Аврора

Тот день прошел под эгидой неизвестности, когда сотни зараженных радиацией распределялись по обычным больницам, а все помогающие действовали вообще без химзащиты. Мальчишку вывезли в больницу, где он поступил в обычную палату с обычными больными до утра, когда обычные врачи должны были выйти на работу. Все это время Паша не приходил в сознание, так что медсестра, принявшая его, записала в карточку простое: "Пациент №23". Его подобрали одним из первых. Известность настала позже. И настав, она изменила все. Город оказался почти в блокаде. Огромное количество военных, врачей, журналисты заполонили окраины. На это время были забыты межнациональные распри, и иностранная речь звучала отовсюду. Каждый проходил проверку, «чистых» отправляли как можно дальше, остальные все еще были здесь, потому что другого места не было. Но произошло это позже, а в первый день всех просто развозили по обычным больницам. И Павел Чехов стал двадцать третьим пациентом, доставленным в этот день. Он слегка застонал, когда его перекладывали на койку, и медсестра решила, что мальчику снится страшный сон. Она ласково провела по кудрявым волосам ребенка, прошептав что-то ласковое и утешительное. Павлу не снилось ничего страшного. Ему снилась тьма, захватывающая его сознание и тело, тьма, которой он не мог противостоять. Темнота, причиняющая ему невыносимую боль. Павел горел изнутри, а тьма не позволяла ему открыть рот и разразиться криком, который наверняка услышал бы весь мир. Но пока он не мог бороться. Пока он мог только молчать. *** Леонард Маккой не стремился к карьерному росту. Он всегда предпочитал маленькие города большим, и ему было даже плевать, что маленькие городки, как правило, были военными из-за его специфической специальности. Маккой любил природу, любил малое количество людей и ненавидел шум огромных мегаполисов. В тот день он был в Вашингтоне в связи со своим уже почти состоявшимся разводом. Им надлежало подписать всего пару бумаг, когда телевизоры и радио прервали передачи экстренными сообщениями. В конце диктор добавил, что Россия просит помощи. Леонард Маккой был в числе первой сотни добровольцев, оказавшихся на развалинах Чернобыля день спустя. Сразу из самолета, полет которым был худшей частью из всего, группу отправили в местную школу, в срочном порядке перепланированную в штаб. Соседний с Чернобылем городок эвакуировали полностью, освобождая места для вновь прибывших. Исключение составили медработники больницы, в которой находилось уже двадцать три пациента из зараженной зоны. Все это Маккой смог узнать из разговора с помощником пилота. Молодой парнишка совершал этот рейс уже в третий раз за два дня. Их не послали в самое пекло, не приказали спасать людей, хотя всем им хотелось сделать именно это. Им выдали средства защиты и наказали не подходить ближе, чем на два километра, вытаскивая тех, кто смог преодолеть эту границу. Первая партия прибывших состояла из добровольцев, им следовало дождаться военных и врачей, как рассказали на инструктаже. Маккой мысленно чертыхнулся, а вот сидящий рядом светловолосый парень не постеснялся выругаться вслух. - Какие-то проблемы, господа? – один из помощников проводящего лекцию среагировал молниеносно. - Да, есть пара вопросов, сэр… - Спок. - Спок. Мое имя Джим Кирк, я капитан двенадцатой артиллерийской дивизии. Я прибыл сюда в качестве добровольца, как только услышал о масштабах трагедии. И сейчас выясняется, к моему вящему недовольству, к моей гребанной ярости, сэр, что я не могу ничем помочь людям, находящимся прямо там, в этой… в этой, черт возьми, ядовитой дыре? – в конце речи голос парня остался единственным голосом в помещении. Леонард мысленно согласился с ним. Не ради осмотра окрестностей он прибыл сюда, уж точно не за этим. Спок молчал, рассматривая вставшего во весь свой рост Кирка. Маккой не смог не отметить, что даже при этом ученый остался выше капитана, да к тому же и совершенно безэмоциональным, если судить по лицу. - Мне жаль, капитан, но это именно так. Прибыв сюда вместе со своей дивизией, вы бы принесли больше пользы, чем в одиночку сейчас. Однако, - длинные пальцы Спока взметнулись над блокнотом, что он держал – Я внесу вас в особый список и при любом экстренном происшествии мы вас привлечем. - Прощу прощения, сэр, но разве прямо здесь и сейчас – Джим, черт, Леонард мысленно перешел на Джима, обвел руками зал, имея в виду то, что находится за его пределами – не экстренное происшествие? Капитан сделал шаг к ассистенту, благо, он и Леонард сидели в первом ряду. - Я могу сделать что-то гораздо большее, чем то, что вы предлагаете. Каждую минуту где-то там, куда вы запрещаете отправиться, погибает человек, не дождавшийся помощи. Погибает в страшных муках, сэр. Я прошу у вас разрешение войти в Чернобыль. На последнем слове Кирк немного сбился – он не мог говорить название города легко из-за чертовых шипящих. Леонард быстро обвел глазами слушателей. Большинство внимательно наблюдали за исходом ситуации. Спок также кинул взгляд на людей. - Это была очень, очень вдохновляющая речь, капитан, однако мой ответ однозначен. Вы не сможете отправиться в город прямо сейчас, потому что у нас нет костюмов защиты необходимого уровня, а в тех, что есть, вы сами окажетесь подвергнуты действию радиации. Кроме этого, даже если бы у нас было необходимое оборудование, приказы были отданы абсолютно точные – никто не войдет в Чернобыль до прибытия военных и врачей. Пожалуйста, будьте дисциплинированными, господа, на счету каждая минута, как верно подметил капитан Кирк. Спок отступил к сцене. Его лицо по-прежнему ничего не выражало, однако Леонард заметил, как подрагивают его пальцы, держащие блокнот и ручку. Кирк продолжал безмолвно стоять. Вперед выступил ученый, проводивший инструктаж: - Я прошу вас взять вашу униформу и пройти по закрепленным квартирам. Через час мы выдвинемся в первый рейд, так что вам следует быть готовым к этому. Встречаемся у больницы. Заскрипели отодвигаемые стулья - добровольцы выполняли указания.