Аврора

Джим ходит к нему каждый день после смены. Иногда они идут вместе из командного центра после очередного заседания, иногда возвращаются из разных мест поодиночке. Если бы Кирка кто-нибудь спросил, зачем он это делает, то, скорее всего, тот не смог бы ясно ответить. Но никто не спрашивает - и Джим продолжает ходить к Споку каждый день. Сначала все идет очень медленно, точнее – совсем никак. Спок не идет на контакт никоим образом, замкнувшись в себе еще больше после отклонения рапорта. Он просто приходит в квартиру, достает из рюкзака все пять медицинских карточек Чехова и просиживает над ними целый вечер. Ничего не записывает, даже не читает – открывает на случайных страницах и как будто медитирует. Джиму приходится импровизировать. Он готовит, подсовывая ученому тарелки с едой под нос и убирая их по утрам, остающиеся нетронутыми. Громко читает вслух, вставляя свои комментарии в тему и нет. Слушает радио-новости и рассказывает последние услышанные им в лагере сплетни. Делает все что может, в общем. Спок остается абсолютно непробиваемым. Вечера проводит над карточками, ровно в десять ложится в кровать, в пять встает и идет в центр. Затем все повторяется. Однажды Кирк решает рискнуть – он вытаскивает из рюкзака одну карточку перед приходом Спока, убирает ее в шкаф и наблюдает. Ученый все также садится за стол и достает книги. Их четыре. Спок не двигается секунду, а потом просто продолжает смотреть, впав в свою медитацию. Тогда Джим срывается впервые. Он находит Скотти, а вместе с ним находит и контрабандную выпивку, но это неважно, потому что Кирк хочет напиться вдрызг, вдрабадан - и никакие правила лагеря его не остановят. Цель удается выполнить за полторы бутылки и Джим вваливается в квартиру Спока почти невменяемый. Он что-то кричит, плачет и орет, и, кажется, все это одновременно. Он говорит о тех трупах, которые видел в Чернобыле, говорит о бабушке Чехова, говорит о Чехове. Спок стоит рядом со своим пустым взглядом и слушает. - Почему ты сдался, Спок?! Ты, гребанный трус, слабак, слизняк, Спок!!! Ты нужен этому мальчишке, ты не имеешь права сдаваться, мудак! Спок! Спок?! Спок… Кирк засыпает в коридоре, облокотившись на стену. Утром он обнаруживает невыносимую головную боль и клетчатый плед, которым он аккуратно прикрыт. Кое-как доползая до своей квартиры, Джим берет два дня отгулов — первые его отгулы за все время в Чернобыле — и засыпает повторно. Когда он приходит к Споку в следующий раз, в прихожей его ждет белый лист, прикрепленный к стене кнопкой. На нем каллиграфическим почерком ровно выведено: «Снимайте, пожалуйста, обувь». Джим ухмыляется и проходит на кухню, не разуваясь. Спок стоит у окна. «Я же просил». ** Они идут к Паше впервые за долгое время, когда Спок осядает. Это происходит так внезапно, что Кирк не успевает придержать его даже за плечи, беспомощно наблюдая, как взрослый мужчина сползает на пол. Джим садится напротив и смотрит на Спока, которого трясет. Они ничего не говорят - и это еще хуже, но Джим не привык сдаваться. Он решительно обнимает ученого, стараясь показать этими объятиями насколько сильно верит в него. - Я… я нашел его… - это первые слова, которые Спок говорит во время приступа, и Джим не упускает ни единого - … у границы… это был я… - ученого все еще потряхивает - … Я радовался, что смог спасти его, был почти счастлив… а потом… он все равно умрет… и бабушка… Я не смог… не удержал его… Кирк молчит и обнимает Спока до тех пор, пока тот полностью не успокаивается. Он тщательно думает, что сказать, и в итоге выдает нечто странное даже для него: - Не думай, что ты не можешь его спасти. Паша будет жить. Они все еще сидят на полу в одном из больничных коридоров и тут сильное эхо, так что слова капитана отражаются от стен: «…будет жить…жить…жить…». Джим придерживает неровно дышащего ученого - и ему нравятся эти объятия, хотя они и кажутся безумно неловкими. Спок раздражал его со дня прибытия своей непробиваемостью. Кто бы мог подумать, что спустя несколько недель он будет успокаивать этого похожего на инопланетянина человека, сидя на полу в пустом больничном коридоре. Они встают, отряхиваясь, через бесконечность и Кирк чувствует, что Спок смущен. Что бы почувствовал сам Джим, если бы его образ безэмоционального робота потерпел столь сокрушительный крах сначала для себя, а потом и для такого как Кирк? Джим не может ответить на этот вопрос, потому что он никогда не походил на безэмоционального робота. Спок еще раз смущенно, если можно эту подавленную эмоцию назвать так, смотрит на Кирка, и капитан вдруг понимает, что хочет сделать что-то очень неправильное. Не давая мысли полностью оформиться, он делает шаг к несколько удивленному ученому и толкает его спиной к стене. Мгновение смотрит в широко распахнутые глаза, молчаливо дожидаясь отклика и, не дождавшись, прижимается своими губами к губам Спока.