Аврора

Когда Сулу все-таки покидает квартиру Скотти, солнце уже в зените. Нужную папку пришлось искать около двух часов, слушая комментарии Джима, а потом вытаскивая его на своих же плечах. К счастью, в это время вернулся настоящий мистер Скотт и помог энсину, придерживая Кирка и сетуя по поводу того, что пропустил все веселье. Впрочем, его сетования сразу же прекращаются, как только он видит ту бутылку, что выпил Джим. После этого он как-то сразу бледнеет в лице и убегает искать Спока, рекомендуя тащить капитана сразу к Маккою, минуя больницу. «Больница уже бессильна»– философски заключает он, и бледнеет уже Сулу. Леонард попадается им на полпути и в квартиру бессознательное тело капитана они затаскивают уже вдвоем. Кирк на все действия не реагирует вообще никак и Маккой ощутимо волнуется по этому поводу. Сулу понимает, что злополучные бумаги Маркус сегодня уже не получит, и остается. Потом прибегает Скотти – Спока в центре нет. Леонард отправляет его в больницу, лихорадочно роясь в огромном бауле с лекарствами и одновременно измеряя Кирку температуру. Сулу просто держит Джима на весу, облегчая таким образом доступ к нему. В следующий свой заход Скотти все-таки приводит Спока – тот, имеющий вид очень серьезный, углядев бессознательного Джима, сразу же теряет все свои маски. Сулу и Скотти выставляют из комнаты, а дверь закрывается и энсин чувствует, что день сегодня точно неудачный. Джим приходит в себя только через полчаса – его нещадно тошнит, но Леонард не выглядит уже настолько бледным, а это значит, что ситуация перестала быть критической. Сулу пытается найти папку, чтобы все же отнести ее Маркусу, когда Маркус приходит сам. В дверь стучатся, Скотти отправляется открывать как есть – держа в одной руке пакет с бутылками, а в другой – тазик, который срочно нужен Джиму. Спок сидит на полу, придерживая голову Кирка на коленях, Маккой вводит ему что-то через шприц, а Сулу перерывает ближайшие поверхности в поисках документов – именно такую картину застает капитан Маркус, входя в комнату. Джима снова тошнит и Сулу с ужасом замечает, что тошнит того точно на папку с бумагами и заодно – на ботинки Маркуса. Капитан краснеет, Сулу бледнеет, Скотти разжимает руку и пакет с бутылками падает, а все стеклянное в нем разбивается. Маркус резко поворачивается и покидает комнату, затем и квартиру. Сулу садится где стоит. Спок стоически пережидает очередной приступ тошноты Кирка и отбирает у замершего Скотти тазик. - Нас же всех уволят к чертям. – севшим голосом выдает Леонард. - Да, думаю, что да. – соглашается Спок, подставляя тазик Джиму. Тот благодарно улыбается и снова склоняется к полу. – Вероятность такого исхода девяносто восемь процентов. - Скотти, что у тебя за убойный самогон? – все же решает поинтересоваться энсин. Инженер растерянно качает головой, склоняясь над острыми осколками: - Да не самогонка это. Мой новый эксперимент. Его вообще нельзя было пить – убойность смертельная просто. - Это да, доказано опытным путем. – Джим смеется и со страданием снова наклоняется к тазику. Маккой улыбается, Спок спокоен, как и всегда, Скотти немного нервно хихикает, а Сулу понимает что, очевидно, теперь его авторитет потерян навсегда. С другой стороны, команда Кирка вполне неплохой вариант, да и люди там все знакомые… Да? ** Джим просыпается в гордом одиночестве и в обнимку со злополучным тазиком. Наручные часы показывают, что прошло несколько часов с момента, когда он решил заглянуть к Скотти, а, значит, Кирк благополучно проспал всю смену. И почему-то с тазиком. Джим шевелится, чувствуя легкое онемение во все теле. Кто-то прикрыл его одеялом, но вот переложить на кровать не подумал. Кирк слегка приподнимается и в его желудке рождается волна, заставляющая со стоном опуститься обратно, прижав тазик как можно ближе. Теперь ясно, почему он спал на полу. Дверь открывается, но Джим не рискует повернуть голову, чтобы рассмотреть вошедшего. Это Спок – он быстро опускается перед ним, протягивая стакан воды. Кирк смотрит на несчастный стакан и чувствует, что тазик ему сейчас куда роднее. Спок понятливо хмыкает и убирает стакан из зоны видимости капитана. - Как самочувствие? – интересуется он. Кирк хочет послать ученого к черту, но язык этого явно не хочет, отказываясь даже шевелиться. – На самом деле, тебе сейчас лучше. Несколько часов назад все вполне могло закончиться летальным исходом. Джим молча пялится на начищенные ботинки Спока, отказываясь даже представлять, как было несколько часов назад. - Сулу не сразу догадался, что ты не просто пьяный, но еще и отравленный. Повезло, что мистер Скотт попался ему на пути и сложил два и два. Маккой тоже все понял сразу – послал за мной. Помнишь? Согни палец, если да. Джим с неким удовольствием оставляет пальцы прямыми. - Потом мы провели тебе полное очищение желудка, тем самым выведя почти всю жидкость, что ты успел выпить. Однако некоторая ее часть все еще внутри, так что следующие несколько дней будет так же. Спок наклоняется еще ниже, чтобы оказаться на одном уровне с Джимом, и капитан видит его лицо. Ученый тона на три бледнее, чем обычно и теперь выглядит еще более инопланетно, чем обычно. Кирк борется с побуждением закрыть глаза, упорно пялясь на Спока. - Капитан Маркус был здесь, Джим, когда мы проводили промывание желудка. Мне жаль, но, кажется, ты уволен. Я отбываю в Лондон, Скотти тут незаменим, Сулу смог восстановить документы, которые ты испортил, тем самым заслужив прощение. У Леонарда официальный контракт и за него заступился капитан Пайк. Понимаю, что сейчас не лучшее время для такой новости, но тебе приказано возвратиться в Америку, Джим. Кирк все-таки закрывает глаза. Он чувствует себя очень дерьмово и просто надеется, что это скоро прекратится. Спок встает. «Он сейчас уйдет и, возможно, я его больше не увижу» - мелькает в мыслях у Джима, заставляя того пошевелиться и почувствовать новую волну тошноты. - Джим? – наклоняется к нему Спок, и Кирк чувствует, что это его последний шанс. Чувствует, но ничего не может сделать. Спок выпрямляется, когда капитану все же удается выдавить из себя тихое: - Часы… - Что? - Часы. Джим не знает, понял ли его Спок, потому что эти два слова отнимают у него все слабые силы, что были. Сквозь застилающую глаза темноту Кирк видит лицо Спока. Удивительно, но ученый улыбается. ** Скотти на кухне рассматривает особо крупный осколок стекла на свет. Спок быстро кладет наручные часы Джима в карман, прикрывая за собой дверь спальни. Скотти поворачивает к нему голову: - Как он? - Уже лучше, но все еще слаб. Доктор Маккой ушел? - Да, опять в больницу, весь такой решительный, знаешь ли. - Думаю, он отправился к Паше. Им надо все прояснить до отъезда. - Что прояснять-то? Парень лечиться уезжает, а не помирать. - Для кого-то его отъезд подобен смерти. – Спок включает плиту и ставит чайник на конфорку. - Это ты сейчас Леонарда имеешь в виду? Спок на секунду замирает – стоит ли говорить о чужих взаимоотношениях с мистером Скотти? - Да, больше некого. - Стой-стой, ты говоришь, что между ними что-то есть? - Не что-то, а определенно симпатия. - Спок, Павлу пятнадцать. - Русские рано взрослеют. Чайник кипит и ученый степенно разливает чай по двум кружкам. Скотти откладывает стекло на газетку, наблюдая за действиями Спока. - Ты серьезно? - Я знал его отца. – Скотти моргает, потому что это самый резкий перевод темы, который он слышал – Андрей Чехов. Он был хорошим дипломатом, всегда умел найти нужные точки давления в переговорах. Часто путешествовал, интересовался ядерными исследованиями, пытался понять все. – Спок задумчиво болтает в своей чашке ложечкой, хотя сахара там нет и в помине. – Я не знал, что Паша его сын, даже не думал об этом. Но в Чернобыле жила бабушка мальчика, так что логично, что Паша оказался здесь, когда его отец умер. - Умер? - Несчастный случай, массовая авария. Его похороны были в Америке, потому что вывезти его деформированное тело не было никакой возможности. – Спок убирает несчастную ложечку, но тут же начинает похрустывать пальцами и Скотти не говорит об этом, обратившись в слух – Андрей был умным, действительно умным. Мы виделись дважды, но даже за эти короткие встречи я понял, что его разум действительно интересен. Я помню, предположил, что его дети настолько же умны, как и отец. Андрей поморщился и с улыбкой сказал, что предпочитает не думать об этом. А потом погиб. Я никогда не интересовался, что стало с его семьей, детьми, женой. Ученый делает глоток, обжигаясь, но не подавая виду, и продолжая: - Паша рассказал мне, что его мама покончила с жизнью через пару месяцев после смерти мужа, и его забрала бабушка. Потом обнаружили лейкемию и началось все это. Я подумал, что у него тяжелая судьба, попросил рассказать о родителях, считая, что узнаю его лучше через них. Паша рассказал и я понял, что знал Андрея. И в то же время абсолютно не знал. Скотти глотает свой невыносимо сладкий для простых людей чай и молчит, потому что сказать ему нечего, а послушать хочется. - Андрей казался мне… Достойным человеком и семьянином, думаю. Он был умен, интересен, разносторонен. Я считал, что он действительно хорош. А потом Паша сказал, что они не ладили с отцом. Что старший Чехов не признавал любых отличий от нормы, запугивал жену и сына, не общался с матерью и отцом, ненавидел власть, но обожал деньги, он отличался крайней степенью деспотизма в своем поведении. Старший Чехов был ужасным человеком, но Андрей – нет. Я и Паша знали двух разных людей, помещающихся в одном теле. Так что, мистер Скотт, да. - Что? - Ответ на ваш вопрос. Да. Я серьезно. Андрей Чехов не признавал права своего сына чувствовать симпатию к кому-то, кто не соответствовал определенным требования. Леонард Маккой не соответствует этим требованиям. Однако Андрея Чехова больше нет, к счастью, или сожалению, я не могу знать этого. Но его нет. И потому я признаю права Паши. Любые его права, мистер Скотт. - Спок, я и не спорил. - Я знаю. Мне нужно было проговорить это. Спок встает и убирает пустую кружку в раковину. Надо бы что-нибудь сказать, поскольку неизвестно, встретятся ли они с мистером Скоттом еще раз до отъезда, но ученому откровенно нечего поведать инженеру. Он опускает руку в карман, стоя лицом к раковине, и ощупывает контуры циферблата. - Мистер Скотт, знаю, это не мое дело, однако, полагаю, что так обычно принято в обществе. - Что принято? - Давать советы, которые могут помочь. - В какой области может помочь ваш совет? - О, думаю, это можете решить только вы. Не одолжите ручку и бумагу? Благодарю. – ученый быстро выводит на листе несколько строк и складывает записку пополам, чтобы текст нельзя было рассмотреть. – Я был бы очень благодарен, если бы вы прочли это после моего ухода. – он протягивает Скотти записку, и секунду удерживает ее, когда инженер берется за бумагу с другой стороны. – Надеюсь, вы поступите благоразумно. Покидая квартиру, Спок словно случайно хлопает дверью и из гостиной раздается болезненный стон. Скотти, ухмыляясь, разворачивает бумагу. На ней идеальным каллиграфическим почерком выведено: «Лейтенанту Ухуре нравятся танцы, красивые закаты, объятия, ум и рыжие люди. В субботу обещают хорошую погоду, в клубе танцы в шесть. Аллергия на ромашки» Инженер растерянно выдыхает. Ему нравятся танцы, обнимашки, люди с мозгами. И лейтенант Ухура. Из гостиной снова раздается болезненный стон. Кирк начинает приходить в себя.