибо, — все, что он смог придумать, и вцепился в чашку. Луи молча курил и смотрел на него, не отрываясь. — Можно и мне? Сигарету? Пачка приземлилась на край стола, и следом — зажигалка. И снова ледяная тишина. — Спасибо, — повторил он и подкурил. Руки тряслись как ненормальные, и огонёк только со второй попытки обжёг край сигареты. — И давно ты курить начал? — лучше б он орал. Холодная светская вежливость Луи ранила острее лезвий. Гарри бы предпочёл, чтобы Луи швырял в него ножи с во-о-н той деревянной подставки слева от его локтя, чем говорил таким тоном. — Со Дня Благодарения, примерно, — на самом деле Гарри точно знал, даже помнил, как часы пропищали полночь. — Ты забыл у меня пачку, я… В общем, так вышло. Все так хуево вышло, Луи. Мне так жаль! Может и пафосно и нелепо все сейчас прозвучало. Но блядь, так уж он чувствовал. Ему, правда, жаль. — Мне тоже, если бы ты спросил, жаль. Разговор был до ужаса неловким, скомканным, хотелось одновременно и вцепиться в Томлинсона, и убежать от него же с громким воплем за дверь. Все, как всегда: без ответа и конкретики. — Слушай, — он нахмурившись, затушил окурок в пепельнице, — я б ещё с удовольствием поболтал, но мне пора. Дел сегодня много, только приехал вчера… — Да, да! Конечно. — Гарри быстро поднялся, скрипнув стулом. Выгоняет, значит, какие дела в субботу? — Мне на работу скоро, так что… Да. Спасибо за кофе и… Извини, что вчера так… — Ничего, вы довольно быстро уснули и мне не помешали, — Луи улыбнувшись прошёл по коридорчику и протянул ему куртку валявшуюся на полу. — Хорошего дня, Гарри. — Пока, — он только успел выскочить, как дверь захлопнулась за спиной. Вот, блин, и поговорили! Бестолково-то как! Гарри нашарил ключи в кармане, — к счастью, они тут, а не в рюкзаке, который остался вместе с телефоном у Мэг, — и зашёл домой. Он так надеялся, что станет легче. Он верил, что, высказавшись Луи, ему станет легче. Только он не высказался нифига, ему не дали даже толком извиниться. Он, шмыгнув носом, поплёлся в душ. Надежда, что разговор что-то изменит, сгорела в четвертьфинале. Все стало ещё запутаннее и ещё хуже.

***

День был не из лучших. Никакой понедельник не может быть хоть сколько-нибудь хорошим, ведь так?! Гарри устало перебирал ногами и старался не думать о том, какой он все-таки неудачник. Даже любимая музыка в наушниках не помогала поднять настроение. Ещё пара проебов на игре, и Сэми его попрет из основного состава, это как пить дать. Повод будет. И тогда — пока, стипендия! В этот раз он даже не пасс отказался давать, а тупо не дошвырнул мяч! Это, блин, одноочковый был! Ребёнок любой справится, а он — нет! Ещё и с работы уволили! Гарри со злости пнул выступ на тротуаре и, споткнувшись о намерзший лёд, растянулся на асфальте. Блядь! Этот день закончится?! Да, он толком не спал, да, он перебрал с кофе, но все же?! Где вероятность того, что все несчастья могут приключиться в один день? Разбить полную тележку посуды — все до единой чашки — в пыль! Не забить пустяковый мяч! Ещё и растянуться на, вероятно, единственной ледяной шишке во всем городе?! Он отряхнулся, шумно выдохнул, стараясь не заорать от обиды, потряс головой. Что это, Нью-Йорк устраивает ему испытания на прочность? Судьба шутит? Или он просто должен перестать страдать по Томлинсону и думать о том, где и как бы он ему сказал всю правду? Вчера он все Меган рассказал, конечно же. А Эндрю не стал, сказал, что голова болела два дня, пока отмывал кровь из-под носа, — последствия столкновения с левой рукой Сэма: «Малыш, я тебя предупреждал. Ты или играешь нормально, или…». «Или» — это разбитый нос. Мэг сказала, что хоть и на его стороне, но и Луи понимает целиком и полностью — мало кто в хорошем настроении будет после всего. Да и вообще, он, может, в туалет хотел и в душ, а он тут поговорить решил… Вообще-то, в глубине души, Гарри был согласен и с ней, и с Луи, но за себя-то всегда обиднее. А Эндрю… ну, он сказал, что пора как-то уже себя в руки брать — похоже, он подумал, что Гарри в клубе опять был. Он бы попробовал все свалить на мужиков — на всех, что уже в его жизни были, но врать-то себе зачем? Все проблемы у него от самого себя, он сам по себе проблемный очень. Надо бы что-то с собой решать… Гарри брёл по аллейке и с каждым шагом набирался решимости. Надо пойти и все высказать Луи! Все, что он о нем думает, все что думал, объяснить все-все! Потому что ещё пара ночей с рассуждениями «я ему сказал так, а он мне ответил эдак» приведут к неминуемой гибели. Или его Сэм уроет, или он сам свалится где-нибудь от недосыпа и передоза кофеино-никотином. Вдохнув холодный воздух, он ускорил шаг — пока не растерял решимость, нужно торопиться!

***

 — Открой дверь, Луи, — бормотал он себе под нос, надавливая третий раз на кнопку. Сердце колотилось так громко, что, наверное, если бы что-то взорвалось за спиной, хрен бы он услышал. — Да что ж такое?! — Луи резко распахнул дверь, и Гарри ввалился в коридор. Не первый раз так вышло, а значит, такая себе традиция уже нарисовалась. — Мне нужно поговорить, — он таращился на Томлинсона, понимая, что в очередной раз помешал — тот стоял в полотенце, абсолютно мокрый, сверху донизу покрытый каплями воды и мурашками — от холода. И надо сказать, что это совершенно потрясающее зрелище. Во рту мигом пересохло, кровь прилила не только к щекам, и Гарри нетерпеливо переступил с ноги на ногу. — Я тебе что, психолог-доброволец?! — прорычал Луи и захлопнул дверь. — Дай мне хотя бы десять минут покоя. Подожди, там… где угодно, господи. Полотенце беззастенчиво сползало, слегка оголяя задницу, и, да, пожалуй, он не вовремя, но… хоть на что новенькое подрочить в душе будет. Сколько можно старых воспоминаний? И-ди-от какой! Весь мозг у него в член утекает, как только Луи хоть сколько-нибудь голый стоит рядом. Он скинул ботинки, сунул куртку на низкую стойку для одежды, потёр щеки ладонями, чтобы отвлечься и, шмыгнув носом, отправился в темную комнату. Он сделал шаг, потянулся к выключателю на стене и, перешагнув через что-то мягкое, огромное и определенно живое, в очередной раз за день плюхнулся на пол. Существо, обиженно и громко взвизгнув, умчалось из комнаты, продолжая оглушительно и как-то даже знакомо завывать в глубине квартиры. Гарри, нащупав диван осторожно уселся, на край, сложив ладони на колени. Как примерный мальчик. Ему сегодня лучше лишнего не трогать. Пусть Луи зайдёт сам, свет включит и заодно это существо объяснит. Если соизволит. Одиночество было недолгим. Через пару секунд он услышал щелчок выключателя, и визг сменился похрюкиванием. — Какой же ты пугливый, — голос Луи чарующе-мягкий, когда-то и с ним так говорил, а теперь вот с этим… существом. — Глупенький, это же всего лишь… Гарри, что ты с ним сделал?! Дальше все произошло одновременно, он не успел подумать, ничего рассказать и даже голову повернуть на звук не успел. Зажегся свет, раздался визг и в лицо тут же ткнулась слюнявая морда. — Бубба! Луи?! Бубба, откуда ты тут?! — Гарри больше ничего не мог сказать. Это же он. Огромный, тёплый, слюнявый и толстый Бубба. Которого он предал и его должны были… ох, он старался не думать об этом. Он мечтал. Он мечтал, что пёс будет счастлив и найдёт себе хозяина, но как он оказался тут?! — Я сейчас тоже заплачу, — Луи — уже одетый и почти сухой, прервал их радостные возгласы и визги. Гарри растер свои слезы и слюни Буббы по щекам. — Мне и не стыдно, что я плачу. Я думал, его… — Я знаю, что ты думал. — И не сказал! Я живу напротив, Луи! Ты бы мог зайти и сказать! — О, боже. Я всегда во всем у тебя буду виноват?! — раздраженно рявкнул Томлинсон и, развернувшись ушёл на кухню. — Еды нет. Колы нет. Вино тебе не налью, только минералку без газа. Хочешь? — Хочу, — тихо ответил Гарри себе под нос. Он опять, как всегда — зачем он кричит на Луи постоянно?! Нервы ни к черту. — Извини, я просто перенервничал. — Бедняжка, — он протянул ему закрытую бутылку воды, а сам присел в кресло, отхлебнув пиво прямо из бутылки. — Я думал, она тебе рассказала все. — Она? — Твоя красивая подружка. Меган, но не Фокс. — Да обычная, почему красивая сразу… стоп. Что? Она тут при чем? — Дёрнул меня черт связаться с вами, а? Он устало потёр глаза, Бубба подошёл к Луи и приткнулся у его ноги, счастливо хрюкнув, когда Томлинсон потрепал его за ухом. Ревность неприятно уколола, но кого к кому ревнует, разобраться Гарри не успел. — Мэгги… Она прибежала вся в слезах, сказала что у Буббы всего-ничего по времени, надо забрать, иначе усыпят. Она ходила в приют постоянно, когда ты вернул его, пыталась уладить, уговорить их, но ничего не выходило. И оттого, что уже не знала, что делать, пришла ко мне, спрашивая, может, у меня есть друзья, которым он нужен. Я забрал, потому что… не знаю почему. Наверное, потому что он уже намучился с этим всем — приюты, хозяева, чужие люди. Его, конечно, отдавать на время командировки пришлось, на передержку к Бэт, но вряд ли получится так всегда делать. — Я заберу. Хоть навсегда. Я же его нашёл. — И бросил. — Так вышло… Я не хотел. — Так вышло… не хотел… Блядь, Гарри. Ты вообще думаешь, что не можешь поиграться и свалить?! — А ты не так думаешь?! Ты не такой, да? — Да когда я, блин, от тебя сбегал?! Хватит из меня делать монстра ебаного, а?! — Ты всегда такой независимый, взрослый совсем. И куда я тебе нужен был? Зачем, — Гарри горько всхлипнул. Тяжелый, липкий ком разрастался с огромной скоростью, давил на сердце, мешал дышать. — Скажи, ну зачем я тебе нужен был, если только не для того, чтобы трахать, когда угодно?! Ну разве это не так?! А он… у нас были свидания, знаешь, такие… в городе. И… — он закрыл лицо руками, потому что рыдать в открытую просто не мог, но и сдерживаться тоже не было сил. — Я боялся остаться один, когда ты наиграешься. Считал, что у тебя я не один, много с кем спишь. А ему я вроде бы нравился. Ты бы не пошёл со мной никуда, никогда. Куда тебе вечеринки студенческие, а он ходил. И в кино, в кафе, ну, ты понял… — Добби, ну, — Луи с усилием убрал руки от его лица и вытер слезы большими пальцами. — Ты бы мог просто сказать мне, что тебе это нужно… если бы это тебе было действительно нужно от меня. — У меня никогда никого не было, понимаешь?! Понимаешь? Я не знаю, что мне надо и чего не хватает! У меня до этой осени никаких отношений не было, мне никто не нравился, меня никто не целовал, да я же тебе говорил! Мы с тобой переспали безо всяких там… Статуй Свобод и паромов, я думал, что это то, что мне надо. Я думал, что секс — это все, чего я хочу. А потом ты уходил и не писал, не отвечал на звонки, а потом опять только секс, и все сначала. Я просто… я так запутался тогда. Так облажался. Он рыдал, вцепившись в кофту Луи, и жаловался ему на него самого. Как такое произошло? Почему он его успокаивает и, вообще… терпит зачем?! — Почему ты это делаешь? Я столько всего тебе сказал и сделал… Тебе нравится быть святым, да? — сдавленно прошептал он на ухо. Луи рассмеявшись разжал объятия, сел рядом. — Ох, Добби. Я должен был подумать об этом. Какой из меня, нахрен, святой? Довел тебя до истерики… Говорил же, что забываю постоянно о том, что тебе восемнадцать. У меня не было никогда таких… неискушенных. Да и что там, я привык к одноразовым отношениям… Давно ничего серьезного не было. — Со времён Лиама и Софи, да? — Ты-то откуда о них знаешь? — Лиам рассказал все. Все-все. Про то, что ты с ним был, а потом и про то, как втроём жили, — кровь кипела, и слова вырывались уже практически бесконтрольно. — И как тебе было… втроём? Как это вообще… сейчас не практикуете? — Ты что, — Луи резко повернул голову, они почти лбами столкнулись, посмотрел в глаза и неожиданно широко усмехнулся, — Ты что… Ты ревнуешь, что ли? — Ревную! — слово, как плевок, вырвалось, и он снова уткнулся в ладони. Какой он жалкий, а?! — Ко всем ревную! К отцу, к Мэгги, к Буббе даже! И к мужику тому, которого ты в «Старом Чикаго» лапал, и к другим тоже, с кем ты там был, двоих домой приводил осенью! И к Лиаму и, тем более, к Софи. И что, блядь, мне с этим всем делать я не знаю! Где я и где ты? Мы же вообще быть не могли никогда вместе, поэтому я просто… Знаю, что не был прав, но мне просто хотелось перестать испытывать это жуткое одиночество, хотелось чтобы не только мне, но и я был нужным… — Гарри резко осекся. Внезапно, он увидел, какой дурацкой ситуация кажется со стороны, какой нелепой, дикой. — Я… я, наверное, пойду… Он быстро поднялся и, не глядя на Луи, вышел из комнаты. Где-то тут он швырял куртку? Куртка сползла на пол и выбежавший из комнаты Бубба нашел себе вкусняшку — жевал ключи, которые облепили растаявшие бесплатные карамельки со стойки ресторана — его бывшего места работы. — Только не сегодня! — взвыл Гарри и кинулся отбирать находку, попутно радуясь, что вечноголодный и всеядный пёс не проглотил связку. Бульдог только обиженно вздохнул — любовь к сладкому никуда не испарилась. — Тебе все равно нельзя конфеты! Вроде бы ничего страшного, но ключ все же перекосило — бульдог это не болонка. — Надеюсь он откроет, — Гарри давно не чувствовал себя таким несчастным и никчемным. На Томлинсона он не смотрел, но чувствовал, что тот вышел и стоит за спиной. Хотелось, как никогда, хоть немного стабильности сегодня, уюта и относительного спокойствия своей квартиры. Хотелось к своим вещам, ноуту, музыке, в конце концов! — Возможно, — Луи подошел и взглянул на ключ. — Пойдём попробуем? Пока Гарри искал свои вещи, он смотрел на него как-то странно, то ли с сочувствием, то ли с жалостью, но хоть без отвращения, и на том спасибо.

***

Если уже не везёт, то, наверное, до самого конца. Ключ застрял в скважине, и после нескольких поочередных попыток его достать или провернуть, хрустнул и половина осталась у Луи в руке, а вторая половина, соответственно, в замке. Гарри только крякнул и драматично сполз по стене вниз. — Сегодня не мой день, — прикрыв глаза, он покачал головой. — Нужно было остаться дома и привязать себя к батарее до завтрашнего утра. — Фантазии у тебя, Добби, просто моя мечта, — Луи протянул ему связку с оставшимся целым ключом от почтового ящика. — Пойдём домой, выдам тебе скаутовский набор из зубной щетки и чистого белья. — Ты меня пустишь к себе? — ему это в голову не приходило даже! Думал, ночевать под фикусом, если Мэг не возьмёт трубку. Вряд ли сейчас кто-то примчится чинить ему дверь. — Ну, моя собака испортила ключи, значит моя ответственность. Да уж, Гарри вздохнул, Луи не мог не подьебнуть своей идеальностью. Конечно же, он никогда не перекладывает ни на кого свою ответственность! И собака, вообще-то, не его, формально да, но нашёл-то его Гарри! — Я могу и тут, на лавке, — буркнул он. — Или к Мэг, или к Эндрю поеду. — Я сказал — пойдём. Гарри, не надо спорить и строить из себя жертву. Я не такой монстр, каким ты меня считаешь, и я не ем мальчиков на завтрак. — А что ты с ними делаешь? — автоматически и непроизвольно вырвалось изо рта. — Ладно, не отвечай. Я не хочу знать. — Да ты и так все знаешь, мальчик, — рассмеялся Томлинсон и втолкнул его в квартиру. Бубба радостно кинулся встречать, словно их не было как минимум сутки, а не каких-то двадцать минут.

***

— Привет! — Мэг, не такая уж и красотка, какой её считал Луи, крутилась перед зеркалом в холле. — Красивые? — она приподняла свитер продемонстрировала новые джинсы. — Задница — высший класс! — Ты чего злой такой? — нахмурилась она. — Я ночевал у Луи. — Ох… — она явно растерялась. — И что? — И что, блядь?! Ты ничего мне сказать не хочешь, а? Мэг молчала, и Гарри уже развернулся, чтобы уйти, когда девушка схватила его за локоть и потащила к окошку, где было меньше людей. — Я не знала, что делать, Хаз! Я не могла его бросить. Никто не хотел брать, никто!!! Ты окунулся в депрессию, не хотел ничего делать, и я, черт возьми, делала, что могла. Он был последним шансом. Я попросила его спросить среди знакомых, а он взял Буббу себе. И я иногда гуляю с ним, если у Луи много работы… — Ох, уже — Луи!.. — Ну Гарри! Что я должна была делать?! Что? — Сказать мне! Я сходил с ума… — Молча! Нихрена не делая! Ты бы меня к Луи не пустил, а он был последним шансом — ещё раз тебе говорю! — Но потом, потом, почему молчала?! — Потому что ты бы орал. Как сейчас! А я не хотела ругаться с тобой, потому что у тебя и так… — Что?! — Тонкая душевная организация! — выкрикнула девушка и взлетела вверх по лестнице. — Ты никогда не знаешь, чего хочешь. Ничего не хочешь решать сам, сидишь и страдаешь, а когда все разрешается без твоего участия, ты злишься и ищешь виноватого! — Ты её довёл, — послышался голос Эндрю. Стоял молча и благоразумно наблюдал их маленький скандал. — Это оказалось не очень сложно, — вздохнул Гарри и прикусил щеку. — Наверное, она даже не слишком и неправа. — Ты как после вчерашнего? — он не лез в подробности, что, в общем-то, сейчас только радовало. Гарри почувствовал, как краснеет. Луи выдал ему перед сном чистое белье, состоящее из запакованных трусов: «я тебе должен был» и его футболки: «в Сан-Франциско сунул твоё в свой чемодан». И теперь он в этих невесомых белых трусах. Хоть и нет в них ничего неприличного, но Гарри же знал все о себе. И ещё, он помнил после чего Луи пообещал ему новые. Хорошо ещё, что когда он вышел из душа, Томлинсон уже выключил свет в своей спальне, и подушка с одеялом лежали на разложенном диване. Так что смотреть в глаза Томлинсону пришлось только рано утром. — Нос твой как? — Эндрю нахмурившись смотрел на него. — Сэм разошёлся совсем… — А, ты об этом, — Гарри отвернулся. — Все нормально. В тот раз было хуже. — Ты… — Слушай. Нет. Мы говорили об этом уже. Я не пойду стучать тренеру. Да, я не худший игрок, и много кто проебывает сильнее, но… Если я уйду из команды, нажалуюсь кому-то, то не добьюсь ничего. Мне просто нужно играть лучше. Раньше ведь это не было проблемой. — И его шутки… — Про то, что у меня дыра между ног, что мне натерли… что я не могу бегать, и все такое? Ну… — Гарри, его никто из парней не поддерживает, он… — Он капитан и играет как бог. И шутит как мудак. Забей, он не первый мудак, которого я встречаю в жизни. Переживу. — Хочешь пива попьём? Ты же выходной сегодня? — Ага, только у меня замок менять будут в три. Можем у меня посидеть, если квартиру откроют. — Что у тебя слу… — голос Эндрю заглушил сигнал начала занятий. — Долго рассказывать, — Гарри шлёпнул тетрадь на стол. — Да и под пиво интереснее слушать. Этот рассказ берет начало с заснеженных выходных, — голосом сказочника шепотом произнес он. Эндрю рассмеялся, толкнув его в бок, покачал головой и уставился на экран проектора. Лекции пока никто не отменял. Гарри погрыз ручку. Что же делать? С Луи до сих пор ничего не ясно, и, может, у Эндрю будет, что сказать? Мэг права, сам он ничего не может. Ничегошеньки.

***

— Эндрю, может останешься? — Гарри с сочувствием смотрел на попытки друга влезть в ботинки. Да и вообще, он виноват — напоил его нелегально добытым виски именно он, а не кто-то другой! — Не-не-не, Гарри, без обид, но с тобой один раз уснёшь, а проснёшься уже не… Ну, ты понял. Возможно бы, он обиделся, но знал, что Эндрю шутит, поэтому только закатил глаза. Телефон пропищал сообщением, что «Убер» приехал, и Гарри, осторожно поддерживая под локоть друга, пошёл к лифту. — Твоя карета, принцесса, — он указал на машину, и повёл его вниз по лестнице. Луи он заметил секундой позже — Бубба старательно обнюхивал урну, стоящую в тени дерева. — Привет, Луи. — Ухуу! — Эндрю покачнуло на дорожке. — Да ты тот самый Луи? Парееееннь, нам нужно… — О господи, пойдем скорее, — он боялся, что Эндрю наговорит ерунды. Всяких глупостей и собственных умозаключений, которые наверняка и не настолько глупы, но Луи их лучше не знать. — Тебе пора. — Пока дорогой, спасибо за ик-вечер-ик, — радостно проорал Эндрю и залез в машину. Наверное, эта шутка из какого-нибудь гипертрофированного шоу времён 90-х о геях казалась ему очень удачной и смешной. Луи с Буббой все ещё изучали урну. Но сейчас Луи казался более заинтересованным в ней, чем бульдог, что, в общем-то, немного странно. Надо, наверное, подойти, глупо как-то игнорировать. — С замком все в порядке, спасибо, Луи. — Да не за что, позвонить было несложно. Пойдём? — Пойдём, — согласился Гарри с опозданием понимая, что предложение было не ему, а псу. — Эээ… Мой друг, эм. Он перепил, — резко изменил тему, чтоб замять неловкость, — извини его. Он очень… Очень дружелюбный. — Друг? — Луи выглядел искренне удивленным и фальшиво безразличным. — Просто друг. Очень просто друг. — Это ты его, кажется, призывал к тому, чтобы разделся скорее. Это был удар поддых. Луи все помнил и все-все слышал. — Просто друг. Я не думал, что ты слышал… — Ну, ты так кричал… — Так вышло, — Гарри ещё раз нажал кнопку лифта, как-будто это могло заставить его ехать скорее. — Он… Совсем не по мальчикам. Я проверял, так что… Луи закашлялся. Или попытался кашлем замаскировать смех. Гарри перевёл взгляд на бульдога. Бубба радостно улыбался, наверное, от счастья, что прогулка закончилась и можно домой, на кровать. — Да, — ситуацию хотелось прояснить до конца. Не понятно, правда, зачем, но недомолвок с Луи ему хватило в прошлом. Будущего у них, разумеется нет, но, может быть, они смогут дружить? — Я проверял и в процессе проверки отлично получил по роже. — Это у вас эээ… Садо-мазо такое? Ты все время проверяешь, а он бьет, и вам обоим хорошо? — Томлинсон издевался, открыто, и это даже немого напоминало его давние шуточки. — Когда мы в последний раз виделись в этом лифте…, а вот и он, как кстати… Ты был уже, — он помахал перед лицом, — с отметиной. И вот сейчас опять. — Нет, это капитан команды. Я играю в баскетбол. И гей. Его это не очень устраивает. Выгнать хочет, но не может, потому что лучше меня играет только он сам. В хорошие дни. А в плохие, я отгребаю за то, что трахаюсь в зад. — Гарри, это… — голос мужчины дрогнул, и все игривые нотки исчезли. Неожиданно для себя было приятно, что Луи не все равно. — Я не уйду. Пока нет. Он выпускается в этом году, и у меня будет шанс подать на спортивную стипендию. А это важно для меня. Поэтому давай просто не будем. Баскет сам по себе травматичный, это не самое страшное, что могло случится с моим лицом, — он не хотел это обсуждать ни с кем. Пока ни с кем. Вопрос следующего года в универе стоял остро. Отец на связь не выходил сам, а Гарри пока не настаивал. А с баскетболом у него был шанс задержаться. — Наша остановка! Он присел возле двери на корточки и принялся чесать Буббу за ухом. Он так рад, так рад что все с ним в порядке, хоть и слова Мэг не выходили из головы — он действительно смирился и ничего не сделал для его спасения. — Если ты хочешь, — Луи смотрел на них сверху вниз. — И если можешь, конечно, то можешь забирать его иногда и, если есть время, гулять с ним, когда угодно. Он в принципе привык, что я возвращаюсь поздно. Но… — Я согласен! Я хочу! Хоть это и похоже на раздел времени на опеку о ребёнке при разводе, но… Я бы очень хотел с ним гулять. — Я тебе дам ключи и… Напиши сообщение, когда будешь забирать. Сигнализация, и все такое… Идём, ужинать пора. Бубба рванул в распахнутую дверь. Луи, криво улыбнувшись, зашёл следом, закрыл за собой дверь, оставив его в полном непонимании происходящего. Какой-то сюрреалистический сон. И, что главное, чем дальше, тем запутаннее. Луи не принёс никакой ясности ни к прошлому, ни к настоящему, отчего будущее казалось совсем туманным.