Runaway

      — Ничего нельзя сделать?       — Нет, ничего. Пока она сама не вспомнит, мы бессильны.       — Но как можно заставить её вспомнить?       — Заставить? Пытаясь что-то сделать, ты только сделаешь хуже.       Джейме по привычке запустил пальцы в волосы и опустился на резной стул. Прошло ровно четыре дня с того проклятого взрыва. Ровно четыре дня Талия провела в госпитале и не вспомнила ровным счетом ничего. Ни того, что её родителей убили, ни того, как она оказалась в Кастерли, ни его самого...       И рыцарь не знал, радоваться этому или плакать. А вот Крейлин знал.       — Может, это и к лучшему. Теперь ты ничем ей не обязан. Ты можешь отправить девочку в деревню и забыть об этом, как о страшном сне.       Ланнистер повернулся и непонимающе уставился на старика.       — Не верю, что ты говоришь такое!       — Джейме, твое влечение к этой простолюдинке абсолютно иррационально и приведет лишь к краху. Возможно, Боги послали тебе знак, что не стоит придавать этому значение и нужно жить дальше, как и было задумано.       — Кем задумано, Крейлин? Богами, жаждущими жертв и молитв? Или людьми, жадными до золота и власти, бесчестными, лютыми, готовыми убить любого, кто встанет у них на пути? Скажи мне, мейстер.       Крейлин повернулся к окну, ставни которого открыли всего несколько минут назад. Солнце еще не разорвало объятий с морем и из последних сил цеплялось за крохотные волны, желая отдалить день и дать ночи насладится последними мгновениями власти.       — Я предупреждал тебя, — начал он сурово. — Я говорил, что не нужно лезть в пещеры, но ты ослушался. Если тебе эта чертова девчонка и впрямь так дорога — вот твое наказание. Я говорил тебе: думай о людях, но твоя проклятая гордость заставила тебя полезть туда. И чем все кончилось? Скажи спасибо, что сам остался жив!       — А лучше бы умер! — рыцарь ударил по столу здоровой рукой, и мейстер замер. — Я ценю твой совет, он для меня много значит, —уже спокойнее сказал мужчина. — Так ответь мне на вопрос: как мне быть?       — Забудь её. ***       Талия молча вышла из-за ширмы и, убедившись, что вокруг нет ни души, тихими шагами направилась к выходу из госпиталя. Она сама толком не понимала, куда идет и как знает, куда сворачивать, но ноги несли её будто сами по себе, и было слишком интересно увидеть, куда они приведут, чтобы противиться этому порыву.       Каждая новая ступенька вела все ниже и ниже в подвалы, а затем и в подземные пещеры. Девушка вспомнила, как Цареубийца говорил что-то о пещерах и о том, что с ней там что-то случилось, но она не помнила ровным счетом ничего. Последним воспоминанием был крик матери и её слова о том, что к ним приехали постояльцы. И приказ отчима отнести в девятую комнату еду. На этом лента воспоминаний обрывалась. А между двумя её концами зияла дыра, укутанная светлой дымкой.       Почему здесь нет стража? Ведь в пещерах, наверное, опасно...       Но это только к лучшему...       Для девушки не составило труда слезть по деревянной лестнице, и вот уже только тусклый свет факела освещает дорогу вперед. Вскоре показались разбросанные камни. Взрыв, прогремевший здесь несколько дней назад и лишивший её памяти... Скользкий туннель и что-то красное на стене, кровь. Её кровь.       Виски пронзила ужасная боль, будто сотни барабанов вместе застучали у нее в голове. Будто огромные часы отбивали секунды.       Перед глазами замелькали размытые картинки, отголоски прошедших событий. С каждым новым боем все складывалось в одну картину, словно яркую ленту.       Трактир, смерть матери, дорога в замок, её слова и поцелуй, и удар, и молочная пелена короткого беспамятства...       Все стало на свои места, и Талии вдруг стало страшно. Он не должен знать, что она вспомнила. Не должен знать, что она снова та же девчонка, проявившая слабость. Это её погубит.       Судьба подарила ей еще одну возможность избежать падения. И эту возможность она использует. Отныне она Талия Ассар, дочь трактирщика, и ничего более. Отныне она чужая для него. Пусть канет в лету девочка, взобравшаяся на скалу, пусть навеки умрет девочка, подлетевшая слишком близко к солнцу...       — Что ты здесь делаешь? — Джейме удивленно уставился на знакомую фигуру в зеленом платье. — Ты что-то вспомнила? — с надеждой спросил он.       Талия собрала всю свою волю в кулак и медленно повернулась к мужчине, присев в легком поклоне:       — Милорд говорил что-то о пещерах, я думала, что, придя сюда, смогу вспомнить хоть что-то...       — Но не вспомнила, — печально изрек рыцарь.       — Простите.       — Не извиняйся, это не твоя вина.       — Я могу идти? — девушка снова поклонилась, благодаря небо за то, что у него не возникло разумного вопроса о том, как она сюда попала.       — Пойдем, я провожу тебя, — Джейме пропустил Талию вперед, а сам пошел позади, немного отставая и наблюдая за её поведением. — Расскажи мне немного о себе.       Талия едва не споткнулась на ровном месте. Она рассказывала ему о себе, но после сказала совсем другое. Что, если он догадается? Что, если поймет, кто она, стоит ей ошибиться? И девушка, проклиная тот миг, когда согласилась с ним поехать, начала рассказывать заученную ложь, которую слышали все, кто интересовался её происхождением.       — Я родилась неподалеку Королевской Гавани. Мой отец в то время ездил с купцами в город, и моя мать жила в трактирах или у добрых людей, в местах, близких к тем, куда ездил отец. Когда мне было три, человек, на которого работал мой отец, умер, и он решил осесть где-то подальше от Гавани. Мы переехали, и с тех пор я не покидала дома. Дела шли неплохо, жили мы хорошо, и меня все устраивало. Мне не нужно большее.       Рыцарь улыбнулся. Каждое её слово отрицало то, что он успел узнать о той, другой Талии. Он знал, это неспроста. Но пока она не вспомнит, ему не суждено узнать, что она скрывает. Для этой девушки он всего лишь Джейме Ланнистер, лорд Кастерли и её спаситель (хотя это она знает только со слов других). Для Талии прежней... Кем он был для нее? Уж точно не благородным лордом.       — Но ты хотела бы увидеть хоть что-то, кроме каменных стен кухни?       — Возможно. А почему вы спрашиваете?       — Скоро я отбуду из Кастерли. Мне нужно объехать земли, фермы, убедиться, что все готово к зиме. Я хочу, чтобы ты поехала со мной.       — С вами, милорд?       Не веря услышанному, девушка в нерешительности остановилась. Нет, нет, нет... Так нельзя. Она и так натворила дел, испортила все своей чертовой слабостью. Нельзя с ним ехать. К тому же пойдут слухи...       — Да, со мной.       — Я не знаю...       — Тебя пугает мое общество? Клянусь, я не сделаю даже попытки посягнуть на твою честь, если тебя это беспокоит.       — Я не сомневаюсь в вашем благородстве, милорд, но... Разве это не вызовет... сомнений в семье вашей невесты?       — Тебя это беспокоит?       — Я бы не хотела чтобы это как-то повлияло на ваш скорый брак...       Джейме рассмеялся и повернул спутницу лицом к себе.       — Не повлияет. Я знаю, ты умеешь читать, писать и обучена манерам. И хоть ты не хочешь рассказать мне, где тебя этому научили, факт остается фактом. Мне нужна помощь в поездке, помощь образованного человека. А я не уверен, что все эти жирные лорды и высокопарные леди, и даже мейстер, смогут перенести тяготы сельской жизни. Поэтому я прошу тебя. Каковым будет твой ответ мне?       — Милорд...       — Обещаю, это не затянется дольше, чем на неделю. А по возвращении ты сможешь поехать куда угодно. Я дам тебе лошадь, деньги и немного еды на дорогу. Идет?       Цареубийца протянул руку, будто не просил служанку, а заключал очередную сделку. Талия руку не протянула. Она только опустила глаза и, понимая, что совершает, возможно, самую крупную ошибку в своей жизни, ответила:       — Я поеду. ***       Следующим утром, стоило солнцу чуть подняться над неистово бушующим морем, без пышных проводов и музыкантов, без толпы слуг, провожаемые только Крейлином, путники тронулись в путь.       Мейстер недовольно хмурился и сердито сверлил лорда черными глазами. На Талию он вообще не смотрел, будто она была недостойна его внимания. Предыдущим вечером он долго кричал на Джейме, едва не сорвал голос, но все же ушел из комнаты хозяина ни с чем. И вот старик просто смотрел вслед резво скачущим лошадям, понимая, что эта поездка или обернется великим успехом, или великим крахом. Но все же что-то не так с этой девчонкой...       — Тпр! — Джейме послал лошадь рысью, стоило им порядочно удалиться от замка, и Талия последовала его примеру.       Девушка улыбалась. Она безумно соскучилась по езде за все эти годы и, чувствуя под собою мощные мышцы лошади, несущей её в неизвестность, и ветер, запутавшийся в шоколадных волосах, и поводья, приятно трущие ладони, девушка наслаждалась этим, будто полетом высоко над облаками...       — Ты рада, что поехала? — с наслаждением впиваясь глазами в радостную улыбку на лице Талии, Цареубийца задал вопрос не ради ответа, а чтобы услышать её голос.       С ума сойти! Что с ним стало? Когда он успел превратиться в одержимого улыбкой и глазами, каждым движением и робким взглядом? Одержимым ею, словно древним духом, вселяющим одновременно и страх, и вожделение, словно пламенем, притягивающим своим светом и теплом, но пугающим своими жаркими кнутами, больно жалящими любого, кто осмелится нарушить его страстный танец.       И да, он боялся этой девочки. Боялся того, какую власть над ним она имеет. Боялся того, что отныне только лишь ей принадлежит его жизнь, свобода и любовь.       — Да, — коротко ответила Талия, выводя путника из задумчивости. — Здесь очень красиво.       — Я помню, как мальчиком охотился здесь с отцом. Тогда мне казалось, что эти места — истинный рай. К сожалению, мой отец уделял слишком много времени шахтам, и нынешние земли сейчас не в лучшем состоянии.       — Поэтому вы едете к крестьянам? Чтобы помочь восстановить земли?       — Помочь я мало чем смогу, — горько улыбнулся мужчина. — Так уж случилось, что в земледелии я смыслю до смешного мало. Но узнав, что им нужно, я буду знать, куда и сколько денег отправить на нужды этих людей.       — Для этого вам не обязательно ехать туда лично. Зачем же вы едете, милорд?       Девушка смотрела вперед себя, но даже выглядя абсолютно отстраненной и сосредоточенной на управлении лошадью, она выглядела невероятно.       — Я не доверяю никому из тех людей, что могли бы изъявить желание поехать. Они всего лишь жадные лицемеры, выжидающие подходящий случай, чтобы вдоволь поживиться деньгами моего дома.       — Это очень благородно с вашей стороны — заботиться о простых людях.       Джейме рассмеялся, приведя Талию в полнейшее замешательство.       — Почему вы смеетесь, сир?       — Ты говоришь о благородстве, но я бы не был так уверен. Я бы никогда не вспомнил об этих людях, если бы не опустевшие шахты, никогда бы не отправился в путь, если бы не осознание, что только они теперь спасут мою жалкую жизнь от голодной смерти зимой.       — Нужно большое мужество, чтобы признать это. Я верю, что вы вовсе не плохой человек.       Талия не знала, что побудило её сказать это. Она верила, он вовсе не плохой, но признаваться в этом не хотела даже себе. Так что же заставило сказать это ему? Возможно, то отчаяние, вера в собственное ничтожество и отвращение к самой себе, ядом просачивающееся сквозь слова. Возможно, она всего лишь устала от борьбы с миром, который не желал даровать ей спокойную жизнь вдали от тех, кто играет в престолы.       Джейме остановил лошадь. Кто сейчас говорит в ней? Девочка, которая не помнит его, или та самая Талия, которая обозвала его стариком, калекой и Цареубийцей?       — Мне приятно слышать это от тебя, — девушка смущенно улыбнулась и отвернулась, пустив коня медленным шагом. Рыцарь же за ней не спешил. Неведомый все так же стоял на месте и ожидал команды хозяина.       — Мы не едем дальше? — обернувшись, удивленно спросила Талия. — Если хотим успеть до темноты, нужно спешить.       — До темноты? До ближайшей деревни не больше пары часов езды.       — Но ведь нам не в одну деревню нужно.       — Нет, не в одну.       — Так чего же мы ждем?       — Ничего, — мужчина ударил лошадь в бока и рванул галопом. Девушка последовала его примеру.       Не прошло и пары часов, как показалась первая из тех захудалых фермерских деревень, что оставила дни своего процветания далеко в прошлом.       Стоило поселянам заметить путников, хорошо одетых, совсем еще не измотанных дорогой, на отменных лошадей, весь вид которых говорил о их превосходстве над нищими фермерами, в глазах этих несчастных появилось столько ненависти и даже презрения, что даже сам Неведомый не смог бы долго выдержать этого взгляда.       Как только Джейме спешился, а Талия, сняв с лошади сумку с бумагой и прочим, что (по словам мейстера Крейлина) могло пригодится ей в этой поездке, заняла место позади него, люди, собравшиеся на что-то вроде собрания на том, что когда-то служило небольшой площадью, уставились на них.       — Да благословят вас Семеро! — сказал потрепанный старик, восседающий за шатким столом в центре. - Позвольте спросить, кто вы и с чем пожаловали к нам?       — Мое имя — Джейме Ланнистер, это моя служанка — Талия. Мы приехали, чтобы помочь вам.       По толпе прошлась неверящая молва.       — Что Джейме Ланнистер забыл здесь? Ему, как и его отцу, наплевать на нас! Его заботят только шахты!       Джейме, доселе держащий руки за спиной, опустил их вдоль тела. Толпа вновь загудела. Видимо, молва о его золотой руке разошлась быстрее, чем о каком-либо его деянии.       — Так оно и было, и мне очень стыдно за это. Близится зима, и мы нуждаемся друг в друге. Я хочу помочь вам укрепить ваши дома, возродить земли, успеть собрать хоть какой-то урожай до наступления зимы.       — Не поздно ли? Урожая можно не дождаться. И с чего нам верить тебе?       — Уль, хватит! — прервал старик явно зарвавшегося юнца. — Милорд Ланнстер, если это и правда так, мы вам очень благодарны. Но позвольте спросить, какова все же цель вашего приезда? Эту новость вы могли бы сообщить и с вороном.       — Мои поданные, понимающие в строительном деле и затратах, требующихся для этого, и всем прочем, не очень чисты на руку. Мне бы не хотелось, чтобы деньги выделенные мною вам, пошли в их карман. И я сам хотел посмотреть на то, как живут в моем крае простые люди.       — И мы вам очень благодарны. Могу я предложить вам кров, еду или что-то еще?       Джейме вежливо мотнул головой.       — Благодарю, но у нас еще много дел. Позвольте нам осмотреть деревню.       — Конечно!       — Я был бы очень благодарен, если бы кто-то провел нас и все показал.       — Конечно, милорд.       Толпа, видимо, понимая, что сегодня уже ничего никто решать не будет, расходилась.       — Они выглядят такими несчастными, — тихо сказала Талия, посмотрев на своего спутника.       — Мой род не слишком хорошо обходился с крестьянами. Шахтеры — другое дело, они живут хорошо, но эти люди...       — Я думала, будет сложнее, но...       — Думала, они захотят меня убить? — с улыбкой спросил Цареубийца.       Девушка рассмеялась, видя, как беззаботно он это говорил. В какой-то миг она просто не сдержалась:       — Я надеялась на это, — и сразу же последовал мысленный подзатыльник самой себе.       Ланнистер прищурился, ища что-то в её глазах. В этот миг она была той самой. Но только миг, и вновь стекло вместо ярких глаз и деланный оскал вместо улыбки. Неужели?..       Весь оставшийся день девушка избегала взгляда рыцаря. Ну как можно быть такой глупой? Стоит оступиться, и все... Она видела его взгляд, видела, он почти догадался! Нет, так не пойдет. Больше она не позволит себе ошибиться.       — Если ты придвинешься ближе, будет теплее.       За день им удалось объехать еще шесть таких же деревень. Но оба были слишком самоуверенны, надеясь добраться до следующей деревушки засветло. И вот теперь приходилось мерзнуть на холодной земле, довольствуясь лишь небольшим огоньком, разведенным из скупого пучка веток, найденных в ближайшем (это как посмотреть) лесу.       — Нет, благодарю, мне не холодно.       Джейме сердито фыркнул и пододвинулся ближе. Вот ведь упрямая девчонка!       — Во первых, — сказал он, обнимая Талию и притягивая её к себе, — обещал, что не буду посягать на твою честь. Во вторых, я не могу спать под звуки цокота твоих зубов. А в третьих, мне не нужна заболевшая служанка.       Смирившись с тем, что все равно ничего не сделаешь, Талия попыталась уснуть, но тщетно. Чувствительность вдруг усилилась в сотни раз. Она могла чувствовать, как вздымается его грудь, ощущать малейшие движения руки, нежно прижимающей её к сильному мужскому телу, могла слышать глухой стук сердца и тяжелое дыхание.       Не хотелось больше ничего. Не хотелось никуда ехать, ничего менять, хотелось остаться здесь, на твердой, холодной земле, рядом с ним... Всего мира, всех семи небес будет мало, чтобы заменить его тепло.       Утром будет неловко и стыдно, и трудно, и больно его отпустить, но сейчас... Сейчас он обнимает её и прижимает к себе. И ведь ничего страшного не случится, если её пальцы вдруг переплетутся с его... ***       — Как спалось? — с улыбкой спросил Джейме, стоило девушке открыть глаза.       Конечно же, он не спал. Как не спал и все предыдущие ночи, проведенные на земле или в захудалых деревенских хижинах. Он привык к долгому отсутствию сна. Ведь он был воином, сильным, одним из лучших. И эти несколько дней он спал всего по нескольку часов.       И оно того стоило. Стоило того, чтобы чувствовать, как она ворочается во сне, как прижимается все ближе и как переплетает свои пальцы с его. Стоило того, чтобы понять, что Талия Уотерс не говорит слишком многого.       — Последнюю ночь терпишь мое общество, — со все той же улыбкой констатировал Джейме, желая увидеть её реакцию.       — Ваше общество мне вовсе не противно, — смущенно проговорила она и попыталась встать, но крепкие руки её удержали. Сердце забилось чаще.       — Прошу, не спеши, — мужчина зарылся носом в спутанные кудри, — останься еще на мгновение.       — Милорд, мне бы не хотелось снова от вас убегать, — с дрожью в голосе выговорила Талия.       Всего одно слово. И она погубила себя, даже не заметив. И он не развеет её ложь, не сейчас. Джейме разжал объятия, выпуская часто дышащую девушку на «волю».       — Девушки вчера просили меня помочь им. Я, пожалуй, пойду, — пробормотала она, спешно поправляя волосы и разглаживая свое зеленое платье.       — Иди, конечно.       Стоило двери закрыться за ней, Джейме перевернулся на спину, уставившись в кусок неба, вид на который предоставлял уникальный дырявый потолок. Всю душу его захлестнуло ликование. Все с тем же радостным чувством Джейме встал и умылся холодной водой, оставленной, видимо, еще вечером.       Сегодня в последней из посещенных ими деревень гуляли свадьбу, и их с девчонкой попросили остаться как почетных гостей. И он, впрочем, был совсем не против.       Со скал открывался прекрасный вид, солнце вновь возвращалось к возлюбленному морю, а люди пели и веселились, чествуя молодоженов и желая им всех благ и долгой счастливой жизни.       Талия танцевала уже восьмой танец и почти не чувствовала ног. Лицо раскраснелось от долгих танцев, эля и смеха, волосы разметались, а платье то и дело путалось в мелькающих бледных ногах.       Джейме не танцевал. Слишком стар он был для подобных праздников. Да и смотреть на Талию со стороны было куда приятней.       — Почему вы не танцуете? — она появилась словно из ниоткуда. — Здесь полно красивых девушек!       — Здесь есть только одна девушка, с которой я желаю танцевать, но у нее и без меня достаточно кавалеров, — с улыбкой ответил мужчина. — Но если она согласится станцевать со мной...       Эль, пиво и веселье притупили чувство самосохранения, которое последние дни не давало ей покоя, и Талия сама не заметила, как оказалась в объятиях Цареубийцы, все так же смеясь и двигаясь в такт музыке.       Она была счастливой и безмятежной, такой же, как и тогда на скале, такой, какой бы он желал её видеть вечно.       — Давай сбежим отсюда! — рыцарь с трудом перекрикивал музыку и смех. — Я не вынесу еще одного танца.       Не отдавая себе отчета, Талия кивнула и взяла его руку. Спустя пару минут они уже медленно шли вдоль берега. С одной стороны плескалось умиротворенное воссоединением с солнцем море, а с другой высились каменные скалы, защищая людей и поля от гнева моря.       Двое молчали. Не потому, что не знали, о чем говорить, а потому, что не нужны были слова.       Талия любовалась закатом и думала о том, что хотела бы быть частью этого моря. Каждый день любоваться солнцем, возвышающимся над горизонтом, а вечером сливаться с ним воедино, радоваться встрече с долгожданным возлюбленным...       Её рука была холодной, как и в первую их встречу. И она её не отдернула. Только прошептала:       — Не нужно, прошу вас.       — Тебе не хотелось бы снова от меня убегать?       — Да.       — Воспоминанья, как волны у скал... — он пел её песню, ту самую, надеясь, что она поймет.       — Красивая песня... - Талия хваталась за последнюю свою надежду, прекрасно понимая, что он знает...       — Она ведь твоя.       На щеках девушки выступили слезы. Она проиграла.       — Как? — только и спросила она.       — Я не говорил тебе, что ты от меня убегала. А ты сказала снова, — нежным движением Джейме вытер её слезы. — Я только не пойму, почему ты не сказала мне, что вспомнила.       — Потому что я подошла слишком близко. - нет нужды больше скрывать... он ведь и так все понял... — Слишком близко к тебе. Я бастард, и этого не изменишь, а ты знатный лорд, у тебя есть невеста и обязанности. И к тому же ты даже не знаешь, кто мой отец. Ты вообще ничего обо мне не знаешь. Я лгала тебе, и не раз. А узнай ты всю правду обо мне, ты бы меня возненавидел.       — Как же я могу ненавидеть ту, которую люблю? Я люблю тебя, клянусь всеми богами, в которых ты не веришь, клянусь своей честью и жизнью, клянусь чем угодно, лишь бы ты мне поверила. Люблю...       Джейме наклонился, касаясь её губ почти девственным поцелуем. Он ждал. Ждал её ответа, ждал своего приговора, но тщетно...       Талия отстранилась и пошла к воде, шаг за шагом, пока волны не омыли ноги и дальше...       — Ну что ты делаешь? — с отчаяньем в голосе крикнул рыцарь, стоящий на берегу. — Ты ведь ноги намочишь!       — Ну и что? — как-то странно ответила девушка.       — Как что? Мне ведь придется нести тебя!       — А ты что, не донесешь? — Талия повернулась. Она смеялась, склонив набок голову и ожидая ответа на свой вопрос.       Джейме рассмеялся, запуская пальцы в волосы и следуя за ней, но вдоль берега, по сухому.       — Я-то донесу, но ты брыкаться будешь! — весело ответил он, наблюдая за девчонкой, ногами рассыпая соленые брызги вокруг себя.       — Не знаю, может, и не буду, — её глаза светились как прежде, и голос звенел радостью. Она сводила его с ума, и пусть. Пускай он будет сумасшедшим, но она будет его...       — Так что, можно уже нести?       — Конечно! Ты только догони!       И повернувшись к Джейме спиной, Талия побежала. Вода задерживала ноги, и вскоре её настигли. Мужчина подхватил девчонку на руки и закружил, прижимая к себе и не желая отпускать. Джейме зарывался лицом в спутанные волосы, вдыхая их запах и наслаждаясь каждым мгновением...       — Я люблю тебя, — прошептала Талия, прижимаясь лицом к колючей щеке.       Джейме не знал, что будет завтра. Что скажет мейстер, лорд Эстрен и все остальные. Не знал, позволит ли эта девочка ему отречься от всего и разрушить жизни веселящихся на свадьбе людей.       Но он знал, что ни за что не забудет нежных рук в своих волосах, и ног, обвивших торс, и гибкого молодого тела, выгибающегося навстречу его ласкам, и тихих стонов, теряющихся в шуме моря и криках веселящихся людей.